- Идите по коридору и нюхайте. Из-под какой двери кошками
воняет, туда и заходите. Свою жену Остап представлял так:
- Теща-террористка назвала ее Диной - в честь динамита,
из которого делают бомбы. Так что, имейте в виду...
Дина была художницей с модернистическим уклоном и мазюкала
абстрактные картины для иностранных туристов.
- Кошка хвостом намалюет лучше, чем эта
художница,-говорил Остап.
Когда поэт Серафим Аллилуев выпивал, он утверждал, что
поэтическое творчество - это разбитая душа поэта, отражающаяся
в кривом зеркале его фантазии. Иногда он путал и говорил, что
это кривая душа, отражающаяся в разбитом зеркале. Так или
иначе, но в лице своей жены душа Остапа нашла свое зеркало.
Вся жизнь Остапа была ложью. А Дина, наоборот, занималась
поисками вселенской правды и даже листала Библию. Потому, когда
Остап что-нибудь фантазировал, Дина спокойно поясняла:
- То, что Остап брешет,- это еще полбеды. Вся беда в том,
что он своей же брехне и верит! Это уже шизофрения, расщепление
личности. Я-то эту штуку хорошо знаю.
- А знаете, откуда она это знает?- оправдывался Остап.-
Потому что у нее вся семья шизофреники. У них в голове перекос
- параллакс.
Остап жаловался, что он устал от жизни. Зато у Дины был
запас энергии, как у динамитного патрона. Это было особенно
заметно, когда они выпивали где-нибудь у знакомых.
Подвыпив, Остап закатывал глаза к небу и распевал
трогательные баллады про честных жуликов. А Дина пила молча и
сосредоточенно. Потом, напившись до определенного градуса, она
так же молча бралась за край скатерти - рывок!- и все с
грохотом летело со стола на пол. А если не было скатерти, то
динамитная Дина просто опрокидывала весь стол. Это служило
Остапу сигналом, что концерт окончен и пора идти домой.
- Ну и жена,- вздыхал Остап.Чистый динамит! Если верить
философам, утверждающим, что и Бог и дьявол обитают не
где-нибудь, а в душах людей, и соответственно этому и ран и ад
тоже можно найти на земле, то Ос-тап со своей кашей из
жены-вдовушки, тещи-террористки, чужих детей и нервных кошек
был наглядным примером того, как можно устроить себе такой ад в
повседневной жизни.
Некоторые люди сочувствовали Остапу и удивлялись:
- И как только он все это терпит?
- Он своей жены боится,- говорили другие.- Она про него
что-то знает. Что-то такое, что ему лучше молчать и терпеть.
Бедному сыну 0стапа Бендера не везло даже с обувью. В
магазине самые большие полуботинки были ему слишком малы. Чтобы
как-то впихнуть в них свои ноги, он разрезал новые полуботинки
сзади ножом. А носки у него были всегда рваные. Так и ходил он,
сверкая голыми пятками, как монах из босоногого ордена.
И вместе с тем в груди Остапа изнывала душа подлинно-. го
артиста. Когда требовалось блеснуть в обществе, особенно где,
по мнению Остапа, были важные люди, там он преображался в
английского дипломата. Тогда он вытаскивал из сундука свой
заветный фрак, символ красивой жизни. Чтобы не было заметно
грязного воротничка, на шею наматывалось белое кашне. А рыжую
гриву венчала консервативная черная шляпа. Да не просто шляпа,
а твердый котелок, поскольку Остап где-то слышал, что все
солидные люди носят котелки. Чтобы замаскировать свои босоножки
с голыми пятками, он спускал штаны пониже и старался не
двигаться.
В случае какого-нибудь важного собрания Остап становился в
своем дипломатическом наряде у дверей и, как швейцар,
приветствовал всех нужных людей. Перед одними он почтительно
снимал свой котелок. Перед другими изящно расшаркивался.
Третьим лихо отдавал воинскую честь - это тем, кому он врал,
что был полковником. Некоторым дамам он даже галантно целовал
ручку.
Правда, от некоторых он потихоньку отворачивался. Это у
кого он занимал деньги и не отдавал. Когда все были в сборе,
Остап, сыграв свою роль, незаметно выскальзывал в двери и
отправлялся домой.
Там, сбросив свой парадный костюм, сын Остапа Бендера
ложился на диван и начинал жаловаться жене, как ему приходится
напрягать память, чтобы не перепутать нужных людей, и какой это
неблагодарный труд. Один не снял перед ним шляпу. Другой не
раскланялся. Третий не ответил на его воинский салют. Многие
почему-то отворачиваются, а здороваются с ним только кредиторы.
В результате у него опять разболелась язва желудка, и вообще он
устал от жизни.
- Вот возьму и убегу из дома,вздыхал Остап.- Как Лев
Толстой.
Да, недаром Остап уверял, что если он когда-нибудь напишет
свою биографию, то это будет самая увлекательная книга в мире.
Но не будем увлекаться и оставим пока Остапа в покое. Иначе это
будет плагиат из его будущей книги.
Глава 9. ХОЛОДНЫЙ ОГОНЬ
Дьявол не может любить и не любит тех, кто любит.
Деки де Ружмон, Роль дьявола
Шофер дома чудес Люся Шелапутин, неудачный отпрыск поэзии
и прозы, жил в Недоделкино вместе со своей матерью, поэтессой
Ириной Забубенной. Если в любовных делах Ирина славилась своим
легкомыслием, то зато Люся влюблялся только всерьез. Столь же
серьезно он влюбился в Капиталину, секретаршу чародея Соси
Гильруда, которая жила в соседнем бараке.
При каждом удобном случае Люся вынимал из кармана портрет
своей возлюбленной и гордо показывал окружающим:
- Смотрите, моя невеста!
- Она уже у всего Недоделкино в невестах
перебывала,- заметил флегматичный Филимон.
Чтобы создать своей суженой красивую жизнь, Люся решил
построить себе загородную дачу. Начал он с того, что купил у
швейцара Назара полуобгорелый фургон на колесах, который тот
когда-то приобрел от цыган. Затем Люся поставил свой цыганский
фургон на каком-то никому не нужном пустыре, километрах в
двадцати от Москвы, и иногда ездил туда на велосипеде, чтобы
полюбоваться на свою дачу. Теперь он чувствовал себя как
цыганский барон и хотел поскорее жениться. Но жизнь на такой
даче Капиталину нисколько не прельщала.
- Послушай, зачем ты выбрасываешь деньги на воздух?-
уговаривал злополучного жениха экс-миллионер Cap-кисьян,- Ведь
она же просто гулящая. Ей красная цена в базарный день -
пятерка. А Жоржик там уже бесплатно побывал, на халтуру. Спроси
у Жоржика, как это делается.
На это цыганский барон гордо заявил:
- Это меня не касается. Для меня важна душа! Чтобы
завоевать душу Капиталины, Люся всенародно объявил, что скоро
он сделает ей такой подарок, что все зашатаются от зависти. Но
вскоре после этого он сам стал шататься. И не от зависти, а от
каждого дуновения ветерка. Затем он ни с того ни с сего вдруг
брякнулся в обморок. Глядя на распростертого на полу Люсю,
косоглазый Филимон. подтолкнул локтем неистового Артамона:
- С таким шоферчиком довольно просто прокатиться на тот
свет.
Артамон зарычал на бесчувственного Люсю так, что тот сразу
очнулся от своего обморока:
- Ты что это дур-р-рака валяешь?!
- Да, знаете, голова круж-жится...
- Головокружение от успехов,констатировал Жоржик.
- Это у него от голода,- объяснил швейцар Назар.- У
своего папаши научившись, одной водой из кранта питается.
Оказывается, бедный шофер решил купить своей возлюбленной
каракулевое манто и, чтобы сэкономить деньги, морил себя
голодом. Бухгалтер Саркисьян взялся за карандаш и быстренько
подсчитал, что для этого Люсе понадобится десять лет
беспрерывной голодовки.
Но у Капиталины не хватило терпения ждать обещанного манто
так долго. А больше всего ей надоело, что, когда она принимает
своих визитеров, Люся постоянно крутится у нее под окнами и
даже подглядывает в щелки. В общем, невеста дала жениху
официальный отказ. То есть при свидетелях послала его к
чертовой матери.
Цыганский барон поморгал глазами и пошел домой к своей
матери. Но там Ирина Забубенная тоже принимала кавалеров, и
Люсе опять пришлось дежурить под окнами. На следующий день по
дому чудес пронеслась зловещая весть:
- Слышали? Наш цыганский барон отравился!
- Как так?
- Да съел банку отравы для мух и тараканов. На кухне
нашел. А потом запил керосином, что для примуса.
- Ну и что с ним?
- Вывернуло наизнанку. Теперь его в госпитале
прополаскивают.
Меньше всего по этому поводу волновался отец Люси. С
чувством превосходства потомок Чингисхана заявил:
- Разве так травятся? Вот когда я травился, так во всех
газетах писали. Я травился публично - в ресторане.
- Он уже раз двадцать травился,подтвердил бухгалтер
Саркисьян.- И всех нас переживет.
- Я не только травился,- гордо сказал потомок
Чингисхана,- Я все способы перепробовал.
- И какой же способ самый приятный?- поинтересовался
Филимон.
- Лучше всего с дома прыгать. Раз залез я на крышу, на
шестой этаж. Ну, конечно, куча народа собралась. И все меня
ужасно отговаривают.
- Как же вы живы остались?
- Как? Ну, отговаривали, отговаривали - и отговорили.
Поскольку покушение на самоубийство есть вопрос социальный, то
заместитель президента дома чудес по социальным вопросам Мушер
Дундук решил выяснить эту историю и обратился за помощью к
Люсиной матери.
- У Люси те же проблемы, что и у его папаши,- ответила
Ирина Забубенная.
- Какие проблемы?
- Дурная наследственность,- уклончиво ответила поэтесса.
И ничего больше от нее Мушер не добился.
Однако вскоре судьба сжалилась над злосчастным Люсей. Или,
может быть, на его долю наконец выпал счастливый билет в той
лотерее, которая называется жизнью. Ему подвалило такое
счастье, что даже привыкшие к чудесам обитатели дома чудес
этому не сразу поверили.
Роль доброй феи в этом деле сыграла жена швейцара Назара,
которую все называли просто Назарихой, женщина пожилая, даже
немножко беззубая и ничем не примечательная, о существовании
которой вспоминали только тогда, когда она приходила
жаловаться, что Назар ее опять поколотил.
Когда-то в молодости Назариха была парикмахершей. Теперь
же, вероятно, не без ведома соответствующих органов она
подрабатывала тем, что в частном порядке делала прически женам
служащих американского посольства. Таким образом она
познакомилась с молоденькой дочерью американского дипломата.
Иногда Назариха ездила к американке, иногда видели, как эта
американка приезжала к Назари-хе в огромном красном линкольне.
В одно из таких посещений американка, которую звали Джульеттой,
увидела Люсю и... влюбилась в него. Начался тайный роман,
наподобие Ромео и Джульетты, где Назариха функционировала в
качестве сводни.
- Эта американка, наверно, слепая,хихикнул Жоржик.
Но Назариха уверяла, что Джульетта настоящая
красавица и, кроме того, дочь миллионера.
- Ох, на этом деле можно подработать,- схватился
за сердце Акоп Саркнсьян.- Если Люся не окончательный дурак, мы
влезем этому миллионеру в компаньоны. Я буду продавать ему
всякие идеи.
По дому чудес стали поговаривать, что Люся отлынивает от
работы, так как он скоро женится на своей принцессе долларов и
едет в Америку.
- Вот черт побери,- завидовал Жоржик.- Видно, правду
говорят, что дуракам счастье.
А Назарнха сообщала все новые и новые подробности.
Оказывается, отец Джульетты сделал свои миллионы в качестве
консервного короля.
- А какие у него консервы?- деловито осведомился Акоп
Саркисьян.- Говорят, в Америке делают консервы для собак. У
меня хорошая идея: делать из них пирожки для людей. Можно
хорошие деньги сделать.
- Вы все про деньги комбинируете,- презрительно сказала
Назариха.- А любовь за деньги не купишь.
- Уж вы меня, пожалуйста, не учите,- обиделся
экс-миллионер.- Я хотя человек и женатый, но цены на любовь я
тоже знаю. Могу сказать вам точно по курсу. Как на бирже.- И
Акоп понес такое, что Назариха зажала уши и убежала.
Потом она пожаловалась Назару, что Акоп делает ей
неприличные предложения.
По мере того как история с наследницей американских
миллионов развивалась все дальше и дальше, казалось, что
злосчастного Люсю даже в счастье преследует несчастье.
Джульетта жила с отцом, матерью и братом. Началось с того, что
ее отец вдруг погиб в автомобильной катастрофе.
- Это американский способ самоубийства,- авторитетно
заявил потомок Чингисхана.
Затем брат Джульетты тоже влюбился в русскую и тоже
захотел жениться. Но мать почему-то воспротивилась.
Тогда для убедительности брат вытащил большой отцовский кольт.
- Во-от тако-о-ой большой?- разводила руками Наэари-ха.
Видя это, Джульетта кинулась закрывать мать своим телом. В
результате мать оказалась на кладбище, Джульетта в госпитале, а
брат в тюрьме. Положение столь запутанное, что такого и
сам Шекспир не распутает.
С раной в груди Джульетта лежала в госпитале и
боролась между жизнью и смертью. Все это казалось довольно
фантастичным и неправдоподобным, но достаточно было посмотреть
на бедного Ромео, который бродил по дому чудес с
остекленевшими глазами, чтобы убедиться, что все это горькая
правда. Даже сам неистовый Артамон, вместо того чтобы кричать
на своего шофера, просто ходил домой пешком из опасения, что
ошалевший от горя Люся наедет на столб.
Состояние Джульетты оказалось настолько серьезным, что
бедняжку пришлось перевезти в какой-то специальный госпиталь, к
какому-то специальному профессору в Ленинграде. Но, несмотря на
расстояние, она почти каждый день звонила своему Ромео по
междугородному телефону и по-прежнему уверяла в своей любви.
Все видели, как Люся, бледный и с выпученными глазами,
бормочет что-то в трубку, и старались ходить на цыпочках. После
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг