Было уже довольно поздно, когда Линье явился к ожидавшему его Оливейра.
По возбужденному виду дельца он понял, что предстоит важный разговор.
- Я вызвал вас, чтоб сообщить о дате старта, . без обиняков объявил
Оливейра. - Вы вылетаете через два дня - 23 ноября и ни в коем случае не
позже. Если можете раньше, - тем лучше.
Это сообщение поразило Линье своей неожиданностью.
- Но ведь вылет назначен на 30 ноября, - ответил конструктор,
обеспокоенный результатами испытания.
- Обстоятельства изменились. Повторяю: 23 ноября - самый поздний срок.
Меня больше устраивает, чтобы старт состоялся завтра, но вы сильно
затянули возню с двигателем, - недовольно произнес Оливейра.
- Нам необходимо еще время для испытаний. Не исключена возможность
аварии.
- Довольно! - побагровел делец. - Эта возможность всегда будет не
исключена.
Если не температура стенок, то появится, черт побери, что-нибудь другое.
Всем ясно, что космический полет - не прогулка на яхте. Но не слишком
ли много вы заботитесь о безопасности!
Линье вспыхнул и поднялся с места.
- Хорошо, - проговорил он. - Мы вылетаем, - и, не простившись, вышел.
Узнав, что испытания двигателя прекращены и начинается срочная
подготовка к старту, Диас возмутился и собирался отказаться от полета.
Однако взглянув на суровое и расстроенное лицо Линье, он оставил это
намерение, вспомнив о своем обещании конструктору "никогда не раскаиваться
в своем решении". К тому же была и еще одна немаловажная причина: Диас
получил от общества "Альберия - Луна" крупную денежную сумму, связавшую
его по рукам и ногам.
Отступать было невозможно.
На следующий день состоялось, наконец, уже не раз откладываемое
совещание пайщиков акционерного общества "Альберия - Луна". В
переполненном зале собрались возмущенные владельцы лунных участков. Здесь
были представители различных слоев общества: мелкие предприниматели,
лавочники, рантье, служащие, представители интеллигенции. Сплошной гул в
зале, недовольные выкрики и возгласы свидетельствовали о возбужденном
состоянии участников совещания. Нетерпение желавших выступить было столь
велико, что, не дожидаясь открытия совещания, они разражались гневными
речами по адресу общества и господина Оливейра.
Какой-то краснолицый толстяк, мясоторговец из Кордоба, вытирал платком
вспотевшую лысину и объяснял соседям, какие убытки угрожают Альберии и
акционерам, в частности, из-за медлительности организаторов перелета.
Наконец после многочисленных попыток председателю удалось успокоить
собрание и предоставить слово господину Оливейра.
- Господа! - торжественно произнес директор компании, - я счастлив
сообщить вам, что в настоящий момент нет причин для вашего негодования. Мы
готовы к завоеванию космического пространства и нашей первой цели - Луны.
Только исключительно важные причины заставляли нас до сих пор откладывать
полет.
Как глава общества "Альберия - Луна", я вижу свой долг в охране
интересов пайщиков общества и законных владельцев лунных участков. Я делаю
это заверение, господа, с глубоким удовлетворением, ибо имею возможность
сообщить вам торжественно и официально: старт корабля состоится завтра!
Слова Оливейра были встречены неистовой бурей восторга, шквалом
аплодисментов и выкриков. Подождав, пока в зале успокоятся, на что ушло
немало времени, Оливейра добавил:
- Среди нас присутствует представитель Главного штаба генерал Рамирес.
Он просит слова. Прошу внимания, господа!
Зычный бас Рамиреса сразу заглушил шум.
- Господа, - заявил генерал, - мы не мечтатели и не фантазеры. Деловой
практицизм - вот основа наших начинаний. Скажу прямо: цель экспедиции .
найти урановую руду и редкие, еще невиданные минералы, которые, надо
полагать, имеются на спутнике нашей планеты. В борьбе с мировым
коммунизмом мы должны мобилизовать стратегические ресурсы не только нашей
планеты, но использовать все, что можно, и на других мирах. А затем мы
создадим лунную базу. Помните, господа, кто владеет Луной, тот владеет
миром. И Альберия будет владеть миром! - вскричал побагровевший генерал
под гром аплодисментов.
Как раз в этот момент господин Оливейра заметил свою секретаршу,
пытавшуюся, по-видимому, разыскать кого-то в зале. Оливейра окликнул ее и
знаками пригласил подойти к нему.
- Что случилось, милочка? - тихо спросил Оливейра, когда Мерседес
подошла.
- Срочная телеграмма Линье.
- Линье сейчас на космодроме, - ответил Оливейра, - а затем он должен
отдыхать до самого вылета.
Последнее время Линье получал массу писем и телеграмм, ибо альберийцы
любят писать знаменитостям, и ничего не было удивительного в том, что
Оливейра не считал нужным беспокоить Линье из-за пустяков. Однако, заметив
огорченное лицо девушки, он добавил:
- Впрочем, давайте телеграмму сюда. Я еду через час на космодром и
передам ее Линье.
Получив телеграмму, Оливейра положил ее в карман и тотчас же забыл о
ней.
Вскоре заседание закончилось, но взволнованные акционеры не
расходились, оживленно обсуждая детали предстоящего космического полета.
До отлета ракеты оставалось меньше 24 часов, и господин Оливейра, не
теряя времени, отправился на космодром, чтобы лично присутствовать при
последних приготовлениях. Космодром, на котором недавно закончили
сооружение наклонной эстакады, был расположен в 100 километрах от Бабеля.
Автомобиль мчался по шоссе. Развалившийся на заднем сидении делец не
успел даже вздремнуть, как вдали появились причудливые кружева стальной
эстакады, покоящейся на мощных арках постепенно возрастающей высоты.
Оливейра зевнул и, вытянув из кармана часы, взглянул на них. До космодрома
оставалось минут пятнадцать езды. В этот момент он обнаружил у себя на
коленях аккуратно сложенную бумагу. Это была телеграмма, переданная ему
Мерседес. Он не спеша вскрыл ее. Что это?!
"Мой подопытный умер от лучевой болезни. Действие препарата изучено
недостаточно. Отложите полет.
Ренар".
Первое время Оливейра даже не понял, о чем идет речь. Он несколько раз
перечитал телеграмму, строчки прыгали у него перед глазами. Зло
выругавшись, Оливейра смял телеграмму в кулаке. Несмотря на свою
способность быстро ориентироваться в любой обстановке, он долго не мог
сообразить, как поступить. Целый рой противоречивых решений проносился в
его голове. Если сейчас сообщить Линье о телеграмме, он, безусловно,
откажется лететь, а это вызовет финансовый крах общества и крупный
скандал. А за последнее время он привык считать себя собственником ночного
светила. Он придумывал для него ласковые, фамильярные имена, мысленно
подбрасывал на ладони серебряный диск Луны, словно монету в десять
диархов. О, это была не одна монета! Луна в его воображении представлялась
невероятно большим количеством монет. И - теперь, когда после стольких
волнений и затрат всё готово, надо отказаться от своей собственности! Нет,
этого допустить нельзя. Линье ничего не должен знать.
Но, с другой стороны, если экипаж будет поражен лучевой болезнью и не
сможет вернуться на Землю, все равно он терпит крах - в сооружение ракеты
вложены огромные средства. Наконец о телеграмме могут узнать, и тогда вся
ответственность ляжет на него. Оливейра окончательно запутался в этих
рассуждениях.
В этот момент из-за поворота дороги показались ворота космодрома.
Больше уже нельзя мешкать ни секунды. И Оливейра, схватив за плечи шофера,
закричал:
- Остановите машину!
От неожиданности водитель резко затормозил, и машина с визгом
остановилась.
- Разворачивайтесь и возвращайтесь в Бабель! . приказал он.
Шофер недоумевающе посмотрел на хозяина и молча исполнил приказание.
Приехав в Бабель, Оливейра прежде всего направился к Кортесу.
Финансовый магнат долго пыхтел сигарой, перекатывая ее из одного угла рта
в другой, и, наконец, предложил созвать срочное совещание, пригласив
сенатора Барроса и генерала Рамиреса.
Через час все были в сборе. Оливейра пытался было подсчитать свои
убытки, но Баррос и Рамирес досадливо отмахивались - их это мало трогало.
Решение вопроса значительно облегчилось, когда Баррос сообщил, что негр,
над которым производились испытания, прожил около трех месяцев, и,
следовательно, препарат обладает защитными свойствами довольно длительное
время.
- В таком случае, - заявил Кортес, - вопрос совершенно ясен. Линье и
его попутчики успеют возвратиться на Землю. И если после этого жизнь
астронавтов не удастся спасти, то какое это имеет значение для истории.
Наука, господа, требует жертв! Разве Пьер Кюри не подвергнул себя
воздействию излучения радия! Разве не ради науки Петтенкофер проглотил
содержимое целой пробирки с холерными вибрионами! Разве мало нашлось
добровольцев, согласившихся подвергнуться укусам комаров, зараженных
желтой лихорадкой, только для того, чтобы установить, как распространяется
эта болезнь! Как же мы можем принимать во внимание жизнь нескольких
человек, если от этого зависит успех нашего дела!
Экскурс Кортеса в область истории науки показался всем весьма
убедительным, за исключением Оливейра.
- Да, но о телеграмме могут узнать, . неуверенно произнес он. - Сам
Ренар постарается раздуть это дело.
- Ерунда, - поморщился Баррос. - Что он сможет сделать? Не в его
интересах публично признать неполноценность своих научных исследований.
Если же он решится выступить с компрометирующим заявлением, у нас есть все
основания привлечь его к уголовной ответственности как пытавшегося
помешать осуществлению космического рейса.
- А если полет окажется неудачным, и экипаж будет поражен лучевой
болезнью, мы обвиним его в попытке уничтожить экипаж альберийской ракеты с
помощью препарата. Он предстанет на этот раз перед судом в качестве агента
русских, - заявил Рамирес.
Такой оборот дела показался присутствующим очень остроумным, все
рассмеялись.
- А вы, - обратился Кортес к Оливейра, . позаботьтесь, чтобы за эти
оставшиеся несколько часов до отлета Линье не узнал о телеграмме. Это
легко осуществить под предлогом, что экипаж перед отлетом должен отдохнуть
и никто не должен их беспокоить. Я поговорю с инспектором Варгасом, чтобы
завтра ближе чем на километр к космодрому никого не подпускали. Полагаю,
что все совершенно ясно, и на этом с деловой частью можно покончить. А
теперь, господа, - партию в гольф!
Предложение одобрили, и компания, за исключением заторопившегося
Оливейра, отправилась в сад.
Глава 22
Грандиозный труд огромной армии советских ученых, инженеров, врачей,
рабочих завершился.
Величайшее событие - старт межпланетного корабля, намеченный на 22
ноября, с нетерпением ожидался всей страной.
22 ноября в 9 часов по московскому времени телевизионная передвижка
редакции последних известий начала репортаж с межпланетного вокзала на
Кавказе.
Миллионы людей наблюдали на экранах телевизоров и телетеатров за
последними приготовлениями перед стартом ракеты. Крупным планом
показывается громадный ангар и в нем исполинское металлическое туловище
межпланетного корабля.
Телевизионная камера подводит зрителей вплотную к "Циолковскому",
показывая корабль в различных ракурсах. Гигантский цельнометаллический
моноплан с одним крылом, построенный из новых сверхпрочных сплавов,
вызывает общее восхищение. Длинная остроконечная антенна впереди,
напоминающая клюв, придает ему сходство с фантастической птицей. В голове
ее разместилась пассажирская кабина. По сравнению с туловищем она занимает
незначительный объём. Почти весь корпус ракеты занимают отсеки,
заполненные горючим.
Недаром Рощин с огорчением говорил о том, что на Луну приходится
отправлять по сути цистерны с топливом. К сожалению, профессор не
преувеличивал: из пятисот тонн взлетного веса "Циолковского" около 450
тонн приходилось на топливо, 45 тонн на корпус, двигатели и баки и лишь
пять тонн составлял полезный груз.
В 9 часов 30 минут на экранах телевизоров появились четверо отважных
астронавтов. Все они в специальных скафандрах, без головных шлемов.
Миллионам телезрителей хорошо знакома коренастая, плотная фигура
профессора Рощина. Высокий лысеющий лоб, мужественные, немного резкие
черты крупного лица; но достаточно Рощину улыбнуться, как от его суровости
не остается и следа. Несмотря на свою выдержку и хладнокровие, он с трудом
скрывает охватившее его волнение.
На экране высокий, слегка сутуловатый Коваленко. Он приветливо машет
зрителям рукой и смущенно поправляет очки. Среди участников экспедиции
астроном старше всех по возрасту.
А вот улыбающийся и жизнерадостный штурман Лядов. Он известен всей
стране по знаменитому беспосадочному перелету Москва - Северный полюс .
Южный полюс - Москва. За этот перелет он удостоился высокого звания Героя
Советского Союза. Лядов выглядит совсем юношей, хотя ему недавно
исполнилось тридцать лет.
И, наконец, на экране крупным планом показывается живой и экспансивный
доктор Касымов. Этот приземистый казах, с узкими проницательными глазами
на широкоскулом лице, один из выдающихся деятелей в новой отрасли науки -
астромедицине. Он несет на себе громадную ответственность за здоровье
своих товарищей.
И сейчас Юсуп Габитович озабочен их самочувствием. Однако его тревоги
напрасны. Все чувствуют себя отлично, только сильно волнуются.
Перед микрофоном начальник экспедиции Андрей Егорович Рощин. От имени
команды он благодарит партию, правительство и народ за величайшую честь,
оказанную им, - открыть эру полётов человека в космос.
В 9 часов 40 минут астронавты направляются к кораблю. До старта
остается 20 минут. Открывается люк пассажирской кабины, и один за другим в
нем исчезают отважные путешественники. Люк наглухо закрывается. Наступили
минуты томительного ожидания. Миллионы людей напряженно всматриваются в
ракету, готовую покинуть Землю. Кажется, что стрелки часов движутся
медленней, чем всегда. Вот до старта осталось три минуты, две, одна,
тридцать секунд... и платформа с ракетой плавно сдвинулась с места и,
разгоняемая специальными двигателями, помчалась вверх по эстакаде, к
вершине Казбека. Мощный сноп огня вырвался из сопла ракеты, когда корабль
достиг вершины горы.
Ослепительное пламя, извергавшееся из корабля, становилось все тусклее,
и вскоре корабль исчез.
Глава 23
Гонсало прибыл в Эскалон 22 ноября во второй половине дня. Он нашел
Ренара утомленным и постаревшим.
- Что с тобой, Артур, ты здоров? - был его первый вопрос.
- Я совершенно здоров, Луис, - вяло ответил Ренар.
- Но ты чем-то расстроен. Что-то случилось?
- Да. Сегодня утром умер от лучевой болезни Бичер. Это негр, на котором
я производил испытание препарата. Неужели все было напрасно?
После долгого молчания Гонсало произнес:
- Ты потерял веру в дело, на которое потратил годы. Я понимаю, Артур,
что это приводит тебя в отчаяние. Но не рано ли делать такой вывод? Ведь в
конце концов эти негодяи не дали тебе изучить действие препарата. Сколько
прошло дней с тех пор, как Бичера подвергли облучению?
- Сегодня ровно сто дней, - ответил Ренар.
- Сто дней! - воскликнул Гонсало. - Нет, Артур, в смерти Бичера виноват
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг