- Титан - помог замявшемуся таралу Русий.
- Титан - послушно повторил смотритель.
- Как дела, Темсе?
- Превосходно. Господа располагают временем? Может быть, стакан вина -
затараторил смотритель.
- Нет, спасибо - ответил Русий - С утра не пью. Что можешь предложить
сегодня?
Тарал сладко облизнулся.
- На любой вкус. Превосходные девочки! Вам сколько? По одной? Две? Три?
- Три - удивился Русий. Засмеялся - Неужели находятся такие гиганты?
- О да! Господин Титан Начальник Города заказывает за раз и четыре и
пять.
Правда, мало кто из них потом забеременивает.
- Я сделаю ему замечание.
- Не надо, господин Титан! Прошу вас! - забеспокоился Темсе - Мне
попадет.
- Не бойся. Я сделаю так, чтобы не попало. А теперь поспеши. У нас мало
времени.
- Прошу господ.
Он отвел Эмансера в комнату свиданий и, заговорщицки подмигивая,
спросил:
- Маленькую? Повыше? Господину Титану нравятся зеленые глаза или карие?
Эмансер покраснел.
- Любую.
- Понял.
Темсе исчез. Эмансер сбросил плащ и улегся на широкую удобную постель...
Спустя полчаса кемтянин оправил хитон и, скрывая какое-то гаденькое
чувство, вроде смешанного с липкой грязью смущения, вышел. Русий уже ждал
его, сидя с сигаретой в руках на парапете около входа. При виде Эмансера
он усмехнулся.
- Долговато. Понравилось?
- Скотство! - выдохнул Эмансер - Мне подсунули девчонку, почти ребенка!
Почему ты не предупредил меня об этом?
- А ты предпочел бы заниматься любовью со старухой? Ладно - видя что
лицо кемтянина принимает злобное выражение, усмехнулся Русий - не злись.
Возраст тоже критерий целесообразности процесса. В этом возрасте они
наиболее приспособлены к деторождению. Здоровые дети, хорошая генетика,
малая смертность. Когда они становятся старше, показатели ухудшаются.
Сказано это было столь равнодушным тоном, Словно речь шла не о людях. А
впрочем, так оно и было. В душе Эмансера поднялась волна ярости, и он едва
не ударил Русия, но побоялся. Вместо этого он выкрикнул:
- Неужели ты никогда не знал любви?!
Русий выпустил клуб дыма и задумчиво ответил:
- Знал. Но пойми, наша жизнь так длинна... А любовь, настоящая любовь
приходит один, может быть, два раза в жизни. Одну я испытал лет восемьсот
назад. Хотя вряд ли это была любовь. Но это было чувство. Сильное
чувство... А впрочем - Русий с силой потер скулу, словно выгадывая время
для раздумья - может, это и не было чувством, а так, баловство. Не помню.
Все-таки восемьсот лет! Но я жду ее, любовь. Первую или вторую... Может
быть, она придет через сто лет, может быть - через тысячу, а может -
завтра. Любовь - лишь бесконечно короткий штрих в длинной череде дней и
столетий. Лишь штрих!
Заржал, напоминая о себе, конь.
- Поехали! - велел Русий. Он прыгнул в седло и помчался по петляющей
между холмами дороге.
Эмансер пустил лошадь шагом. Он ехал и думал: "Тысячелетия и штрих.
Многовековая череда столетий, стремительных и ползущих, и один миг. Миг,
именуемый любовью.
День, месяц, год... Штрих!" И ему стало бесконечно жаль атлантов.
Минуло девятнадцать лун со дня нападения войска кечуа на Общину сыновей
Солнца.
Жизнь в Городе вернулась в нормальное русло. Анко-Руй, назначенный
начальником стражи Дворца, быстро рассортировал пленных кечуан и бросил их
на ремонт разрушенных зданий и дорог. Тысячами рук Город стремительно
зализал раны и стал еще сильнее и прекраснее, чем до нашествия. Его
окружила высокая крепостная стена, у Пума-Пунку встал мощный военный флот.
Был праздник Солнца. Огромный изысканный стол в Золотой Зале. Мясо
карибу и диких ланей, нежнейшие фрукты, свежая рыба с берегов Соленого
моря, икра, изысканные вина...
За столом сидело человек шестьдесят: атланты, столичные вельможи;
военачальники, наместники городов. Тут же вертелся незаменимый Анко-Руй.
Много ели, еще больше пили, произносили выспренные тосты.
Вот встал, поднимая бокал, наместник города Куучак.
- Великий Правитель, дозволь мне поднять бокал за воинов, не
вернувшихся с войны!
Тост был двусмысленным, но Инкий милостиво кивнул и чуть отпил из
золотой чаши.
Но вдруг брови его нахмурились. Вдруг он что-то вспомнил, и узкая, едва
заметная морщинка пересекла его лоб до самого конца пира.
Когда гости уже расходились, он поманил к себе Анко-Руя и шепнул ему:
- Приведи ко мне наместника Куучака.
Начальник дворцовой стражи научился хорошо разбираться в интонациях
своего повелителя, и поэтому наместника не привели, а притащили. Слегка
помятого, с разбитой губой. Два огромных стражника вволокли его в покои
Рыжебородого Титана и, дружно разжав руки, уронили на пол. Наместник пал
на колени и, пришепетывая, запричитал:
- О Повелитель, чем твой усердный слуга мог прогневить тебя?
Инкий ответил не сразу. Он начал издалека.
- Знаешь, у людей есть свойство - забывать...
- Знаю - пролепетал ничего не понимающий наместник. Инкий не
отреагировал - вопрос был риторический.
- Да, людям свойственно забывать. Особенно, когда голова занята
работой, а руки - мечом. Особенно, когда твой дом лежит в руинах.
- Да-да - бормотал наместник.
- Но ведь настанет время, когда все вспомнится!
Инкий рывком встал из тронообразного кресла и подошел к стоящему на
коленях наместнику и, взяв его за волосы, заставил подняться и заглянуть в
свое искаженное яростью лицо.
- Почему ты сообщил мне, что кечуа покорились сыновьям Солнца, в то
время как они готовили нападение на Город?!
- Владыка - наместник начал заикаться от страха - это неправда! Я писал
тебе, что кечуа осадили Куучак и собираются идти на Инти Уауан Акус! Я
сразу поспешил предупредить тебя.
- Ты уверен в этом - зловеще спросил Инкий.
- Повелитель - взвыл наместник. Инкий хмыкнул.
- Странно. В послании, что принес мне гонец, было совсем другое.
- Так прикажи расспросить гонца!
- Я сам знаю, что мне делать. Ладно, ты можешь идти отдыхать. Пока
отдыхать.
Если ты понадобишься, я вызову тебя.
Пятясь задом и часто кланяясь, наместник буквально выкатился из покоев.
Инкий нажал на кнопку звонка и вызвал Анко-Руя.
- Приведи ко мне Иусигуулупу - приказал Рыжебородый Титан.
Они шли по берегу узкой речушки. Стояла ночь. Глаза девушки загадочно
мерцали, дыхание нежных губ освежало, словно ветерок. Иусигуулупу
наклонился к щеке своей спутницы.
- Любимая - шевельнулись его губы - Любимая...
- Как долго я ждала этого слова - тихо и озорно рассмеялась девушка.
- Любимая! Кансоор, неужели мне надо было произносить это слово?
Неужели оно не читалось в моих глазах?
- Твои глаза подобны твоим ногам. Они столь же быстры и изменчивы.. -
Она, видимо, устала говорить, ее губы потянулись к губам юноши. Они
слились в долгом поцелуе.
- Не пройдет и луны, как мы поженимся - выдохнул Иусигуулупу.
- А ты уверен, что жрец разрешит наш брак?
Девушка была аклья - подневольная работница. Жрецы запрещали браки
аклья со всеми другими сословиями, кроме яна-кона.
- Я упрошу Титана. Он не откажет мне.
Иусигуулупу вновь стал искать ее рот. Кансоор, смеясь, прятала лицо, но
затем, уступив, подставила свои теплые влажные губы под поцелуй. Мир
замер. Рука Иусигуулупы скользила ниже и ниже и легла на бедро девушки.
Она мягко отстранилась.
- Не надо. После свадьбы.
Иусигуулупу слегка разочарованно хмыкнул. Ему было непонятно упорство
Кансоор.
Ведь жрецы разрешали и даже поощряли свободную любовь. Но эта
неуступчивость даже нравилась ему, и он послушно переместил руку на талию.
- О Кансоор, как ты прекрасна!
Девушка улыбнулась, ослепительно белые зубы лунно блеснули в темноте.
Она и сама знала, что красива, точнее говоря, не столь красива, сколь
необычна. Необычна той изюминкой, которая кружит голову мужчинам, что
пьянит, словно молодое вино.
Лицо и фигура Кансоор делали ее не похожей на других девушек Города.
Она была длиннонога, с удивительно изящной талией. Лицо бело и удлиненно,
тонкая алая полоска нежных губ, и самое восхитительное - ультрамариновые
прозрачные глаза, прекрасные и бездонные, словно Соленое море, которого
она никогда не видела.
"Твоим отцом было море" - не раз говорил ей влюбленный Иусигуулупу.
Другие смотрели на это трезвее и шушукались, что здесь не обошлось без
жреца Солнца, а то и - здесь они поднимали вверх палец - без самого
Рыжебородого Титана. Ведь нежный пушок под мышками девушки был цвета
Солнца!
Она нравилась многим. Даже кое-кто из курака - людей, носящих
солнечно-золотые украшения - был не прочь видеть ее хозяйкой в собственном
доме, но она любила гонца, стремительного и настойчивого, умеющего быть
внимательным и нежным. Она любила запах далеких земель, приносимый его
быстрыми ногами.
Влюбленные дошли до блока, где жили ткачихи - аклья. Иусигуулупу
поцеловал возлюбленную, и она исчезла за высокими стенами. Страж,
охранявший покой и порядок в блоке, по-доброму засмеялся. Иусигуулупу
пожелал ему доброй ночи и отправился к себе. Жил он довольно далеко
отсюда-за четыре городских квартала, близ Дворца Рыжебородого Титана.
Ночь. Широкие улицы Города пустынны. И свежи. Зной ушел куда-то на
запад, чтобы наутро вновь появиться вместе с Солнцем. Ведь Земля круглая,
и где-то на другой стороне ее сейчас дуют обжигающие кожу соленые ветры.
Иусигуулупу миновал Храм Солнца и подошел к Дворцу Рыжебородого Титана.
Ворота Луны, Ворота Звезд, Ворота Солнца. Перед последними гонец невольно
замедлил шаг.
Тусклый лунный свет неясными полутенями вычерчивал лик великого Инти -
Солнца, отца бога-созидателя Виракочи. Инти - невысокий коренастый
человечек с непомерно большим ликом-головой, был окружен нимбом из
двадцати четырех лучей, оканчивающихся головами лунных зверей - ягуаров.
Слияние Солнца и Луны породило жизнь. Огненное семя солнца ударило в
прохладное лоно Луны, и возник Мир с его огненными страстями и, ледяным
равнодушием. Возник бог Виракоча с солнечными глазами и повадками лунного
ягуара. Но сначала было Солнце.
Великого Инти окружали люди-кондоры - хранители чистоты и веры. Их
скрюченные клювы вырывали сердца у нечестивцев.
Луна сместилась чуть вбок, залив лик Инти мертвенным светом. Мертвое на
живом.
Стало чуть жутко, и Иусигуулупу невольно ускорил шаг. Быстрее домой,
где ждут теплый очаг и печеная картошка. И еще - добрая мама. В отличие от
многих других сыновей Солнца Иусигуулупу знал свою мать.
Вот и дом, но что такое? Блеснул металл, и гонец оказался окруженным
воинами дворцовой стражи. Кто-то положил руку на его плечо. Анко-Руй!
- Мне очень жаль - сказал бывший сосед, переселившийся во Дворец - но
Повелитель приказал привести тебя к нему.
"Мне очень жаль..." - Иусигуулупу понял, что погиб. Но почему? Что он
сделал?
Ему захотелось закричать: за что?! Но их не учили сопротивляться.
Гонец склонил голову и, окруженный блестящими копьями, пощел ко Дворцу.
Лик вечно живого Инти был мертв.
Тюрьма даже из золота - все равно тюрьма. В ней пахнет сыростью и
тленом, и гнилой похлебкой. И еще плахой...
Тюрьма в Городе сыновей Солнца была из трахита - камня, которого не
берут столетия. Он сер и холоден.
Иусигуулупу поместили в крохотную камеру-мешок - три шага в длину и
всего полтора в высоту. Даже не сесть. Он лег на холодный пол и начал
размышлять о своей горькой судьбе. Но быть долго наедине со своими мыслями
ему не пришлось.
Щелкнул замок отпираемой решетки.
- Выходи.
Тюремщик привел его в караульную залу. Там сидели Анко-Руй и еще два
человека, один из которых, неестественно маленького роста, пользовался
очень дурной славой. Его звали Мастер кожаных ремней, а нарезал он эти
ремни из человеческих спин. Все трое пили дынную брагу, закусывая ее
тоненькими ломтиками жареного мяса ламы - большой деликатес! Иусигуулупу
даже не помнил его запаха.
- Садись - приказал начальник дворцовой стражи.
Иусигуулупу послушно сел на краешек длинной скамьи.
- Пей!
Анко-Руй протянул арестованному большую чашу браги. Подумав,
Иусигуулупу решил, что отказываться не стоит - невежливо, да и мало ли что
ждет его впереди. Он взял чашу и медленно вытянул ее до дна.
- Молодец! - одобряюще хрюкнул Анко-Руй - Закуси.
Кусок тающего во рту мяса. Если Иусигуулупу и почувствовал хмель, то
это было блаженство от давно не пробованного мяса. Он съел предложенный
ему кусок и сложил руки на коленях. Больше ему не давали, зато сами пили и
ели с завидным аппетитом. Наконец брага закончилась. Сыто рыгнув, Анко-Руй
поерзал, поудобнее устраиваясь на скамейке.
- Теперь поговорим.
- Что ты хочешь от меня услышать?
- Что - Анко-Руй ухмыльнулся - А все, что ты мне расскажешь. А
рассказать ты мне должен о том, как подделал кипу наместника Куучака и
сколько тебе заплатили за это.
- Я не знаю, о чем ты говоришь.
- Ах, он не знает...
Анко-Руй мигнул одному из своих собутыльников, и на голову гонца
обрушился страшной силы удар. Иусигуулупу рухнул на пол.
- Хватит разлеживаться!
Говоривший ткнул неподвижно лежавшего гонца ногой в бок. Со стороны
могло показаться, что это слабый тычок, на самом деле натренированные
пальцы ноги сломали ребро, причинив такую боль, что Иусигуулупу решил, что
у него разорвана печень. Он захрипел и перекатился на спину. Тут вскочил
со скамейки Мастер кожаных ремней и сладострастно пнул истязаемого в пах,
заставив гонца взвыть от нечеловеческой боли. Все трое палачей дружно
заржали.
- Здорово завизжал! Словно кот на весеннюю луну! Ха-ха-ха! - радостно
прокомментировал карлик.
- Ладно, достаточно пока с него - решил Анко-Руй - А то еще того и
гляди подохнет.
Он наклонился и рывком поднял корчащегося гонца на ноги.
- Вспомнил?
- Что?
- Сколько тебе заплатили кечуа, чтобы ты исправил письмо?
- Я не трогал никакого письма!
- Ха! Он еще не поумнел! Хорошо, тогда поговорим иначе, и то, что ты
уже испытал, покажется тебе легкой щекоткой по сравнению с предстоящим. В
разговорную комнату!
Подручные схватили Иусигуулупу за руки и потащили в соседнюю комнату. У
карлика оказались стальные руки.
В той комнате было много хитрых приспособлений. Они жгли, резали кожу,
срывали ногти, сверлили суставы. Все они были предназначены лишь для
одного - причинить боль. Нечеловеческую боль. Но Иусигуулупу молчал.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг