ограничено. Житель Ханурии, не боявшийся, что кто-нибудь из домашних донесет
об этом госбезопасности, мог попытаться прослушать чужие радиоголоса. Но их
диапазоны так забивались помехами, что было трудно разобрать даже слово. Так
министерство информации заботилось о том, чтобы всякие отбросы не отравляли
жизнь его подопечным своей грязной клеветой.
Святой отец все не появялся, вероятно худшие опасения оправдались.
Командир полка уже долго поглядывал на часы, наконец, нервы его не
выдержали, и он отослал с поручением одного из штабных офицеров.
Генеральская болтовня благотворно подействовала на собравшихся.
Несмотря на солидный возраст, Консивер продолжал радовать солдат своим
беззаветным и самозабвенным враньем. Все они были молоды и никто из них не
знал первоначальной трактовки давних событий.
От гордости за свою принадлежность к великой армии и прошлым победам
заметно повеселели хмурые солдатские лица. Степу тоже пришлось изобразить на
своей физиономии смесь гордости и счастья. Представлялось рискованным стоять
с кислым лицом среди всеобщего просветления. Тогда у начальства, в его
отношении, могли возникнуть самые худшие подозрения.
Только хмурых бензовозчиков ничто не могло развеселить. На бензовозы
сажали по большой провинности, на определенный срок - три или шесть месяцев.
Больше, чем на шесть не сажали, так как это уже походило на смертный
приговор. Случалось, что за несколько рейсов удавалось не потерять ни одного
бензовоза, хотя тридцатитонная цистерна была очень хорошей мишенью. Но
иногда, за один рейс мятежники поджигали до десятка машин.
В этот раз колонне предстояло преодолеть три перегона - шестьсот
километров, которые отделяли их от тринадцатой базы. В среднем, за такой
рейс, потери составляли две целых, три десятых бензовоза и одну целую, семь
десятых водителя на каждые двадцать машин. Среднестатистически это означало,
что одной целой, семи десятым бензовозчикам не пережить ближайшие три дня.
Потери среди водителей могли быть немного меньше, но им строго
предписывалось уводить с дороги подожженые машины.
Из всех эскортных командиров Степ пользовался особым уважением у
бензовозчиков, и не только потому, что при нем возрастал шанс остаться в
живых. Под его руководством колонна обычно выходила с базы по холодку, еще
до рассвета. Хотя после долгих дебатов на броневиках все же установили
кондиционеры, бронированные кабины бензовозов продолжали по-старинке
охлаждаться встречным потоком воздуха через люки на крыше. На большой
скорости это срабатывало, но зачастую ,,охлаждающий поток" представлял из
себя вялотекущую смесь пыли и горячего воздуха, поэтому водители особенно
ценили утреннюю прохладу. В это утро ожидания на ранний выезд не
оправдались, и на их скучных лицах легко читалось дополнительное
разочарование. За границей контрольной зоны отряд ждали неизвестность и
пустыня, погубившая многих, некогда мечтавших о счастливом финале.
Услышав мотор приближающегося джипа, генерал плавно перешел к концовке
своего выступления. Он напомнил присутствующим о традиционном превосходстве
лучшего в галактике отечественного супероружия и ханурийского солдата,
основанного на твердом фундаменте его беззаветного героизма, осознанной
правоты своего дела и верного служения идеалам высокого гуманизма, свободы и
демократии. Он чуть не сказал ,, собственного дела ", но вовремя поправился.
Генерал точно рассчитал концовку по времени и, пока вылезший из джипа святой
отец поправлял бороду, провозгласил: ,, Да воссияет над миром свет и слава
Ханурии ! "
Их преосвяществом был мужчина средних лет, с маленькими свинными
глазками на толстой, заросшей волосами морде и большим, выпирающим из
просторной рясы, животом. Он начал свою речь с традиционной проповеди нищеты
и смирения. Как всегда с притчи о том, что нужно собирать сокровища не
земные, но небесные, и том, что легче слону пройти в игольное ушко, чем
богатому войти в царство божие. Покончив с проповедью смирения, святой отец
напомнил аудитории, что хануряне - народ богоносец, избранный Господом нести
миру пример не развратной сытости толстого, набитого брюха, но светлый
образец святого служения Создателю. В его словах солдаты Ханурии предстали,
как апостолы света, одетые в доспехи истины и несущие варварам сияние
живоносного креста.
,, Вообще-то, - подумал Ник, - насчет развратности сытого брюха... это
бы больше подошло метрополии... здесь, на Тагирии, солдат кормят в основном
досыта..." Несмотря на то, что снабжение контингента продуктами осуществляла
компания, принадлежащая родственникам президента, от положенного по норме
усиленного пайка кое-что оставалось, и солдатам в принципе хватало.
Речь преосвященства вначале текла тихо и плавно, но под воздействием
винных паров святой отец разгорячился, и его понесло. Он подробно
остановился на отрицательной характеристике местного населения, щедро
пересыпая тагов и их подлые качества самой отборной матерщиной. Почувствовав
недовысказанность, святой отец предал проклятиям их поганую религию,
злостное неприятие Святой Благомудрой Веры и господа бога Бваны. На
основании сказанного, он легко пришел к выводу, что таги - вообще не люди.
Батюшка уже забыл о сути напутствия и, распаляясь все больше, вовсю
благословлял солдат на большую зачистку.
,, Нет, - подумал Ник, - шутите, святой отец, таги - люди, не
гуманоиды, а именно люди. Люди, и это признано Галактической Конвенцией.
Мало того, у нас с ними общие предки. Да и какая тут к черту братская
помощь, если таги нам вообще не родня ? " Но глупо говорить об этом
преосвященству, как на трезвую, так и на пьяную голову. Умение слушать
особенно важно для младшего офицера. Хотя Ник не смог изобразить восхищения
на своем лице, то и особого сарказма на нем вроде не отразилось.
В этот день, как обычно, они выезжали с заряженным оружием, но не
собирались никого убивать. Это был обычный мирный рейс. Только потом, после
очередной заправки, закрутятся гусеницы танков, винты боевых вертолетов, и
армия продолжит свою надоевшую обыденную работу. В этот день они не
собирались никого убивать, но по сути их службы для напутствия больше бы
подошел не святой отец, а служитель альтернативного направления. Конечно,
помощник дьявола мог благословить их прямо в ад, но, возможно, это уже
выполнил слуга господа, только более приятными и красивыми словами.
Заканчивая очередную фразу : ,, и разодрать их вонючие задницы ! " -
святой отец трижды запнулся на слове разодрать и, наконец заметив, что язык
перестает его слушаться, поспешил завершить речь : ,, Да бла - бла -
благословит Вас... господь ! "
,,Ну и слава Всевышнему - подумал Ник, - а то сколько бы он еще молол
языком !" По тону и содержанию напутствия, со стороны Степа представлялся
уместным ответный выкрик : ,, Мы разобьем их собачьи головы ! " Но капитан
поостерегся, так как начальство могло подумать, что он тоже пьян, а до
выхода колонны это считалось совершенно недопустимым. Степ с тоской
посмотрел на восходящее солнце. Теперь его очередь. Сейчас он будет ставить
боевую задачу, отняв у себя и людей еще около пяти минут.
Отцы - командиры часто снисходительно улыбались, слушая, как Ник
говорил с солдатами. В его речах содержалось всего процентов двадцать
ругательств, тогда как нормой для ротного было пятьдесят-семьдесят процентов
матерщины. Применялась она для лучшей выразительности и убедительности,
причем такая характеристика подчиненных, как ,, бляди сраные " оказалась,
пожалуй, одним из самых благопристойных эпитетов. Подчас она звучала даже
ласково, если ротный был пьян до соплей и по-пьяни лез в отцы к своим
солдатам. Где-то там, бесконечно давно, в своей гражданской жизни, командиры
наверняка знали слова и поприличней, но растеряли их все на пути к великим
победам. Однажды, послушав Ника, полковник Нарбу сказал : ,, Ну, ты
выражаешься прямо, как святой отец ".
Дорога номер один - обычный маршрут первой роты, и солдаты наизусть
помнили каждое слово, из тех, что он собирался сказать. Они помнили все
камни у дороги за те двести километров, которые им предстояло преодолеть в
этот день. Спокойным, неторопливым тоном Степ объяснял : кому и где ехать,
куда и как смотреть, на что обратить внимание в первую, вторую и третью
очередь. Капитан говорил, надеясь, что его спокойствие передастся солдатам,
стараясь внушить им, что это самый обычный рейс, и никакой особой опасности
в нем нет.
Солдаты - расходный материал, как патроны в обойме, и он их
израсходует, одного за другим, если в пути возникнет такая необходимость. Но
патроны должны сработать безотказно, не отсырев от долгого ожидания смерти.
В это утро Степ проводил инструктаж чуть более спокойно и нудно, чем
обычно. Глядя на солдат, он видел, как отступает страх и светлеют их
озабоченные лица. Обычный рейс, беспокоиться не о чем. С ними лучший из
командиров рот, хотя он зануда и хрыч. Если по дороге что-нибудь случиться,
он не потеряет головы и проведет бой с минимальными потерями, или вообще
обойдется без них.
И каждый верил, что если им встретится засада, то убьют не его, а
кого-нибудь другого. Наткнувшись взглядом на чуть посеревшее лицо лейтенанта
Пака, Ник понял, что переигрывает, но менять тон было поздно. Да, пожалуй, и
ни к чему, ведь для остальных все вроде шло ,, на ура ". ,, Умник
косоглазый, - с досадой подумал Степ, - ну что-ж, даже сам господь Бвана не
смог всем угодить. Трудно представить, а ведь есть целые планеты, населенные
косоглазыми ".
Иногда Ника самого тошнило от того, что он говорил. В этот день, как
обычно, ему пришлось сказать солдатам об оказанной им ,,высокой чести" и
,,особом доверии", которое они должны обязательно оправдать.
Время подходило к девяти тридцати. Задержки при выходе с базы случались
и раньше, но, по неписаному правилу, если не удавалось отправить колонну до
девяти, выезд отменялся. На это имелись веские основания. Бывали случаи,
когда колонны выходили около десяти, но ни одна из них не добралась засветло
до одиннадцатой базы. Капитан с надеждой оглянулся на командира полка, но
тот смотрел мимо него, на выжженный солнцем холм. Да, конечно, отменить
выход, означало нанести тяжелое оскорбление высоким гостям. Степ прекрасно
понимал своего командира и окажись на его месте, вероятно поступил бы точно
также. Нарбу еще мечтал стать генералом и был буквально за шаг до этого. В
таком положении никак нельзя обижать высокопоставленных болтунов.
Степ тоже мечтал о том, чтобы хоть перед ,,дембелем" стать майором. Он
уже восемь лет носил капитанские погоны, но надежда получить майорские
звездочки еще не угасла в нем полностью. Майорские звездочки и хотя бы одну
из высших наград солдатской доблести - Звезду Героя, например. Так случалось
в красивых мечтах, а в действительности можно было рассчитывать лишь на ,,
Геройское задание ". Это, когда надоевшего офицера отправляли на верную
смерть вместе с его подразделением. Но Степ давно не ,, высовывался ", а его
старые грехи хоть и не дают ему пробиться наверх, в принципе вроде забыты. В
всяком случае, с тех пор его командиры сменились уже несколько раз. Ник
научился изображать к ним уважение и считал, что новым вроде не к лицу
платить за обиды старых.
,, По машинам ! " - резко и весело крикнул Степ, и заметно посвежевшие
солдаты быстро заняли свои места. Начальство продолжало торчать на месте,
видно желая довести ритуал проводов до конца. Это вызывало определенную
нервозность, так как не имелось уверенности, что все моторы заведутся со
стартера и не придется таскать бензовозы на буксире.
Конечно, очень хотелось надеяться на помощь господа, но и его,
вероятно, уже стошнило от святого отца. Да и по адресу ли обращалось их
преосвященство... Пришлось помолиться самому, мысленно прочитав свою,
самодельную молитву : ,, О царь тьмы, о кровавые духи злобы, возникающие из
пустых граненых стаканов ! Помогите завестись с первой попытки, не дайте
обделаться перед начальством ! " Нечистая сила мгновенно доказала свою
реальность и благосклонность к Степу. ,, Ну что-ж, - подумал он, - если
сильно не надоедать сатане своими просьбами, то хоть небольшая поддержка нам
обеспечена."
Естественно, этот рейс не был ,, Геройским заданием ", но задержка с
выездом ставила капитана в очень трудное положение. Попади в такую ситуацию
обычный гражданский человек, он с непривычки решил бы, что его крупно
подставили и испытал при этом жуткий стресс. Для Степа это была заурядная
штатная ситуация. Он уже давно привык к тому, что главная задача младшего
офицера - умно выполнить глупый приказ.
Большинство молодых командиров не выдерживало такого испытания и
пускало дурь вниз, принуждая своих подчиненных к решению аналогичных
проблем. Потом, пробиваясь наверх, они до конца службы так и продолжали
придерживаться этого стиля, быстро забывая поговорку о том, что майор - это
поглупевший капитан. Но Ник привык принимать удар на себя и не издевался над
солдатами, сколь велико бы не было искушение. Зная жизнь в других ротах, они
думали, что командир любит их, и отвечали ему тем же. Но выводы парней
оказались ошибочны. Степ уже давно никого не любил, тем более - солдат. Да и
как любить то, что можно потерять в любой момент. Просто потерять, а то и
отправить на верную смерть. Степ не любил солдат, приучив себя видеть в них
не людей, а пушечное мясо. Иначе, он давно бы сошел с ума. Да и любить их
было не за что, ведь на службу брали не лучших, а всех подряд, точнее тех,
кто не смог отвертеться. Парней взяли в армию принудительно, и они постоянно
старались увильнуть от выполнения своих обязанностей. А особенно, Ник не
любил их вонючую казарму.
Пробейся он на штабную должность или в командиры батальона, то давно бы
начхал на них. Но Ник командовал ротой. Ему часто приходилось воевать бок о
бок со своими солдатами, и представлялось неумным портить с ними отношения.
Конечно, выстрел в спину ротному командиру казался почти невозможным, просто
забитые пацаны не смогли бы защищать его столько лет.
Но сказать, что Степу опротивело решительно все, тоже было нельзя. Он
любил свой номер в гостинице для старших офицеров, ему нравилось проводить
время с Лу, и каким-то чудом в нем сохранилась его детская любовь к оружию.
Еще Ник любил иногда помечтать о том, как, получив звание майора, он
вернется на Ханурию живым и здоровым. Несмотря на свои тридцать девять,
капитан был в прекрасной физической форме. За девять лет службы в районе
боевых действий он не получил ни одного тяжелого ранения и в основном
сохранил свое здоровье. Это позволяло ему надеяться на хорошие перспективы
своей гражданской жизни.
Уроки рукопашного боя не прошли для Степа впустую. Он научился
расслаблять мышцы лица, и на нем не осталось четкого отпечатка от его
работы. Той несмываемой печати, которая остается до конца жизни на лицах
людей его профессии. То же умение позволяло избегать появления на лице сетки
глубоких морщин. Поэтому Степ выглядел, как минимум, на пять лет моложе
своего возраста, и, пожалуй, даже немного добродушно. Только глаза, эти
холодные глаза, они были гораздо старше его, только в них и отражалась его
прошлая жизнь. Но Ник верил, что, когда уволится из армии, он сможет забыть
войну. Душа отогреется в мирной жизни, а тогда, пусть не сразу, начнут
теплеть и его глаза.
Гл . 3
Согласно поставленной задаче, первый взвод - взвод Пака, занял место в
голове колонны. Машина Степа, как обычно, заняла третью позицию от хвоста
конвоя, в боевом порядке второго взвода. Испорченное настроение вело
капитана к невеселым мыслям : ,,Хорошо, если двадцать бензовозов займут на
дороге только километр, а не растянутся на полтора-два."
Отроги гор создают множество ,, мертвых зон " для обзора и стрельбы
охранения. Двум взводам будет трудно прикрыть растянутую по дороге колонну,
особенно ее середину. Машины из середины колонны чаще всего становились
добычей гранатометчиков. Бывали случаи, когда один мятежник, прикрываемый
отрогами гор, поджигал пару цистерн, а пока подъезжал броневик, успевал
спрятаться в какую-нибудь нору. Можно поставить два броневика в середину, но
ставить в основном нечего, да и особой необходимости не предвиделось. Сверху
будет прикрывать боевой вертолет, вот он-то как раз и стоит целого взвода.
Боевые вертолеты - надежда и опора сил сопровождения. Первое время они
причиняли огромный вред мятежникам. Наводимые по данным спутников, вертолеты
настигали отряды противника на марше и уничтожали их из скорострельных
пушек. Расстреливали на дистанциях, при которых пули мятежников не могли
даже поцарапать вертолетную броню.
Пока таги не узнали график движения спутников, пилоты успели получить
кучу орденов, став героями без малейшего риска. Хотя пора орденов для них в
основном прошла, в отсутствие эффективных зенитных средств вертолетам
по-прежнему почти ничего не угрожало.
Один бензовоз везет тридцать тонн горючего. В данной ситуации
представлялось логичным добавить для охраны десяток броневиков и пару
вертолетов, чем потерять хотя бы одну цистерну. Не возьмись штабные крысы
рьяно выполнять директиву Главной Задницы об экономии горючего, вероятно так
бы и произошло. Наверное, генерал просто забыл отдать отдельное распоряжение
о следовании колонн. Но, впрочем, кого интересует мнение младшего офицера.
Оно раздражает тех, кто рангом выше ; тех, кто выше двумя - приводит в
бешенство.
Решение было принято где-то на уровне начальника главного штаба или
самого Зам. по тылу - недостижимой для Степа высоте.
Опасность представлялась вполне реальной, вовсе не порожденной
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг