буйными, не поддающимися гребню кудрями, в меру раскрашенным лицом.
Полагают, молодым чуждо чувство меры. Верно, но только не звездам. Они
умеренны во всем, исключая лишь огненную страсть. В этом звезды не знают
границ, одаряя горячей лаской окружающих. Своей любвеобильностью они
напоминают ветреных красавиц, но это впечатление обманчиво. Звезды
целомудренны, словно весталки. А любовь их обжигающе-платонична. Они дарят
ее всем, не делая предпочтений или исключений.
Они несут счастье, оставаясь несчастливы сами. Ведь ответная любовь
неведома им.
Они порождают, не познав сладости зачатия. А их дети так непохожи друг
на друга, словно имели разных отцов. А быть может, так оно и было. И
приходили тайно неведомые любовники, имени которых не знает даже Вечность,
и восходили на ложе звезды. И удовлетворяли свою похоть, пока звезда
спала, отдыхая от дневных трудов. Ведь днем близкая звезда спит, передавая
эстафету звездам дальним, недостижимым, чей свет холоден, словно
равнодушие или любопытство. Проходил назначенный срок, и рождался ребенок
- буйный и крикливый. Он быстро надоедал своим плачем, и тогда мать
поручала его воспитание тетушке Вселенной, чьи объятия наполнены холодом и
разумом. Ребенок остывал и начинал жить своею жизнью. Но даже сделавшись
самостоятельным, он оставался нахлебником своей огненной мамаши, черпая
исходящий от нее жар, подобно тому, как дети сосут материнское молоко. А
все потому, что дети, не знавшие материнской ласки, рождались
недоношенными. Они были обречены на смерть без ее тепла.
И получалось так, что рожденная жить для себя звезда жила лишь для них,
для своих детей, вечно озабоченная тем, чтобы они не испытывали недостатка
в животворном тепле. Лишь это одно волновало ее. А дети платили
равнодушием, словно были кукушкиными детьми. Звезда же не замечала их
холодно-презрительных лиц, овеянных теплом ее лучей. Она тихо радовалась
тому, что может дарить им свое тепло, а дети снисходительно принимали ее
жертву.
Звезда сияла. И апельсиновый лик ее казался наполненным вечной
молодостью.
Но вечное - категория, недоступная для звезд. Подобно пирамидам они не
боятся времени, но теряют свой жизнерадостный блеск перед непроницаемым
ликом Вечности.
Вечность жестока. Она собирает в пригоршни космическую пыль и осыпает
ей пылающие диски звезд. В этом поступке есть холодное любопытство
ребенка, кидающего песок на раскаленные багровым дрова. Но Вечность отнюдь
не любопытна, она лишь исполняет cвoe дело, пусть жестокое, но дело.
Звезда овладела правом дарить - сладостное право, а за любое
удовольствие должна быть назначена расплата. Осыпая звезды космической
пылью, Вечность берет с них плату. Она забирает жар, молодой задор,
скатывая из них крохотные комочки, которым предстоит в будущем образовать
квазар и дать жизнь новому ослепительному диску. Звезды расплачиваются
огненной кровью, жадно поглощаемой устами черного вампира. Непроницаемая
патина опускается на их лики, и они тускнеют.
Звезды подобны людям. Они отживают свой век, и тогда наступает
старость, к счастью, короткая. Судьба благосклонна к звездам. Им ведомо
лишь два возраста - долгая молодость и короткая, в несколько мгновений,
старость. Старость, когда золотистые волосы выпадают, а кожа приобретает
черный оттенок. А потом слепнут глаза. И звезды умирают, обращаясь в
ссохшуюся черную мумию. Ведь ничто в этом мире не может жить вечно.
И вот сегодня мы провожаем в последний путь маленькую апельсиновую
звезду, родившуюся двенадцать биллионов секунд назад. Ее век был короток,
но полон смысла. Она дарила свет и тепло, полно и щедро, подавая пример
другим, и потому, когда она умерла, мы вправе помянуть ее добрым словом.
Dixi! (лат.).] Это был монолог, обреченный быть обойденным восторженным
вниманием слушателя, однако мне поаплодировали.
- Браво!
Он скрывался под знакомой черной маской, хотя знал, что мне известно
его настоящее лицо.
- Браво! - повторил он и сухо сдвинул пару раз ладони. Я отвесил поклон.
Гость внимательно оглядел меня с ног до головы. Его глаза скрывались за
непроницаемым забралом, однако я ощущал их властную силу. Еще я ощущал
таящийся в них холод, непостижимый даже для меня. Молчание длилось
довольно долго, за это время я подвергся самому тщательному осмотру.
Наконец гость соизволил заговорить.
- Ты здорово изменился, - заметил он.
Я вежливо кивнул, соглашаясь, после чего поинтересовался:
- Ты пришел лишь за тем, чтобы сообщить мне это?
- А разве этого мало? Мне было интересно взглянуть на тебя.
- Тебе недоставало того, что доносили твои слуги? Гость с треском
одернул полу щеголеватого черного плаща.
- Если ты имеешь в виду артефактов, то они не были моими слугами. Я не
прибегаю к помощи искусственных созданий.
- Но ты знаешь о них.
- Естественно. Я знаю обо всем, что интересует меня.
- Ты знаешь, чьи они? - спросил я, старательно маскируя любопытство
наигранным равнодушием.
- Конечно.
Я понял, что он ждет, чтоб спросил. Я чувствовал, что могу рассчитывать
на ответ, как и то, что получив его, лишусь чего-то несравненно большего.
Поэтому я не спросил. Вне всяких сомнений, гость был доволен этим
обстоятельством.
- Русий, ты погорячился с этой планетой, - сказал он, извлекая из
пустоты длинную витую сигару. Сверкнула длинная искра, и кончик сигары
вспыхнул алым угольком. В подобной атмосфере горение было невозможно, но
тем не менее сигара благополучно тлела, испуская аппетитные синеватые
клубы дыма. Гость испытующе смотрел на меня, ожидая, что я скажу.
- Разве ты поступил бы иначе?
- Да. - Вместе с "да" выпорхнули два ровных колечка.
- Быть может, ты станешь уверять, что никогда не поступал подобным
образом?
- Когда-то давно. Но я отказался от этого. Достаточно того, что ты
можешь это сделать. Если каждый из нас будет в мгновение решать судьбу
миров, Вселенная очень быстро опустеет.
- Выходит, я был не вправе сжигать планету?
- Почему не вправе? Ты должен был поступить так, как считал нужным. Но
прежде, чем уничтожать, тебе надо было вдоволь наиграться с нею. Игра
судьбами дарует нам силу.
- Мне было некогда. Я спешил.
- Куда? - Гость усмехнулся.
- Меня ждут на Земле.
- Тогда почему ты до сих пор на этом корабле?
- А я могу попасть на Землю каким-то другим способом?
- Конечно. Ведь я сумел оказаться в твоей каюте.
- Я не владею подобным способом передвижения.
- Тут нет ничего сложного. Надо лишь очень захотеть.
Я попытался очень захотеть, но у меня ничего не вышло.
- Не получается, - сказал я.
- Значит, твое желание недостаточно сильное.
Гость наслаждался сигарой. Он пытался казаться безразличным, но я
ощущал исходившее от него напряжение.
- Ты хочешь поговорить? - Гость безразлично пожал плечами. - Тогда,
если тебе все равно, может быть, ты согласишься ответить на несколько моих
вопросов?
- Смотря каких.
- Я не буду спрашивать тебя о способах, какие могли б помочь мне
переместиться на Землю. Ты прав, я должен сам дойти до этого. Я не буду
спрашивать и о том, что происходит на корабле, хотя не сомневаюсь, ты
знаешь и об этом. Я лишь хочу знать, что связывает тебя с Ледой и почему
ты помогаешь мне, рискуя порой собственной жизнью.
- Позволю себе не отвечать на второй вопрос. Ну а все, что касается
меня и Леды, не составляет никакой тайны. Полагаю, ты не забыл последний
день земной Атлантиды?
- Конечно, нет.
- Тогда, спасаясь от тебя, Леда обратилась ко мне за помощью.
- Я видел, как она исчезла в огненном смерче.
- Да, но как ты знаешь, огонь вовсе не означает смерть. Леда была не
слишком почтительна, но я люблю дерзких. Кроме того, в ней есть нечто, что
не оставляет равнодушным. - Гость хмыкнул, словно удивляясь собственным
словам. - Порой я задаюсь вопросом, как этому существу удалось разжалобить
меня.
Я улыбнулся, не без ехидства.
- Она берет не только жалостью.
- Если ты имеешь в виду ее женские чары, то забудь об этом. Я
равнодушен к тому, что называется любовью. Тогда я спас ее. Я вытащил Леду
в огненном смерче и переправил ее на свою базу близ Альтаира. Сначала я не
представлял, что буду делать с ней. Ну, хорошо б, это был фикаск из
созвездия Марту или фриттар с Зеленого хвоста, или что-то подобное. Те
существа хотя бы обладают высокими жизненными качествами, могут
аккумулировать энергию. Я не имею постоянных помощников, но изредка
прибегаю к помощи подобных слуг, когда не желаю браться за дело лично. Но
Леда не представляла из себя ровным счетом ничего. Я даже было подумал о
том, чтобы избавиться от нее, переправив на Землю или Атлантиду.
И
вдруг... - Гость умолк, делая вид, что раскуривает потухшую сигару.
- Вдруг ты понял, что она нужна тебе! - подсказал я.
- Точно. Я с удивлением осознал, что из этой смазливой девчонки может
выйти идеальный помощник. У нее изворотливый ум, поразительная выдержка и
невероятное расчетливое сердце. Тогда я стал обучать ее всему, что считал
нужным. Я научил ее перемещаться в пространстве, пользоваться энергией и
многим другим, премудростям, которыми владеем мы, зрентшианцы. Она
оказалась чрезвычайно способной ученицей. Вскоре я послал ее с заданием на
Землю, и она справилась с ним.
- Вы играли против нас.
- Нет, я играл против Командора, ты же оказался в стане моих врагов
лишь потому, что был рядом с ним. Леда должна была воспрепятствовать твоим
замыслам, но в мои планы вовсе не входило причинить тебе какой-либо вред.
Восток по-прежнему должен был оставаться в твоей власти. Владычествовать
Западом я назначил Леде.
Пытаясь овладеть миром, ты нарушал то равновесие, которое обеспечивает
прогресс цивилизации. Это ошибка. Никогда не следует стремиться к тому,
что бы овладеть всем. Лишившись естественного противовеса, рискуешь
потерять вкус к жизни.
Обладание неограниченной властью неизбежно влечет скуку. Став владыкой
Земли, ты вскоре стал бы задыхаться от скуки. Тогда ты принялся бы
предпринимать попытки выйти за пределы планеты, но так как Земля еще не
готова к этому, ты погубил бы ее, а возможно, и себя. Я не желал твоей
смерти, поэтому и должен был воспрепятствовать вашим замыслам. Необходимо
было сохранить паритет, и я занял сторону враждебной тебе коалиции,
уравняв тем самым соотношение сил. Но вскоре в игру вмешался третий. Как
только я понял это, я предпринял все возможное, чтобы уберечь тебя от
беды. Я мог занять нейтральную позицию и вновь выровнять тем самым силы
противников, но я не знал возможности этого третьего. Он мог оказаться
сильнее тебя или слабее. В обоих случаях паритет был бы неизбежно нарушен.
Поэтому я ограничился тем, что поверг Командора, а в остальном позволил
событиям развиваться по собственному усмотрению. Леда следила за
происходящим в Заоблачных горах и выхватила тебя в тот самый миг, когда
меч Ария был готов опуститься на твою голову.
- И забросила меня на Кутгар, - пробормотал я.
Гость развел руками.
- А что мне оставалось делать? Статус кво был уже нарушен. Царь погиб.
Враждебная тебе коалиция лишилась своего вождя. Позволь я тебе
вернуться обратно, и ты тут же предпринял бы новую попытку овладеть миром,
и на этот раз она могла б оказаться успешной. А так я сохранил пусть
хрупкое, но равновесие.
- Но мой отец...
- Он ничего не сможет сделать.
- Он погиб?
- Не думаю. Хотя мне очень хотелось бы, чтобы так оно и случилось.
- За что ты ненавидишь его?
- Это не имеет отношения к нашей истории.
- Почему ты в таком случае помогаешь мне, его сыну? - не удержался я.
- Это уже третья история. Тебя интересовала Леда, и я рассказал тебе о
ней. Но это вовсе не означает, что я сообщу тебе что-то еще.
- Леда по-прежнему работает на тебя?
Гость кивнул, как показалось мне, не очень уверенно.
- В общем, да. Она считается моей помощницей. Но сейчас я разрешил ей
работать самостоятельно. Она проводит большую часть времени на Земле.
- Что она там делает?
- Пытается убедиться в смерти одного и найти второго, если он, конечно,
еще на этой планете. Кроме того, насколько я понимаю, ей там нравится.
Я не хотел раскрывать всех своих карт, но не мог удержаться от того,
чтобы не похвастать осведомленностью.
- Арий на Земле.
Гость даже привстал.
- Откуда ты знаешь?
- Имел счастье совсем недавно беседовать с ним.
- И чем завершилась ваша беседа?
- Мне не хватило совсем немного, чтобы оторвать ему голову.
- Жаль. Был бы тебе очень обязан. Ну да ладно. Я найду его сам, как бы
он ни прятался. И клянусь, его смерть будет медленной.
В этих словах прозвучала такая ненависть, что я невольно вздрогнул.
- Ты умеешь ненавидеть.
- Да, - согласился гость и как-то странно взглянул на меня. - И потому
я советую тебе, никогда не становись на моем пути. Ты стал очень силен.
Мало кто из подобных нам сможет померяться с тобой силой, но если ты
надумаешь избрать врагом меня, я сверну тебе шею,.
Я не испугался, я разозлился. Я не привык, чтобы мне угрожали. Я
ответил волчьим оскалом зубов.
- Пока у меня нет причин враждовать с тобой, но если вдруг они
появятся, никакие угрозы не испугают меня. Я дарю тебе Ария, но запрещаю
трогать отца!
Гость медленным жестом вынул сигару изо рта. Мы разговаривали
достаточно долго, но она продолжала жирно дымиться.
- Будем считать, я этого не слышал. - Он повернул голову в сторону,
отводя взгляд, а потом с прячущейся за забралом шлема усмешкой посмотрел
на меня.
- А
ты и впрямь здорово изменился. Ты стал жесток. Бойся этого чувства. Оно
делает из зрентшианца человека. Если твоему врагу удастся вытянуть это
чувство наружу, он раздавит тебя, каким бы сильным ты не был. Сила не в
жестокости, она - в умении щадить, а точнее - быть равнодушным. Лишь
сильный может позволить себе быть милосердным. Милосердие слабого -
напускное. Внутренне он жесток. И если слабый не проявляет своей
жестокости по отношению к прочим, это не означает, что он не обращает ее
на самого себя. И все лишь потому, что слаб.
- Ты собираешься прочесть мне лекцию? - холодно осведомился я.
- Ты прав, это лишнее. - Гость бросил сигару и поднялся. - Я ухожу. И
больше не приду. Ты стал негостеприимным и неблагодарным.
Я разозлился еще сильнее.
- По-твоему, я должен благодарить тебя всю оставшуюся жизнь?!
- Конечно, нет. Но беда еще и в том, что ты стал мне неинтересен.
Прощай, Русий!
- Прощай, Черный Человек, - равнодушно сказал я, вставая вслед за
гостем.
Черный Человек стал таять, медленно, подобно туманным бликам,
растворяясь в воздухе. На полпути к исчезновению он вдруг задержался и
замер, словно прислушиваясь.
- К твоему сведению, мой друг, захваченный тобою доктор в этот миг
пытается свести счеты с жизнью. Похоже, ты порядком надоел ему. Пока!
Гость исчез. Нагнувшись, я поднял с пола еще дымящуюся сигару. Едва я
сделал это, как она потухла. Неудивительно, сигара не могла тлеть в
подобной атмосфере.
Я очутился у доктора как раз вовремя. Пленник пытался удавить себя
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг