Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Ключевскую не идет. До Батенькова и обратно.  Почему,  почему?  Да  сделаю
сейчас, сделаю!
   Так... Там же линию не провести. Дома сносить надо. А где  их  строить?
Здесь вот? И сюда, значит, трамвай тоже надо пускать?
   Я, дяденька, не дурак, но если вы хотите попробовать сами,  пожалуйста.
Хватит с меня трамваев и троллейбусов!
   Я выскакиваю из трамвая, который сам  же  завел,  не  знаю  куда.  Ага.
Площадь! Площадь. Рельсы, провода,  трамваи,  троллейбусы,  автобусы,  еще
эти, как их, такси!  Что  творится!  Все  перепуталось,  чуть-чуть  только
кого-то не задавили. И какой дурак все это понапридумывал? Я? Ну уж нет!
   Я проталкиваюсь сквозь толпу. Куда это  она?  А,  в  магазин  прет.  За
телевизорами, что ли? Ну да!  Телевизоры  привезли.  Большие!  Один  и  не
унесешь. Вдвоем надо тащить.
   А вот эти, наверное, из  Африки  прилетели.  Или,  наоборот,  в  Африку
летят. А у самолетов крыльев нет. Космический  корабль  садится  прямо  на
площадь. Еще миг, и раздавит он площадь своей громадой. А  тут  еще  школы
сделали смешанными и сиди теперь за партой с девчонкой!
   Да что же это делается?!
   Мальчик, эй, мальчик!
   Я не мальчик! Какой я вам мальчик?!
   Мальчик! Эй, мальчик! Что это ты такое  натворил?!  Трамваи,  автобусы,
такси, троллейбусы, а светофоры не поставил!
   Какие такие светофоры?
   Такие! Чтобы каждая машина знала, куда и когда ей можно ехать.
   Не знаю никаких светофоров. Не было у нас в  городе  светофоров.  Пусть
милиционера поставят на площади. Он и разведет всех.
   Милиционера?  Ты  кашу  заварил,  а   теперь   милиционер   пусть   все
расхлебывает?
   Да ничего я не заваривал!
   Не заваривал? А ну-ка, посмотри в трубу!
   Я смотрю в телескоп, но, кроме бешеного движения снежных вихрей, ничего
не вижу.
   А погодой ты можешь управлять?
   Погодой?
   Ну да! Погодой.
   Могу. Чего тут...
   Метель им мешает. Убрать  метель?  Это  я  могу.  Сейчас  сделаю  такое
солнышко, что загорать можно будет.
   Не вздумай! Утопишь людей в такой воде.  Ишь  ты,  снег  ему  растопить
захотелось.
   Так ведь я же для вас стараюсь! Одну-единственную кнопку  хотел!  Чтобы
нажал, и все готово, все, как надо, все, что надо!
   А ты хоть людей-то спросил, что им надо?
   Чего их спрашивать? Я и сам знаю, что им надо.
   Знаешь? Ты все знаешь...
   Да! Знаю.
   А ведь я, кажется, ничего не знаю. Даже того, что мне самому надо, и то
не знаю. Ну, шаровары из сатина на лето. И чтобы  пояс  был  широкий.  Ну,
картошки побольше. Дрова чтобы без очереди продавали.  А  то  стой  каждую
неделю. Ну, чтобы все уметь. Мир чтобы по-своему  переделать.  Чтобы  всем
хорошо было.
   Да что это такое - хорошо?
   Хорошо? Хорошо и все! Всем чтобы хорошо!
   Да-а... Тебе позволь  сейчас  осуществить  свое  хорошо,  так  ты  дров
наломаешь!
   Ничего я не наломаю!
   Из толпы я выбрался. Вернее, я уменьшил ее, эту толпу. Не надо  никаких
пятиэтажных домов с колоннами. Сразу и посвободнее стало. И троллейбусов с
трамваями никаких не надо. Ведь народу-то меньше, раз нет  больших  домов.
Вот пусть и ходят ножками. Да никто из них никогда и не ездил ни на  каких
автобусах  и  такси.  Такое  время.  Лошадей  уже  нет,  а  машин  еще  не
понаделали. Вот когда я вырасту и... Ладно. Это  все  я  потом  сделаю.  А
сейчас не надо ни Африки, ни Америки... Нет, вот этого-то  жалко.  Как  же
без стран, в которых так хочется побывать?
   Давай убирай всю свою чертовщину! Куда только милиция смотрит?
   Фигу! Милицией меня не испугаешь.
   Но  и  желание  переделать  мир  по-своему  пропадает.  Не  то,   чтобы
пропадает... Нет.  Мир-то  я  переделаю.  Но  сначала  нужно  узнать,  что
требуется этому миру. Правду говорила классная  руководительница:  сначала
пойми людей. Нет, не говорила она этого. Она таких громких слов вообще  не
говорит. А просто... То посмотрит как-то странно, и сразу становится ясно,
что ты что-то не то делаешь. То песенку споет. Куплет или того меньше.  Да
и песню какую-то не такую, какую нам  положено  слышать.  А  послушаешь  и
страшно  становится.  Страшно  оттого,  что  ты  понял  какую-то   истину,
высказанную не в лоб, не прямо. Тебе только намекнули, а ты взял и  понял.
Оттого и страшно, что ты сам что-то понял. Понимать - страшно. Это значит,
что ты уже за что-то отвечаешь, раз понял. Ладно. А то еще просто покачает
головой, и стыдно становится. Вроде бы ты ничего такого не сделал,  а  все
равно стыдно. Позже и поймешь, что действительно что-то сделал не так.  Мы
все без нее жить не можем. Без нее и без географички, да еще  француженки.
Они все разные, но что-то в них есть  общее.  Что?  То,  что  они  уже  не
считают нас за детей? То,  что  они  как-то  делают  так,  что  мы  учимся
отвечать за свои действия? Тем, что они верят в нас,  что  ли?  Чем,  чем,
чем? Вот это загадка! И не отгадать мне ее за всю свою жизнь.
   И страшно, что они могли не встретиться нам. Могли  же  меня  отдать  в
другую школу, за железнодорожную  линию.  Вообще-то  нет.  Туда  наших  не
записывают. Значит, что? Значит, я обязательно должен  был  встретиться  с
ними? Значит, мне всю жизнь везло! Везло, что  я  приехал  в  этот  город.
Везло, что я сейчас учусь именно в девятом классе!
   Хорошо, что я еще не могу переделать мир  по-своему.  Но  фантазировать
могу. Уж эти-то трое любят, чтобы  мы  фантазировали.  Но  и  знали  тоже.
Знать, чтобы фантазировать!
   А та площадь... Была она на самом деле или нет? Были пятиэтажные дома с
колоннами или нет? И трамваи и троллейбусы?
   Да если это все только в моей  голове,  то  уж  я  бы,  наверное,  смог
распорядиться так, чтобы всем было хорошо.  И  чтобы  космические  корабли
летали, и машины друг на друга не наезжали, и хлеба было у всех вдоволь, и
маму не гоняли каждый год на сельхозработы!
   И отец бы не...
   Значит, это все было! Было! Хоть на миг, но было! Я создал  мир  таким,
каким хотел, да только ничего хорошего из этого пока не вышло.
   Стыдно. Так стыдно. Казалось ведь, что я все знал, все предусмотрел,  а
выяснилось, что даже такой мелочи, как светофор, не мог выдумать.  Да  что
светофор!  Люди-то,  люди-то  куда  рвались?  Они  же  рвались  из   этого
созданного мною мира, хотя в нем на каждого  было  по  булке  хлеба  и  по
шароварам с широким поясом. Ну, шаровары-то, впрочем, это только для  нас,
взрослые не очень ими прельщаются.
   Я чувствую, что стало  холоднее.  Но  ветер  все  так  же  метет  снег,
закручивая вихрями верхушки сугробов. Носки  в  ботинках  промокли  и  уже
заледенели.
   Надо  идти  домой,  но  стыдно.  Ведь  никто  там  не  знает,   что   я
нафантазировал, а все равно стыдно.
   Взялся и не справился.
   Но у меня-то еще есть время. Все равно попробую. А вот отец уже  ничего
не сделает. Тоже был фантазером, как мама говорит. Чудил и выдумывал  черт
знает что.
   Но у меня получится!
   Получится!
   Я вот только подучусь немного... Немного...
   Тоска в душе после всего, что со мной сейчас произошло.  Может,  зря  я
затеял эту переделку мира? Может,  у  меня  и  через  сто  лет  ничего  не
получится? Ну нет! Чтобы никогда никто не увидел  далекие  миры  в  других
галактиках? Чтобы люди сутками толклись в очередях? Чтобы  и  другие  отцы
пьянствовали от тоски и от того, что сами не смогли переделать мир?
   Ну нет! Нет! Не зря. Не получилось у меня? Пока не получилось. И завтра
не получится. И послезавтра! Но уж потом-то должно  получиться.  Да  и  не
один я. Не  один.  Нас  целый  класс!  И  еще  три  учительницы:  физичка,
географичка и француженка!
   Долго же я шел сегодня из школы...
   Никогда не закрывающаяся  калитка  нашей  ограды,  расчищенное  крыльцо
одних соседей, заметенное - других, третье - наше. Его тоже замело.  Ясно.
Мама ушла на работу. Трое "сидят по лавкам". А отец...
   Я  вхожу  в  квартиру,  сбрасываю  с  ног  промерзшие   боты   "Прощай,
молодость!", снимаю шапку и телогрейку. На кухне  холодно  и  темно.  Чуть
приоткрыта дверь в комнату. Оттуда доносятся голоса моих  младших  сестер.
Они боятся выглянуть на кухню. Зря я так долго задержался. После физкружка
нужно было сразу идти домой. На кухне возле кровати лежит  отец  и  что-то
мычит в пьяном бреду. Его-то и боятся сестренки.
   Я пытаюсь приподнять его и перевалить на кровать.  Да,  отец  сломался.
Трезвым я его почти не вижу. Когда меня нет дома, он куражится над  мамой,
бьет иногда посуду, но это редко, чаще  поет  и  плачет.  А  утром  прячет
глаза, пьет холодную воду из кадушки, кряхтит,  иногда  рисует  на  печной
дверце  крест  и  клянется,  что  пить  больше  не  будет,  но  к   вечеру
возвращается домой снова пьяным. Напиться - денег не надо,  говорит  мама.
Да он все реже и реже приносит домой деньги.
   Я все-таки переваливаю его на кровать. Только  бы  он  не  открыл  свои
налитые сейчас кровью глаза.  Только  бы  он  не  начал  свои  бесконечные
разговоры-крики, разговоры-жалобы. Только бы... Но сегодня он спит...
   Я захожу в комнату. Под потолком лампочка, вдоль стен  кровати,  комод,
стол, за которым я готовлю уроки, а мама шьет. Три  головастика  поднимают
на меня глаза и смотрят выжидательно, настороженно. Ведь я сейчас  затоплю
печку, накормлю их картошкой и вареной кетой, расскажу сказку. Без  сказки
они не лягут спать.
   Ну что, малышня?!
   Говорить можно громко, отец все равно не проснется.
   Словно сигнал подал я им, и они начинают вдруг кричать прыгать, толкать
друг друга, лазить по мне, как по столбу.
   Я немного подыгрываю им. Пусть побесятся, пусть отойдут, развеселятся.
   А теперь марш чистить картошку!
   Чистить они еще, конечно, не умеют, да это и не важно. Я сам начищу, но
пусть они думают, что помогли мне. А когда-нибудь  у  них  это  получится.
Дрова для топки  приготовлены,  лежат  аккуратно  сложенные  возле  печки.
Маловато, да ладно. В сарае дров уже нет. Завтра я возьму большие  салазки
с коваными полозьями и поеду за дровами к ларьку, что  расположен  в  трех
кварталах от нас. Я могу привезти почти полкубометра, если  только  хватит
денег.
   И вот уже кипит в  котле  картошка,  и  начинает  пускать  вкусный  пар
рыба-кета, наша беда и  выручалочка,  как  говорит  мама.  Соль  и  крупно
нарезанные  ломти  черного  хлеба  на  столе.  Будет   и   чай   и   комок
сладких-пресладких слипшихся конфет под названием "Фруктовый букет".
   Все будет. Все!
   И телевизоры, и космические корабли. И троллейбусы, и дома, в которых у
каждого человека будет своя комната. И театр, и объемное кино. И  хлеб,  и
ботинки. И речка для ребятишек. И ягода летом, и лыжи  зимой.  Все  будет.
Мне бы только узнать, что же самое главное нужно людям.  Самое,  самое!  А
там уж им недолго ждать.  Учиться  осталось  полтора  года.  Полтора  года
учиться, а после этого - делать. Делать, делать, делать! Свой  сегодняшний
конфуз я запомню надолго. Я уже  чувствую,  что  же  самое  главное  нужно
людям. Чувствую. Не могу только сформулировать. Ну  да  ладно.  Главное-то
ведь, чтобы это было в сердце, говорит мама. Переверни,  сын,  мир  кверху
тормашками, просит отец. Главное - чтобы  ты  был  человеком,  скажут  три
учительницы. Человеком? А я кто? Таракан, что ли? Да нет,  так  в-лоб  они
ничего не скажут. Они, может, вообще  ничего  не  скажут,  а  ты  сам  это
почувствуешь. И останется что-то в сердце на  все  сто  лет,  которые  мне
предстоит прожить. И буду думать я, и покажется  мне,  что  я  уже  что-то
понял.
   Но вот ужин готов. Еще  пять  минут  и  нужно  будет  начинать  сказку.
"Жил-был Иванушка-дурачок. И пришло ему в голову, что мир устроен плохо. И
решил он сделать его лучше. Да вот только пока не знал..."
   Сделаю! Все сделаю. Ну, хоть попробую. Зачем и жить,  если  все  так  и
останется. Пусть будет лучше.



   3. МАРТ

   Ночью  выпал  снег,  а  сейчас  ясно,  солнечно.  Снег  слепит   глаза,
заставляет жмуриться,  на  мгновение  оборачиваться  назад.  Здесь,  между
главным корпусом института и десятым, на тротуарах полно  народу.  Перерыв
двадцать минут. И нужно успеть пробежать полтора  километра,  раздеться  и
занять в аудитории место повыше. Я всегда сижу на "галерке", сам  не  знаю
почему.
   Время-то какое! Ясно, что зима кончается. И самой зиме это понятно. Вот
и хочет она уйти в блеске и ослепительном сиянии, запечатлеться  в  памяти
людей яркой, нарядной, теплой. И это ей удается. Сегодня уже  стерлись  из
памяти морозы и бураны, метели и бешеные ветры без снега.  Белизна  вокруг
изумительная, потрясающая. Жаль, нет времени забежать в Лагерный сад и там
с обрыва вдохнуть красоту бесконечного снежного простора. Да, в  общем-то,
и не жаль. Я ведь видел это и еще сто раз  увижу.  Я  еще  столько  увижу,
узнаю, почувствую! Вот если бы _она_ согласилась после лекции побродить со
мной по Лагерному саду... Да только что ей до меня?
   Я иду быстро. Я и вообще-то не умею тихо ходить.  Прищуриваю  глаза,  с
силон вдыхаю чуть-чуть морозный воздух. Он пьянит, этот воздух. Настроение
какое-то окрыленное, невесомое. Это все  зима.  Это  все  весна.  Это  все
_она_.
   Никогда я не пылал любовью к начертательной геометрии. А вот ведь прусь
на лекцию с радостью. Наша  группа  растянулась,  наверное,  на  километр.
Никого не видно рядом из наших. Только что была лабораторная по физике.  А
теперь вот начерталка.
   Я не сознаюсь себе, но ведь бегу еще и потому, что могу обогнать  таким
образом больше студентов,  так  выше  вероятность  встретить  знакомых  из
других групп, встретить...
   - Привет, - говорю я и не успеваю промчаться дальше.
   Ответный "привет" чуть притормаживает меня.
   - Ты куда так торопишься?
   Это "почти что приятель" из _ее_ группы. Он  почти  что  и  _ее_  друг.
Парень крепкий и с юмором. Но есть в нем что-то жестокое, цепкое,  хищное.
"Я тебе морду набью", - сказал он  однажды,  когда  в  коридоре  девичьего
общежития были танцы, а я долго не отпускал  _ее_,  и  на  попытки  других
кавалеров пригласить ее  на  танец  решительно  отвечал:  "В  другой  раз,
ребята. В другой раз!" Морду он мне, конечно, не набил.  Шутка  это  была,
шутка. А вот "почти что приятелем" почему-то стал. И в комнате нашей  стал
своим. И в столовой, если стоял впереди, призывно махал мне рукой, сообщая
этим, что занял на меня очередь. И в  конькобежную  секцию  зачем-то  меня
втянул, хотя сам вскоре оставил ее.
   - Привычка, - отвечаю я.
   - Надо избавляться от дурных привычек.
   - Да что ж тут дурного? - Вот он уже втянул  меня  в  глупый  разговор.
Вместо того, чтобы отшутиться, я начинаю на "полном  серьезе"  доказывать,
что ходить быстро целесообразнее.
   Я теперь иду медленно, но все же  чуть  быстрее  других.  В  пятидесяти
шагах идет _она_, но "почти что приятель" не позволяет мне ее догнать.
   - Да не торопись ты, - увещевает он. - Успеем.
   - Не привык так ходить.
   - Привыкнешь, - обещает он. - А ее ты сегодня не узнаешь. Брюнетка  она
у нас сегодня. Ха-ха!
   - Да? - В моем голосе не то вопрос, не то растерянность.
   - Покрасилась. Но вообще-то ты не теряй времени зря, а то ведь мне  это
дело может и надоесть.
   - Какое дело? - Вот ведь, только глупые фразы приходят  мне  в  голову.
Вернее, в голову-то приходят вроде бы  и  умные,  а  вот  вслух  я  говорю
сплошные глупости.
   - А то самое дельце-то!
   Да только я его уже не слушаю. Ишь ты... Покрасилась!  Конечно,  черный
цвет волос ей больше идет. И не то, чтобы в  душе  я  поощряю  всякую  там
косметику и крашение а просто... просто она и  должна  была  быть  черной.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг