Оно протянулось усилиями мудрого Артура Яковлевича, которому честь и
хвала, но о котором я сейчас не хочу вспоминать. Ни о чем не хочу. Я --
человек без имени, беглец в свою последнюю сказку...
-- Вы отдохнете в отпуске, а потом все равно за новую книжку
засядете, -- утешил меня Сашка.
"Я не сяду за книжку, если даже захочется. Потому что не успею ее
закончить... Да и какой смысл? Она все равно была бы не лучше прежних...
Вот если бы найти Тетрадь..."
Но Сашке я сказал:
-- Все может быть... Спи.
2. Спички и волчок
Когда я проснулся, Сашкина раскладушка была застелена, сам он сидел
на полу. Уже одетый, но босой. Раскладывал на половицах спички, соединял
их в ромбы и звездочки. Потом провел над этими фигурками ладонью.
Некоторые спички встали торчком, а две подскочили и головками прилипли к
ладони.
-- Ого... -- удивился я.
Сашка вздрогнул, обернулся.
-- Доброе утро, -- сказал я.
Сашка ответил без улыбки:
-- Доброе утро... Мы, кажется, рано подписали контракт.
-- Что такое?
-- Ну, потому, что сегодня в Подгорье не пройти. Я считал, считал, не
получается развертка. Можно только завтра.
-- Подумаешь, беда какая, -- сказал я с облегчением. -- Завтра так
завтра. Сегодня по Овражкам погуляем. Найдем чем заняться...
Тогда Сашка заулыбался.
-- Ага! Тут тоже много всякого, интересного...
-- А над чем это ты колдуешь?
-- Я же говорю: пространственную развертку смотрел...
-- Это что же, способ такой? Со спичками?
-- Ну, вообще-то нас по-разному учили. А это я сам придумал. Никакого
компьютера не надо. Лишь бы волчок слушался.
-- Что за волчок?
-- А вот! -- Сашка показал картонный кружок, проткнутый заостренной
спичкой. -- Смотрите! Я в какую сторону его запускаю? Запомните... -- И
он крутнул спичку двумя пальцами. Легонький волчок затанцевал на
половице. Конечно, он вертелся по часовой стрелке. Я так и сказал.
-- Ага... А теперь глядите... -- Сашка сомкнул над волчком ладони, не
касаясь его. Я свесился с кровати, оперся рукой об пол. Сашка развел
ладони -- медленно, осторожно. Волчок замедлял бег. И крутился теперь...
против часовой стрелки. Это стало особенно ясно, когда он упал на бок и
покатился.
-- Вот так фокус...
-- Вовсе не фокус! Просто меняются координаты совмещенных
пространств... Игорь Петрович, вы вставать будете? А то Генриетта
Глебовна уже два раза спрашивала...
Батюшки, десятый час! Я дернулся под одеялом и выругал себя за то,
что спал без пижамы. Сейчас будет неловко перед Сашкой за свой живот,
длинные трусы и жидкие волосатые ноги. К счастью, заглянула в дверь
Генриетта Глебовна.
-- Игорь Петрович, встава-ать!.. А ты, юноша, помоги-ка мне притащить
воды от колонки...
3. "Приличный ребенок"
Во время завтрака мы договорились, что прежде всего пойдем с Сашкой
на рынок. Там, помимо всяких других, есть книжный ряд. Генриетта
Глебовна сказала, что иногда попадаются редкие издания, а случается, что
и рукописи. И глянула на меня с пониманием, словно о чем-то
догадывалась.
Сашка проворно и без всякой просьбы хозяйки помог ей убрать со стола
и вымыть посуду. За это удостоился благосклонных улыбок и похвал. Но
когда он сказал, что пора, пожалуй, отправляться в путь, Генриетта
Глебовна подбоченилась и саркастически спросила:
-- Ты что, таким чучелом и пойдешь?
-- А чего?.. -- Сашка надул губы. -- Не в театр же...
Мне в общем-то было все равно, как выглядит мой проводник, но из
педагогических соображений я поддержал Генриетту Глебовну:
-- Мы не только на рынок пойдем, но и в книжные магазины. Это
заведения интеллигентные, а ты -- как флибустьер...
Сашка встал в забавную позу марионетки: сдвинул носки кроссовок и
коленки, растопырил пятки и локти, заболтал повисшими кистями рук.
По-птичьи, одним глазом, оглядел себя сверху вниз.
-- Кошмар-р, -- дурашливым, как у Буратино, голоском согласился он.
-- Хорошо. Сейчас буду умненький-благоразумненький. И кр-расивый. Аж
пр-ротивно... -- Повернулся на пятке и ускакал на одной ноге.
Генриетта Глебовна засмеялась:
-- Ох, не соскучитесь вы с таким проводником.
-- Чую...
Сашка появился через несколько минут -- причесанный, в новом летнем
костюмчике из некрашеной льняной ткани. Я вспомнил, что лет двадцать
назад такой же костюм Тереза купила для Дениса, когда мы собирались в
поездку по Волге. Сыну эта одежка очень понравилась: не мнется, пыль на
ней незаметна, после дождя материя высыхает в пять минут. Дениска в этом
наряде и в песке валялся, и в воду прыгал, а тот все как новый. Лишь
одно раздражало Дениса: желтые пластмассовые пуговицы на шортиках, они
были пришиты снизу по бокам, по две с каждой стороны. Сын хотел было их
отрезать, но мать отобрала ножницы и хлопнула по рукам: "Что за фокусы!
Это фасон такой..." -- "Детсадовский фасон..." -- "Ты мне
порассуждай!.."
В конце концов Денис примирился с пуговицами и привык их крутить в
пальцах при разных случаях жизни. Стоит надувшись перед матерью,
получает очередную словесную взбучку и вертит пуговки с двух сторон.
Или, наоборот, в приступе прыгучего настроения крутнет их до отказа, как
регуляторы скорости, взлягнет тонкими ногами -- и помчался!.. Он был
маленький, остроглазый, смуглый, не похожий на Сашку. Но сейчас я все же
малость вздрогнул...
Мальчишечья мода за двадцать лет, видимо, не изменилась. На Сашкиной
курточке (или рубашке навыпуск) я даже увидел такую же, как у Дениса,
нашивку: синий кружок со спортсменом-лучником и желтыми буковками по
краю. Буковки эти -- мальчишечье имя. Нашивку старались подобрать, чтобы
имя соответствовало. Кому-то везло, кому-то нет. Денису повезло. А
Сашке?.. Я пригляделся. Да, у него так и было вышито: Сашка.
Генриетта Глебовна тоже присмотрелась.
-- Это что же, твое официальное наименование? Не Саша, не Саня, не
Шурик, а... именно так?
-- Ага... -- Дурашливая нотка опять зарезвилась в голосе у Сашки. --
Но все равно я очень воспитанный и примерный. -- Он сжал губы бантиком,
взялся (как Денис) за пуговки и повертел ногой в новом желтом носке и
оттертой от пыли кроссовке. -- Вот, даже башмаки начистил...
-- А космы твои все равно чудовищны, -- сообщила Генриетта Глебовна.
-- Не мальчик, а швабра.
-- Мы зайдем по дороге в парикмахерскую, -- примирительно пообещал я.
Сашка взвился на одной ноге.
-- Ёшкин свет! Мы так не договаривались! Этого в контракте нету!
-- Да ты что? По контракту только стрижешься? -- изумилась Генриетта
Глебовна.
-- Я в парикмахерские вообще не хожу! Только мама стрижет или
знакомая тетя Ира... Потому что в парикмахерских кресла почти как у
зубных врачей. Меня там жуть берет.
-- И не стыдно?
-- Стыдно, -- сокрушенно сказал Сашка. -- Но зубных врачей все равно
боюсь. И вообще всяких... Это у меня врожденное.
-- Дурость у тебя врожденная, -- решила Генриетта Глебовна. -- Ну
ладно. Давай я сама тебя подстригу. Я хотя тоже медик, но без кресла...
Надеюсь, не сбежишь?
-- От вас разве сбежишь, -- вздохнул он.
Генриетта Глебовна усадила Сашку на табурет, укутала ему плечи
полотенцем. Достала из комода ножницы -- блестящие и большие, как вчера
на празднике у костра.
-- Зубчиками его, -- усмехнулся я.
-- Только не коротко, -- предупредил Сашка.
Ножницы засверкали, зазвякали. Сашкины космы посыпались на полотенце
и на костюм. Они были почти одного цвета с льняной тканью. Сашкина шея
постепенно открывалась, показывая резкую разницу между загаром и белой
оголившейся кожей. Эта беззащитная белизна тоненькой шеи моего
проводника вдруг вызвала у меня щемящее беспокойство: он же совсем
цыпленок! Я сам еле ноги таскаю, а если в пути что-то случится с
мальчишкой?
Но я прогнал тревогу. Все равно отказываться было поздно.
После стрижки Сашка покрутился перед зеркалом и с удовольствием
заметил:
-- Хорошо, что уши прикрытые остались. А то обгорят и кожа слезет...
Спасибо, Генриетта Глебовна!
4. Чиба
На рынке и правда оказался неплохой книжный ряд. И все же ничего
особо интересного я там не нашел. Повертел в руках сытинское издание
"Трех мушкетеров" со множеством иллюстраций и отложил. Во-первых,
владелец -- бородатый юноша в очках -- заломил полторы сотни. Во-вторых,
кто-то маленький и грустный внутри меня напомнил: "Зачем тебе? Куда?"
И мы с Сашкой пошли бродить по рынку. Купили пучок петушков на
палочках, я презрел условности и смачно сосал их на ходу. А Сашки
условности вообще не касались...
Овощей было мало -- самое начало лета. Зато от цветов рынок просто
ломился: груды тепличных георгинов, гвоздик, пионов, гордые хвосты
гладиолусов, шапки незабудок, великолепные охапки сирени возвышались над
оцинкованными ведрами. И еще -- букеты веток с бледно-лиловыми
квадратными колокольчиками. Сашка сказал, что они называются
"кабинетики".
Потом пошли мы в ряды, где тетушки торговали расписными кухонными
досками, березовыми туесками, скалками, детскими лопатками, глиняными
лупоглазыми кошками, вязаными шапками и шкатулками с узором из соломы. Я
загляделся на ларец с разноцветными неземными птицами на лаковой крышке.
Сашка отошел, затем вернулся и затеребил меня за рукав:
-- Игорь Петрович! Можете мне дать четыре рубля? А то я деньги в тех
штанах оставил, в кармане. Вернемся, и я отдам...
-- А что такое?
-- Ну, так... одна вещь.
Я пошел с Сашкой. На дощатом прилавке были разложены тряпичные
пестрые куклы: красавицы в пышных юбках, петрушки в колпаках с
бубенчиками, бархатные зайчата, гномы с бородами из капроновых
мочалок...
-- Вот... -- Сашка смущенно показал на клоуна в желто-оранжевом
шелковом комбинезоне и алом колпаке. Лицо у клоуна было из мягкой
резины, лукавое, с блестящими голубыми глазками. Он ими буквально следил
за мной и за Сашкой. "Видимо, голова не самодельная, а фабричная", --
мелькнуло у меня.
Сашка смотрел выжидательно и как-то жалобно. "Господи, совсем еще
ребенок! А игрушка славная".
-- Сашка, да я тебе подарю этого молодца!
-- Ой, нет! -- испугался он и насупился. -- Так нельзя. Потому что он
сбежал из дома и теперь будто в плену... А чтобы освободить, я должен
сам его выкупить, такое правило...
Я не улыбнулся Сашкиной фантазии. В его возрасте я тоже умел хранить
верность друзьям, сшитым из лоскутков.
-- Вот тебе четыре рубля.
Сашка обрадованно выкупил пленника и прижал к животу.
-- Это Чиба... У, бродяга, будешь знать, как сбегать, не вычислив
развертку... -- И щелкнул клоуна по резиновому носу.
Дальше мы так и ходили с Чибой. И Сашка, видимо, ничуть не боялся,
что кто-то захихикает над большим мальчиком с куклой.
Мы зашли в музей. Сашка о чем-то тихо поговорил с седой
смотрительницей, и она открыла нам дверь запасника.
-- Только осторожнее, пожалуйста. Ничего не трогайте, это --
нездешние вещи.
И мы пошли по гулкому помещению, разглядывая портреты воевод с
удивительно живыми лицами, громадные книги с непонятным и меняющимся на
глазах шрифтом, обломок летающей тарелки с негаснущей капелькой
сигнального фонарика. Было здесь еще темное зеркало, в котором отражения
вели себя странно, отказывались повторить гримасы, а Сашка в первые пять
секунд отразился в нем, одетый в прежний урезанно-школьный костюм и при
этом не с Чибой, а с рыжим котенком на руках.
В отдельной витрине лежала суковатая кривая палка. Если верить
надписи, это была клюка бабки Дар-Овражки, много лет назад морочившей
голову местному суеверному населению...
После музея мы пообедали в столовой "Три апельсина", потом заглянули
в две книжные лавки, не усмотрели в них ничего достойного внимания и
посетили маленький видеосалон. Там шли старые фильмы с Чарли Чаплином, и
Сашка хохотал от души. Я тоже. По-моему, и Чиба веселился -- всплескивал
ручками и улыбался...
Я хотел вернуться на рынок, чтобы купить букет для Генриетты
Глебовны. Сашка, однако, напомнил, что после полудня путь к рынку закрыт
и вместо него мы, хочешь не хочешь, попадем на обширную городскую
свалку.
-- Там тоже интересно, только цветов не бывает.
Букет мы купили у старушки на углу Заречной и Луговой. Алые
гладиолусы. Генриетта Глебовна была весьма тронута, но отругала нас за
то, что обедали в столовой. Пришлось обедать еще раз. После чего я
сказал, что сейчас улягусь с книгами на кровать и не тронусь с места до
вечера, пускай пространство хоть наизнанку выворачивается. И Сашка
попросил:
-- Игорь Петрович, можно я тогда пойду поиграть с теми ребятами на
пустыре?
-- Только не до темноты, -- заявила Генриетта Глебовна.
-- Ага... Не совсем до темноты.
Он переоделся в жилетку и "зубчатые" штаны, оставил Чибу на
подоконнике, показал ему кулак и умчался... И вернулся, как накануне, в
сумерках.
Глава 4. Сундук
1. Лампочка за окном
Генриетта Глебовна дала нам на ужин молока с магазинными ватрушками.
-- Извините, ничего не приготовила. Спешу на ночное дежурство, там,
кажется, будет оч-чень интересное дело...
Она ушла.
-- Ну что, Сашка, будем укладываться? -- Меня тянуло в сон.
-- Ага. Только кружки помою.
-- Давай уж тогда вместе...
-- А чего тут делать вместе-то? Вы идите ложитесь...
В нашей комнате я вытащил из "сидора" японскую пижаму с дурацкими
павлинами и цветами, но легонькую, шелковую. Облачился и залез под
одеяло. И вмиг уснул.
Но сон не был спокойным. Сразу привиделся полузнакомый вечерний
город, названия которого я не помнил, но знал, что где-то в нем есть
чудесная букинистическая лавка. И я искал эту лавку, причем пробирался
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг