любимой. Нет, я ни в чем не упрекаю тебя. То, что ты дал мне, - дороже
жизни. И как страшно, что скоро все кончится...
13
Этот сигнал связи не показался Максиму неожиданным. Он ждал его.
- Добрый день, Максим.
- Добрый день, Этана.
Она долго и пристально смотрела на него своими большими глазами, как
бы стараясь навсегда запомнить его облик, потом сказала:
- Ты все успел? Познакомился и с теорией мезонного поля, и с теорией
нейтринной стабилизации радиоактивных изотопов?
- Я полностью разобрался и в том и в другом. Спасибо, Этана. Быть
может, благодаря вам Земля избавится наконец от кошмара ядерной войны.
- Жалеешь, что потерял из-за меня здесь несколько лишних месяцев?
- Я не жалею ни о чем.
- Решение покинуть корабль остается в силе?
- Да... Больше ничего не говорите, Этана.
Она улыбнулась ему такой улыбкой, какую он никогда не видел у нее.
- Ладно, Максим... Сегодня в полночь - старт. Последний челночок
отбывает на Землю через час.
- Я готов.
- Ты придешь ко мне проститься?
- Нет, простимся сейчас.
- Понимаю. Капля океана не наполнит... До свидания, Максим.
- Прощайте, Этана.
Экран погас. Максим остро почувствовал, как все, связанное с
кораблем, стало отодвигаться куда-то в сторону. Он вдруг понял, что его
пребывание здесь должно стать лишь этапом в его жизни перед чем-то
неизмеримо более значимым, что ждало его впереди. И мысли его устремились
туда, где, он знал твердо, было единственное счастливое место во
Вселенной, - к Земле и Родине.
ГРЕЗЫ О ЗВЕЗДНОМ ЦВЕТКЕ
(Вместо послесловия)
"Вероятно ли, чтобы Европа была населена, а другие части света - нет?
Может ли быть один остров с жителями, а множество других без них? Вероятно
ли, чтобы одна яблоня в бесконечном саду мироздания была покрыта яблоками,
а все бесконечное множество других - одной зеленью?! Спектральный анализ
указывает, что вещества Вселенной те же, что и вещества Земли... Везде и
жизнь разлита во Вселенной. Жизнь эта бесконечно разнообразна. Если
разнообразна жизнь на Земле, при обстоятельствах сравнительно
однообразных, то как бесконечно разнообразна должна быть жизнь во
Вселенной, где всякие условия возможны! Все фазисы развития живых существ
можно видеть на разных планетах. Чем было человечество несколько тысяч лет
тому назад и чем оно будет по истечении нескольких миллионов лет - все
это, по теории вероятностей, можно отыскать в планетном мире".
Эта гипотеза Константина Эдуардовича Циолковского, удивительно
образно высказанная им почти девять десятков лет назад в
научно-фантастическом произведении "Грезы о земле и небе" (в параграфе
"Грандиозная картина Вселенной, исполненной жизнью чудных существ"),
сегодня стала аксиомой если не для всех ученых, то, по крайней мере, для
всех писателей-фантастов и, уж разумеется, для читателей, нетерпеливо
ждущих "звездного часа" нашей планеты - встречи с представителями других
космических цивилизаций. Сделав гипотезу Циолковского стартовой площадкой
для своих книг, писатели-фантасты, конечно, по-разному это положение
иллюстрируют. Одни в экспериментальной форме пытаются б у к в а л ь н о
представить себе, что может делаться на других планетах, кроме нашей, в
системах других Солнц. Другие писатели поступают иначе: они стыкуют два
разных мира, земной и внеземной, с тем чтобы по контрасту сопоставить их и
проверить потенции разных цивилизаций - нашей и вымышленной (но в принципе
возможной), а в свете этого сопоставления еще раз взвесить пути
исторического движения земной цивилизации, поразмышлять о ее далеком
прошлом, противоречивом настоящем и волнующем будущем, о том, что есть
Человек во Вселенной, чтобы художническим пером подтвердить неуклонное
поступательное развитие человечества через тернии, путем преодоления
противоречий к светлому Грядущему.
Роман В. Корчагина, роман многоплановый, принадлежит именно ко второй
группе научно-фантастических книг, в которых земное и вселенское
переплетены, художественно дополняют друг друга, но неизменным центром
которых является человек, его судьба, его духовная жизнь, его место в
обществе. Человек как единственная и высшая ценность! Критерий, в нашем
обществе и в нашем искусстве не подлежащий сомнению. И все же этот узловой
момент в романе "Астийский эдельвейс" хотелось бы особо подчеркнуть,
потому что здесь он как-то особенно ярок, звучит с большой силой, в духе
жизнеутверждающих традиций советской литературы. Судьба Максима
Колесникова, молодого ученого, пережившего немало сложного в своей жизни,
в своем становлении как человека и гражданина решена автором
оптимистически. Молодой человек, наш современник, выходит из всех своих
перипетий закаленным и умудренным, не утратившим своих главных качеств:
человеческого мужества, веры в жизнь, в свое призвание быть полезным
Родине.
Но "Астийский эдельвейс" - не психологический роман, несмотря на то,
что в нем немало эпизодов, потребовавших от автора психологического
мастерства. Это р о м а н т и ч е с к и й научно-фантастический роман.
Для освещения (именно для освещения или, быть может, для постановки, но не
для исчерпывающего решения) наиболее трудных, нерешенных научных проблем
писатель прибегает к романтической форме. Она дает возможность автору,
избегая наукообразности, "тенденциозности", оттенить в самих проблемах то,
что непосредственно связано с человеческим существованием, а в узком
смысле - с жизнью персонажей книги, дает возможность показать, как научные
проблемы помогают пробудить в человеке его внутренние силы, привести к
самопожертвованию, подтолкнуть к неожиданным поступкам, к подвигу - ко
всему тому, что совершает Максим Колесников.
Романтический сюжет увлекает, а непосредственно сама научная проблема
как бы оживает, распускается как цветок, и читатель не просто познает ее,
но еще и переживает. Основные научно-фантастические темы романа даны в
романтическо-эмоциональном освещении, хотя В. Корчагин не избегает и
публицистических выкладок. Любовь к инопланетянке, которую переживает
Максим, любовь страстная, мучительная, любовь, которая все-таки
трансформировалась в любовь к земной девушке Ларе, символизируя тем самым
извечную привязанность человека к родной земле, к "почве", окрашивает эти
темы. Больше того, сами они художественно родились из романтических недр,
из Любви, из первой встречи Максима с космической Нефертити - Мионой,
которая и дала толчок всем научным разысканиям, всем открытиям, которые
делает одаренный ученый Максим Колесников. В этом прочном сплаве
эмоционального и рационального бесспорное достоинство романа.
Автор избегает категоричности в своих суждениях, с большим тактом
выдвигает научно-фантастические идеи, которые образуют фабулу
произведения. Невольно вспоминаются слова Фридриха Энгельса о научном
познании, которые можно отнести и к этому роману: "...Познание вещей по
самой своей природе должно оставаться относительным для длинного ряда
поколений и лишь постепенно достигать завершения, или даже должно навсегда
остаться неполным и незаконченным уже вследствие недостаточности
исторического материала, подобно космогонии, геологии и истории
человечества. Кто же захочет применить критерий подлинной, неизменной,
окончательной истины в последней инстанции к знаниям этого рода, тот
докажет только собственное невежество и непонимание..."*
_______________
* Э н г е л ь с Ф. Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведенный
господином Евгением Дюрингом. М., Госполитиздат, 1950, с. 85.
Повлиял на произведение В. Корчагина ефремовский лиризм (скажем,
лиризм романа "Туманность Андромеды"), повлияла ефремовская
публицистичность. Последняя - в стремлении автора сопоставить различные
общественно-социальные модели, земную и Системы Агно, исследовать
разнообразные варианты развития цивилизации, на одном из первых этапов
похожей на нашу земную. Поставленные с ефремовским размахом, социальные
или даже социально-философские проблемы решены автором с позиций
сегодняшнего дня интересно и точно. Путь, который предлагает Система Агно,
- путь совершенствования одних лишь интеллектуальных способностей как в
личном, так и в общественном планах, отсекая эмоции как "излишний придаток
психики", В. Корчагин это доказывает, - ложный путь, приводящий к
вырождению личности, к подмене индивидуума в условиях технократической
цивилизации машиной, к обезличиванию отношений между человеческими
существами.
Тот материал, который В. Корчагин предлагает читателю, имеет скрытый
полемический подтекст. Направлен он и против модных на Западе
технократических идей, слышны здесь и отголоски не столь отдаленных споров
о "физиках" и "лириках" и т. д. Основное же в этой полемике - страстное
желание доказать, что живая жизнь, полнокровная, побуждающая к благородным
поступкам (символ этой жизни - цветок астийский эдельвейс), является
залогом богатства и самого бытия, и взаимоотношений между людьми. И автору
показать это удается. Наиболее умудренные представители Системы Агно и
сами уже чувствуют свою сердечную "недостаточность", тяготятся своим
образом жизни, те же, кто не соглашается с доводами Максима - защитника
человечности во всех ее проявлениях, переживают подлинную трагедию, как
переживает ее Этана - командир звездолета, красноречиво названного
"Летящий за знаниями".
Несмотря на некоторое сходство романа "Астийский эдельвейс" с
произведениями И. Ефремова, ему, конечно, не хватает ефремовских красок и
его непринужденности в решении острых, "запутанных" проблем, кое-что у В.
Корчагина выглядит обнаженно и даже прямолинейно. В целом же можно
считать, что традиции Ефремова учтены автором плодотворно... Можно,
естественно, поспорить кое с чем в этой книге. Неоправданно механическим
кажется, например, перенос земных пространственно-временных представлений
в мировосприятие обитателей Системы Агно. Автор не учитывает те моменты
революционных изменений, которые переживает сегодня наука о Вселенной.
(Все качественные различия одним махом снимает всезнающий Главный Кибер,
управляющий Системой Агно.) Иногда роман грешит сухостью изложения,
противоречащей его общему романтическому пафосу. Но все же он написан, что
называется, "с душой". Приключенческая форма первых двух частей придает
ему увлекательность. Порой кажется, что автор перегрузил роман (особенно
первую часть) внешними загадочными событиями, но, убеждаясь во внутренней
соподчиненности этих эпизодов, приходишь к выводу, что любая
таинственность здесь "на своем месте".
Роман "Астийский эдельвейс" насыщен многими сведениями из нескольких
научно-технических областей. Причем эта насыщенность не бьет в глаза,
наоборот, мне кажется, читатель невольно увлечется интересными фактами
таких дисциплин, как антропология, геология, палеонтология.
Владимир Владимирович Корчагин - не только писатель, он - минералог,
доцент Казанского университета. Он хорошо знает горные богатства нашей
страны, Урала и Сибири, их геологическую историю. Он много работает со
своими студентами не только в стенах своей альма-матер, но и в поле, в
знаменитом Государственном Ильменском минералогическом заповеднике. Он
учит молодежь познавать жизнь камней, минералов, а значит, жизнь гор,
земли. Эта любовь к своей профессии, которую В. Корчагин прививает своим
студентам, хорошо видна в романе "Астийский эдельвейс". Книга одушевлена
любовью к одной из труднейших профессий - к профессии геолога.
В книге много любви к молодежи, не только любви, но и понимания ее
поисков, ее неутолимой жажды познания и активного стремления к неведомому,
к Мечте, которая должна стать реальностью.
К. Э. Циолковский в цитированной выше книге "Грезы о земле и небе"
пишет о познании Вселенной: "Все то чудное, что мы ожидаем с трепетом, уже
есть, но не видно нам, по дальности расстояний и ограниченной силе
телескопов..." Представляется, что книги современных советских фантастов
(как и книги самого Константина Эдуардовича) - телескопы
н е о г р а н и ч е н н о й силы, которые позволяют на дальнем расстоянии
разглядеть многие, пусть еще воображаемые плоды "чудного сада мироздания".
К ним следует отнести и роман В. Корчагина "Астийский эдельвейс".
Анатолий КУЗНЕЦОВ
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 06.10.2000
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг