звездой в поднятой руке. Старинного вида адмиралтейские якоря
свешивались с кат-балок. На высоких черных бортах выступали могучие
белые кожухи гребных колес. На них -- витиеватые буквы названия.
Подымались над палубой мачты со стеньгами, реями и густым такелажем, --
видимо, для пущей радости туристов здесь при попутном ветре ставили
паруса.
В этом рейсе ветер был встречный. "Звезда Австралии" бодро двигала
шатунами паровой машины и пенила залив колесами. Скоро стало изрядно
качать. Пассажиры отправились страдать в каюты, но я, к счастью, морской
болезни не подвержен, поэтому радовался жизни.
Разноцветные вымпелы на стеньгах и флаг "Новой Австралии" под гафелем
празднично трепетали и щелкали в вечернем пожелтевшем воздухе. Капитан,
несший вахту на юте, был белоснежен, отутюжен, украшен фуражкой с
золотом, бакенбардами лорда Гленарвана и медным начищенным рупором.
Через этот рупор он приветствовал меня, как "не поддавшегося морской
стихии", и по его приказу предупредительный стюард (тоже белый и
сверкающий) принес мне фужер с прекрасным портвейном. После этого я до
заката, забыв про все на свете, ощущал себя Решкой, оказавшимся в
кругосветном плавании...
Но когда потонуло солнце и погасла дымно-оранжевая полоса, "на душу
мне легла тоска". Я заперся в каютке с плюшевым диваном, шелковыми
шторками и пластмассовой полумоделью каравеллы "Виктория" на стене.
Глухо дышали котлы, дребезжал графин в гнезде на полке. Было слышно, как
посвистывает в бакштагах и вантах встречный зюйд-вест... Я лег лицом в
подушку.
Господи, зачем я здесь? Какой-то залив, полуигрушечный пароход, ни
одного знакомого лица и совершенно неизвестно, что впереди... Дома,
пускай и одному, все же легче. Можно позвонить кому-нибудь, в гости
позвать. И все кругом привычное, даже стены... А может, и Денис
наведался бы из Москвы или Лариса из Томска. И пускай даже Тереза по
старой памяти заскочит -- тоже неплохо. Да и с соседкой Риммой
Станиславовной можно перекинуться парой слов.
А если и снова в плен к Артуру Яковлевичу -- что страшного? Вечером в
шахматишки можно с кем-нибудь сыграть, телевизор в коридоре...
"Не ври, -- сказал я себе. -- Там ты тоже выл от одиночества. И от
своей ненужности. Это сейчас тебе кажется, что было лучше. А тогда...
так же как игрушечный пароходик среди пустой и темной воды... И если
вернешься -- так и будет..."
Так и будет...
Старшая моя сестра -- где-то на краю земли, с мужем-пограничником.
Брата, с которым мы были друзьями, уже нет. А другие друзья... многих
тоже теперь уже нет на свете. А до тех, кто жив, не докричишься. Сам
виноват, наверно...
В конце пути поманила сказка, намекнула, будто есть еще какая-то
цель, подарила кусочек Дороги... Но проводник ушел, и Дорога
кончилась...
"Ладно, не скули, -- сказал я себе. -- Скажи спасибо судьбе и за те
несколько дней с Сашкой. Все-таки глотнул радости... Не грызи подушку, и
душу себе не грызи тоже..." Потом крепко выругал себя, разозлился и
уснул.
Разбудило меня радио. Динамик бойко играл увертюру к "Детям капитана
Гранта". Я понял, что всю ночь спал не раздевшись и что сейчас за
иллюминатором синее и солнечное утро.
Я поднялся. Хорошо, что костюм не мнущийся -- одернул, поправил и
гуляй. Над фаянсовой раковиной я ополоснул лицо. Ах ты, черт, под
ладонью щетина! Есть в этом Ноевом ковчеге розетки? Ага, нашлась...
Вытащил бритву, зажужжал. "Звезду Австралии" почти не качало. Наверное,
берег уже близко. Словно соглашаясь со мной, динамик выключил увертюру и
бодрым капитанским голосом сообщил:
-- Уважаемые путешественники! Через полчаса "Звезда Австралии"
ошвартуется у причала Ново-Канска, который все, кому дорога история и
память о морских подвигах, по-прежнему именуют Кан'Оррой. Не правда ли,
звучит романтично, хотя в переводе с местного древнего наречия означает
всего-навсего "Собачьи Уши" -- по имени двух скал, которые поднимаются
из воды левее входа в бухту... Город Кан'Орра -- это любопытная смесь
архитектурных стилей, приморской экзотики, живописных средневековых
улиц, памятников прошлого и новейших кварталов, где каждый может найти
для себя развлечение в соответствии со своими вкусами... Уважаемые
пассажиры! Всех, у кого обратный билет, капитан и команда "Звезды
Австралии" приглашают на пароход к полуночи. Тем же, кто решил остаться
здесь на более долгий срок, мы приносим благодарность за плавание на
нашем судне, желаем успехов во всех делах и приятного времяпровождения в
этом самом замечательном городе Западного Побережья... А пока пароход
швартуется, вы можете позавтракать в нашем буфете. Приятного аппетита!
Я не стал завтракать в буфете и вышел наверх, чтобы взглянуть с моря
на город, в котором задумал остаться "на более долгий срок" (только
зачем?).
Впрочем, на палубе с меня слетели и остатки вчерашней тоски, и
теперешнее недовольство.
Синяя бухта распахивалась перед "Звездой Австралии". Слева
действительно торчали две скалы, похожие на уши насторожившейся лайки.
На одной белела башенка маяка. Солнце светило с кормы и освещало город.
Он взбегал по зеленым холмам. Серые квадратные башни с часами, шпили
соборов, песочного цвета крепость на круглой горе, береговые форты,
блестящее стекло современных многоэтажек и россыпи маленьких, похожих на
рафинадные кубики домов. Над этими домами, перекидываясь от холма к
холму, нависали темные арочные мосты, похожие на римские акведуки. По
одному ехали лаково-красные вагоны...
Орали над мачтами чайки, и воздух был такой морской, что хотелось
дышать до резинового скрипа в легких. Ветер дул теперь небольшой и
попутный. На фок-мачте, видимо для пущей романтики, был поставлен
марсель, а сейчас матросы, лежа на марса-рее животами, подтягивали и
убирали парусину...
Сойдя на причал, я не пошел, как другие пассажиры, по широкой мощеной
улице, ведущей, очевидно, к центру. Свернул в один из портовых переулков
-- между складов, пароходных контор и приземистых лавчонок с пыльными
вывесками. Наполовину переулок был завален ящиками с пестрыми
наклейками, красными пластмассовыми бочками и брикетами сосновых досок.
От них замечательно пахло свежим деревом.
Я увидел обшарпанное кафе "Три брата", перекусил там у стойки вареной
колбасой с макаронами под жгучим соусом. И двинулся дальше с веселой
меланхолией свободного от всех проблем человека. Свернул еще в один
переулок. Он отличался от прежнего тем, что в нем не было грузов под
открытым небом, стояла серая низкая церковь с круглым, как половинка
глобуса, куполом и росли несколько кривых акаций (не цвели), а в нише
тяжелого каменного дома торчал чугунный дядька в треуголке и ботфортах.
Привинченная рядом мраморная доска свидетельствовала, что это "Admiral
Contur". Несмотря на треуголку, адмирал показался мне похожим своей
физиономией на хозяина грядок, которому я чуть не попался в детстве. Но
это не испортило мне настроения. "Стоишь, дура чугунная? -- злорадно
сказал я. -- Вот и стой, теперь не побегаешь..."
Между адмиральским домом и церковью скромно белел фасад одноэтажного
особнячка. На лакированной двери -- черная стеклянная табличка:
"Редакция газеты "Судовая роль"
Мне понравилось название. Сразу видно: газета морская. Сухопутный
человек мог бы подумать, что судовая роль -- это что-то юридическое,
должность в суде. А на самом деле это список всех, кто на судне
отправляется в плавание...
Понравилось и то, что рядом с дверью был привален черный двухметровый
якорь Холла, а на нем светилась меловая надпись, извещающая всех, что
"корр. Калачик -- старый козёл". Причем точки на "ё" были очень
старательные, большие, словно лягушачьи глаза на круглой головке...
Под стеклянной табличкой на кнопках держался блокнотный листок с
красным, начертанным фломастером призывом: "Объявляется конкурс на
замещение должности редакционного корректора. Торопитесь!"
Дверь открылась, вышел маленький круглый человек с похожей на блюдце
лысиной. В синей куртке военного моряка, но с торгфлотовскими шевронами
второго штурмана. Покосился на меня. Достал платок, поплевал на якорь,
стал стирать надпись.
-- Неужели это вы -- корр. Калачик? -- сказал я сочувственно.
-- Нет. Я ответственный секретарь газеты Галевич, -- проговорил он с
достоинством. Оставил свое занятие и смотрел выжидательно.
-- А как с конкурсом? Много конкурентов на место?
Секретарь Галевич обмяк лицом и телом.
-- А-а... Ни одного. Платить-то много мы не в состоянии... К тому же
надо и грамоту знать.
-- Немаловажное обстоятельство... А как с жильем?
-- Вы семейный?
-- Один.
-- Ч-чудесно! Прекрасная комната для одного! Рядом с маячной службой!
Вид на бухту! Трамвай -- десять минут до центра. Квартплата за счет
редакции! Льготы -- бесплатный проезд на судах пароходства и морская
форма двенадцатой категории!..
-- Это четвертого штурмана, что ли?
-- Ну... корректор, он все же не редактор. Извините... Можно и не
носить! -- Галевич страдальчески глянул мне в лицо снизу вверх и крепко
взял меня за локоть. -- Идемте... Идемте, идемте! Я вижу, вы
интеллигентный человек и имеете склонность к морской жизни. Вы наше
спасение.
Забавляясь очередным поворотом судьбы (но и довольный, что обретаю
какую-никакую пристань и дело), я шагнул в редакцию. Там пахло -- как и
во всех редакциях -- пыльной бумагой, табаком и краской жирных
типографских оттисков. Отрешенная от всего на свете огненнокудрявая
девица пулеметно лупила по клавишам "Рейнметалла". Галевич выхватил из
ящика лист.
-- Заполняйте анкету! Не думайте! Вечером -- аванс!
Я стал заполнять. С некоторой горделивостью и усмешкой. Ибо уж на
корректора-то тянул по всем статьям... Кроме одной! Графа восьмая была:
"Имеете ли морскую специальность или морское образование?"
-- Э-э... сеньор Галевич! Вот это... Диплома у меня нет и на судах не
служил.
Он опять малость обмяк.
-- Ах ты, досада какая... Но вообще-то это формальность.
-- Тогда ладно. Тем более, что писать о флоте приходилось.
Крюйс-брам-стень-эзельгофт от эрнс-бакштага на грота-триселе как-нибудь
отличу.
-- Вообще-то это формальность... -- опять сказал Галевич.
-- Ну и хорошо.
-- Но понимаете... Нужно сделать одну мелочь. Сотрудники нашей
газеты, если у них нет морского диплома, должны сдать зачет. На звание
морской терминологии. Ма-аленький такой диктантик. С ним справляются
мальчишки из кружка судомоделистов... Умоляю, не отказывайтесь! --
завопил он, увидев на моем лице сомнение. -- Такой пустяк!
Я подумал, что это даже забавно.
-- А где сдавать столь ответственный экзамен?
-- Это просто! Исключительно просто! Есть курсы повышения знаний
плавсостава! Там постоянный дежурный преподаватель. Пятнадцать минут
диктовки, справочку в руки и никаких хлопот!
-- Гм... -- сказал я.
-- Умоляю вас! -- опять завопил он.
-- Ну... а где же эти курсы?
-- В школе номер три, на Якорном мосту! Курсы вечерние, но дежурный
там постоянно! Туда-сюда -- не больше часа!
-- Попробую, -- усмехнулся я. -- Даже любопытно. -- Поправил на локте
плащ, подхватил портфель и трость.
-- Да вещички-то вам зачем? -- подозрительно сказал Галевич. --
Оставьте здесь. Для чего таскаться с грузом.
-- Пожалуй, -- усмехнулся я. И взял только палку.
4. Школа
Школа номер 3 оказалась двухэтажным зданием, построенным в духе
строгого классицизма. Скорее всего, бывшая гимназия. Ничего
примечательного в этом доме не было, если не считать одного: стоял он не
на земле, а на широченном каменном мосту. Мост соединял склоны двух
холмов. Под ним тянулся канал. По каналу двигались к бухте катера,
лихтеры и буксиры. А на крыше здания торчала белая маячная башенка с
мачтой, оснащенной реями, гафелем и сигнальными флагами.
Ветер дул с бухты, и в коридоре, кроме обычного школьного запаха, был
запах моря. И стояла непрочная тишина: видимо, шли уроки. Я увидел
идущую навстречу решительную женщину. Полную, слегка распаренную и с
похожей на белый парик прической. Это была, безусловно, завуч. Завучей
всех времен и народов отличают административная походка, застывшее в
глазах недовольство и в то же время упрямое намерение до конца дней
исполнять свою подвижническую должность.
-- Простите... -- начал я беседу.
Вопреки ожиданиям, завуч не отфутболила меня к кому-то другому.
Сообщила:
-- Сегодня на курсах дежурю я. По совместительству. Но... -- Она
глянула на мою палку и нехотя предложила: -- Сядем.
И мы сели на деревянный диванчик в простенке между окнами. В стене
напротив темнели дубовые двери классов.
-- Итак, вы сказали "но"...
-- Да. У вас есть диплом с филологическим образованием?
-- У меня есть два диплома и оба гуманитарные. Но я не вожу их с
собой и...
Капелька раздражения проскользнула в ее голосе. И капелька
удовольствия от ощущения власти.
-- Но в этом случае не знаю, как быть... Тогда необходим
дополнительный экзамен по орфографии и синтаксису...
Я посмотрел в ее педагогические очи. Молча. Но вложил во взгляд
пространную фразу -- в ней содержался адрес, по которому эта дама должна
идти. Со злорадством представил, как предложу секретарю Галевичу самому
иметь дело с тетушками из наробразовского ведомства, возьму портфель и
плащ и...
-- Игорь Петрович! Игорь Петрович!..
Это влетел в школьный коридор человечек в зеленом костюме и беретике.
Он был похож на кузнечика. Он подпрыгивал.
-- Игорь Петрович! Я Евгений Евгеньевич Верба, директор дома
"Творческая мастерская"! Я был в редакции! Ваша анкета на столе!..
Галевич -- болван! Зачет, ха-ха! Он рвет остатки волос... Игорь
Петрович, у нас литературный клуб "Светлое слово"! Сегодня в семь
заседание! Игорь Петрович, если вы... Это будет подарок всем! Это...
невозможно сказать!
Сперва я скривился: черт возьми, и здесь достали. Знаю я эти клубы с
восторженными девочками и набившими оскомину вопросами: "А то, что вы
пишете, было по правде или из головы придумано?" Однако встретился я с
восторженно-жалобным взглядом директора Вербы, и стыдно стало -- прямо
хоть по морде себя хлещи! Ну, забавный он человек, прыгает, суетится, но
это же искренне! О деле думает! Ведь и правда люди соберутся, которым
интересно... Что же я за сытая скотина!
-- Я... да, я постараюсь. Какой у вас адрес?
-- Набережная Крузенштерна! Дом пять... Я так и думал, что вы...
Спасибо!.. Маргарита Митрофановна! -- Он потянул завучиху за пухлую
руку. Оттащил на пять шагов, что-то зашептал, подскакивая к ее уху и
стреляя в меня глазами. Потом подскочил еще, крикнул мне: "Мы вас ждем
от души!" -- и убежал.
Маргарита Митрофановна -- обмякшая и с потеплевшим взором -- снова
опустилась рядом со мной. Сказала медово:
-- Но право же... Я не знала. Это меняет ситуацию. Я...
Тут сигналом корабельной тревоги грянул школьный звонок. Не только я,
даже завуч вжала голову. И почему-то подтянула под диванчик объемистые
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг