Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
                                   Части                         Следующая
Вилли Конн. 

                                  Лили

   -----------------------------------------------------------------------
   М., "Мир", 1989.
   OCR & spellcheck by HarryFan
   -----------------------------------------------------------------------



   По  тропинке,  ведущей  к  заброшенной  баньке,  шла  совершенно  голая
девушка. Лунный свет играл блестками в ее распущенных волосах,  доходивших
до пояса, а заросли крапивы то обнажали, то  вновь  скрывали  ее  стройные
ноги. Словно вылитая из серебра,  она  прошла  так  близко,  что  я  успел
заметить, как вздрагивала при ходьбе упругая девичья грудь.
   Свернув с тропинки, она  словно  растворилась  в  благоуханном  аромате
теплой июльской ночи. Скрипнула дверь баньки. Все смолкло.
   Я лежал у потухшего костра, боясь неосторожным  движением  выдать  свое
присутствие. Как невыразимо хороша была девушка! Мне  хотелось  бежать  за
ней, прильнуть к окну баньки, чтобы еще раз увидеть ее обнаженной, но я не
мог сделать ни шага. Одновременно с восторгом на  меня  нахлынуло  чувство
неизъяснимой тревоги. В девушке было что-то  от  оживших  восковых  фигур.
Мурашки пробежали по спине. Леденящий душу страх полз  по  лесной  поляне,
как газ без цвета и запаха проникал в каждую клетку моего существа. В лесу
что-то происходило, и это касалось меча.
   Вдруг вспышка, похожая на молнию, осветила окрестности. Я замер, ожидая
раскатов грома.  Но  все  было  тихо  и  недвижимо.  Лишь  на  потемневшем
небосклоне вспыхнула новая звезда. Я готов был поклясться, что еще полчаса
назад ее не было. Слабый мерцающий свет звезды размыл напряженное ожидание
чего-то, унял страх, но оставил холодную печаль вселенского одиночества.
   Я взял себя в руки, зажег фонарь и еще раз перечитал  записку,  которая
привела меня в эту мрачную пустошь:
   "20 ПОЛНОЧЬ ТАМ ЖЕ ЗАБРОШЕННОЙ БАНЬКЕ".
   Я взглянул на часы. Они показывали полночь. Двадцатое июля. Но это была
не Элла.
   Все произошло здесь,  на  этом  самом  месте,  ровно  месяц,  назад.  Я
вспомнил волнистые волосы Эллы,  ее  большие  голубые  глаза  северянки  с
раскосым азиатским разрезом, ее тонкую талию и маленькую круглую попку, не
самой безукоризненной формы, но  лихо  затянутую  в  бывалые  студенческие
джинсы.
   В тот день мы остались в туристском лагере  одни.  Она  попросила  меня
наколоть дров для старой баньки, построенной  невесть  кем  возле  лесного
источника. Родник бил в  самом  центре  бани,  отчего  воздух  в  ней  был
необычайно свеж и сладок. Подкладывая дрова в огонь,  я  представлял,  как
Элла войдет сюда, снимет свой розовый халат, под которым не  будет  надето
ничего, сядет на эту замшелую прохладную скамью,  подставит  грудь  и  шею
ласковому теплу очага. Потом она повернется к огню спиной и  снова  лицом,
позволяя теплым струям касаться ее пушка  и  нежной  девичьей  кожи.  А  я
вопьюсь в нее глазами сквозь закопченное банное оконце. Я встал и  носовым
платком протер стекло. Пододвинул бадью под самое окно, чтобы, потянувшись
за водой, она оказалась прямо напротив меня. Я хотел ее видеть.
   Когда она вошла в баньку, я уже притаился в своем убежище,  прильнув  к
окну. Девушка легко скинула халат. Больше на ней ничего не  было.  Манящей
матовой белизной вырисовывалось тело. Она повернулась к бадье,  подошла  к
ней, встав против оконца во всей своей прелести.  Я  почувствовал  томную,
болезненную и  сладкую  конвульсию  в  своем  теле,  на  какую-то  секунду
перехватило  дыхание,  часто-часто  забилось   сердце.   Она   попробовала
пальчиком воду. И тут заметила меня. Но вместо того чтобы вскрикнуть,  она
зачерпнула пригоршню теплой ключевой воды и брызнула  себе  на  грудку.  Я
видел, как заблестели серебряные капельки на ее коже, потекли  вниз  вдоль
всего девичьего тела и  остановились,  повиснув  бусинками  в  самом  низу
живота, на ее  пушке.  Она  сжала  ножки,  и  бусинки  покатились  дальше.
Девушка, потупив глаза, разжала ножки, замирая от желания и смущения, чуть
коснувшись своего тела,  смахнула  щекотные  капельки  на  пол  и,  озорно
улыбнувшись, посмотрела сквозь стекло мне прямо в глаза.
   В следующую секунду я был в баньке. Мы упали на мокрый дощатый  пол.  Я
впился губами в ее маленькую мокрую грудь... Она напряглась  и,  изгибаясь
навстречу мне, отдавалась сосредоточенно и самозабвенно.
   Вдруг пушечным выстрелом ударила дверь! В проеме стоял  здешний  егерь,
влюбленный в Эллу. Элла выскользнула из-под меня, шмыгнула к выходу.  Губы
егеря дрожали, огненно-рыжие волосы сбились набок. В руке он сжимал топор.
Я стоял перед ним, и  чувство  собственной  вины  не  давало  мне  воли  к
сопротивлению. Он мог сделать со мной все,  что  угодно.  Но  он  меня  не
тронул, с его прикушенных до крови  губ  сорвалось  только  одно  слово  -
месть. Швырнув топор в угол,  он  бросился  вслед  за  Эллой.  "Месть!"  -
донеслось до меня еще раз уже из-за двери.
   В этот же вечер Элла уехала из лагеря. А позже пропал егерь. Я не  стал
допытываться, что с ним стало.  Знал  только,  что  он  погиб  при  весьма
странных обстоятельствах. Я с ожесточением гнал  мысль  о  том,  что  стал
невольным виновником его смерти. Но она снова и снова вползала мне в душу,
вызывая чувство стыда, угрызения совести и подспудный суеверный страх.
   Неудовлетворенное  мужское  чувство  возвращало  мои   воспоминания   к
заброшенной баньке. Сколько раз, задыхаясь в сладострастном сне,  я  видел
зовущую обольстительную Эллу у чана с теплой родниковой  водой.  В  память
врезалась каждая черточка ее лица, каждый изгиб  ее  тела.  Но  проклятье!
Каждый  раз,  когда  я  пытался  прикоснуться  к  ней,  появлялся   егерь.
Таинственная история исчезновения сделала его  образ  зловещим  и  мрачным
настолько, что, увидев его во сне, я каждый  раз  просыпался  с  криком  и
потом до самого утра мучался в постели, желая и боясь уснуть. Я  ждал  его
мести, но был не готов ее принять, потому что начатое  с  Эллой  не  успел
довести до конца.
   И вот эта записка! Я обнаружил ее на письменном столе в своей  закрытой
на ключ комнате. Как она могла сюда  попасть?  Это  возбудило  подозрения.
Никто, кроме Эллы и егеря, не знал о заброшенной баньке. Егеря не  было  в
живых, это я знал определенно. Значит, записку могла написать только  сама
Элла? Нет, что-то здесь было не так.
   Прежде чем отправиться в эти дебри, на стоянку,  покинутую  лагерем,  я
несколько раз решал для себя ни в коем случае этого не делать.  Но  стоило
немного расслабиться, дать волю воображению,  как  передо  мной  возникало
страстное, обжигающее воспоминание, которое мучало  меня  по  ночам,  и  я
понимал, что приеду сюда несмотря на все дурные предчувствия.
   Может быть Элла, подобно мне, мучается НЕСВЕРШИВШИМСЯ.  Может  быть  ее
так же, как и меня, влечет к этой теплой родниковой воде, сладкому  запаху
папоротников и дурмана, - говорил я себе, стараясь унять одолевавшие  меня
сомнения.
   В конце концов я оказался здесь в условленный день и час, изнывающий от
страха, неудовлетворенного желания и надежды все повторить с Эллой.
   Я ожидал чего угодно. Я готов был  встретить  здесь  пропавшего  егеря,
коварную западню, но никак не то, что увидел. Прекрасная  лунная  девушка,
перечеркнула то, что было со мной прежде. Я с удивлением понял, что больше
не хочу видеть Эллу. Ее кривоватые  ноги,  раскосые  глаза,  грубые  плечи
резко контрастировали с  прекрасными  формами  лунной  красавицы.  Теперь,
после встречи с ней, обладание Эллой не доставило бы мне большой радости.
   Я дрожал и цепенел от восторга  от  одной  мысли,  что  сейчас  девушка
пойдет обратно. Я не мог надеяться на обладание ею,  я  хотел  увидеть  ее
хотя бы еще раз. Но она не шла. Тогда я снял обувь и, осторожно  нащупывая
каждый сучок, который мог  предательски  хрустнуть  под  ногами,  пошел  к
баньке.
   Чем ближе я  подходил  к  чернеющему  в  кустах  строению,  тем  громче
колотилось сердце. От сознания того, что сейчас я снова  увижу  прекрасную
девушку голой, пересыхало в горле. А что если она  не  одна,  что  если  я
увижу, как чужой мужчина обладает ею в баньке?  Я  сжал  кулаки  так,  что
ногти впились в ладони. От этой мысли кровь бросилась в виски. Для чего же
еще могла идти в баньку нагая красавица.
   Лишь постояв несколько минут я  успокоился  настолько,  что  смог  идти
дальше. Поражаясь своей змеиной ловкости, я прополз вдоль стены и оказался
в убежище. Оконце светилось. Чуть дыша я прильнул к  стеклу.  Банька  была
пуста! На холодном, давно не топленном очаге стояла  восковая  свеча.  Она
горела на удивление ярко.  Язычок  пламени  был  словно  вылит  вместе  со
свечой. Но  где  же  девушка?  Она  не  могла  исчезнуть.  К  баньке  вела
единственная, проложенная в кустах тропинка, с которой я не  сводил  глаз,
продраться же сквозь дебри напрямик не смог  бы  даже  человек  в  плотной
одежде, а ведь она была совершенно нага...
   Преодолевая страх, я крадучись вошел в баньку. Коснулся камней очага  -
они были холодными. Струйки воска от горящей свечи бежали по ним,  образуя
причудливые узоры. Внезапно пламя свечи качнулось, горячая  струйка  воска
змейкой сбежала вниз. Изогнувшись, она застыла белыми  восковыми  буквами.
МЕСТЬ - прочитал я. Свеча вдруг  вспыхнула  ярче.  Дощатая  дверь  баньки,
заскрипев, приоткрылась. Сквозняк коснулся моего лица. Я замер.  В  баньке
кто-то был. Огонек свечи дернулся  и  угас.  Стало  темно.  Чувствуя,  как
подкашиваются ноги, я шагнул к скамье, осел, повалился на нее. Злым ночным
глазом смотрела в оконце незнакомая звезда. Ее свет холодил мозг, причинял
мне почти физическую боль. Но я не мог оторваться от  нее.  Я  смотрел  на
звезду широко раскрытыми глазами,  чувствуя,  как  вместе  с  этим  светом
вливается в меня первозданный звериный ужас.
   Но вдруг свет  потускнел.  Легкое  белоснежное  облачко,  посеребренное
луной, закрыло небесное око. Прохлада коснулась моего разгоряченного  лба.
Утоляющий душу  покой  стал  овладевать  мной.  Желания  и  неминуемые  их
спутники - страхи - приглушило нечто похожее на музыку.  Но  это  были  не
звуки,  а  гармония  каких-то  струй.  Они  приподняли  меня  над  влажной
шероховатой скамьей, и я словно завис,  обласканный  струями,  свитыми  из
прохлады и тепла,  согревающими  холодные  глубины  мозга  и  охлаждающими
разгоряченное воображение. Умиротворенный и успокоенный, я  уснул  крепким
сном. Я не мог видеть, как невидимая рука нагнула ветви кустарника, закрыв
окно баньки.
   Проснулся я, когда  яркий  луч  солнца  ударил  мне  прямо  в  лицо.  Я
приподнялся на скамье. События минувшей ночи я готов  был  воспринять  как
сон, но разжав кулак, я увидел прилипшую к ладони маленькую восковую букву
"м". Это был не сон. Мне опять  стало  не  по  себе.  Почему  вместо  Эллы
появилась лунная девушка? Как  удалось  ей  бесследно  исчезнуть?  А  этот
символ мести  егеря?  Я  еще  раз  внимательно  осмотрел  восковую  букву.
Сомнений быть не могло.  Это  действительно  была  буква,  четкая,  словно
отлитая на типографской машине. Я достал из кармана блокнот и вложил между
страницами злополучный кусочек воска. Я огляделся, ища глазами  свечу,  но
она бесследно исчезла. Ужас прошедшей ночи снова овладел мной  -  я  готов
был бежать из этого страшного места. Но  желание  увидеть  лунную  девушку
было сильнее. Сознавая, что этого нельзя делать, я решил остаться.
   Той же, вьющейся в зарослях крапивы тропинкой я пошел  к  озеру,  минуя
свою оранжевую палатку.  На  берегу  разбежался  и  кинулся  в  прозрачную
утреннюю воду, усыпанную солнечными зайчиками. Я  поплыл  к  густой  стене
тростников,  испытывая  то  странное  удовольствие,  которое  дает  только
купание без одежды. Уже подплывая к тростникам, я перевернулся  на  спину,
взглянул на берег...
   В легком розовом платье по прибрежному  песку  шла  ОНА!  Я  скрылся  в
тростнике, встал на дно, оставив на поверхности воды лишь голову.  Девушка
оглянулась вокруг и, убедившись,  что  поблизости  никого  нет,  разделась
догола. Солнце осветило ее  прекрасное  тело.  Я  не  ошибся  -  она  была
совершенством.
   Есть женщины, пригодные только для разговоров или только  для  постели.
Эту достаточно было видеть. Один вид ее волновал больше, чем целые ночи  с
другими. Я смотрел на нее радостными, изумленными глазами.
   Теперь я видел больше, чем ночью. Не только ее тело и  грудь,  я  видел
все. Девушка медленно пошла в озеро. Мои глаза были почти на уровне водной
глади. Я хорошо видел, как вода покрыла ее колени, потом поднялась выше по
голой ноге, прохладной щекотностью коснулась ее пушка.  Девушка  испуганно
замерла на миг. Но тут же, звонко засмеявшись, бросилась вперед и  поплыла
быстро и грациозно. Потом она вышла на  берег  и  не  вытираясь  легла  на
песок,  раскинув  ноги  и  положив  голову  на  руки.  Ее  и  моя  нагота,
разделенные лишь занавесом условности, казалось, объединила нас  заговором
цветущего дурмана и первобытных инстинктов, но в действительности это  был
железный занавес, преодолеть который я был не в состоянии.
   Стараясь не шуметь, я поплыл к ней. С каждым движением  все  отчетливее
вырисовывались мельчайшие подробности ее тела. Выйдя на берег, я торопливо
оделся и едва дыша приблизился к девушке. Она лежала на  песке  в  той  же
позе, прекрасная и нагая. Почувствовав меня каким-то женским  чутьем,  она
накинула халат и чуть привстала. Наши глаза встретились. Какие глаза!  Нет
слов, которые могли бы описать их. Нет  художника,  способного  изобразить
их. Глядя в них, мне хотелось смеяться и плакать.
   - Не бойтесь, - сказал я, отлично понимая,  что  настоящая  красота  не
нуждается в защите, она сама повелевает силой.
   -  Меня  зовут  Дан,  -  проговорил  я,  едва  ворочая  своим,   словно
окостеневшим языком.
   - Дан? - произнесла девушка, разглядывая мое лицо, голос ее был  ласков
и мелодичен, как пение птиц, - первый раз слышу такое странное имя.
   - Это уменьшительное от фамилии, - сказал я.
   - Лили, - девушка протянула мне изящную руку.
   Это прикосновение сделало меня смелее, но все равно до самого конца дня
я не смог преодолеть своего косноязычия и угловатой неловкости. При этом я
даже не смел подумать о физической близости с Лили.
   Целый день мы купались, ели  малину,  пили  ключевую  воду,  которую  я
приносил  в  глиняной  кружке  из  родника  в  старой  баньке.   Мы   были
первожителями Земли. С восторгом и удивлением я смотрел на мир ее глазами,
обнаруживая  красоту  там,  где  еще  недавно  скользил,  ни  на  чем   не
задерживаясь, мой равнодушный  взгляд.  Меня  радовали  причудливая  форма
облаков и пляска трясогузки  на  разомлевшей  от  влаги  и  тепла  колоде,
трепетный аромат только что открывшегося цветка. А  когда  я  перехватывал
несмелый,  милый  взгляд  Лили,  обращенный  на  меня,  сердце   трепетало
жаворонком и я был ближе к счастью, как никогда еще в моей прошлой  жизни.
Часы промелькнули как минуты, и только когда  солнце  начало  садиться,  я
понял, что настал вечер.
   Голубая палатка девушки стояла  неподалеку  от  моей,  почти  на  самом
берегу озера. Я хотел  ночевать  на  куче  ветвей  у  ее  входа,  но  Лили
настояла, чтобы я вернулся к себе. Я нехотя подчинился.
   Солнце садилось. Верхушки самых  высоких  сосен  еще  видели  свет,  но
внизу, в зарослях крапивы, уже царил полумрак. Я  лежал  на  земле,  чутко
прислушиваясь к голосам дебрей. Я не мог ни о чем думать,  кроме  Лили.  Я
был упоен ею. Мне не надо было напрягать память, я  отчетливо  видел,  как
она, обнаженная и прекрасная, входила в озеро, как воде покрывала  сначала
ее колени, потом поднималась выше по голой  ноге,  прохладной  щекотностью
касалась ее пушка, как девушка замирала на миг от этого прикосновения... Я
понял, что люблю ее полнокровной земной любовью, ее стройные ноги,  каждую
ложбинку и выпуклость  ее  тела,  пышные  льняные  волосы,  ее  голос,  ее
глаза... Мне не нужны были  обычные  для  влюбленных  годы  размышлений  и
самокопания. Очарование и совершенство Лили ускорили, сжали  этот  процесс
до считанных часов. Мне было хорошо, и я ни о чем не желал думать.
   Лишь теперь, ближе к ночи, чувства потеснились, давая место мыслям. Мне
пришло в голову, что я напрасно ни о чем не  расспросил  девушку.  Ведь  я
ничего до сих пор не знал о ней - кто она, откуда и что привело  ее  сюда?
Тогда, на залитых солнцем  земляничных  полянах,  где  царило  добро,  это
нисколько не занимало меня. Сейчас же, слыша невнятные звуки отходящего во
власть тьмы и зла леса, я подумал, что  было  непростительной  ошибкой  не
выяснить все это. Ведь стоило ей внезапно уйти, забрав палатку, и  у  меня
не было бы ни единого шанса отыскать ее.
   Все темнее становилось вокруг, и палатка девушки,  такая  незащищенная,
погружалась во мрак. А над старой елью, там же, где и вчера,  снова  лютым
ночным оком зажглась звезда. Я ощущал ее липкие холодные  лучи,  вызвавшие
вчера тот отвратительный страх. Но сегодня асе было иначе. Я боялся не  за
себя, а за Лили.
   Стало совсем темно, и  я  явственно  ощутил  близость  враждебных  сил,
которые вступили в свои права. Тихо зашуршал папоротник, над лесом всплыла
луна, такая же яркая и холодная, как и в прошлую ночь.
   Ровно в полночь я услышал  осторожные  шаги.  По  тропинке,  ведущей  к
баньке, залитая лунным светом, словно подсвеченная изнутри, шла совершенно
голая Лили. И опять  в  ее  движениях  было  что-то  от  оживших  восковых
фигур... Неведомая сила влекла ее к старой баньке. Почувствовав  неладное,

Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг