ноги. Звонок еще гремел, когда стали распахиваться двери. Вечная,
знакомая картина: конец уроков и школьная братия рвется из классов на
волю. Никакая плотина из уставов и правил во все века не могла сдержать
этот брызжущий радостью поток. И сейчас он заполнил сводчатый коридор,
как гудящую станцию метрополитена.
Здесь, как и в Кобурге, ни мальчишки, ни девчонки не носили школьную
форму. Глаза просто зачесались от мелькания пестрых рубашек и платьиц,
разноцветных гольфов и отпечатанных на майках кораблей, гномов и микки
маусов. И от лаковых, с радужными бликами ранцев.
Топот и ликующие вопли...
-- Кошмар, неуправляемая масса, -- простонала Маргарита Митрофановна.
-- Не бойтесь, это скоро кончится.
И правда, поток схлынул стремительно. Теперь лишь отдельные ученики
выскакивали из дверей и спешили к выходу. И последним из ближней двери,
наискосок от нас, вышел... вышло слегка танцующим шагом до боли знакомое
существо -- с песочными растрепанными волосами, в льняной одежонке, на
длинных и гибких, как коричневые шланги, ногах. Только бело-голубой
ранец был незнакомым...
Нет, не может быть. Откуда он здесь?.. Это со спины похож. А
оглянется -- и чужой. Не надо...
И все же я не выдержал, хрипло и с выдохом сказал мальчишке вслед:
-- Сашка...
5. Стажер
Он замер, как приколотый к месту. Потом крутанулся на пятке. Смешно
открыл рот. Заорал клич -- что-то вроде "уау-вау!" -- и ринулся ко мне.
Подскочил и с лету плюхнулся на колени. Я счастливо взвыл от боли в
ноге.
-- Сашка...
Он без всяких церемоний облапил меня за шею, щекой прижался к
пиджаку. Его лохматая макушка щекотала мне подбородок. От волос пахло
почему-то горькими водорослями.
-- Игорь Петрович! -- Он поднял сияющее лицо. -- Это правда вы?
-- Александр! -- патетически возгласила Маргарита Митрофановна. --
Как ты себя ведешь!
-- Ёшкин свет! Прекрасно веду! Потому что Игорь Петрович вот он...
-- За такие фокусы выставляют из школы!
-- А я уже выставился! Последний зачет сдал, теперь я не у вас... --
И на этом он полностью исключил завуча из круга своего внимания. И я,
признаться, тоже. Потому что вот он -- мой лоцман! Оказывается, ничего
не было: ни обиды, ни горького прощания, ни бестолковых и пустых месяцев
после этого. Вовсе мы и не расставались!
Маргарита Митрофановна поднялась и как-то странно, почти на цыпочках,
удалилась по коридору. А Сашка все сиял.
-- Игорь Петрович, вы откуда сюда свалились?
-- Да я-то что! Бродяжничаю. В газету вот здесь поступил. А ты как
тут оказался?
-- Мы с мамой переехали, квартиру поменяли. Здесь мамин брат, штурман
на портовом танкере... Ой, да пойдемте отсюда! И по дороге все
расскажем, ладно?
Мы вышли на Якорный мост. Восхитительная Кан'Орра сияла тысячами
стекол, вздымала сказочные башни, сверкала синей водой и хлопала
сигнальными флагами. В бухте снежно белели рубками лайнеры и сухогрузы.
У одного из пирсов я заметил "Звезду Австралии" (спасибо, что привезла
сюда!). А у самого ближнего причала я увидел бриг с высокими
брам-стеньгами и густо оснащенным бушпритом. То ли плавучий музей, то ли
учебное судно... Праздник был всюду, праздник на душе.
-- Куда пойдем, Сашка?
-- Куда хотите! Гулять!.. Ой, а вы опять хромаете! И с палкой...
-- Ерунда! Палку просто подарили. Сувенир...
-- Можно посмотреть?.. Вот это да! Черное дерево, наверно... Раньше в
таких секретные шпаги носили.
-- Если хочешь, я заведу... И тебе подарю.
Он засмеялся, примерил трость к бедру, будто и правда шпага.
-- Велика.
-- Да, тебе, пожалуй, больше кортик подойдет. Вид совсем морской...
Куцый Сашкин костюмчик был того же цвета, что летние рубашки морских
офицеров. Он уже заметно пообтерся, на штанах не осталось
пуговок-украшений, а на рубашке пуговицы были латунные, с якорями и
восьмиконечными звездочками -- розами ветров. Мало того, на плечах у
Сашки чернели твердые суконные погончики с четырьмя золотыми угольниками
и тем же звездным знаком -- эмблемой Лоцманской службы... Я тронул
погончик.
-- Это что? Украшение такое? Или...
-- "Или", -- скромно сказал Сашка и шмыгнул носом. И покосился со
смущением, но весело.
-- Ого... -- Я теперь кое-что смыслил в этих знаках различия. Если по
старинной табели о рангах перевести Сашкино звание в разряд
военно-морских, то ему должны были бы козырять капитаны третьего ранга.
-- Когда ты это заработал?
-- А... в июле еще. Когда сюда переехали. Тут курсы
лоцманов-четырехмерников при навигаторском колледже. Для взрослых. Ну...
меня тоже взяли, с испытательным сроком на месяц. А потом там... в
общем, проект один. Переброска опытной модели темпорального блока в
подпространство. Как "Даблстар", только проще... Все взялись колдовать и
считать, а ни у кого не выходит ничего...
-- А у тебя вышло!
-- Они на компьютерах, а я на спичках. Ну, как раньше. И ушла
игрушка... Все на меня: "Как? Как? Объясняй!" Я объясняю по-своему, а
они понять не могут... А я растолковать не могу по всей этой ихней
алгебре... Чуть не заревел даже...
Я покрепче взял его за плечо с погончиком.
-- "Чуть"? -- сказал я. -- Или...
Сашка потерся щекой о мой рукав, признался опять:
-- "Или"... А зато диплом дали! Только временный, до совершеннолетия.
И главное, разрешили в стажеры... Ой!
-- Что? -- вздрогнул я.
-- Игорь Петрович, а вы долго будете здесь работать?
-- Не знаю. Погляжу...
-- Ну, полгода-то протянете?
"Протяну ли я вообще полгода?"
-- А что случилось?
Сашка сказал, тускнея:
-- Но я же сегодня уезжаю. На шесть месяцев... Меня Пантюхин берет на
"Стар-2".
Опять этот Пантюхин!
-- А почему так надолго? Тебе же учиться надо.
-- Я заранее зачеты сдал за весь шестой класс... А это и недолго,
полет-то! Это здесь полгода, а в корабле всего три дня!
-- Фокусы... -- огорченно сказал я.
-- Ну да! Свойства межпространственного вакуума. Путь по
темпоральному кольцу... Знаете куда? В будущее. В обсерваторию "Сфера".
Пантюхин должен доставить результаты экспедиции "Даблстара".
Грустно мне стало. Но, конечно, без той горечи, что прежде. Все-таки
спасибо судьбе: встретились! Опоздай я на день, и никогда в жизни Сашку
больше не увидел бы.
-- Так вы пробудете здесь полгода? Дождетесь?
-- Очень постараюсь, -- пообещал я. И чуть не добавил: "Не все от
меня зависит". Не добавил, сказал небрежно: -- А Чибу-то берешь?
Сашка вздохнул:
-- С мамой оставлю. Чтобы не скучал.
-- А мама как? Отпускает тебя?
Он сказал с грустной рассудительностью:
-- Что поделаешь, если сын уродился лоцманом?.. И нельзя же упускать
шанс. Ведь "Стар-2" -- это единственный такой корабль в наше время!
-- Откуда он такой взялся? -- спросил я. И подумал: "На нашу
голову..."
-- Да это же половина "Даблстара"! Левая часть! Братья Скицыны... ну,
тот экипаж! -- они ее отцепили и оставили на плато у Овражков. Чтобы
Пантюхин мог добраться до "Сферы".
-- Без тебя он будто не добрался бы! -- не выдержал я.
Сашка ничего не ответил. Только покрепче ухватился за мою руку. А
меня вдруг обожгло! Даже не смог скрыть испуга:
-- Сашка! Но эта твоя теория!.. "Стереоскоп"... Ведь получается, что
Андрис и ты... И тогда твой полет... тоже...
Он понял. И не испугался.
-- Не-е, это другое. А ту параллель... я уже отработал. Тоже ведь
чуть не "грохнулся". Когда лихорадка была... Мне даже в бреду снилось,
что я разбился на самолете. О каменный свод. И будто я насквозь его...
Игорь Петрович, да вы не бойтесь! Через три дня я буду здесь как
огурчик... Ой, ну то есть через полгода.
Однако я все равно боялся. Но ясно было и другое: сколько ни бойся, а
Сашка уйдет на этом чертовом "Старе-2" в подпространство. Так зачем же,
чтобы и он боялся, как я?
-- Ладно... -- сказал я. -- А что слышно о тех? На другой ступени?
Сашка посмотрел без улыбки. Опустил голову.
-- А о них ничего и не будет слышно... пока астрономы не увидят новую
двойную звезду...
-- Сашка... Возьмите меня с собой.
Он не удивился.
-- Я уже думал... Но там жизнеобеспечение только на двоих...
-- Жаль.
-- Да... Ну, может быть, потом! Я спрошу...
"Потом", -- усмехнулся я про себя. И сказал:
-- Спроси, конечно.
Во время разговора мы вышли к набережной у левого берега бухты. Она
была отгорожена от прибрежных камней парапетом из тесаных гранитных глыб
-- видимо, для защиты улицы от штормовых волн. Сейчас, однако, внизу
плескалась и мотала зеленые пряди водорослей безобидная зыбь. Я
навалился грудью на ограждение. Сашка подпрыгнул, забрался на парапет,
лег на нем, подперев щеки, постучал по камню кроссовками.
Причалов поблизости не было, слева стояли над берегом строения с
вышками и мачтами -- видимо, яхт-клуб. Белые треугольники парусов ходили
туда-сюда вдали от берега. Бриг ушел от пристани на середину бухты и
распускал желтоватую парусину на обеих мачтах. А ближе к набережной
лихие ребята носились на виндсерферах -- парусных досках. Парусов было
много, все разноцветные, глаз не оторвешь...
Сашка сказал:
-- Я тоже хотел так научиться, да все времени не хватает... Зато
купался часто. Я на пляже учебники читал.
-- Ты герой, -- задумчиво похвалил я его.
-- Ага... -- согласился он с прежней дурашливой ноткой. Но без
улыбки.
Тогда я встряхнулся:
-- Сашка! А чего мы куксимся! Радоваться надо, что увиделись... И еще
увидимся! У тебя полет -- всего на три дня, а я... потерплю. У старых
людей время бежит незаметно.
Он тут же повеселел. Возмутился:
-- Ох уж, "у старых"! Вы еще это... средних лет.
-- Тем более. А проводить тебя сегодня можно?
Сашка досадливо поморщился:
-- Наверно, не разрешат. Это ведь спецрейс...
"Ну и ладно. Так даже лучше", -- подумал я.
Сашка глянул на часики, сказал виновато:
-- Домой пора. Собираться... И мама ждет...
-- Тогда попрощаемся здесь. Ты пойдешь, а я постою. Погляжу на
паруса.
-- Ладно! -- Сашка, видно, тоже боялся долгого прощания.
-- А я все-таки побывал в Ново-Камышине, -- сказал я. -- Как ты
советовал.
-- Знаю. Я ведь ездил в Овражки еще раз...
-- Да? Зачем?
-- Ну... про вас узнавал... -- Он застеснялся и сказал быстро: -- А
еще с теми ребятами поиграть хотелось. Помните, которые тогда у
костра... С ними хорошо! Не то что в Краснохолмске.
-- А там что? Все никак не поладишь с одноклассниками?
-- А когда ладить? Мы уже уехали...
-- А здесь? Неужели тоже пристают и дразнятся?
Сашка насмешливо мотнул волосами.
-- Что вы! Наоборот! Как узнали, что лоцман, смотрят... будто все
время чуда какого-то ждут. А это ведь тоже... Я хочу, как все...
Он помолчал и вдруг спросил неловко:
-- Книгу-то не нашли?
-- Увы...
-- А... -- Он глянул нерешительно.
-- Тетрадь? Нет, Сашка... Да и не было никакой Тетради.
-- Это хорошо, -- вдруг сказал он.
-- Что хорошо?!
-- Ой... дурак я! -- Сашка от досады крепко хлопнул себя по затылку.
-- Я не так хотел сказать... Я вам один подарок сделаю! Когда вернусь...
-- Какой?
-- Пока нельзя говорить! Тайна!
-- Ну, если тайна... А где ты живешь, не тайна? А то как я тебя
найду, когда вернешься?
-- Ой, верно!.. Улица Голубиной Почты, восемь, квартира два... Игорь
Петрович, а вы зайдите к маме, когда меня не будет, ладно? Она
обрадуется...
-- Зайду... Ну, а теперь давай прощаться. Быстро и решительно!
-- Ладно! -- Он сел на парапет верхом, широко отвел свою ладошку и с
размаху впечатал в мою ладонь. Рукопожатие получилось крепкое и веселое.
И Сашка вскочил на парапете. Смешно и лихо отдал мне честь, крутанулся
на пятке и побежал по граниту, как по узкому тротуару. "Свалишься ведь,
акробат!" -- хотел крикнуть я вслед. Но он уже прыгнул на плиты
набережной. Пересек мостовую, на той стороне помахал мне еще рукой и
ускакал за угол дома с вывеской: "Кафе "В объятиях осьминога".
"Черта с два я пойду в такое кафе", -- решил я. И опять повернулся к
морю.
Носились виндсерферы. Разноцветные. Лишь один -- как
бабочка-траурница, весь бархатисто-черный...
Глава 10. Черный виндсерфер
1. Последняя печаль
Настроение изменилось не сразу... До вечера я ходил со спокойной и
ясной радостью. Правда, была она вперемешку с грустью -- из-за нового
прощания с Сашкой -- и все же... Главное, что мы снова стали друзьями. Я
мог теперь без прежней печали и без злости на себя вспоминать наше
путешествие...
И я вспоминал. Шагал по пестрым улицам Кан'Орры и улыбался, что,
наверно, со стороны выглядело глупо...
Зашел в редакцию и в течение пяти минут терпел, как танцует вокруг
меня Галевич: "Ах, я не посмотрел сразу в анкету!.. Вы не передумали,
это не шутка? Но как же -- корректором? Знаете, у нас на днях уходит
замредактора... Ах, специально, творческий эксперимент? Очень
остроумно!.. Только комната, честно говоря, она... Может быть, номер в
гостинице?"
Я успокоил его, обещал завтра явиться на работу, он вручил адрес и
ключ от комнаты, где "приготовлено все, насколько хватило возможностей".
И высказал живейшее желание проводить меня и помочь устроиться. Кое-как
я убедил его, что устроюсь сам, и пошел искать свое новое жилище.
По дороге набрел на отделение связи, позвонил Денису. Переждал его
радостно-негодующие крики по поводу моего "ребячьего поведения" и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг