Ключевскую не идет. До Батенькова и обратно. Почему, почему? Да сделаю
сейчас, сделаю!
Так... Там же линию не провести. Дома сносить надо. А где их строить?
Здесь вот? И сюда, значит, трамвай тоже надо пускать?
Я, дяденька, не дурак, но если вы хотите попробовать сами, пожалуйста.
Хватит с меня трамваев и троллейбусов!
Я выскакиваю из трамвая, который сам же завел, не знаю куда. Ага.
Площадь! Площадь. Рельсы, провода, трамваи, троллейбусы, автобусы, еще
эти, как их, такси! Что творится! Все перепуталось, чуть-чуть только
кого-то не задавили. И какой дурак все это понапридумывал? Я? Ну уж нет!
Я проталкиваюсь сквозь толпу. Куда это она? А, в магазин прет. За
телевизорами, что ли? Ну да! Телевизоры привезли. Большие! Один и не
унесешь. Вдвоем надо тащить.
А вот эти, наверное, из Африки прилетели. Или, наоборот, в Африку
летят. А у самолетов крыльев нет. Космический корабль садится прямо на
площадь. Еще миг, и раздавит он площадь своей громадой. А тут еще школы
сделали смешанными и сиди теперь за партой с девчонкой!
Да что же это делается?!
Мальчик, эй, мальчик!
Я не мальчик! Какой я вам мальчик?!
Мальчик! Эй, мальчик! Что это ты такое натворил?! Трамваи, автобусы,
такси, троллейбусы, а светофоры не поставил!
Какие такие светофоры?
Такие! Чтобы каждая машина знала, куда и когда ей можно ехать.
Не знаю никаких светофоров. Не было у нас в городе светофоров. Пусть
милиционера поставят на площади. Он и разведет всех.
Милиционера? Ты кашу заварил, а теперь милиционер пусть все
расхлебывает?
Да ничего я не заваривал!
Не заваривал? А ну-ка, посмотри в трубу!
Я смотрю в телескоп, но, кроме бешеного движения снежных вихрей, ничего
не вижу.
А погодой ты можешь управлять?
Погодой?
Ну да! Погодой.
Могу. Чего тут...
Метель им мешает. Убрать метель? Это я могу. Сейчас сделаю такое
солнышко, что загорать можно будет.
Не вздумай! Утопишь людей в такой воде. Ишь ты, снег ему растопить
захотелось.
Так ведь я же для вас стараюсь! Одну-единственную кнопку хотел! Чтобы
нажал, и все готово, все, как надо, все, что надо!
А ты хоть людей-то спросил, что им надо?
Чего их спрашивать? Я и сам знаю, что им надо.
Знаешь? Ты все знаешь...
Да! Знаю.
А ведь я, кажется, ничего не знаю. Даже того, что мне самому надо, и то
не знаю. Ну, шаровары из сатина на лето. И чтобы пояс был широкий. Ну,
картошки побольше. Дрова чтобы без очереди продавали. А то стой каждую
неделю. Ну, чтобы все уметь. Мир чтобы по-своему переделать. Чтобы всем
хорошо было.
Да что это такое - хорошо?
Хорошо? Хорошо и все! Всем чтобы хорошо!
Да-а... Тебе позволь сейчас осуществить свое хорошо, так ты дров
наломаешь!
Ничего я не наломаю!
Из толпы я выбрался. Вернее, я уменьшил ее, эту толпу. Не надо никаких
пятиэтажных домов с колоннами. Сразу и посвободнее стало. И троллейбусов с
трамваями никаких не надо. Ведь народу-то меньше, раз нет больших домов.
Вот пусть и ходят ножками. Да никто из них никогда и не ездил ни на каких
автобусах и такси. Такое время. Лошадей уже нет, а машин еще не
понаделали. Вот когда я вырасту и... Ладно. Это все я потом сделаю. А
сейчас не надо ни Африки, ни Америки... Нет, вот этого-то жалко. Как же
без стран, в которых так хочется побывать?
Давай убирай всю свою чертовщину! Куда только милиция смотрит?
Фигу! Милицией меня не испугаешь.
Но и желание переделать мир по-своему пропадает. Не то, чтобы
пропадает... Нет. Мир-то я переделаю. Но сначала нужно узнать, что
требуется этому миру. Правду говорила классная руководительница: сначала
пойми людей. Нет, не говорила она этого. Она таких громких слов вообще не
говорит. А просто... То посмотрит как-то странно, и сразу становится ясно,
что ты что-то не то делаешь. То песенку споет. Куплет или того меньше. Да
и песню какую-то не такую, какую нам положено слышать. А послушаешь и
страшно становится. Страшно оттого, что ты понял какую-то истину,
высказанную не в лоб, не прямо. Тебе только намекнули, а ты взял и понял.
Оттого и страшно, что ты сам что-то понял. Понимать - страшно. Это значит,
что ты уже за что-то отвечаешь, раз понял. Ладно. А то еще просто покачает
головой, и стыдно становится. Вроде бы ты ничего такого не сделал, а все
равно стыдно. Позже и поймешь, что действительно что-то сделал не так. Мы
все без нее жить не можем. Без нее и без географички, да еще француженки.
Они все разные, но что-то в них есть общее. Что? То, что они уже не
считают нас за детей? То, что они как-то делают так, что мы учимся
отвечать за свои действия? Тем, что они верят в нас, что ли? Чем, чем,
чем? Вот это загадка! И не отгадать мне ее за всю свою жизнь.
И страшно, что они могли не встретиться нам. Могли же меня отдать в
другую школу, за железнодорожную линию. Вообще-то нет. Туда наших не
записывают. Значит, что? Значит, я обязательно должен был встретиться с
ними? Значит, мне всю жизнь везло! Везло, что я приехал в этот город.
Везло, что я сейчас учусь именно в девятом классе!
Хорошо, что я еще не могу переделать мир по-своему. Но фантазировать
могу. Уж эти-то трое любят, чтобы мы фантазировали. Но и знали тоже.
Знать, чтобы фантазировать!
А та площадь... Была она на самом деле или нет? Были пятиэтажные дома с
колоннами или нет? И трамваи и троллейбусы?
Да если это все только в моей голове, то уж я бы, наверное, смог
распорядиться так, чтобы всем было хорошо. И чтобы космические корабли
летали, и машины друг на друга не наезжали, и хлеба было у всех вдоволь, и
маму не гоняли каждый год на сельхозработы!
И отец бы не...
Значит, это все было! Было! Хоть на миг, но было! Я создал мир таким,
каким хотел, да только ничего хорошего из этого пока не вышло.
Стыдно. Так стыдно. Казалось ведь, что я все знал, все предусмотрел, а
выяснилось, что даже такой мелочи, как светофор, не мог выдумать. Да что
светофор! Люди-то, люди-то куда рвались? Они же рвались из этого
созданного мною мира, хотя в нем на каждого было по булке хлеба и по
шароварам с широким поясом. Ну, шаровары-то, впрочем, это только для нас,
взрослые не очень ими прельщаются.
Я чувствую, что стало холоднее. Но ветер все так же метет снег,
закручивая вихрями верхушки сугробов. Носки в ботинках промокли и уже
заледенели.
Надо идти домой, но стыдно. Ведь никто там не знает, что я
нафантазировал, а все равно стыдно.
Взялся и не справился.
Но у меня-то еще есть время. Все равно попробую. А вот отец уже ничего
не сделает. Тоже был фантазером, как мама говорит. Чудил и выдумывал черт
знает что.
Но у меня получится!
Получится!
Я вот только подучусь немного... Немного...
Тоска в душе после всего, что со мной сейчас произошло. Может, зря я
затеял эту переделку мира? Может, у меня и через сто лет ничего не
получится? Ну нет! Чтобы никогда никто не увидел далекие миры в других
галактиках? Чтобы люди сутками толклись в очередях? Чтобы и другие отцы
пьянствовали от тоски и от того, что сами не смогли переделать мир?
Ну нет! Нет! Не зря. Не получилось у меня? Пока не получилось. И завтра
не получится. И послезавтра! Но уж потом-то должно получиться. Да и не
один я. Не один. Нас целый класс! И еще три учительницы: физичка,
географичка и француженка!
Долго же я шел сегодня из школы...
Никогда не закрывающаяся калитка нашей ограды, расчищенное крыльцо
одних соседей, заметенное - других, третье - наше. Его тоже замело. Ясно.
Мама ушла на работу. Трое "сидят по лавкам". А отец...
Я вхожу в квартиру, сбрасываю с ног промерзшие боты "Прощай,
молодость!", снимаю шапку и телогрейку. На кухне холодно и темно. Чуть
приоткрыта дверь в комнату. Оттуда доносятся голоса моих младших сестер.
Они боятся выглянуть на кухню. Зря я так долго задержался. После физкружка
нужно было сразу идти домой. На кухне возле кровати лежит отец и что-то
мычит в пьяном бреду. Его-то и боятся сестренки.
Я пытаюсь приподнять его и перевалить на кровать. Да, отец сломался.
Трезвым я его почти не вижу. Когда меня нет дома, он куражится над мамой,
бьет иногда посуду, но это редко, чаще поет и плачет. А утром прячет
глаза, пьет холодную воду из кадушки, кряхтит, иногда рисует на печной
дверце крест и клянется, что пить больше не будет, но к вечеру
возвращается домой снова пьяным. Напиться - денег не надо, говорит мама.
Да он все реже и реже приносит домой деньги.
Я все-таки переваливаю его на кровать. Только бы он не открыл свои
налитые сейчас кровью глаза. Только бы он не начал свои бесконечные
разговоры-крики, разговоры-жалобы. Только бы... Но сегодня он спит...
Я захожу в комнату. Под потолком лампочка, вдоль стен кровати, комод,
стол, за которым я готовлю уроки, а мама шьет. Три головастика поднимают
на меня глаза и смотрят выжидательно, настороженно. Ведь я сейчас затоплю
печку, накормлю их картошкой и вареной кетой, расскажу сказку. Без сказки
они не лягут спать.
Ну что, малышня?!
Говорить можно громко, отец все равно не проснется.
Словно сигнал подал я им, и они начинают вдруг кричать прыгать, толкать
друг друга, лазить по мне, как по столбу.
Я немного подыгрываю им. Пусть побесятся, пусть отойдут, развеселятся.
А теперь марш чистить картошку!
Чистить они еще, конечно, не умеют, да это и не важно. Я сам начищу, но
пусть они думают, что помогли мне. А когда-нибудь у них это получится.
Дрова для топки приготовлены, лежат аккуратно сложенные возле печки.
Маловато, да ладно. В сарае дров уже нет. Завтра я возьму большие салазки
с коваными полозьями и поеду за дровами к ларьку, что расположен в трех
кварталах от нас. Я могу привезти почти полкубометра, если только хватит
денег.
И вот уже кипит в котле картошка, и начинает пускать вкусный пар
рыба-кета, наша беда и выручалочка, как говорит мама. Соль и крупно
нарезанные ломти черного хлеба на столе. Будет и чай и комок
сладких-пресладких слипшихся конфет под названием "Фруктовый букет".
Все будет. Все!
И телевизоры, и космические корабли. И троллейбусы, и дома, в которых у
каждого человека будет своя комната. И театр, и объемное кино. И хлеб, и
ботинки. И речка для ребятишек. И ягода летом, и лыжи зимой. Все будет.
Мне бы только узнать, что же самое главное нужно людям. Самое, самое! А
там уж им недолго ждать. Учиться осталось полтора года. Полтора года
учиться, а после этого - делать. Делать, делать, делать! Свой сегодняшний
конфуз я запомню надолго. Я уже чувствую, что же самое главное нужно
людям. Чувствую. Не могу только сформулировать. Ну да ладно. Главное-то
ведь, чтобы это было в сердце, говорит мама. Переверни, сын, мир кверху
тормашками, просит отец. Главное - чтобы ты был человеком, скажут три
учительницы. Человеком? А я кто? Таракан, что ли? Да нет, так в-лоб они
ничего не скажут. Они, может, вообще ничего не скажут, а ты сам это
почувствуешь. И останется что-то в сердце на все сто лет, которые мне
предстоит прожить. И буду думать я, и покажется мне, что я уже что-то
понял.
Но вот ужин готов. Еще пять минут и нужно будет начинать сказку.
"Жил-был Иванушка-дурачок. И пришло ему в голову, что мир устроен плохо. И
решил он сделать его лучше. Да вот только пока не знал..."
Сделаю! Все сделаю. Ну, хоть попробую. Зачем и жить, если все так и
останется. Пусть будет лучше.
3. МАРТ
Ночью выпал снег, а сейчас ясно, солнечно. Снег слепит глаза,
заставляет жмуриться, на мгновение оборачиваться назад. Здесь, между
главным корпусом института и десятым, на тротуарах полно народу. Перерыв
двадцать минут. И нужно успеть пробежать полтора километра, раздеться и
занять в аудитории место повыше. Я всегда сижу на "галерке", сам не знаю
почему.
Время-то какое! Ясно, что зима кончается. И самой зиме это понятно. Вот
и хочет она уйти в блеске и ослепительном сиянии, запечатлеться в памяти
людей яркой, нарядной, теплой. И это ей удается. Сегодня уже стерлись из
памяти морозы и бураны, метели и бешеные ветры без снега. Белизна вокруг
изумительная, потрясающая. Жаль, нет времени забежать в Лагерный сад и там
с обрыва вдохнуть красоту бесконечного снежного простора. Да, в общем-то,
и не жаль. Я ведь видел это и еще сто раз увижу. Я еще столько увижу,
узнаю, почувствую! Вот если бы _она_ согласилась после лекции побродить со
мной по Лагерному саду... Да только что ей до меня?
Я иду быстро. Я и вообще-то не умею тихо ходить. Прищуриваю глаза, с
силон вдыхаю чуть-чуть морозный воздух. Он пьянит, этот воздух. Настроение
какое-то окрыленное, невесомое. Это все зима. Это все весна. Это все
_она_.
Никогда я не пылал любовью к начертательной геометрии. А вот ведь прусь
на лекцию с радостью. Наша группа растянулась, наверное, на километр.
Никого не видно рядом из наших. Только что была лабораторная по физике. А
теперь вот начерталка.
Я не сознаюсь себе, но ведь бегу еще и потому, что могу обогнать таким
образом больше студентов, так выше вероятность встретить знакомых из
других групп, встретить...
- Привет, - говорю я и не успеваю промчаться дальше.
Ответный "привет" чуть притормаживает меня.
- Ты куда так торопишься?
Это "почти что приятель" из _ее_ группы. Он почти что и _ее_ друг.
Парень крепкий и с юмором. Но есть в нем что-то жестокое, цепкое, хищное.
"Я тебе морду набью", - сказал он однажды, когда в коридоре девичьего
общежития были танцы, а я долго не отпускал _ее_, и на попытки других
кавалеров пригласить ее на танец решительно отвечал: "В другой раз,
ребята. В другой раз!" Морду он мне, конечно, не набил. Шутка это была,
шутка. А вот "почти что приятелем" почему-то стал. И в комнате нашей стал
своим. И в столовой, если стоял впереди, призывно махал мне рукой, сообщая
этим, что занял на меня очередь. И в конькобежную секцию зачем-то меня
втянул, хотя сам вскоре оставил ее.
- Привычка, - отвечаю я.
- Надо избавляться от дурных привычек.
- Да что ж тут дурного? - Вот он уже втянул меня в глупый разговор.
Вместо того, чтобы отшутиться, я начинаю на "полном серьезе" доказывать,
что ходить быстро целесообразнее.
Я теперь иду медленно, но все же чуть быстрее других. В пятидесяти
шагах идет _она_, но "почти что приятель" не позволяет мне ее догнать.
- Да не торопись ты, - увещевает он. - Успеем.
- Не привык так ходить.
- Привыкнешь, - обещает он. - А ее ты сегодня не узнаешь. Брюнетка она
у нас сегодня. Ха-ха!
- Да? - В моем голосе не то вопрос, не то растерянность.
- Покрасилась. Но вообще-то ты не теряй времени зря, а то ведь мне это
дело может и надоесть.
- Какое дело? - Вот ведь, только глупые фразы приходят мне в голову.
Вернее, в голову-то приходят вроде бы и умные, а вот вслух я говорю
сплошные глупости.
- А то самое дельце-то!
Да только я его уже не слушаю. Ишь ты... Покрасилась! Конечно, черный
цвет волос ей больше идет. И не то, чтобы в душе я поощряю всякую там
косметику и крашение а просто... просто она и должна была быть черной.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг