Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
                                   Части                         Следующая
                   ДАВИД КОНСТАНТИНОВСКИЙ

                ЧЕРТЕЙ НАМ ТОЛЬКО НЕ ХВАТАЛО


   Легко, вприпрыжку  Ромка  пересек проспект Науки и быстро
двинулся дальше, к Морскому. Вид у него был тридцатилетнего,
а внутри потрескивало, орало, бормотало и пело то, что могло
принадлежать также и двадцати-,  и пятнадцатилетнему;  а мо-
жет,  и попросту беззаботному ребенку. Густые курчавые воло-
сы, чуть рыжеватые, облегали голову плотной шапкой, надежным
шлемом,  ладно украшавшим его;  глаза не то что смотрели,  а
зыркали и вперед, и влево, и вправо, все и всех держа в поле
зрения,  дабы безошибочно избрать Ромке занятие на этот сол-
нечный воскресный день;  нос  чуть  изгибался,  устремленный
вперед, как и весь Ромка, и ноздри шевелились, вбирая запахи
травы и перегретой хвои от леса, запахи плавящегося асфальта
и  бензинового  дыма - от улицы,  и не такие явственные,  но
слышимые Ромке запахи табака и духов,  исписанных бумаг либо
свежих ягод от спешащих по своим делам прохожих.  Солнце па-
лило нещадно,  отдохнув за зиму,  оно теперь не жалело  сил.
Ромка был  в  ковбойке с закатанными рукавами,  производства
барабинской швейной фабрики,  и джинсах,  которые, напротив,
попали в Академгородок издалека и достались Ромке как не по-
дошедшие комуто по размеру.  Шагал он твердо,  быстро и, как
сказано, легко; и тут увидел Оксанку. Она была в красном са-
рафане и выглядела блестяще:  высокая,  тоненькая,  открытые
плечи и спина, дочерна загорелые и чуть с веснушками, и тем-
ные распущенные волосы.
   Ромка догнал ее, минуту шел следом и любовался, потом по-
равнялся и коснулся ее руки.
   - Оксанка!
   - Ромка!
   - Ты куда?
   - А ты?
   - Я просто так.
   - А я на променаде.
   - Пойдем вместе?
   - Конечно!
   И они  пошли  вниз  по Морскому.  Все глядели на Оксанку,
мужчины и женщины,  она делала вид,  что принимает  это  как
должное,-  и  вспыхивала,  улыбалась,  расцветала от каждого
взгпяда, вспыхивала,- словно пульсирующее сияние исходило от
нее,  взгляды достигали ее,  проникали в нее, - и внутри Ок-
санки тотчас будто чтото срабатывало,  и  что-то  загоралось
бесшумно и ярко, отвечая на взгляд уже сто- и тысячекратно.
   - Оксанка, честно, я тебе не мешаю?
   - Нет!
   - И не компрометирую тебя?
   - Да брось ты!
   Оксанка весело рассмеялась, и Ромка рассмеялся тоже.
   - Куда ж ты, все-таки, ходила?
   - А! Хотела клубники купить на базаре.
   - Любишь?
   - Очень!
   - И где же твоя клубника?
   - Потом куплю. Дня через три.
   Ромка задумался.  Так шли они и шли,  под воскресным сол-
нышком; Ромка спросил:
   - Дорогая очень?
   - Жуть.
   - Не расстраивайся, - сказал Ромка.
   - Да ну!  Потерплю.  Скоро будет подешевле.  И уж тогда я
ее, знаешь...
   Тут они встретили Леночку. Она шла прямо на них, спортив-
ная, крепенькая, юная; короткая стрижка, загар и озорная по-
ходка,  и белая невесомая рубашечка, или как это там называ-
ется,  и белые в обтяжку брюки,  и высокие каблуки.  Леночка
остановилась и уперла руки в бока:
   - Это вы что?
   - Гуляем, - сказал Ромка.
   - Пойдем с нами! - сказала Оксанка.
   И пошли они дальше втроем.  С прохожими от Леночки  дела-
лось нечто невероятное,  словно электричество было разлито в
воздухе вокруг Леночки,  она шагала озорно и весело в  собс-
твенном  своем  электрическом  облаке,  и видно было,  когда
встречный научный сотрудник,  младший или старший - все рав-
но,  соприкасается с этим облаком и вступает в него: сначала
удивление,  беспокойство на лице и напряженность во всей фи-
гуре научного сотрудника, затем человек замирает, съеживает-
ся,  останавливается, и тут происходит электрический разряд,
искра проскакивает,  видимая даже при солнечном свете, чело-
века поражает током,  несчастный случай  на  улице,  срочная
требуется помощь...
   - Ты откуда? - спросила Оксанка.
   - Да в аптеку бегала, - ответила Леночка, - лекарство за-
казала!
   Тут они увидели Валентину, она переходила дорогу и махала
им рукой; они остановились и подождали.
   Она подошла  к ним неспешно,  как всегда ходила,  полная,
улыбающаяся Валентина,  коса на плече, каждое движение плав-
ное и мягкое,  нежное,  очень женственное, очень ласковое; и
ситцевое платье не облегало ее,  а только чуть  приобнимало,
тоже мягко и ласково, с любовью и нежностью к Валентине.
   - Как же это понимать? - спросила Валентина.
   - Да так и понимать, - ответила Оксанка.
   - Что ж тут непонятного? - сказала Леночка.
   - Пойдем, пойдем, - сказал Ромка.
   И пошли они дальше вчетвером. Тут прохожим полегче стало,
от ровного спокойного излучения,  которое исходило от Вален-
тины,  оно падало на каждого,  кто оказывался рядом, и дейс-
твие  оказывало  живительное,  как бы частицами излучала она
свою женственность и свою ласку и каждого одаривала, каждому
доставалось хоть по маленькой корпускуле, и это давало людям
чуточку прохлады и отдохновения от жары и не только от  нее,
но также от многого другого; и всякий, с приближением Вален-
тины,  увидев ее, исцелялся от чего-то и вдыхал с облегчени-
ем, надеждой и желанием жить дальше.
   - Ты по делам или так? - спросила Леночка.
   - Ну,  - ответила Валентина,  - какие у меня дела,  нет у
меня никаких дел!
   Так и шли они все вместе, и улица, весь Морской проспект,
ярко была освещена уже не солнцем,  - оно,  воспользовавшись
случаем, поднялось повыше передохнуть, - а Оксанкиным сияни-
ем,  прямо залита была этим сиянием, вспыхивавшим раз за ра-
зом,  словно молния без конца ослепительно блистала,  только
что гром не гремел,  и даже становилось жутковато от бесшум-
ности  и бесконечности,  неиссякаемости ослепительного этого
сияния; и в пульсирующем этом сиянии лежали кругом все  впо-
валку, вся улица была в пострадавших от электрических Леноч-
киных разрядов,  сильнее всех мегаватт мира, - случай массо-
вого поражения, мужчины всех возрастов лежали, раскинув бес-
помощно руки-ноги, а по сторонам валялись как попало портфе-
ли,  чертежи, перфокарты, а также авоськи и рассыпавшиеся по
тротуару помидоры;  и вся улица полна была счастливых  воск-
ресших людей,  оживленных корпускулами ласки,  Валентиниными
мягкостью и нежностью,  и по всему Морскому раздавались  ра-
достные вздохи,  и люди бежали дальше,  осененные надеждой и
прохладой, крепко ухватив свои портфели, чертежи, перфокарты
и помидоры.
   Так дошагали они до угла Дома ученых, и Ромка предложил:
   - Зайдем?
   И они свернули, и вошли, и просторность и полумрак вести-
бюля охватили их,  как бы приглашая и говоря, что они посту-
пили правильно. Пожилая вахтерша подняла на них глаза и про-
пустила, ничего сперва не сказав, и они пошли дальше, сопро-
вождаемые ее взглядом.
   - Чертей нам только не хватало, - донеслось затем до Ром-
ки сказанное вслед,  впрочем,  беззлобно;  личность он  был,
как-никак,  довольно известная. Ромка виду не подал, что ус-
лышал,  только в зеркало по пути глянул повнимательнее,  все
ли в порядке,  но все было в порядке, и волосы ровной шапкой
закрывали ему голову.
   Устроились они уютно за столиком, и молоденький щеголева-
тый официант тут же подскочил к ним,  и произошло веселое  и
тщательное  обсуждение,  и вот уже официант бежал к бару,  и
бежал от бара к ним, и хлопнула пробка, и золотистые пузырь-
ки рванулись со дна одного, и другого, и третьего, и четвер-
того бокала, наперегонки понеслись к пенящейся белой поверх-
ности, темная бутылка отпотела и сделалась матовой, и бокалы
сделались матовыми,  а после того,  как все четверо сдвинули
бокалы, и наслушались их звона, и отпили по первому ледяному
и жгучему глотку, и вернули бокалы на льняную скатерть, пос-
ле  этого на матовом стекле остались чистые прозрачные следы
от пальцев и потом тоже начали делаться матовыми.
   Ромка проследил за тем,  чтобы официант не забыл про веж-
ливость и чтоб все было на месте,  и добавил всем шампанско-
го, и вглядывался в лица и ждал, и дождался наконец, и тогда
откинулся на спинку стула.
   - Ой, девочки, хорошо! - воскликнула Оксанка.
   - Хорошо! - воскликнула Леночка.
   - Ой! - только и сказала Валентина.
   Они смотрели на него,  ему в лицо,  в глаза ему,  и смея-
лись,  смеялись, смеялись втроем, и он волновался и радовал-
ся,  он захвачен был волнением и радостью,  своими и чужими.
Глаза у Оксанки горели, волосы растрепались, сарафан оказал-
ся вдруг слишком открытым, чересчур, бессовестно, неотразимо
открытым,  и лучше бы Ромке не смотреть на Оксанку;  Леночка
постукивала пальцами по столу,  десятью пальчиками по очере-
ди, слева направо, слева направо, и было в этом несдерживае-
мом постукивании такое, что выходило за всякие рамки, за все
возможные рамки, столько всего и всякого было в этом несдер-
живаемом постукивании, и лучше бы уж не видеть никогда таких
пальцев и не слышать этого постукивания,  ни Ромке, ни нам с
вами;  Валентина раскраснелась,  мелкие капельки, крупиночки
пота  выступили  на  ее полной верхней губе,  чуть пушистой,
чуть от этого темной, капельки гнездились там и поблескивали
из пушистой темноты, и лучше, получалось, и в эту сторону не
глядеть,  вот каково было Ромке.  И они, конечно, знали это,
чувствовали  и знали,  все они чувствовали и знали,  и Ромка
понял,  что худо его дело:  влево посмотришь - погибель себе
найдешь,  и  вправо  посмотришь - погибель найдешь,  и прямо
посмотришь - то же будет.  Все, все они чувствовали и знали,
и  глядели  ему  в глаза неотрывно и смеялись,  и все вокруг
оказывалось насыщено сиянием,  электричеством и нежностью, и
мощь была безмерная у этих сияния, электричества и нежности,
и они пронизывали Ромку, настигали беспрепятственно и прохо-
дили  его насквозь,  навылет,  свободно и безоговорочно,  не
спрашивая его согласия,  как космические лучи, и он уже сда-
вался  на  милость  победителей,  сил у него больше не было,
сдавался он им, Оксанке, Леночке и Валентине.
   А им,  видно,  мало  этого казалось,  они все знали и все
чувствовали и хотели кто их знает чего,  и  Ромка  обнаружил
внезапно, ощутил с трепетом и осознал в испуге, что Леночка,
сидевшая слева от него, придвинулась и ее колено прижалось к
нему,  и тут же Валентина, сидевшая справа, наступила ему на
ногу, а Оксанка, она сидела напротив, закинула руки за голо-
ву, и у него перехватило горло, и глаз отвести нельзя было.,
как и отнять левую ногу или правую, а затем Оксанка положила
локти на стол,  протянула руки и взяла в них его ладони. Тут
он сгинул и воскрес,  захлебнулся и выплыл,  и вдруг нашел в
себе силы как-то засмеяться тоже,  вначале смех у него полу-
чился напряженный,  из самых последних малостей, но потом он
встряхнулся,  засмеялся свободней,  своим уже голосом, и вот
уже все вчетвером смеялись, глядя друг на друга, а потом по-
щадили Ромку,  смилостивились над ним, и снова он добавил им
в бокалы, и они выпили.
   Я просто обедал в тот день,  - как все остальные, кто был
там.
   Помню, с утра у меня не ладилось что-то.
   И, как все остальные, тоже был, сознаюсь, странно напуган
молниями,  разрядами, и излучением. И, как остальные, поспе-
шил,  едва пообедав,  ретироваться,  - что было, разумеется,
просто малодушием. Прямо на глазах зал пустел.
   Ромка вышел из-за стола,  сказал официанту,  - тот ждал у
бара, - что надо еще мороженого. И не вернулся сразу, а отп-
равился дальше,  к фонтану,  и постоял,  наблюдая за рыбами.
Потом обернулся и посмотрел, как официант опускает мороженое
на столик, - держась от столика подальше, возможно дальше, с
такой  опаской,  будто не вазочки с мороженым на ресторанный
столик,  а в самую сердцевину разбушевавшегося огня нечто он
должен поместить,  да не опалить бы напрочь руки,  да тотчас
бежать,  пока тут не зашлось окончательно, не взорвалось все
к такой-то матери.  Когда официант, с грехом пополам, завер-
шил эту сложную операцию, Ромка вернулся в зал.
   Приблизившись к столику, он услышал, что Оксанка, Леночка
и Валентина обсуждают личную жизнь своего брючного  мастера.
Ромка  отправился к окну и некоторое время смотрел на раска-
лявшиеся за ним на солнце машины. Когда он снова приблизился
к  столику,  разговор шел о внешности известного киноактера.
Ромка прогулялся до бара и обратно,  стараясь  потратить  на
это как можно больше времени. Стало уже совсем пусто. В углу
возле бара сидела  последняя  посетительница,  развернувшись
туда,  где  были Оксанка,  Kеночка и Валентина,  и неотрывно
смотрела на них, прикусив палец.
   Ромка еще раз подошел к столику, теперь при его приближе-
нии наступило молчание,  он сделал еще шаг или два,  на него
замахали руками,  и он удалился,  и тотчас же, как только он
повернул, шепот за его спиной возобновился. Ромка встал пос-
реди  зала.  У  потолка  собрались ясно различимые скопления
света,  электричества и ласки,  а ниже по всему пространству
свет, электричество и ласка гуляли ощутимыми струями, как из
разных частей света ветры, как течения в океане. Ромка замер
посреди зала,  словно пловец, оказавшийся в средоточии тече-
ний. Затем он встрепенулся и погреб к выходу.
   Денег вроде должно было хватить. С деньгами у Ромки вечно
была проблема, сколько бы он ни вкалывал, и все из-за кадро-
вички,  до сих пор она не могла оформить его по-человечески,
ссылаясь на то,  что это  не  предусмотрено.  Нет,  пожалуй,
должно хватить.
   Он еще постоял у фонтана,  глядя отсюда через  стекло  на
Оксанку, Леночку и Валентину. За кого можно было принять их?
Он-то знал,  что у Оксанки муж аспирант, и живут они на одну
его  стипендию,  места для сына в детском саду все нет и Ок-
санка потому не работает,  обитают они в общежитии, да еще у
мужа нелады с темой,  и уж клубникой с базара не полакомишь-

Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг