Сашка глянул быстро и отвел глаза.
-- Потому что... думаю. Где тетрадь искать.
-- Нашел о чем думать!.. Не было, Сашка, никакой тетради.
-- Как знать, -- отозвался он хитровато и сделался прежним Сашкой.
...Было бы слишком долго описывать пестроту фантастических улиц и
богатства книжных развалов. И то, как мы бродили в готических переулках
средневекового предместья; и как лазили на высоченную башню с
колоколами, стоявшую среди заросшего подсолнухами поля; и как обедали в
подвальной таверне "У Сильвера", где в кирпичной нише стояло чучело
одноногого пирата с попугаем (который очень понравился Чибе)... Потом
оказались мы на шумном торжище.
Редких книг здесь было мало. Больше торговали серийными выпусками
детективов и фантастики. Зато мы увидели массу других интересных
товаров. Океанские раковины и старинные шпаги (Сашка вздыхал и
облизывался), модели парусников и японские веера, коллекции невиданных
орденов и мундиры каких-то неведомых армий, живые заморские рыбы в
банках с водой и сверкающие самовары всяких форм...
Мы двигались сквозь этот галдящий музей, вертели головами,
разглядывали диковины и, наконец, утомленные, выбрались на тихий пятачок
у каменного забора. Здесь расположился сухонький старик с бородкой
профессора, в круглых бухгалтерских очках и обвисшей шляпе. Он сидел
рядом с потертым коричневым ящиком на треноге. Сперва я подумал: старая
фотокамера. Но у ящика было две линзы, словно в него вставили бинокль.
-- Стереоскоп! -- обрадовался Сашка. -- Я такой в музее видел! -- Он
даже подпрыгнул и ногами взбрыкнул. -- Посмотрим?
Старичок взглянул на Сашку благожелательно. Придвинул к его ногам
картонную коробку с пришпиленной к боку бумажкой: "Одна карточка -- 1
коп".
-- Милости прошу, молодой человек...
Сашка мигом нашарил в кармане двугривенный, протянул старичку, сел на
корточки перед коробкой. Наугад отсчитал два десятка узких твердых
открыток с двойными фотографиями. Сунул их мне в руки, а одну умело
толкнул в щель ящика. Привстал на цыпочки, прижался лицом к стенке с
окулярами.
-- Ух ты... -- От волнения он перебирал ногами, как нетерпеливый
жеребенок.
-- Я опущу вам аппарат пониже, -- засуетился старичок.
-- Не надо, и так хорошо... Игорь Петрович, посмотрите!
Я посмотрел. Это было "Отправленiе парохода "Титаникъ" въ первый
рейсъ". Два снимка слились в один, придав людям на берегу и громадному,
отошедшему от причала судну рельефность, а рейду -- ощущение реального
пространства. Женщины в длинных платьях с оборками, мальчики в костюмах,
как у Андриса на картине, мужчины в длиннополых сюртуках махали
платками, шляпами, зонтиками. Никто не знал о близкой трагедии...
Сашка нажал медный рычажок. Карточка выпала в пластиковое ведро под
ящиком. Сашка взял другую.
-- Ух ты... Игорь Петрович!
-- Да смотри, смотри, я потом... -- И начал разглядывать снимки так,
без аппарата.
Вид Нижегородской ярмарки в 1908 году...
Спуск русского крейсера "Варяг" в Филадельфии...
Граф Л.Н. Толстой на велосипедной прогулке...
Группа героев Порт-Артура в С.-Петербурге...
Сашка тихо ойкал и посапывал, карточки одна за другой стукали о
пластиковое дно...
-- Ух ты... Я и не знал, что тогда это снимали... Игорь Петрович,
гляньте!
Я посмотрел. И... ничего особенного. Каменистая равнина с языками
песчаных заносов и огрызками скал. Видно, что выжженная солнцем. И
надпись: "Пустыня Оранжевые Пески. Съемка совместной экспедиции г.г.
Демьянова и Энгельштерна. 1901 г.".
-- А что здесь такого?
Сашка сказал озабоченно:
-- Это же недоступное место. По крайней мере тогда...
-- А где это?
Он шевельнул плечом со вздыбленным льняным погончиком.
-- Я точно не знаю. Там тройные координаты...
-- Все понятно... Будешь смотреть еще?
-- Нет, хватит... -- Он рассеянно сказал "спасибо" старичку, и мы
отошли. И через пролом в кирпичном заборе выбрались на пустынную, всю в
желтой сирени улицу. Только тогда Сашка спохватился:
-- Ой, а вы ничего не посмотрели!
-- Посмотрел, только без стереоскопа.
-- Это неинтересно, -- огорчился Сашка. -- Все дело в
стереоэффекте... Может, вернемся?
-- Не надо, -- усмехнулся я. -- Это плохая примета... А в стереоскоп
я в детстве насмотрелся, у меня был свой. Только поменьше этого,
попроще...
-- Да?! -- обрадовался Сашка. Даже подскочил (в сумке сердито
завозился Чиба). -- А у меня и сейчас есть, мама подарила на Новый год.
А вам тоже подарили?
-- Тоже мама... И представь себе, тоже к елке.
-- Вот это да! Сколько у нас похожего!.. Все правильно.
-- Что правильно, Сашка?
Он помолчал, глядя под ноги. Запыленные кроссовки его неторопливо
ступали по плитам тротуара.
-- Игорь Петрович, я вот что думаю... Я давно еще про это думал. Про
стереоэффект. Вот, когда два похожих снимка сливаются -- все в кадре
делается выпуклое и просторное, как на самом деле. Из двухмерных плоских
пространств словно получается трехмерное... По-моему, в жизни так же
бывает. Когда два трехмерных пространства, если они похожие... или два
похожих события в жизни... когда они наслаиваются друг на друга,
возникает новое пространство, четырехмерное. И события в нем -- уже
новые, неожиданные... Я запутанно говорю, да?
-- Нет, понятно. Только... по правде сказать, очень уж фантастическая
гипотеза. Хотя и остроумная...
-- А чего фантастического? Вот смотрите. У нас с вами столько
похожего! И мы теперь ходим вместе. И сразу -- четырехмерность!.. Вы
думаете, раньше мне эти все края так легко открывались? Да я к концу дня
еле ноги таскал... А вчера и сегодня -- все шутя.
"Разве у нас так много похожего?" -- чуть не сказал я. Но прикусил
язык. Взял Сашку за плечо.
-- Может быть, ты и прав... Слушай, а если тебе сегодня все легко,
нельзя ли поскорее попасть домой? Вечереет уже, скоро в Подгорье
праздник.
-- Запросто!
В Подгорье был совсем вечер. С иллюминацией, с толпой в карнавальных
нарядах. Но я решил сначала поужинать в "Дорожном уюте", а потом уже
нырять в эту веселую круговерть.
В ресторанчике гостиницы Сашка опять поскучнел. Сжевал (несмотря на
мои укоризненные взгляды) ломоть хлеба с майонезом, ковырнул вилкой
картофель с котлетой, проглотил компот и заторопился наверх. Я думал, он
бросит сумку и мы тут же отправимся на площадь. Но Сашка сказал
виновато:
-- Игорь Петрович, а можно я дома посижу? Тут ведь все рядом, вы и
один не заблудитесь.
-- Не заблужусь, но... -- Я встревожился. -- А что с тобой? Неужели
не интересно посмотреть на карнавал?
-- Да я раньше видел уже такое... А сейчас чего-то ноги гудят... --
Он согнулся, потер икры и щиколотки, слабо улыбнулся: -- Натопались...
Я обругал себя бессовестной и безмозглой свиньей. Ведь я-то хотя и
хворый, но все-таки взрослый мужик и, если нет приступов (а их нет!), не
в пример выносливее такого кузнечика. Три дня Сашка таскал меня по
всяким необыкновенным местам, да не просто таскал, а еще и прокладывал
дорогу. Как он, бедняга, до сих пор на ногах держится?
Сашка опять сказал просительно:
-- Если, конечно, можно... Я бы книжку почитал. Давно уже не валялся
с книжкой на кровати целый вечер...
Мне очень хотелось поглядеть на праздник этого "городка в табакерке".
Было предчувствие, что там случится неожиданное и радостное для меня
событие... Но сейчас я мужественно сказал:
-- У меня тоже ноги размякли. Давай сидеть дома вдвоем.
Сашка испугался:
-- Да что вы! Зачем! Вам же интересно!
-- Получается, что я бросаю тебя...
-- Это вы-то меня бросаете? -- сказал Сашка с непонятной печальной
ноткой. -- Ну уж...
-- Ладно. Я только пройдусь до Каменных Ворот и обратно. Не
заскучаешь в одиночестве?
-- С книжкой-то? Да еще Чиба вылезет, дурь устроит... Вы не спешите,
гуляйте!
"Может, он просто устал от меня, старого дурня, -- подумал я. --
Может, по маме соскучился, хочет погрустить один..."
-- Ладно, погуляю. А ты отдыхай...
6. Взлет
На широкой лестнице ратуши ухал контрабасами и барабаном оркестр с
музыкантами в гусарской форме. Башня и фасад были в цепочках бегучих
огней. Над крышами вертелись хвостатые спирали фейерверков. Люди
танцевали повсюду под разноцветными взмахами прожекторных лучей. Ко мне
подошла метровая голова в треуголке, с рыжими буклями и мясистым красным
носом пьяницы флибустьера. Один глаз сверкал голубой пластмассой, на
втором было черное полотенце. Внизу из головы торчали ноги в съехавших
гольфах и стоптанных сандаликах.
Старательным сиплым голосом голова потребовала:
-- Кошелек или жизнь! -- И между большущих зубов просунулась вместо
языка тощая рука в черной перчатке, сжимающая кремневый пистолет.
-- Конечно жизнь! -- храбро решил я, и пистолет выпалил в меня желтым
огнем и зарядом конфетти. Я сделал вид, что грохаюсь навзничь. Голова
зашлась переливчатым смехом и ускакала, хлопая ремешками расстегнутых
сандалий...
Потом в меня еще не раз палили из хлопушек, а трехголовый дракон
предложил выбор: или я буду съеден на месте, или выслушаю арию
влюбленного Змея Горыныча, которую он исполнит на три голоса. Я сказал,
что сперва одно, а потом другое. Дракон ограничился арией, после чего я
оказался перед эстрадой, где кувыркались под бубен и жонглировали
кокосами негритята. На эстраду спланировала Баба Яга на метле, и
негритята с визгом разбежались, кидая в бабку упругие надувные орехи...
"Бабка Ёшка, -- вспомнилось мне. -- Ёшкин свет..." Все-таки жаль, что
нет со мной Сашки. Я малость загрустил и даже подумал, что пора
возвращаться. В этот момент на площади начал меркнуть свет.
Погасла иллюминация, медленно потускнели фонари. И праздничный шум
угас, как бы приглушенный опустившейся темнотой.
Впрочем, большой темноты не было. С ратуши рассеянными снопами
светили два прожектора -- зеленый и голубой. Они высвечивали Каменные
Ворота. Одна башня казалась салатно-серебристой, другая --
серо-бронзовой. Прожекторный свет они отражали на стоящих поблизости
людей. Потом с верхушки левой башни ударил по площади резкий белый луч.
Люди почему-то шарахнулись от него, и сквозь толпу коридором легло
пустое пространство -- заблестела полоса гладких булыжников.
По этой сверкающей полосе мчался к воротам пацаненок лет десяти --
темноволосый и кудлатый, в укороченной, как у Сашки, школьной форме и
босой. В тишине его ступни звонко хлопали по булыжникам. Шагов за
двадцать до правой башни мальчишка затормозил, задрал голову и заорал:
-- Стаська, давай! У нас четыре минуты, потом на станции полетят
контакты!
И в ответ зазвучал из могучего динамика мужской голос -- резкий, как
свет белого прожектора:
-- Граждане Подгорья! Просим извинить, что мы на несколько минут
прерываем ваш праздник! К сожалению, другого времени у нас нет, день и
час был рассчитан давно!.. Просим всех отойти от ворот не менее чем на
пятьдесят шагов!.. Только спокойнее, пожалуйста, без давки и спешки! --
Голос вдруг смягчился, в динамике даже прозвучала испуганная нотка,
потому что люди разом колыхнулись назад. -- Осторожнее, прошу вас... И
тогда Подгорье увидит небывалую вещь!.. Считайте, что это еще один
праздничный аттракцион!
В тишине, лишь при нескольких вскриках, люди подались от ворот, перед
башнями образовалась полукруглая пустота. И в центре ее, в полосе
прожекторного луча, стоял мальчишка со вскинутой лохматой головой и
растопыренными руками.
-- Мальчик, отойди сейчас же! -- раздался из толпы женский голос. --
Сказано же!
Тот, не оглянувшись, отмахнулся, как от бабушки, когда она зовет
ужинать в разгар игры.
Я был среди тех, кто оказался ближе всех к воротам. И увидел раньше
всех, как... Нет, сначала я ощутил мелкую дрожь земли. Щекочущая
вибрация передавалась телу через подошвы, от нее зачесалась кожа. Чуть
позже пришел почти неслышный, но ощутимый гул. И тогда от
салатно-серебристой башни вдруг отделился каменный пласт, качнулся и
рухнул на булыжники. А под ним открылся гладкий сверкающий металл...
Рука так и просится написать, что толпа ахнула. Но я не помню этого.
Мне кажется, что все происходило, как в кино, когда случайно выключили
звук. В металле возник черный прямоугольник, в нем появился человек в
светлом костюме. Кудлатый мальчишка бросился к нему, тот присел,
подхватил пацаненка, и металл непроницаемо скрыл обоих от наших
взглядов.
Дрожь усилилась. Каменные пласты начали рушиться к подножиям башен
один за другим. Они были выгнутые, грубо-неровные с внешней стороны и
гладко-блестящие с внутренней. Словно кора громадных деревьев, которые
проснулись и решили сбросить старую одежду со стволов. А "стволы",
открываясь, сверкали зеркальной чистотой. И через две минуты вместо
Каменных Ворот подымались над замершей площадью Подгорья две светлые
металлические башни -- с полукруглыми оконечностями и двумя перемычками
в виде громадных подков.
Великанское это сооружение выглядело таким тысячетонным, что никто
сразу не понял, не осознал, что башни уже не стоят, а повисли без опоры:
их кольцевые фундаменты были метрах в трех от земли. Потом башни
шевельнулись и плавно пошли вверх -- без вспышек, без звука.
"Катамаран!.. "Даблстар", "Двойная звезда"... Вот Сашка пожалеет, что
не видел этого!"
Голубой и зеленый прожектора запоздало метнулись за кораблем. И видно
стало, как медленно, словно нехотя, двойной корпус вошел в густые
волокна тумана...
-- Разобьется!! -- тонко завопил кто-то в толпе.
Но сверху не доносилось ни звука. Ни удара о каменный свод, ни
сотрясения. Неожиданно вспыхнула иллюминация. Видимо, станция,
отключенная для запуска, вновь дала полный ток.
...Площадь оживала. Наполнялась криками, гулом, радостными воплями
ребятишек. Даже оркестр заиграл опять.
Я шел, проталкиваясь сквозь потоки споров. "Это клуб "Расколотое
небо", их штучки! Совсем распустились!" -- "Да бросьте вы, они
мальчишки, а тут такая техника!" -- "Ну и что? Там тоже мальчишка!" --
"Кто разрешил ломать Ворота? Это же памятник!" -- "Сейчас небось
прилипли к своду и не знают, что дальше..." -- "Ах, перестаньте, какой
там свод! Это же четырехмерники!" -- "Какие четырехмерники! Расскажите
вашей бабушке! Взрослый человек, а городите мистику..."
Я спешил в гостиницу, чтобы рассказать про все Сашке. И кстати,
спросить: неужели он не знал про старт катамарана от Пантюхина! А если
знал, неужели не интересно было посмотреть?.. И почему "Даблстар"
прятался под личиной каменных башен? И сколько времени он здесь
простоял? Все было непонятно и потому даже тревожно.
К этой тревоге прибавилась еще одна, когда я увидел, что Сашки в
комнате нет.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг