Темнота родила полумрак, стали видны сосны, похожие на черные пальцы,
грозящие небу. Павел пригибался, прятался за кустами, вознамерившись идти
за Черным Стражем до неизвестной пока цели, а если предрассветная прогулка
Стража окажется бесцельной - тут же, в лесу, поставить ему условия и любым
путем добиться от Стража согласия.
Они прошли по краю Болота Пяти Пропавших, миновали могилу Безумной
Ларисы - почерневший от дождей крест, спящие лесные розы, устилающие землю
длинными стеблями, - углубились в лес, пересекли Поляну Больных Волков
(вернее, пересек Страж, а Павел обошел стороной, прячась за деревьями) - и
начали спускаться в низину. Когда Черный Страж свернул направо у знакомой
Павлу приметной расщепленной сосны, всякие сомнения исчезли, и Павел
замедлил шаги. Черный Страж явно направлялся к Заколдованным Деревьям!
Пожалуй, не было в Лесной Стране человека, кроме, разве что, малышей,
не знавшего об этом месте в Броселианде. А если кто и забывал -
Посвященные в храмах напоминали. Заколдованные Деревья были закрыты не
только для простых людей, но и для самих Посвященных, потому что являлись
тайным местом Создателя Мира, где пребывала его частица, и войти туда -
означало оскорбить Создателя и быть навеки проклятым. Ходить к
Заколдованным деревьям запрещалось, да никто и не рвался туда. Тем не
менее, Павел побывал там пять лет назад и, не дойдя еще до корявых черных
стволов, почувствовал непреодолимый страх и желание бежать оттуда, сломя
голову. Как в том видении... Словно какая-то непонятная гнетущая сила
истекала от этого переплетения ветвей с мелко дрожащими бурыми листьями...
Превозмогая этот невесть откуда взявшийся страх, он в тот раз обошел
деревья вокруг, держась в отдалении, но всюду было одно и то же -
беспричинный страх носился в воздухе, и пропадало всякое желание пытаться
идти дальше.
Потом, в питейке (как-то к слову пришлось), о таком же пережитом
страхе говорил собиратель трав Стефан Лунгул, заплетаясь языком от водки и
испуганно крестясь. Говорили и другие. Заколдованные Деревья были,
наверное, единственным запретным местом в Лесной Стране.
Но Черный Страж шел именно туда! Павлу было хорошо видно, как фигура
в черном плаще, не сбавляя шага, приблизилась к темной стене стволов и
ветвей - и скрылась за ней. Павел стоял, словно еще раз пораженный
Небесным Громом, и не знал, верить или нет собственным глазам. Выходит,
никому нельзя, а Стражу можно? Прошел... Черный Страж - прошел! Зачем? Что
там, за этими деревьями?
Мысли, как молнии в сезон дождей, метались в голове, и злость и
решимость нарастали и нарастали. А чем он, Павел Корнилов, хуже Стража?
Кто, как не он, Павел, постоянно думает, постоянно действует? Кто сильнее
и необычнее всех в Лесной Стране? Кто только что был готов переломать
кости самому Черному Стражу?
"Я должен идти за ним, - сказал себе Павел, сжимая кулаки. - Я не
боюсь... Не боюсь! Я тоже пройду!"
Он рванулся вперед, энергия и злость клокотали в нем, он чувствовал,
что способен сейчас взглядом испепелить, уничтожить весь Броселианд! Он
скрипел зубами, шумно дышал и готов был отшвырнуть со своего пути даже
самого Создателя Мира, если тот вдруг вздумает остановить его, Павла
Корнилова!
Страх проснулся, заворочался в глубине сознания мерзким зверем,
удерживая сотней липких черных лап, страх подкашивал ноги, горячим потом
проступал на спине, острыми когтями царапал горло. Давило, давило на
голову и плечи, назойливо упиралось в грудь, силясь остановить, отбросить,
заставить бежать без оглядки до самой Поляны Больных Волков. Павел тяжело
шагал, всем телом наклонившись вперед, нагнув голову, словно выдирался из
трясины, словно брел по пояс в воде против течения.
Возникло в сознании маленькое солнце и, разгораясь, повисло в вышине,
разгоняя черноту. Он схватил страх за липкие лапы, потянулся вверх, вверх,
к солнцу, крепко держа упирающийся страх, выкручивая, выламывая эти
лапы... Подтащил к солнцу - и черным огнем загорелся страх, сморщиваясь,
скручиваясь, рассыпаясь пеплом, как сухие листья в костре. Он прижался к
солнцу мокрым от пота лбом - и солнце осушило лоб, и перетекло в него, и
ему стало тепло, и привычно закололо чуть повыше переносицы.
С треском, со зловещим шумом рушились Заколдованные Деревья, комья
земли с вывороченных растопыренных корней летели к просветлевшему небу,
под свирепым взглядом Павла опадали бурые листья, и казалось - запекшейся
кровью покрылась трава. Все вокруг менялось, менялось... И открылся
невысокий холм, поросший поблескивающим волчьим мхом, сходим с чешуей
иорданских рыб, и на покатом боку холма быстро сдвигалось, затягивалось
темное отверстие. Стража не было.
Словно подхваченный ураганным ветром, бросился Павел к холму,
чувствуя в себе такую силу, что казалось ему - разроет, руками разбросает
холм до самого основания, забросил в небо, и низвергнется холм в Иордан
наподобие пылающей огнем горы, рухнувшей в море после трубы второго
ангела...
"Откройся! Откройся!" - мысленно твердил он, впиваясь взглядом в
волчий мох, и тускнел и осыпался мусором к подножию холма волчий мох, и
обнажалась земля.
"Откройся! Откройся!.." - напрягая все силы, чувствуя, как полыхает в
голове нестерпимый огонь, как вытекает изо лба маленькое солнце и плавит,
плавит землю.
"Откройся... Откройся!"
И дрогнула, посыпалась земля, трещина побежала вверх по склону,
расширяясь, превращаясь в темное отверстие. Что-то клубилось там, в
темноте, что-то медленно вращалось, мелькали золотистые искры, пахло
утренней свежестью после дождя...
Он перекрестился, глубоко-глубоко вдохнул эту свежесть - и бросился в
черный искрящийся круговорот.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СКВОЗЬ ТУННЕЛИ
Факел на стене чуть потрескивал, дрожащее пламя освещало грубо
отесанные камни. Желтоватый дым тянулся вверх, исчезая в дыре, пробитой в
закопченном каменном потолке. Павел повел плечами, несколько раз напряг и
расслабил связанные за спиной руки, поворочался, пытаясь поудобней
устроиться на охапке шуршащей сухой травы.
"В нашей тюрьме хоть окна есть", - подумал он с неудовольствием и
потерся о плечо подбородком. Подбородок был колючим, и если так пойдет
дальше - того и гляди отрастут борода и усы, как у Леха Утопленника.
Он покосился на сбитую из тесно пригнанных друг к другу досок дверь в
низкой сводчатой нише. В двери было пропилено небольшое квадратное
отверстие, сквозь которое виднелась каменная стена коридора. Стена,
казалось, подрагивала от неровного света невидимых отсюда факелов.
Запертая дверь, конечно, не помеха, думал Павел, но там, в коридорах,
в переходе, ведущем к дому наместника, полным-полно охраны - вполне успеют
продырявить автоматной очередью или проткнуть десятком стрел. И не спасут
никакое способности. Нет, если придется уходить - то другим путем. Но пока
стоит подождать возвращения Стража - может быть, он действительно скажет о
Земле? Долго, однако, они там беседуют с наместником о его, Павла,
дальнейшей судьбе...
Гулко прокричали в глубине коридора - видно, звали кого-то из охраны
- и мимо двери протопали тяжелой рысью, на мгновение мелькнув в квадратной
прорези, громко ворча на бегу. Топот удалился и снова все стихло. Павел
прислонился головой к стене, ощутив виском холодную неровную поверхность
камня, и закрыл глаза. Он не мог определить, сколько времени провел в этой
искрящейся темноте внутри раскрывшегося холма, окруженного Заколдованными
Деревьями. Не было никакого Черного Стража, никого и ничего не было, кроме
черноты с то близкими, у самого лица, то далекими золотистыми искрами. Он
не чувствовал под ногами опоры, не чувствовал никакого движения, словно
застыл под водой, не достав дня, в темном иорданском омуте под обрывом
Ванды. Он двигал ногами, разводил в стороны руки, не ощущая ни малейшего
сопротивления воздуха. Золотистые искры подплывали к лицу, скользили по
щекам - но не обжигали, и их прикосновений не чувствовалось, а может быть
и не было прикосновений. Чернота казалась то слишком тесной, как в детстве
под одеялом, когда бьет по стеклам дождь, то беспредельной, расползшейся в
разные стороны, подобной таинственной библейской внешней тьме, наполненной
плачем и скрежетом чьих-то зубов. Чернота была необычной, совсем непохожей
на ночной лесной мрак, вообще ни на что непохожей, и Павел испугался, что
умер и обречен теперь веки вечные висеть в этой темноте. Черный Страж
представился ему мертвецом, который выходит из могилы и живет среди людей,
а потом вновь возвращается в царство смерти. А он-то, глупец, осмелился
преследовать мертвеца!
От испуга Павел начал думать и решил, что еще не поздно собрать все
силы, послать мысленный приказ и вернуться в Лесную Страну, вновь стать
живым. Он приказал себе не паниковать и сосредоточился.
"Откройся, откройся, откройся!"
Зашелестело, надвигаясь, зашумело недалеким водопадом, засуетились,
отпрянули, брызнули врассыпную золотистые искры, только что застывшие
мерцающим кругом - и исчезли. Сгустилось, затвердело за спиной, несильно
толкнуло - и Павел шагнул вперед, выставляя руки, покатился вниз, приминая
что-то податливое, похожее на траву - и его оглушил прежний страх, что
удерживал перед Заколдованными Деревьями.
Но теперь Павел знал, как поступать со страхом. Бросил его,
ослабевшего, в увеличившееся солнце, и, лежа в зарослях каких-то растений,
совсем непохожих на волчий мох, начал разбираться, что к чему, и с какой
стороны холма его выбросило, и почему вокруг странный полумрак, и где же
утро?
Первым делом он посмотрел вверх, ища глазами источник неяркого,
отнюдь не солнечного света, - и едва сдержал крик. В небе, в окружении
сочных колючих звезд, висели два бледных полумесяца - один побольше,
другой поменьше, - излучая мягкое приглушенное сияние. А звезды? Это были
совершенно незнакомые звезды! Потрясенный Павел торопливо обшаривал
взглядом небо, отыскивая привычные созвездия. Где Ноев Ковчег, где
Небесная Гора, Храм, Тропа Трех Охотников, Звездное Колесо, Крест?..
Откуда эти светящиеся видения в форме полумесяцев? Неужели он все-таки
умер и попал в загробный мир? Кто ждет его здесь: предки-основатели,
Ванда, Безумная Лариса, дед Саша?.. Неужели такое вот оно и есть, царство
смерти?
Он встал во весь рост среди высоких, ему по грудь, растений,
источающих незнакомый приятный запах (что, и после смерти можно
чувствовать запахи?), и огляделся. Он находился у подножия невысокого
холма, поросшего все теми же душистыми растениями, вокруг в полумраке
угадывалась долина, и в отдалении горели костры, полукругом охватывая
холм. У костров виднелись чьи-то фигуры.
Павел поспешно присел, погрузился в растения. Даже в загробном мире
следовало быть осторожным. И мертвым он себя совсем не чувствовал. Надо
уйти отсюда, решил он, пробраться за костры, укрыться в долине и дождаться
утра. Ведь и в царстве смерти должно же быть утро!
Растения шуршали, приходилось осторожно разводить их в стороны, и
передвижение к кострам получалось очень медленным. Павел взял чуть вправо,
чтобы прокрасться между двумя ближайшими к нему кострами - и остановился.
Рядом тянулась широкая дорога, вымощенная каменными плитами. Дорога вела
от холма в долину.
"Уж не Стражи ли по ней ходят?" - подумал Павел, вновь углубляясь в
заросли.
Оказавшись, по его расчетам, между кострами, он медленно, задерживая
дыхание, выпрямился и обнаружил, что уже миновал огненный полукруг.
Ближайший костер, потрескивая, горел совсем близко, возле него на груде
сучьев, боком к Павлу, сидели двое в темных широких накидках,
перехваченных поясами, выставив к огню босые ноги. Они были черноволосы и
бородаты, и очень похожи на обыкновенных людей. Павел вслушался в их
неторопливый разговор - и ничего не понял. Бородачи переговаривались на
неизвестном ему певучем языке.
Павлу вспомнилась библейская вавилонская башня. "И смешаем там язык
их, так чтобы один не понимал речи другого". Что, в царстве смерти говорят
не так, как в Лесной Стране? Он сосредоточился, пытаясь уловить фон.
Есть... Расслабленность... Благодушие... И в то же время - легкая
настороженность, расплывчатая тревога. Кого-то опасаются? А это что? Один
из бородачей переменил позу - повернулся на бок, опустив колено, - и Павел
увидел лежащий на сучьях короткоствольный автомат на широком ремне, почти
такой же, какие остались в Лесной Стране еще со времен
предков-основателей, и еще какое-то диковинное оружие наподобие короткого
лука с непонятными приспособлениями и торчащей остроконечной стрелой.
Глубже, глубже... Вжиться в фон, слиться с ним, нащупать мысли, тот
момент, когда мысль воплощается в слово, поймать, уловить эти точки,
скользить от мысли к слову, проникая в смысл в миг рождения речи. Вот так,
вот так... Забрезжило, налилось светом, засияло маленькое солнце, освещая
сознание, была пройдена неуловимая черта - и прояснилось...
- ...веришь, нет - и так весь кувшин, до дна, - говорил тот, что
полулежал на боку, подперев щеку кулаком и лениво пошевеливая босой
ступней. - Только сопит и багровеет. Я ему: "А второй сможешь?" А он
посопел, по животу похлопал, подмигивает и кричит: "Луиджи, тащи кувшин!"
Клянусь Священным Холмом! - Бородач повернулся в ту сторону, откуда пришел
Павел, и перекрестился. - Представляешь такую глотку?
- Это что, - неторопливо ответил другой, подбрасывая сучья в огонь. -
Вот в воскресенье у Леонардо, - (Павел вздрогнул, услышав это имя, сразу
вспомнив Эдем, Геннисаретское озеро, Татьяну). - ...а мимо низкая идет, из
этих, ткачих. Ну, раздели у бассейна, кувшинов сто прислужники налили
туда, и в бассейн ее...
У костра лениво хохотнули. Павел тихо опустился на землю, вытер
рукавом куртки вспотевший лоб. В небе скалились бледные полумесяцы. Дышать
стало легче и перестало, наконец, болезненно сжиматься сердце. Никакое это
не царство смерти. Самые обыкновенные мужики, таких в питейке у Ревекки
сколько угодно. И разговоры такие же. Только вот "низкие",
"прислужники"... Никакое это не царство смерти, а значит... А значит,
Лесная Страна - не единственный порожденный Создателем мир, как твердят
Посвященные. Вот он, другой мир, тоже сотворенный Создателем, в него можно
попасть, преодолев страх перед Заколдованными Деревьями, заставив
раскрыться холм, поросший волчьим мхом и выйдя из другого холма,
Священного Холма, которым клялся тот бородатый... А еще все это значит,
что он, Павел, прав, и действительно была где-то Земля, и
предки-основатели пришли оттуда в Лесную Страну. И то видение с пыльной
дорогой, заполненной машинами и людьми, то поле и шатер, источающий
прохладную надежду и исцеляющий от страха, - не просто видение, а ожившая
в нем, Павле Корнилове, память предков об Исходе с Земли, об изгнании в
Лесную Страну, которое почему-то надумал совершить Создатель...
Ему вдруг стало жарко от еще одного предположения. А что если Земля
не уничтожена Создателем, что если она есть, есть где-то, благодатная,
такая же удивительная и прекрасная, как в книгах, что если предки в чем-то
провинились перед Создателем и были за это лишены своей родины?..
И может быть здесь, в этом мире, знают, где искать ее? Этот мир - не
Земля, в земном небе нет никаких полумесяцев, а есть Луна, единственное
ночное светило... но, может быть - знают и подскажут?..
И еще в нем крепла уверенность, что загадочный Черный Страж, слуга
Создателя Мира, посвящен в эту тайну. Черный Страж ушел сюда чуть раньше,
значит, нужно найти его! Ночью, конечно, лучше не соваться с расспросами к
этим двоим - хотя они поймут его речь, он сумеет внушить им свои мысли, -
но дело может не дойти до расспросов. Если у других костров - а их добрых
два десятка - тоже сидят с автоматами и луками, то запросто прихлопнут с
перепугу, ведь они чем-то встревожены. Нужно дождаться утра.
- ...Да, Артуро послабее будет, - говорили у костра. - Ему после
кувшина не то что с Терезой, с хромой Луизой не справиться.
- А кстати, хромая Луиза в этих делах ого-го, даром, что хромая.
Знаешь, Чиччо, здорового такого, из охраны наместника? Который в прошлом
году разогнал процессию этих рыдающих. Так вот, Чиччо рассказывал...
Павел уходил все дальше от Священного Холма, и голоса удалялись,
вновь слышался ленивый смех. Он шел по чужой долине под чужими звездами,
навстречу недалекому бледному зареву, похожему на отблеск лесного пожара,
и сердце его радостно билось, потому что он чувствовал, знал: где-то там,
за этими черными колодцами-холмами есть Земля, сказочная прекрасная Земля,
воспетая, запечатленная предками. Он верил, что найдет ее.
Он шел и шептал слова, сказанные Моисею из горящего тернового куста,
шел и шептал:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг