самого Вени. А вот Юлия стала для него именно таким человеком. Кроме того,
по всей видимости он любил ее той любовью, что бывает только один раз. При
встречах с друзьями Веня с гордостью рассказывал, что у него теперь есть
даже холодильник. Юлия воспитывала его по "методу Макаренко" - давала
деньги и посылала в магазин. Ну как он мог их истратить на выпивку? Но "не
вынесла душа поэта". Юлия занималась биологией, и Веня нашел у нее сосуд с
чем-то по запаху сильно напоминавшим спирт. Так случилось, что это
оказался вовсе не тот спирт, Веня страшно отравился и после этого Юлия
поставила ультиматум - "или я или пить". Веня ушел от нее (можно только
предполагать, сколь тяжелым был для него этот шаг) и после этого никто уже
не смог остановить его пьянства, до самой болезни. Даже новая жена Галина,
которая появилась у него году в 76, уже после написания поэмы, и тоже
стала ему чем-то вроде матери - не смогла. Зачем я здесь все это рассказал
и какое отношение имеет Юлия к "М.-П."? Самое прямое - буква "Ю". Буква
"Ю" - это именно то, что могло спасти Ерофеева и не спасло. И то, что
первой буквой младенца стала именно буква "Ю" ясно, на мой взгляд,
показывает, что в это время было наиболее дорого Вене. Сын и любимая
женщина - Юлия, такая другая и далекая, которая была потеряна раз и
навсегда, у которой увела его более сильная - кориандровая.
"Я не знал, что есть на свете такая боль, и скрючился от муки. Густая
красная буква "Ю" распласталась у меня в глазах, задрожала, и с тех пор я
не приходил в сознание, и никогда не приду".
Так кончается поэма. И так кончается жизнь Венички, ведь все, что
было потом - лишь попытки вернуться к сознанию, яркие, но редкие и ни в
какое сравнение не идущие с той вспышкой, подобной последнему кричащему
письму к любимой женщине с объяснениями, сбивчивыми и бесполезными. С
оправданиями.
Я думаю, что "Москва - Петушки" и были таким письмом.
Март, 1996
* М. Эпштейн, "После карнавала или Вечный Веничка", журнал "Золотой Век", 4 за 1993 год.
* "Пришел ко мне Боря с какой-то полоумной поэтессою..." - глава "Черное - Купавна". Полоумная поэтесса - это и есть Ольга Седакова, предмет пылкой любви Вениного друга Бориса Сорокина.
* Борис, дорогие мои, Борис Сорокин, не Владимир, как вы могли бы неосторожно подумать. "Один только премьер Боря С. при слове "пророки" вздрогнул..." - глава "Воиново - Усад".
* "...пришли Вадя с Лидой,..." - глава "Черное - Купавна". Лидия Любчикова в то время была женой Вадима Тихонова
* Самим Игорем Авдиевым ("Авдюшкой") утверждается, что он - это министр обороны из поэмы. "Через два часа он испустил дух на руках у министра обороны" - глава "Воиново - Усад". Я не нашел в тексте никаких ассоциаций именно с Игорем Авдиевым, но зато собственными глазами видел Венин автограф в журнале "Трезвость и Культура" с первой публикацией поэмы в России. Журнал принадлежал Авдиеву, а в автографе говорилось, что он (Авдиев) - действительно министр обороны из главы "Воиново - Усад".
Авдиев был, по всей видимости, первым, кто ознакомился с поэмой когда
она еще не была завершена. Он стащил ее у Вени из-под подушки во время их
(совместно с Тихоновым и Сорокиным) визита в Орехово-Зуево (?), где
Ерофеев бригадирствовал на прокладке кабеля. (Помните: "...эта старая
шпала, Алексей Блиндяев, член КПСС с 1936 года..." , глава "Новогиреево -
Реутово"? Реальный, между прочим, персонаж.) Веня, обнаружив пропажу
страшно перепугался - он всегда все терял - вещи, паспорт, и решил, что
потерял рукопись (зеленого цвета была тетрадка). Настолько перепугался,
что примчался из Орехово-Зуева в Москву, к Тихонову, где и был успокоен.
Интересно объясняется в воспоминаниях Авдиева повод, по которому был
совершен этот исторический визит к Вене. Тот пропал из поля зрения друзей
на две недели, хотя и появлялся обычно раз в неделю на Пятницкой у
Тихонова. "Владимир Ильич Ленин на Пятницкую к Розалии Самойловне Землячке
приезжал хоть раз в неделю, а Веня к Тихонову две недели не приезжал", - с
обидой сказал Авдиев, и они поехали.
Еще один интересный момент. Веня в своей автобиографии написал, что
поэма написана в период с 19 января по 6 марта 1970 года. В конце же поэмы
написано: "На кабельных работах Шереметьево - Лобня. Осень 69 года." Место
(Орехово-Зуево) сходится, а вот время... В своих воспоминаниях о том, как
он стащил у Вени тетрадку (журнал "Театр", номер 9 за 1991 год) Игорь
Авдиев упоминает, что они пили "вспоминая день гибели сельской
библиотекарши Елизаветы Ивановны Чайкиной". Немцы убили некрасивую Лизу
Чайкину 22 ноября, следовательно более правильной является дата в конце
поэмы - осень 1969 года. Это важный момент! Он показывает не забывчивость
Вени (вспомните, что я говорил о его памяти), а его неуемную страсть к
мистификациям - во всем, в любой казалось бы мелочи.
Я прошу прощения у читателя за столь пространную сноску, но это -
лишний камень в фундамент понимания истоков поэмы, личности автора,
понимания этой необычной для своего времени компании и их образа жизни.
"Вадиму Тихонову, моему первенцу, посвящает автор эти трагические листы" -
эпиграф к поэме. Тихонов является одним из основных действующих лиц поэмы
- вспомните революцию в Петушинском районе. "Первенец" так и остался
единственным. Тихонов вообще был неординарной личностью, чего стоит хотя
бы его гипертрофированная наглость, за которую терпеть его не могла сестра
Вени Нина Фролова, да и не только она.
*Как я уже говорил, Веня был до болезни очень красив (рост - метр восемьдесят восемь, густые русые волосы, огромные голубые глаза) и недостатка в поклонницах не знал. Но студентка Владимирского педагогического Валя была то ли более настойчива, то ли просто пленила Веню своей красотой (а она была действительно красива), а может, своим неженским умением пить? После окончания учебы она уехала работать к себе домой, в деревню Мышлино Петушинского района. Веня поехал с ней. Знаете, что это за место - Мышлино? Ведь именно туда едет Веничка в своей поэме! Не в Петушки, к сомнительной девице (ну что эта блядь с бельмами красавцу Веничке?), а в Мышлино, где в черной избе с тещей и тощей козой тещи ждал его пухлый младенец - сын. Его и Вали сын, хотя Валя к поэме никакого отношения не имеет.
* "Театр", номер 9 за 1991 год.
* Кстати, именно Муравьеву Веня принес законченную поэму. Он дал ему тетрадку и небрежно буркнул что-то вроде: "Я вот тут написал кой-чего, хочешь - посмотри, я пока покурю". Муравьев посмотрел и отказался отдать тетрадку назад, "пока ЭТО не будет перепечатано". Той же ночью текст поэмы был перепечатан (с большим количеством ошибок, о чем Муравьев впоследствии часто сожалел) и вскоре стал всемирно знаменит. Рукопись, та самая зеленая тетрадка и поныне хранится у Муравьева - Веня отдавал ему свои записи на хранение, потому что сам боялся их потерять.
* Первая цитата - глава "Кучино - Железнодорожная", вторая - глава "Железнодорожная - Черное".
* Одной из самых волнующих мистификаций является упоминание в Ерофеевской автобиографии о созданном 1972 году труде "Дмитрий Шостакович". Легенда гласит, что Веня с Тихоновым повесили авоську с рукописью в телефонной будке, сами зашли за угол распить, а когда вернулись - рукопись исчезла. Многие с тех пор предпринимали попытки разыскать произведение, не допуская даже и мысли о том, что его никогда не существовало. А ведь это именно так.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг