встретиться с шакалом взглядом.
- У тебя было время подумать, - Анубис театрально развел руками и
откинулся на спинку трона. - Разве тебе хочется вернуться туда, где никто
тебя не ждет и не любит? Разве тебе хочется вернуться туда, где никого не
любишь ты?
- Это неправда, - тихо возразил Марк. - Там осталась женщина...
- Но ты ведь умер не из-за нее, - усмехнулся Анубис. Открылась длинная
узкая пасть, мелькнули белоснежные зубы и тонкий острый язык. - Ты умер,
спасая кольцо. Кстати, ты готов вернуть его мне?
- И тогда я умру?
- Тогда ты обретешь покой, дурачок. Посмотри!
Послышалась негромкая струнная музыка, и серые тени заскользили по залу,
появляясь и пропадая между колоннами. Они шли, тихие и покорные, с
отрешенными улыбками на спокойных лицах. Почти задевая Марка, мужчины и
женщины, молодые и старые, красивые и безобразные, проходили вереницей,
чуть замедляя шаги перед подножием трона и кланяясь своему повелителю.
Среди множества незнакомых лиц внезапно Марк увидел Аполлинария и
следующих за ним след в след его крутых парней. Последним шел маленький
блондин, но теперь его взгляд выражал не злость, а пустоту, и на лице
застыло навечно наивное удивление. А потом из-за колонн словно выплыла
несуразная фигура Толика. Он тоже прошел мимо, не останавливаясь и не
глядя на Марка, поглощенный своими, теперь уже неземными переживаниями.
- Ты хочешь присоединиться к ним?
- Нет, Господин.
- Почему? Смотри, они счастливы. Они спокойны. Они мудры.
- Они мертвы, Господин.
- А разве не мертв ты? Что ты вообще знаешь о жизни и смерти? Что, вообще,
во вселенной является одновременно и величайшей благодатью, и величайшим
проклятием?
- Не знаю.
- Жизнь или смерть.
- Одновременно?
- А разве я назвал две разные вещи?
- Не понимаю.
- Отдай кольцо! - потребовал Анубис и поднялся с кресла.
Одним движением руки он удалил из зала своих подданных и медленно стал
спускаться.
- Но я могу оставить его себе, Господин?
- Можешь. Только зачем? Когда-то, очень давно, - в голосе Анубиса
неожиданно появились теплые нотки, - я сделал эти кольца и передал
Осирису, чтобы он наградил ими самых достойных, по его мнению, людей. Я
был молод и романтичен, я не знал тогда, что даже самые благие порывы
могут нести проклятие. За прошедшие тысячелетия шесть колец возвратились
ко мне, но тремя по-прежнему продолжают владеть люди. Ты хочешь увидеть
тех, кто возвратил мне кольца?
- Нет, - помотал головой Марк. - Мне это ни к чему.
- Напрасно, тогда бы ты убедился, что это весьма достойные представители
вашей породы. Очень достойные.
- Так я могу уйти, Господин?
- Подожди, не торопись. Ты упорен в своих заблуждениях, и я хочу тебе
рассказать еще кое-что. Ты когда-нибудь ловил рыбу?
- Ловил рыбу? - удивился Марк.
- Да, рыбачил. На живца. Сначала ловишь маленькую рыбку и сажаешь ее на
крючок, потом на малька ловится большая.
- Ну и что?
- Ты не чувствуешь себя мальком? - рассмеялся Анубис. - Благодаря тебе мой
дом пополнился многими. Твоими недругами и друзьями, и то ли еще будет,
если ты все же захочешь вернуться на Землю.
- Но я хочу, господин, - смиренно попросил Марк.
- Ты все так же мелочен и глуп, - раздраженно сказал Анубис. - Иди!
15.
Красная гравийная дорожка под ногами, желтое большое здание бывших казарм
Павловского полка, ограничивающее пространство площади - Марк стоял на
Марсовом поле. Одного стремительного взгляда хватило понять - кольцо
по-прежнему на руке.
Мимо прошли две девушки, оглянулись и рассмеялись. Только тогда Марк
понял, что стоит столбом в людном месте и, должно быть, выглядит нелепо.
Непроизвольно он коснулся пальцами горла. Да что же они все за шею да за
шею! Потрогав кадык, он почувствовал легкую боль, как при воспалении
гландов. Больше никаких неприятных ощущений не было, если не считать
слабого шума в голове и заторможенности в движениях.
Анубис! Вот оно что!
Марк вновь воскрес из мертвых.
Он понимал, что даже минутное замешательство может не пойти ему на пользу,
но шел медленно, как будто преодолевал не чистый осенний воздух, а плотную
воду. И тем не менее он шел не по мрачному темному залу подземелья, а по
дневному, ярко раскрашенному увядающей листвой городу, и вокруг тоже шли
живые люди, нисколько не похожие на тех, оставшихся в Мертвом доме.
Постепенно картинки минувших событий становились все четче и объемнее.
Вот он в машине пытается сбросить с плеч стиснувшие его руки. Вот
проносящиеся мимо дома и боль в горле, наплывающая темнота. Вот он в зале
Анубиса.
Но этого же не может быть! Не может, и все! Неужели проклятое кольцо
действует?
Действует, конечно, действует! И как он только не мог поверить в это
раньше. Три миллиона! За простую археологическую находку, пусть она даже
будет украшена невиданными бриллиантами, никто не станет платить таких
денег. Значит, все верно. Кольцо Анубиса нашло своего нового хозяина.
Первый порыв пойти в магазин к Ветке, благо улица Герцена совсем недалеко,
прошел быстро. Он ведь по-прежнему жив, узнаваем, и, значит, опасность не
миновала. Если он встретится со своими убийцами, то может последовать
новая смерть, а, возможно, он лишится тогда и кольца. Хотя как объяснить
то, что кольцо по-прежнему осталось при нем, Марк не знал. В
Санкт-Петербурге вообще становилось оставаться опасно. Даже скрываясь у
Ветки, даже сменив и это убежище.
Выход один - уехать. Или избавиться от кольца. Выбросить, отдать,
подарить. Плакали тогда денежки, зато не станет этой маяты, этого
постоянного страха. Но ведь и без кольца за ним будет продолжаться охота.
Он уже отслежен и помечен, учтен в чьих-то планах и желаниях, а из этого
следовало только одно - найти самому своих преследователей, и раз они не
хотят платить деньги, то пусть подавятся своим сокровищем.
Но и в этих рассуждениях было свое слабое место. Получив кольцо, захотят
ли сильные мира сего оставить его в живых, продолжающим хранить их тайну?
Весь жизненный опыт подсказывал Марку, что это произойдет вряд ли.
Пообещают, что угодно, но вот потом...
Каменное подземелье Анубиса. Существует оно на самом деле или нет? Но
хватит рефлексий. Теперь никакой физик или математик, астроном или
психолог не докажет Марку, что произошедшие с ним события всего лишь плод
его больного воображения. Хватит! Надо или действовать или сдаваться. А
сдаться - значит погибнуть.
Марк все убыстрял и убыстрял шаги. Потом спохватился, что пешком, пожалуй,
будет добираться до Веткиного дома часа два, и проголосовал такси.
Он не знал, насколько осведомлен об этой квартире Николай Юрьевич,
потомственный дворянин с тросточкой, но он знал, что просто так исчезнуть
из Веткиной жизни у него не хватит сил. Оставив такси дожидаться во дворе,
торопясь и не попадая ключом в скважину, он лихорадочно открыл дверь и
прямо на настенном календаре красным фломастером размашисто написал:
"Ненадолго уехал по делам. Жди письма. Марк. Целую!", и, схватив дорожную
сумку, в которой, он знал, по-прежнему лежат кое-какие его вещи, выбежал
на улицу.
16.
О том, куда он поедет, Марк пока не задумывался. Это было как-то все
равно. Главное - исчезнуть из Питера, раствориться, затеряться среди сотен
миллионов обитателей этой страны. Обо всем другом можно будет думать
потом, а сейчас - вон отсюда.
Мысль о самолете он отверг с самого начала. Там регистрируют билет,
требуют паспорт. Правда, в последнее время регистрацию ввели и на железной
дороге, но поездами ездит больше народа, да и порядка меньше.
Поскольку выбор направления не имел значения, Марк вскоре, как бы сам
собой, очутился на Московском вокзале. И почти сразу появилось решение -
сначала в Москву.
Билет достался в общий не спальный вагон, зато поезд отправлялся всего
через час, и весь день Марк, так ни разу и не задремав, просмотрел в окно,
перебирая в памяти немногих московских знакомых и обдумывая план
дальнейших действий.
Собственно говоря, особых планов у него так и не возникло. Что делать с
кольцом - загадка. Оставить этот талисман себе и пользоваться бессмертием?
Но лавры Дориана Грея представлялись Марку весьма сомнительными. Раньше он
точно знал, на что стоит употребить свою жизнь. Заработать, основать
фирмочку, купить квартиру. А дальше все, как у людей. Может быть, он
женится, может быть, станет путешествовать. О чем задумываться, если
течение несет и все складывается естественным, необременительным для
размышления образом.
А теперь? Теперь - совсем другое дело. Жить вечно и вечно прозябать? И это
тогда, когда он стал обладателем вещи, дающей ему возможность подняться
над этим миром, стать настоящим, а не так называемым хозяином своей судьбы!
Марк размечтался, размяк, и хотя время от времени нет-нет да и подносил
руку к горлу, в котором с каждым часом уменьшалась и исчезала боль,
жестокие сцены пережитых им расправ все отдалялись от него. Теперь все
будет происходить по-другому. Он еще решит, что делать. И если для нового
дела понадобится вечность, то с этим проблем у него не будет.
Только сейчас Марк начал сознавать всю грандиозность свершившегося с ним
чуда. Нет больше никаких преград, никаких препятствий. Что там отпущено
судьбой всем этим остальным жалким людишкам с их ничтожными проблемами?
Семьдесят-восемьдесят лет нервного существования? Из этого, прямо скажем,
мимолетного срока на расцвет мысли, на осуществление планов всего-то
приходится лет тридцать-сорок.
Эх, если бы Марк был ученым! Или писателем. Или философом. Если бы! Но
ведь это все поправимо.
А какие возможности открываются для финансовой деятельности. И не для этой
коммерческой суеты, которую недаром окрестили "купи-продай". Крупная игра
на валютных биржах мира, создание картелей и синдикатов, транснациональных
компаний и других объединений, черт знает, как они называются. Все
возможно!
Да, надо как-то начинать. С чего-то. Вложить в дело капитал.
Марк заерзал в кресле и вновь уставился на пролетающие мимо деревеньки.
Капитал было взять неоткуда.
Но, с другой стороны, у него ведь есть бессмертие. Вернее, не само
бессмертие как таковое, а возможность умереть и вновь вернуться к жизни.
Он может даже стать преступником, и никакое наказание не будет страшно.
Никакое! Он может!
Но для любого из этих планов необходим характер. Над этим надо будет еще
поработать.
Марк сидел, смотрел в окно, выходил покурить в тамбур. За стеклами
постепенно смеркалось, и огни привокзальных прожекторов проносились мимо,
слепя на секунду глаза. Слепя, но не ослепляя.
17.
На Ленинградском вокзале ловили жулика.
Лишь только Марк миновал большой вестибюль и направился к выходу, как
сзади послышались крики, и он торопливо отпрянул в сторону. Чуть не задев
его, мимо проскочил потертый мужчина, лица не разглядеть, а следом,
размахивая пистолетом, промчался милиционер. Его истошное: "Стрелять
буду!" - заставило мирно топчущихся пассажиров раздаться и прижаться к
стенам. До дверей оставалось каких-нибудь два метра, но преследуемый,
очевидно, действительно напуганный перспективой получить пулю в затылок,
почему-то даже не остановился, а упал на пол и скорчился, как будто его
сейчас собирались бить ногами.
Тяжело дыша, немолодой милиционер наклонился над мужчиной и попытался
перевернуть его на спину. Тут же жадная до зрелищ толпа сомкнулась над
ними, как на собачьих боях, и Марк брезгливо обошел встревожено гудящий
клубок тел, торопясь выйти на свежий воздух.
Он уже знал, где попробует остановиться. Если не удастся это сделать у
Саши Певцова, то выход один - гостиница и неизбежная регистрация. Но тут
уж ничего не поделаешь.
В общем-то, Саша был не его знакомый. Вернее знакомы они были через одного
из давних приятелей Марка - Воронкова. Тот тоже фарцевал, но делал это
как-то интеллигентно, что ли. Он и сам был из хорошей семьи - отец
океанолог, часто выезжал в экспедиции, мать - по образованию искусствовед
- вечная домохозяйка. Фил Воронков даже окончил институт точной механики и
оптики, но не проработал на заводе и года - торговать было прибыльнее.
Встречались с Певцовым они у Фила года два назад. За это время Марк и с
Воронковым-то почти не виделся - разошлись дорожки, но москвича Сашу
запомнил, и даже адрес записал на всякий случай. Сейчас адрес пригодился.
Москву Марк знал плохо, но добраться до Пречистенки оказалось несложно. На
метро и доехал. Немного поплутал в поисках дома - нужно было пройти во
двор через арку, но не задержался и здесь. Посмотрел на часы - время самое
подходящее, хозяину пора быть дома, а спать еще рано.
Певцов открыл дверь сам. Все та же, похожая чем-то на питерскую, квартира.
Вновь коммуналка, но более уютная. Не подвальный, а второй этаж, и комнат
поменьше, а значит, и соседей.
Марка он узнал сразу, у того еще оставались опасения на сей счет, и почти
не удивился. Похоже, в этой квартире перебывало немало гостей.
Пока Марк оправдывался и выставлял на стол приобретенный в ларьке коньяк,
Саша уже вытащил из-за платяного шкафа раскладушку и привычно утвердил ее
в углу. Замечательно было уже то, что Певцов жил один. Был когда-то женат,
но развелся, и это обстоятельство устраивало Марка как нельзя больше -
хуже всего объясняться с хозяйками.
- Старик, извини, - шустрый худощавый Певцов быстро приоткрыл холодильник
и, похоже, остался доволен. - Закуску возьмешь сам. Располагайся. Если не
дождешься - ложись спать, приду поздно. Ну а дождешься, выпьем попозже за
встречу.
Марк и опомниться не успел, как остался один. Хлопнула входная дверь.
Две крохотные смежные комнаты выходили окнами на крышу одноэтажной
пристройки. Марк побродил, осмотрелся, подивился на голую кирпичную стену
во второй комнате - такого интерьера он еще не видел - и сел в кресло.
Пока все складывалось более-менее удачно: добрался, приютили, ночлег, по
крайней мере на сегодня, обеспечен.
Он выпил рюмку коньяка и заглянул в холодильник - знакомый зимний пейзаж
открылся его взору. Две банки рыбных консервов, мясной паштет, два сорта
колбасы и сырые яйца.
"Ничего, сейчас яичницу соображу", - подумал Марк, и в этот момент
раздался шум со стороны окна.
Марк быстро оглянулся - в комнату через открытую форточку лезла страшная
мохнатая морда.
18.
Смеха наутро было много. И только виновник переполоха, серый сибирский
кот, оставался невозмутим.
- Забыл предупредить, - Певцов потрепал кота по мощному загривку. - Он у
меня гуляет, где захочет. Видишь, очень удобно - выход прямо на крышу.
- Я таких огромных и не видел никогда, - Марк с уважением и одновременно с
опаской поглядывал на кота. - Лез, прямо, как бандит. Да еще и зафыркал на
меня.
- Он - балованный. Его вся квартира кормит. Вчерашнюю колбасу не ест,
паразит.
Квартира, по словам Певцова, когда-то полностью принадлежала его деду.
Потом, естественно, уплотнили, и в результате у семьи остались только две
эти комнаты, но из центра никто переезжать не собирался.
- Так вот и мучаемся, - Саша намазал на булку масло. - Я здесь родился уже
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг