Городок, в который мы пришли, казался игрушечным. Уютный такой, с
традиционной площадью и ратушей, облицованной пятнистым мрамором. На
ратуше, естественно, башня с часами и флюгером.
Кроме ратуши, каменных домов было немного. А в основном --
двухэтажные и трехэтажные строения, обшитые темными досками. Этакий
деревянный модерн, которым увлекались в небольших городах в начале
двадцатого века. Широкие, часто округлые окна, крутые крыши, мезонины,
башенки. Кованые узоры крылечек и балконов.
Было оживленно. Спешили тетушки с кошелками (видимо, с рынка),
катались на велосипедах ребята. Распирая пузатым телом тесную улочку,
проехал троллейбус.
-- Городок в табакерке, -- сказал я.
-- Ага...
Воздух здешних улиц казался коричневатым, и, наверно, поэтому на
домах лежал особый налет, как тонкий слой скрипичного лака. Словно мы и
впрямь оказались внутри громадной деревянной табакерки. Или внутри
музыкального инструмента из разных сортов звонкой ели и клена. Эхо от
велосипедных звонков, голосов, дальней радиомузыки и ребячьей переклички
звучало, как в пустоте гигантской виолончели...
На невысокой наклонной крыше четверо мальчишек пуляли в высоту из
самодельных луков. Оперенные стрелы с шелестом уходили вверх и пропадали
в низких просвеченных облаках. Сашка заинтересованно задрал голову.
-- А вот ка-ак полетит стрела вниз, -- сказал я, -- да ка-ак врежет
кому-нибудь по макушке...
-- У них наконечники мягкие, с липучками... А если хорошо запустить,
то и не вернется...
-- Прилипнет к каменному своду?
-- Одни говорят, что прилипнет. Другие -- что улетит... в другое
пространство.
-- Последняя осталась, -- звонко сказал на крыше мальчик. -- Чья
очередь?
-- Пусть Женька запустит, он меньше всех стрелял...
Ребята дали стрелу самому маленькому.
-- Только натягивай сильнее...
Стрела умчалась. Ребята и мы с минуту смотрели вверх.
-- Ура! -- наконец закричали мальчишки. -- Тама! Молодец Женька! -- И
заприплясывали на краю крыши. Они были веселые, ловкие, смуглые, как
мулаты.
-- В этом свете все загорелыми кажутся, -- сказал я.
-- Почему кажутся? Тут такое излучение, ультрафиолет. За час кожа
темнеет. Смотрите!
Сашка сдвинул на руке свои часики. Под ними открылся бледный след.
Надо же! Я приподнял обшлаг пиджака. В самом деле -- кисть руки гораздо
темнее запястья.
-- Вы домой вернетесь, как из Крыма, -- сказал Сашка.
Я промолчал. Не хотел я домой...
Мы прошли улицу, где развлекались маленькие лучники, и вот тут-то
вышли на площадь. Переливчато играли часы.
-- Что? Уже семь? А у меня...
-- Здесь несовпадение по времени. И никогда толком не угадаешь.
Бывает, что там утро, а здесь уже вечер.
-- Так и правда вечер... Надо, наверно, об ужине и ночлеге думать. А,
лоцман?
-- Естественно, -- деловито сказал Сашка. И повел меня на другой край
площади. -- А вот смотрите, Каменные Ворота. Это место так называется --
площадь Каменных Ворот.
При выходе на одну из улиц стояли две серые башни. Высоченные, будто
колокольни. А точнее -- не башни, а две сужающиеся кверху скалы, похожие
на чудовищных размеров сталактиты (или сталагмиты?). В двух местах --
наверху и посередине -- башни были соединены каменными перемычками.
-- Впечатляет, -- сказал я. -- Дело рук человеческих или памятник
природы?
-- Всякие легенды рассказывают... Будто бы много лет назад они
появились неизвестно откуда. Тогда все и закрылось -- долина и город...
-- А может, тут в основе какой-то исторический факт?
-- Может быть... -- сказал Сашка со странной неохотой. И сразу опять
оживился: -- А улица за Воротами знаете как называется? Улица Грибного
Дождя!
-- Разве здесь бывают дожди?
-- Раз в десять лет... Снег чаще бывает, каждый Новый год.
Конденсаторы сгущают туман в снежинки. А дождик делать труднее... Тем
более грибной! Он ведь должен быть с солнцем!
После этих слов Сашка задумался на ходу. Мы уже прошли между башнями
и шагали по улице Грибного Дождя. Чиба превратился в лохматого, размером
с рукавицу щенка и заливисто лаял на кошек. Сашка вдруг начал скрести в
затылке и глянул на меня -- с хитроватым огоньком в зрачках. Потом
остановился, начал смотреть вверх, а руки заложил за спину (как утром,
перед скалой). Что-то зашептал. Мы стояли у штабеля коротких и
широченных, больше метра в диаметре, труб из бетона. Они были похожи на
серые бочки без крышки и дна. Видимо, здесь собирались рыть колодец или
строить коллектор... Чиба-вороненок взлетел на верхнюю трубу и строго
сказал оттуда:
-- Алексан-д-р, пр-рекрати...
Сашка вдруг быстро стряхнул кроссовки, сдернул носки, сунул все это в
сумку.
-- Прячьтесь в трубу!
-- Зачем?
-- Сейчас начнется!.. Да скорее же!
Я малость струхнул. Поясницей нащупал край одной трубы, вдвинулся в
бетонный цилиндр спиной (черт, брюки порву). Сашка прыгнул сбоку, съехал
на меня, нас притиснуло друг к другу. Я подвинулся.
-- Что это все значит, уважаемый проводник?
-- Лезьте подальше, с ногами...
С высоты ударили отвесные звонкие струи. Я взвыл, въехал поглубже.
Влетел мокрый вороненок, сел Сашке на голову.
-- Это твои пр-роделки!
-- Это твои проделки, Сашка? -- строго сказал я.
Он заливисто захохотал. Высунул из трубы ноги, болтал ими под дождем.
А дождь гудел, как в пустой цистерне. И вдруг мне показалось, что
пробился сверху, заискрился в струях белый, нездешний луч солнца. Сашка
крикнул, не оборачиваясь:
-- Во лупит, Ёшкин свет! Игорь Петрович, знаете что? Те мальчишки с
луком подумают, что это они дождик стрелами вызвали!
-- Пусть думают!
-- Ага!.. А завтра будет праздник! Здесь всегда праздник после дождя!
Потому что деревья делаются гуще и цветет все!
...Ливень кончился через десять минут. Чиба сердито забрался в сумку,
а мы с Сашкой пошли по умытому и просветлевшему городку. Прохожие
перекликались и поздравляли друг друга.
В конце улицы Грибного Дождя стояла двухэтажная, с хитрыми
пристройками гостиница. Видимо, частная, похожая на те, что были в
старину. Над дверью торчало железное копье, на нем качалась позолоченная
вывеска: "Дорожный уют". На первом этаже был зал с обширными столами и
баром. За стойкой командовала двумя расторопными парнями дама в белой
наколке и синем платье. У нее было острое, как нос клипера, лицо. Близко
от переносицы сидели прицельные, словно два револьверных зрачка, глазки.
Она мне показалась похожей на классную надзирательницу из старой
гимназии.
-- Хозяйка, -- шепнул Сашка. -- Спросите про комнату...
Я подошел и осведомился, могут ли здесь получить приют утомленные и
едва спасшиеся от непогоды путники.
-- А этот... босой ребенок тоже с вами?
Босой ребенок светски наклонил голову.
-- Да, сударыня, я племянник. -- И толкнул меня локтем.
-- Есть комната наверху, -- сообщила хозяйка с оттенком
благосклонности. -- Вам повезло. Завтра не будет отбоя от постояльцев.
Ожидается карнавал в честь сегодняшнего дождя... Надо же, такое
неожиданное чудо!
Знала бы она...
5. Венецианское окно
Наверху, в комнате, Сашка спросил:
-- Игорь Петрович, вы не обиделись, что я вам в племянники
записался?.. А то эта тетка вредная на вид. Пристала бы: "Почему с
посторонними, кто такой..." А я не хочу зря болтать, что проводник.
Скажешь, и все сразу глаза пялят.
-- Ясно... Ты, племянничек, помыл бы все-таки задние лапы, -- сказал
я. Потому что Сашка с забрызганными в лужах ногами бухнулся на гулкую
пружинную кровать, украшенную медными шариками на спинках. Прямо на
светлое покрывало.
-- Гудят у меня лапы-то, -- признался Сашка. -- А у вас?
-- А у меня... Я весь гудю... то есть гужу.
Но, в отличие от Сашки, я не свалился, а стал осматривать жилье.
Кроме комнаты со старомодной мебелью, была еще крохотная прихожая. В ней
дверь, за которой душ, раковина, квадратная "сидячая" ванна и все, что
полагается.
-- Уютно, хотя и скромненько, -- решил я.
-- Зато окно во какое! -- отозвался Сашка. Он уже не валялся, а
возился с оконным шпингалетом.
Окно было роскошное. Овальное ("венецианское"!), чуть не на всю
стену. В узор из гнутых переплетов был включен застекленный квадрат с
шарнирами, который Сашка расшатал и открыл наружу. Запахло мокрой
сиренью, сырым песком...
-- Эй, ты куда! -- обмер я.
Сашка юркнул в открытую часть окна, но не пропал. Радостно сообщил:
-- Здесь крыша! Как балкон!
Под окном блестела железная чуть наклонная кровля пристройки. Она еще
не высохла. Сашка с удовольствием потопал босыми ногами по волнистой
жести, подошел к самому краю. Качнулся, махнув ломкими, как лучинки,
руками. И ухнул вниз.
Я сдавленно завопил и полез в окно. В этот момент из-за крыши
выдвинулись два бруса. А через три секунды между ними возник и Сашка --
встрепанный и веселый.
-- Во! Лестницу нашел! Там такой сад глухой...
-- Ты с ума сошел? Сигаешь очертя голову!
-- Да тут не высоко! И песочная куча. -- Он ладонями сбил с коленок
прилипший песок. -- Теперь у нас отдельный вход-выход, как в собственном
доме.
-- Зачем он нам? Я не собираюсь пускаться в авантюры.
-- Как знать, -- философски отозвался проводник.
В комнате он по-хозяйски оглядел углы. Щелкнул выключателем. Зажглась
трехрожковая люстра со стеклянными тюльпанами. Это было кстати: за окном
густел коричневый вечер. Из Сашкиной сумки выбралась черная летучая
мышь, взлетела и закачалась вниз головой на люстре. Сашка показал ей
кулак. Потом увидел у двери витой шнур с кистью, почесал в затылке,
дернул за кисть. Где-то далеко отозвался колокольчик.
-- Ой-ей, -- обеспокоенно сказал Сашка. Скромненько сел в кресло.
Чиба упал с люстры на кровать и притворился тряпичным клоуном. Потому
что на лестнице послышались шаги.
В дверях возникла хозяйка.
-- Я вас слушаю, -- сообщила она тоном королевы.
Ехидно глянув на присмиревшего Сашку, я со всей учтивостью
поинтересовался, нельзя ли в этой прекрасной гостинице заказать ужин в
номер.
-- А то, понимаете ли, идти с мальчиком в зал... Возможно, там вино,
шумные посетители...
-- У нас не бывает шума и всегда все прилично, -- ответствовала
хозяйка. -- Но, если вам угодно, ужин я пришлю.
Скоро молоденькая смешливая горничная принесла ароматное мясо с
вареными бобами, хрустящие хлебцы и в большой фаянсовой кружке -- теплое
кипяченое молоко.
-- Это для мальчика, -- сообщила она и хихикнула.
Сашку передернуло. Едва девушка ушла, он вылил молоко в раковину и
демонстративно вымыл кружку.
6. В гостях у месяца
После ужина мы, слегка осоловевшие, сели перед окном: я в кресло,
Сашка верхом на стул. Совсем стемнело.
-- Смотри-ка! Звезды! Откуда они здесь?
-- Не-а, не звезды это. Просто светлячки такие летучие, они в облаках
водятся. Потому что люди же не могут, чтобы совсем без звезд... Скоро
еще и не такое будет! Раз предпраздничный вечер, он обязательно
вылезет... Вон, смотрите! -- Сашка пришпорил стул и подъехал ближе к
окну. -- Сейчас...
Небо над черными крышами засветлело. Из-за кровельных гребней и
башенок быстро выплыл и повис большущий розовый месяц. Зацепился нижним
рогом за узорчатый флажок флюгера.
-- Он что? Тоже искусственный?
-- Не искусственный он! -- Сашка, по-моему, слегка обиделся за месяц.
-- Он природный... Только не тот, что на нашем небе, а здешний. За
скалами живет. А когда хочет, подымается.
-- Чудеса...
-- Ага... Хотите его поближе посмотреть?
Я не знал. То есть вроде бы и хотел, но ведь придется вставать и
снова идти куда-то...
-- Он недалеко, -- сказал Сашка.
-- Это, наверное, не разрешается, соваться к нему, -- опасливо
заметил я. -- Вот поймают нас...
-- Кто? Чтобы поймать, надо дорогу знать... Идем? -- В Сашке
пружинками звенела энергия, будто и не уставал.
-- Ох, лоцман. Один раз ты уже втравил меня в дело. С сундучком...
-- А вы жалеете?
-- Злодей ты...
-- Не-е! Я проводник. Значит, обязан показывать "клиенту" все
интересное.
-- А если "клиент" вот-вот ноги протянет?
-- Ничего, -- хихикнул он. -- Зато крепче спать будете.
-- Ты бессовестная личность.
-- Ага... Лезьте за мной. -- И он сунулся в окно.
-- Куда?! Нормального хода нет, что ли?
-- Нету, -- сообщил он уже с крыши. -- Надо здесь идти, а то я
ориентир потеряю.
"Связался, так терпи", -- подумал я. И вспомнил Решку, лезущего в
чужой огород, закряхтел в окне. Эх, если бы в самом деле стать Сашкиным
ровесником, гибким и легким пацаненком. Чтобы прогнать усталость и
облегчить путь.
"Решка, вперед!" -- велел я себе. И видимо, не мысленно сказал, а
шепотом. Потому что, когда спустились по лестнице, Сашка вдруг спросил:
-- А это вас так в детстве звали -- Решка?
-- Откуда ты знаешь? -- смутился я.
-- Ну... а тогда, в хронофоне...
-- А-а... Да, звали. Были когда-то и мы... жеребятами...
-- А почему вам такое имя дали?
-- От "Игоря"... Игорёшка, Рёшка, Решка... Наверно, еще и от
фамилии... А может, потому, что неудачливый был. Когда монету бросают,
одним чаще орел выпадает, другим и так и сяк, наполовину, а мне почти
всегда решка. Вечное невезение...
-- Вот это невезение! Сколько книжек написали!
-- Это еще ничего не значит... И к тому же я ведь про детство говорю.
То и дело со мной всякие истории случались. И драться я не умел. Бывало,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг