в памяти отпечаталась черная фигура окровавленного Колдуна. Колдун с
искаженным бледным лицом падал, бесконечно долго падал с коня и тщетно
пытался прижать рукой разрубленное плечо и грудь...
Один из метателей бросился к растерявшейся Рении, ловил удила ее
коня, испуганно мотавшего головой, двое других, беззвучно разевающих в
оскале перекошенные рты, были совсем рядом с Гроном, готовились
навалиться, скрутить, не дать ему опомниться.
И взметнулась неотразимая волна исступления, отрывая вольного бойца
от земли, превращая в вихрь, в разрывающую небо молнию (уже было, было
когда-то подобное в смертельной схватке с кровавыми кинжальщиками!) - и
оказалось, что он уже стоит на ногах, а руками его управляет изнутри
кто-то невидимый и свирепый. Застыли потные бородатые лица, исказившись от
ужаса, прекратилось в мире всякое движение - а руки его с неистовой силой
одновременно метнули оба кинжала. По самые рукоятки вонзились они в
перекошенные рты, с хрустом разрывая шейные позвонки - и оба нападавших
рухнули к ногам Грона.
Третий метатель, вцепившись в платье отбивавшейся девушки, пытался
стащить ее с коня - и с криком осел на землю, когда пущенный Гроном кинжал
проткнул ему спину. Вольный боец подхватил на руки плачущую Рению, опустил
на траву, бросился к Тинтану.
Судороги пробегали по все реже вздымавшимся бокам коня, из раны на
шее медленными толчками выдавливалась густеющая кровь, и темной от крови
была роскошная рыжая грива... Грон встал на колени у головы коня, заглянул
в подернутый пеленой тускнеющий рыжий глаз. Тинтан вновь, в последний раз,
выручил его...
Он прижался сухими губами к шелковистому лбу Тинтана, чувствуя, как
горечь щиплет глаза, пытаясь вырваться наружу, затопить весь мир,
вспучиться над холмами и поглотить ненавистное, ненужное солнце - быстро
поднялся и направился к Алу, над которым уже склонилась Рения.
С первого же взгляда он понял, что Алу, как и Тинтану ничем не
помочь. Перерубленное вместе с ключицей левое плечо отделилось от туловища
- и спасти Колдуна не могла никакая ориосская мазь. Еще вырывалось из
горла клокочущее дыхание, еще трепетала рассеченная грудь, но бледное лицо
уже казалось неживым, и неподвижны были сомкнутые веки глубоко запавших
глаз.
- Помоги ему, Гронгард! - простонала Рения, глотая слезы. - Помоги же
ему, ты же все можешь, Гронгард!..
"Если бы я мог, - опустошенно подумал вольный боец. - Если бы я
действительно все мог..."
Умирающий человек услышал голос девушки и сделал последнюю попытку
вернуться в ускользающий мир.
- Чужие... края... Там... за смертью... чужие края... - невнятно
прошептал он и розовая пена выступила на его губах... - Вот... как...
все... получается... - С каждым слабеющим выдохом он выталкивал из себя
бессильные слова. - Я... придумал... этот... мир... И вот...
Ал умолк, и вольный боец, скрежетнув зубами, закрыл полой черного
плаща его обращенное к другому миру лицо. Отвел в сторону рыдающую
девушку, усадил под деревом и сел рядом. Почувствовал вдруг, как что-то
стягивает кожу на лбу и щеках - это засыхала кровь Тинтана.
Вспыхнувшим в ночи огнем пришло понимание. Печальные всадники
зазеркалья... Лалиль, заменивший Тинтана... Так вот что, оказывается,
отразило зеркало!
Грон почувствовал холод в груди, расширившимися глазами посмотрел в
ту сторону, где лежало на траве завернутое в обыкновенный черный плащ
обыкновенное бренное тело необыкновенного, недоступного пониманию
человека. Человека, не только способного творить миры, но и создавшего то,
что еще не случилось, что должно случиться позже, может быть, через
десять, а может - и через сто дней...
Тяжело поднявшись, вольный боец подошел к затихшему навсегда Тинтану,
вынул из привязанной к седлу сумы флягу с водой. Долго тер свое
окровавленное лицо, невидящим взглядом обводя равнодушное пространство.
Боль и опустошенность не отступали, сердце то сжималось, то внезапными
сильными толчками пыталось вырваться из груди.
Печальные всадники зазеркалья... А только ли о Колдуне и Тинтане
печалятся они? Неужели и Вальнур Рай, светловолосый юноша с Зеленого
побережья, бесстрашный боец, пустившийся в странствия ради своей
ясноглазой Оль...
"Я уничтожу тебя, Крут!" - стиснув зубы, подумал Грон.
Ему все стало ясно. Но разве мог он знать, что Крут окажется таким
хорошим актером? Гораздо лучше тех, что выступают на лугу у городских
стен, расставив полукругом свои повозки. Крут, несомненно, предполагал,
что в ущелье его может ожидать засада. И пошел на риск, решив подставить
под удар себя и своих воинов, и заранее обо всем договорившись с Сигсом.
Разыгрывал долгое представление, предлагал сделку, вымаливал деньги,
затягивал разговор, а тем временем Сигс с двумя воинами отнюдь не ждали у
входа в ущелье. Нет, они с топорами в руках карабкались по камням,
преодолевая гряду, потом нырнули в лес - там, где он почти вплотную
подступает к скалам, - пробрались к дороге и затаились в зарослях.
"Дружище Тинтан, ты почувствовал опасность... И заслонил собой
хозяина..."
И ничего не изменилось бы, даже будь с ними Вальнур. Им так или иначе
пришлось бы проехать этой дорогой и неотвратимо попасть в засаду. Как
говорил Колдун: уже написана Книга судеб?.. И может быть Вальнур сейчас
тоже лежал бы здесь, рядом с Колдуном... если уже не лежит по ту сторону
гряды - ведь коварный и хитрый Крут, все рассчитавший заранее, мог
предусмотреть дальнейшие действия Грона - и устроить ловушку тому, кто
отправится наблюдать за метателями...
- Рения, жди меня на старом месте, у скал! - крикнул Грон, бросаясь к
арбалету и мечу. - Я еду за Вальнуром!
Он склонился над ней, сжал ее плечи, целуя мокрые глаза, щеки, губы,
вдыхая запах ее теплых волос.
- Никуда не уходи, Рения, мы вернемся. Жди меня там!
Вольный боец вскочил на коня Ала и помчался к черной стене, к узкому
проходу, поглотившему зеленоглазого веселого юношу.
"Лишь бы ничего не случилось... Духи рассвета, лишь бы ничего не
случилось, лишь бы он был жив!"
"Лишь бы... Лишь бы... Лишь бы..." - стучало в висках в такт ударам
копыт стремительно несущегося коня.
Путь сквозь ущелье показался ему бесконечным. Трупы врагов, пятна
крови, каменная глыба, из-под которой торчат ноги в запыленных сапогах,
неподвижная конская туша. Брошенный щит, застрявшее в расселине копье.
Поворот, еще поворот... Духи рассвета, когда же кончится ущелье?!
Он вырвался, наконец, из каменной теснины - и холод пополз по его
спине, хотя солнце изнеможенно повисло почти на самой вершине неба и
воздух был горяч и неподвижен. По склону холма лениво бродили кони
метателей, уткнув морды в высокую траву и отмахиваясь хвостами от
насекомых. Волочились по траве поводья, свисали с конских боков стремена.
Равнодушно покосившись на приближающегося вольного бойца, оба коня вновь
принялись обрывать сочную зелень. Их хозяев нигде не было видно, но,
поднявшись на холм, Грон обнаружил именно то, что уже представил себе,
едва увидев одиноких животных...
- Духи рассвета... - потерянно прошептал он, остановив коня у
лежащего в дорожной пыли арбалета Вальнура.
Гладкая трубка была сплющена и изогнута - по ней явно прошлись
топором. В стороне, под деревом, траву усеяли стрелы, высыпавшиеся из
распоротого колчана. Поодаль блестело на солнце лезвие топора. Второй
топор был воткнут в землю возле скрюченных пальцев лежащего ничком
человека в рыжей кожаной безрукавке и потертых черных штанах с бахромой,
заправленных в сапоги. Спешившись, вольный боец подошел к телу метателя,
перевернул на спину - и невольно отпрянул. Вместо лица он увидел засохшую
кровавую корку, в которой жутко белели кости и зубы. То, что было лицом,
расползлось по траве бесформенной массой. Грон сглотнул распирающий горло
комок и выпрямился.
Обследовав лес по обеим сторонам дороги, он в общих чертах выяснил
картину происшедшего. Вальнура атаковали из засады, но все получилось не
очень удачно для нападавших - судя по всему, юноша вовремя заметил
опасность и вступил в отчаянную схватку. Грон обнаружил копья, щиты и
кинжалы, а потом наткнулся на еще одного убитого метателя. Молодой парень,
скорчившись, застыл на боку под усыпанным розовыми ягодами кустом, зажимая
руками рану в животе. Рядом лежал знакомый изогнутый нож Вальнура с белой
костяной рукоятью. Грон поднял его и, распутав цепочку, повесил на шею,
мысленно горячо умоляя духов рассвета о том, чтобы это оружие как можно
быстрее вернулось к своему владельцу. К живому владельцу.
Он закончил поиски и облегченно вздохнул, ничего больше не обнаружив.
Юноша, несомненно, вышел живым из схватки и поспешил дальше, и, вероятно,
очень торопился, коль не забрал свой нож. Грону было ясно, что Вальнур
пустился в погоню за Крутом.
Может быть копье, пущенное из засады, и настигло юношу, думал Грон,
может быть даже выбило из седла - но кольчуга выдержала этот удар. И Крут,
увидев, что соперник неуязвим, бросился наутек. И не потому, что струсил,
а потому, что понял своей расчетливой и хитрой головой: он не в силах в
одиночку справиться с юношей. Или же рассчитывал на свое коварство.
А Вальнур горяч и порой безрассуден, он не знает, на что способен
Крут, какой актер в нем таится! Крут может обхитрить, притвориться
сломленным... Сдастся в плен, задурманит красноречием, остановит
занесенную руку потоками лжи и мольбами, надеясь на то, что Сигс уже
сделал свое дело и Вальнур остался один, без поддержки... Или попытается
уйти от погони и вновь пробраться к гряде, за которой, как он, несомненно,
убежден, уже ждет расправившийся с соперниками Сигс. В любом случае надо
немедленно догнать юношу!
Вновь стук копыт раздробил отрешенную тишину, и понеслись с обеих
сторон зеленые полосы леса. Сколько уже пройдено путей в стремлении к
цели, которую придумал человек в черном, сраженный творением собственного
воображения!.. Где же, ну где же оно, вино Асканты?
"Напиток счастья... - думал Грон. - А пока приносит только горе..."
Конь был хорош, конь не сбивался с шага, конь покорно несся вперед,
рассекая грудью жаркий воздух, но это был не Тинтан. Никакой конь не мог
заменить Тинтана. Горькие мысли теснились в голове вольного бойца, не
покидала его тревога, и на самом быстром коне нельзя было ускакать от этих
мыслей.
А еще вдруг почудился Грону отдаленный перестук железных бочек. Уж не
кружит ли вновь над лесом железная птица?..
Дорога пошла под уклон, разбежались в стороны деревья - и показался
тусклый овал окруженного болотом странного зеркала, похожего на
вперившееся в небо подслеповатое око. На узкой дороге за зеркалом лежал
Крут, раскинув руки и задрав к солнцу курчавую бороду. Его ноги по самые
колени погрузились в болото. И яркое пятно зеленело в траве - знакомый
изорванный плащ Вальнура...
Словно чья-то неумолимая рука пригнула голову Грона, и сердце
превратилось в тяжелый камень, тонущий в бездонной черной топи... Вольный
боец слез с коня, медленно направился к зеркалу. Каждый шаг давался с
усилием, будто вокруг была вода, будто не ноги были у него, а неуклюжие
массивные железные лапы, совершенно негодные для ходьбы, а годные только
для того, чтобы застыть, поддерживая окаменевшее тело, среди бескрайней,
бескрайней пустыни. Некуда было спешить, потому что никто уже не ждал
его...
Однако Крут еще дышал. Бледным было его мокрое от пота лицо,
взлохмаченные волосы слиплись от крови, густой темной лужей застывшей на
тропе. Ноги его засосала трясина, но Крут не делал уже никаких попыток
вырваться из болота, отползти подальше от края. Он смотрел в
распростершуюся над ним пустоту и не видел стоящего рядом Грона, ничего
уже не видел. Чуть в стороне лежал окровавленный боевой топор.
Вольный боец всматривался в болото, но кроме плаща, ничего не
говорило о том, что там погрузились в пучину конь и всадник. Оступился ли
Топотун на узкой тропе? Упал ли в трясину, сраженный рукой смертельно
раненного Крута? Или умирающий седок, падая, увлек его за собой?
- Где Вальнур? - онемевшими губами спросил Грон, наклоняясь над
беспомощным Крутом.
На мгновение ожили бесцветные глаза, беззвучно открылся рот,
шевельнулся язык. Крут приподнял руку, повел в сторону то ли болота, то ли
зеркала - и вновь уронил, скользнув пальцами по сапогу вольного бойца.
Грону показалось, что кусок солнца, сорвавшись с небес, опалил
голову, жаром брызнул в виски. Вне себя от ярости, он схватил за плечи
безвольного Крута и резко столкнул в темную траву. Густой волной нахлынул
тошнотворный болотный запах, удовлетворенно вздохнула топь, принимая
жертву, - и вновь застыла под солнцем.
Грон шагнул на зеркальную поверхность и замер, не сводя глаз с
небольшого черного предмета, лежащего на краю зеркала совсем рядом с
болотной травой. Кусок драконьего когтя, добытый для ясноглазой Оль! Может
быть Вальнур не сгинул в болоте? Может быть он провалился в зазеркальные
пространства - и вернется, обязательно вернется? Живым. Живым! Он - жив?..
Вольный боец в отчаянии ударил каблуком по твердой поверхности
зеркала, горячо желая, чтобы она разверзлась от этого удара и открыла вход
в иной мир, пусть даже полный неведомых опасностей.
Зеркало не дрогнуло, зеркало равнодушно отражало небесную пустоту.
...Долгим казался путь назад, к черной гряде, за которой ждала Рения.
Враги были уничтожены, но горечь переполняла душу вольного бойца.
Тинтан... Ал... Вальнур... Можно ли быть счастливым после этих потерь,
даже добыв напиток счастья?
Жара постепенно спадала, небо вновь, как и накануне, окутывала
невесомая пелена. Деревья уныло склоняли пыльные ветви, лес застыл в
мрачном оцепенении, не суля никаких радостей одинокому всаднику. Невеселые
думы монотонным хороводом кружили в голове Грона.
Он спустился с холма, проехал ущельем, где от камней струился жаркий
воздух, пропитанный смрадом смерти. Уже можно было не остерегаться
внезапного нападения из-за поворота или сверху, со скал, но Грон
по-прежнему не ослаблял внимания - осторожность, даже казавшаяся излишней,
не раз спасала ему жизнь.
Проследовав вдоль гряды, вольный боец достиг скрытой скалами выемки,
где осталась девушка. Она не вышла навстречу - вероятно, заснула,
утомившись от тревожного ожидания и переживаний. Ее конь стоял под
солнцем, понурив голову.
"Милая, разве так привязывают коней?" - с нежностью подумал Грон,
подъезжая ближе. Окинул взглядом выемку и понял, что никто не привязывал
скакуна, а, скорее всего, он сам зацепился поводьями за каменный выступ.
Выемка была пуста, и лежал под скалой его голубой плащ, а чуть в стороне -
одинокий женский сапожок.
5
И занималось еще одно утро, очередное утро рождалось из чрева ночи, и
ушла темнота, и вновь проступила дорога - длинная, почти бесконечная
дорога, ведущая от Снежных Гор через холмы, равнины и леса неведомого
края. Утро было свежим и чистым, в лесу еще не проснулись птицы, и слабо
розовеющий край небес пока не предвещал грядущую дневную жару.
Утро было тоскливым и мрачным. Грон не спал всю ночь. Лежал на спине,
невидяще глядя на звездные россыпи, готовый вскочить на ноги при каждом
шорохе, и принимая каждый шорох за приближающиеся легкие шаги... Хотя
отчетливо понимал, что девушка не вернется ночью.
Он чуть не загнал коня в суматошной скачке по камням, он рыскал
наугад, то спеша вслед за уходящим к горизонту солнцем, то пускаясь в
противоположную сторону; он изорвал одежду, взбираясь на скалы, чтобы
беспомощным взглядом еще и еще раз окинуть пустынное пространство; он
бродил по лесу на холме и кричал, и звал, распугав птиц, пока не охрип от
крика...
Уже в темноте он вернулся на поляну, где лежали тела Ала, Тинтана и
убитых врагов. В изнеможении упал на траву, из последних сил сопротивляясь
сдвигающимся стенам отчаяния. Еще оставалось место надежде - он неистово
хотел верить в том, что Рения жива. Жива! Просто железная птица унесла ее
в свое гнездо - но он найдет это гнездо, это логово, и вызволит девушку, и
никакое железо не устоит перед ним.
Тяжелой была бессонная ночь, тяжелой и мучительной, но утро он
встретил, уже загнав в глубину все чувства и заперев их на прочный замок.
Стиснуть зубы - и действовать! Действовать - как бы ни было тяжело.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг