Там, в каменном мешке. А не может ли это быть милая тайная
воздыхательница? Ага! В кого? В тебя? Брось, Василий. Здесь что-то другое.
Похороны? (А вот водочка у них слабовата. Самогон то получше деревенский.)
Кого хоронят? Меня? Не. Зачем откармливать? Мыть зачем? А если у них, в
королевстве в этом дебильном, обычаи такие же? Предположим, (тьфу ты, не
яблоки, а уксус чистый), помер король ихней, иль кто там у них главный. И
всех приезжих сначала забивают до смерти, а потом откармливают. Чтобы
женить на каком-нибудь страшилище, лишь бы человек сам повесился.
Что-то у меня с головой. Раньше, в колхозном амбаре иль на скотном
дворе все больше о коровах и быках. А сейчас? Что только не придуматься...
Я расслаблялся. Развалившись в самой вальяжной позе на шикарном,
безумно мягком кресле, я ковырялся в зубах отколотой от стола щепкой и
разглядывал срамные картинки на стенах.
Оглушительная музыка, представляющая ералаш из труб и литавров,
сорвалась откуда-то сверху, заставив меня от неожиданности свалиться на
пол. И уже оттуда наблюдать за удивительным действом, разворачивающееся в
зале.
Под барабанную дробь, четко печатая шаг, промаршировали солдаты
разодетые в золотистую парчу. Сделав полный круг, они рассредоточились по
всему помещению и взяли на караул. Славные ребята. Глаза в кучку и не
шевелятся. Вот что значит воспитание.
Заревели трубы, в дверях показались несколько пятившихся задниц,
раскатывающих за собой красную дорожку.
Сейчас появиться начальство. Неужели разобрались что к чему? Это радует.
" Добро пожаловать - человек из другого мира. Мы рады приветствовать
вестника доброй воли." Или что-то в этом роде.
Шесть здоровенных детин занесли знамена и замерли у входа.
И наступила тишина. Такая тишина, что я даже не слышал дыхания. Ни
солдат, ни знаменосцев. Только редкое урчание в животе доказывало, что со
слухом у меня пока что в порядке.
Правила приличия требуют, чтобы гостей, тем более царствующих,
встречали стоя.
Я поднялся, поискал глазами чем бы прикрыться (неудобно все - таки
почти голым), но не нашел и остался стоять только с малюсеньким кусочком
материи, которым меня осчастливили девушки.
Барабаны вновь подали голос. Трам, трам, трам тарарам. Подобная музыка
подымает настроение. Это точно.
Жду. Барабаны за стенками надрываются. Солдаты перед собой глаза пучат.
У знаменосцев пот глаза заливает. А я жду. Пять минут... Никого.
Пятнадцать...
Без изменений. Пол часа... Полчаса! Мне надоедает. Только я собираюсь
послать всех к таким-то родственникам, как смолкают барабаны, разом гаснет
свет и зал погружается в сплошной мрак.
Дикие обычаи, в дикой стране. Но, ничего, жду что дальше?
Скрип, шарканье, шорохи и... свет вспыхивает с такой силой, что глаза
непроизвольно зажмуриваются.
Постепенно открываю веки, окружающие приобретают четкие черты и я
вижу... господи, этого не может быть... Я вижу...
...Со мной в деревне случай подобный приключился. Содержался у меня
бычок. Вепрем звали. Ну такой зверюга! Никого не подпускал, акромя меня.
Да и то потому, что у меня особый подход к рогатым. Ежели что не по мне,
кулаком промеж глаз. И все. Как шелковые. Любили меня коровушки и бычки.
Привели в ту пору с соседней деревни коровку. Ну, понятно для чего. И
оставили на ночь. Время позднее, ночью то дела не делаются. Оставь,
говорят, до утра. А засветло вариант и сварганим. Я чё, завсегда
согласный. Тем более, что откупную поставили. Трехлитровую.
А тут завхоз со своей женкой наведался. Может пронюхал что, а может и
так, от нечего делать проверку устроил.
То, да се. Как контингент? Каков процент производительности?
Когда обязательства повышать собираешься?
Нормально, говорю, контингент. На боевом посту всегда. А насчет
производительности, не ко мне вопрос.
Завхоз по сторонам шарит глазами, ну и засек баночку. Не выгонять же
его теперь. Пригласил к столу. И женку тоже. Посидели, поболтали, сбегали
еще к бабке Дарье. Ну понятно зачем. Добавили.
А тут на подстанции свет вырубили. Страшного ничего нет. Не в первой.
Сидим дальше в темноте. Хорошо сидим. Друг друга уважаем. Потому как
уважаемые оба.
И черт дернул завхоза, давай, говорит, сейчас коровку с Вепрем сведем.
Понятно для чего. Я отнекиваюсь. По инструкции, говорю, нельзя в темное
время суток. Понятно что. Завхоз на своем. И женка его подвизгивает. Хочу
увидеть для общего развития. Понятно что.
Если бы я к бабке Дарье за третьей не бегал, ни за чтоб не согласился.
Плюнул я на инструкции и говорю, мол, товарищ завхоз, друг ты мой
разлюбезный, под твою, значит, командирскую ответственность. То ль он
согласился, толь нет, не знаю. Врать не стану. Темно было.
Поперлись мы к Вепрю.
А он, хоть и скотина, да все понимает. Ревет, почем свет стоит,
копытами землю роет. А за ним и коровушки гвалт подняли. Цельная
какофония. И темнота.
У меня для подобных случаев особое место подготовлено. Соломка там,
мягкая. Пожрать, попить вдоволь. Скотинушка тоже любит когда в уюте.
Я уже на ощупь Вепря туда затолкал, и коровку из деревеньки соседской.
А завхозу, пошли, мол, дальше, сидеть. Пускай свершиться чудо господнее.
Незачем нам тут ушиваться.
Сидим дальше. В коровнике шум, гвалт. Не утихает. Думаю, вот Вепрь
проголодался, озверел совсем.
А тут свет дают. Мы глаза протираем. Черт! Где женка завхозовская? Нема.
Ну, думаем, на процесс любуется. Энергией заряжается. Мы в коровник. А
там!...
Короче вместо коровки я жинку завхозовскую в стойло затолкал.
Вот тогда-то я шок подобный испытал, когда увидел, как Вепрь с
голодными глазами и... ну неважно с чем, за бабой ухлестывает. Еле
отбилась, сердешная.
Не знаю, было там че или нет, врать не стану. Но после того случая
завхоз уволился и в город уехал. В театре осветителем работать. А супруга
его к нам перешла. Скотницей.
А я выговором отделался. И премии лишили. В два мешка картошки.
... Вот и сейчас. Аналогичная ситуация. Кровь в жилах застыла. Ни рукой
ни ногой пошевелить не могу. Потому, как вижу перед собой (нет правды в
этом мире)... Клавку.
Не смешно!
Стою, словно столб, рот нараспашку, сердечко родименькое реденько так
постукивает. Тук. Минута молчания. Тук...
Клавка... Вот где встретиться довелось. Стоит, улыбается во все
щербатые зубы. Довольная, стало быть.
А уж я как доволен. Думаю, чего ж вы меня родимые до смерти не забили в
том каменном мешке? Что ж я вам такого сделал, что издеваетесь надо мной.
И смех вспомнил.. Клавка смеялась. Точно.
Стоит, значит. Но Клавка, и в то же время не Клавка. На башке корона
нахлобучена. Золотая поди. Пальцы в перстнях. Одета богато. А вокруг нее
слуги вертятся. И веерами ее, и пылинки снимают, и в... Не, это я уже
привираю, от злости да от безысходности.
Потолстела, да покраснела. В ширь разнеслась.
И тут до меня дошло. Ах ты мать моя, земная женщина. Какие похороны!
Какая свадьба! Меня ж, словно быка для "процесса" готовили. Как Вепря
моего.
Клавка, а может и Ваше Величество Клавдия Петровна, довольно улыбаясь и
потирая руки, подкатила ко мне вплотную и давай ощупывать. Молча причем.
А я столб, столбом. Ничего не могу с собой поделать.
- Ах услужили, ай молодцы! - это Клавка своим прихвостням.
Перед ней сразу вырос шустрый такой, в пенсне.
- Лучший экземпляр, Хозяйка. Все показатели в норме. Прошел полную
проверку. Годен для выполнения задания.
Вот, блин, космонавта нашли. Знаю я ваши задания.
Вертлявый перед Клавкой вертится.
- Сейчас мы уточняем, насколько стабилен данный продукт. На фабрике, -
вертлявый на секунду замялся, - куда-то подевали начальные условия
создания. Но мы все восстановим и начнем производство только этой серии. А
виновных накажем за разгильдяйство.
- Да ладно уж, - Клавка милостиво махнула рукой, - Никого не наказывай.
Пущай лучше еще пяток таких создадут и все. Фабрику закрыть можно. Но
только чтоб не разваливались через месяц. Ясно?
- Будь сделано, Хозяюшка! - вертлявый бросился к выходу, на бегу
выкрикивая приказы, - Начальника фабрики ко мне! Инженеришку тоже
волоките. В камеру пыток сразу. И чтоб все рассказали. А не то...
Ну что, Васек, говорю себе, все ясно? Там наверху не двойники твои.
Жалкие подобия. Клавка, каким-то образом обстроилась здесь и власть
взяла в свои руки. С ее характером в этом ничего необычного нет. Открыла
заводик по производству Василиев. Для утех своих. Да, видимо, только
ничего не получалось до недавнего времени. А тут я, как на грех.
Собственной персоной. Да в исправном состоянии.
И нельзя мне, похоже, раскрываться. Продукт, так продукт. Не сознаюсь.
Иначе Клавка меня совсем со свету сживет, или любовью замучит.
А Клавка продолжала тщательное изучение анатомии моего тела.
Покопавшись в волосах, разжала толстыми пальцами мои зубы, заглянула в
рот, довольно ухмыльнулась, руки заскользили вниз, оттянули кусочек
материи... (я ни жив, не мертв стою)... долго, долго разглядывала что-то
такое удивительное.
- Научного советника наградить. Натурщиков разогнать. Инженера, который
вот это проектировал, - Клавка показала на сжавшиеся от страха мои
достоинства , - Сгноить. Я просила вот такое, а слепили всего ничего.
Солдаты сорвались с места и бросились выполнять приказы. Советника
награждать. Натурщиков разгонять. И бедного инженера, ни в чем не
виноватого, гноить.
- А этого, - Клавка уткнула палец мне в грудь, - Ко мне в спальню. Пять
лет ждала. Отдыхать буду.
И величественно, под барабанный бой и фанфары удалилась.
Меня под руки, бережно и ласково. И туда, куда приказали. Прямиком к
моему несмываемому позору и бесчестью.
Что там она про пять лет болтала? Нас же всего дня четыре назад
зашвырнули в этот мир. Нас. Черт! Со мной получилось, с Клавкой получилось.
Значит и с Любавой тоже. Выходит, любовь моя где-то рядом? И я ничего
не могу сделать. Бардак какой то.
Меня внесли в комнату и аккуратно, словно бесценную вещь положили на
кровать. Через минуту я остался один. Осмотрелся.
Такое могла сотворить только наша деревенская дура.
Одна сторона комнаты явно напоминала мне деревенскую избу. Дико
изуродованную, но все же. Золото, драгоценные ткани, камушки блестящие по
натыканы где попало. Печь, обложенная желтыми, наверно тож золотыми,
кирпичами. Слоники, чашечки драгоценные на богатом комоде. Дорожки грубые
наброшены на бесценный ковер. Да цветы на комоде стоят. В глиняном
кувшинчике.
Белые гвоздики. Клавка на цветочки переключилась.
Другая часть комнаты нагнетала мрачные мысли. Черные стены, ни окна, ни
двери. Черный каменный пол и того же цвета потолок. А в углу здоровенный
шкаф.
Красный.
Мрачноватое зрелище. И страшно любопытное.
Я уж было собрался посмотреть, что в шкафу том, да вовремя остановился.
За дверями комнаты остановилась процессия с барабанами, и звучный голос
Клавки возвестил:
- Всем вон! Страже отступить на вторые позиции. Меня не беспокоить.
Никого не пущать. Когда надо - сама выйду. Кто ослушается, заживо в
могилу уложу. Выполнять!
Быстрый топот разбегающихся ног возвестил о том, что Клавкины приказы
выполняются четко и беспрекословно.
А что же делать мне? Значит так. Тяну комедию до последнего. А потом...
удавлю ее. Придется взять грех на душу. Перебороть себя. А там будь что
будет.
Двери скрипнули, на пороге показалась отдувающаяся Клавка.
Бросив на меня мимолетный взгляд, она прошла сразу же к красному шкафу.
Стала перед ним и хлопнула в ладоши.
Несколько мгновений ничего не происходило. Затем, со страшным скрежетом
распахнулись дверцы странного красного ящика. Комната озарилась кровавым
сиянием.
Шифоньер стал растягиваться, причем чем ближе к низу, тем быстрее. И
вскоре из шкафа получилась узкая лестница, ведущая к небольшому отверстию
в стене. И полыхнуло оттуда адовым огнем.
Не отрывая глаз я наблюдал за происходящим, пытаясь понять, что же
все-таки происходит. Пусть отсохнут мои руки, если это не настоящее
колдовство.
Я всегда догадывался, в Клавке есть что-то от ведьмы. Так оно и есть.
Неожиданно Клавдия воздела руки к небу и завыла.
Не заплакала, не зарыдала, а именно завыла. Как воют дикие звери в
темном лесу. Страшно и тоскливо.
Меня передернуло. Черт знает, что у Клавки на уме. Может совсем здесь
свихнулась. Того и гляди жертвоприношениями начнет заниматься. А кто
жертва?
Известно - я. Ножичком по горлу и прощай Василий. Нет уж. Надо ее
сейчас кончать.
Только я собрался с места соскочить, да темное свое дело сделать, как
Клавка, обращаясь к кому-то невидимому, гаркнула:
- Я, Хранительница Спокойствия Темного Мира, Владычица Царства
Подземного , заклинаю тебя, Дух Тьмы! Явись передо мной!
И что думаете? Закружило, завизжало, завертелось все кругом. И из
огненного круга появилась вначале безобразная голова, шея, плечи, а затем
и все остальное.
Клавка, не опуская рук, задом двинулась со ступенек. А этот, из дырки,
выползал за ней следом.
Честно скажу. Закрыл я глаза и Бога стал вспоминать. Но Бог Богом, а
интересно.
Существо это безобразное, сползло со ступенек, встало на задние
конечности, выпрямилось, отряхнулось, словно собака и уставилась красными
глазищами на Клавку.
- По зову явился к тебе Хранительница.
Голосочек у парня оказался под стать его виду. Гром перемешанный с
трактором ревом.
- Зачем звала?
Клавка опустила руки на уровень расплывшейся талии, уперла их в бока и,
строго глядя на гадину, тихим голосом, от которого не то что у меня, у
чудовища мурашки по телу побежали, спросила:
- Ну что?
Чудовище вздрогнуло, замялось:
- Ищем, Хранительница, ищем.
Ишь как запугала всех. Ладно люди, а этот то? Взял бы, да оторвал
голову гадине.
- Долго искать изволите. Бездельничаете там больше. Уже пять лет
прошло, а результатов никаких. Ведь не иголку потеряли. Человека. Где
искали?
- Да везде уж обыскались, - Дух Тьмы пришел в себя и теперь не мигая
взирал на женщину, - Землю всю исползали. Все силы задействовали. Ни чары,
ни колдовство не помогают. Как сквозь землю провалился.
- Ищите, ищите где хотите. Я по вашей милости должна развлекаться с
чучелами уродливыми, - я еле успел принять соответствующее положение на
кровати, потому как Клавка показала в мою сторону, - А настоящий где-то
прячется. А у дуры этой искали.
- Искали, Хранительница. Лазутчиков подсылали, шпионов закидывали, все
без толку. Она и не помнит его.
Клавка недовольно заходила взад вперед по темной стороне комнаты.
Чудовище пристально отслеживал ее траекторию.
- Вот ведь стерва, - голос Клавки окрасился гневом и негодованием, -
Говорила ей, не стой на дороге, изведу. Не слушается. Забыла. Как бы не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг