А потом пришла долгая зима и мор, и голод. А те, кто выжили, остались
калеками. И дети теперь рождаются калеками. Может быть, совсем бы погибли,
да Род стал помогать.
- А до этого не помогал никто?
- Зачем тебе это? Про то, как раньше было, в книгах написано. Только эти
книги читать не всякий умеет. Да и сохранились они лишь в городах. А туда
лучше не ходить, там еще страшнее, чем в степи. Анна рассказывает, что из
городов пошла вся зараза. Вода стала ядом, изменились звери и птицы, и
люди стали другими. Все стали другими, кто выжил. А выжили немногие.
Это Млый знал и так. Кое-что Род ему говорил. Он опять прислушался. Юноша
почувствовал, как стадо оленей, вновь чем-то встревоженное, рванулось
через холмы в сторону сухого леса. Но их испугали не мары. Мар не слышно.
И не волки, а что-то страшное и неотвратимое, надвигающееся с востока.
Если мысленно провести прямую между стадом и этим чем-то, то деревня как
раз оказывалась посередине линии.
- В степи ничего не видно? - крикнул Млый стражу.
Но тот и так не отрывал взгляда от горизонта и успокаивающе махнул рукой,
мол, ничего.
- Ждешь помощи? - понимающе спросил воин. - Но ты же сам сказал, что Род
далеко.
- Дело не в этом, - признался наконец Млый, когда понял, что так и не
может определить, какое чувство опасности заставило его насторожиться. - В
степи что-то есть, но я не знаю что.
- Кочевники с юга, - предположили в толпе. - Или мары, они вчера шастали
вокруг деревни. Или бездомные злыдни. Но мы их прогоним.
- Нет, - Млый отрицательно покачал головой. - Но будет лучше, если воины
приготовятся.
Напоминание было излишним. Итак все мужчины, способные держать в руках
оружие, собрались у изгороди. Тут же разделившись на отряды, они
отправились ко вторым воротам с противоположной стороны деревни.
С равнины подул ровный устойчивый ветер. Несильный вначале, он с каждой
минутой становился все стремительнее и плотнее. Рваные тучи вновь
собрались в одно бесконечное облако, но вместо привычного серого цвета
приобрели грозовые оттенки, закручиваясь по нижнему краю лохматыми
воронками, куда, словно в топку печи, начало втягивать пыль и мелкий мусор.
- Не нравится мне все это, - пробормотал Млый и привычно положил ладонь на
рукоятку меча. - Ничего не понять. И на грозу не похоже.
В воздухе разлилась необычная для этого месяца года сухость. Колючие
песчинки били в лицо. Точечные участки боли заставили вспомнить о
нашествии гнуса, и Млый прикрыл рукою глаза.
Вскоре у ворот послышались крики. Это с пашни прибежали те, кто работал на
поле. Их впустили, и ворота захлопнулись вновь. Почти в ту же минуту
потемнело так, словно настало время ночи.
Если надо сражаться, то Млый был готов. Он еще раз пожалел, что копье и
дротики остались притороченными к седлу, но мечи были при нем. Хотя ничего
нет лучше для битвы на расстоянии, чем луки. Другие также понимали это, и
лучники уже поднялись на крепостную стену. Беда была в одном - сражаться
не с кем, а тем не менее юноша хорошо чувствовал, что все изменения,
происшедшие в природе, не просто капризы погоды. Он ясно ощущал
надвигающуюся опасность.
Ну почему сейчас рядом нет Рода! Уж он бы объяснил, что их ожидает. Млый
поймал себя на этой мысли и нахмурился. Вот только без паники. Он должен
справиться и с этим. Нельзя всю жизнь прятаться за спины старших.
Неожиданно Другие даже не закричали, а как-то завыли, словно Кара и Желя в
лунную ночь. Но от этих воплей, в которых воинственности было не больше,
чем в крике настигнутого ястребом зайца, Млый почувствовал себя, как в
стаде, обреченном и загнанном.
- Тихо! - его гневный крик заставил Других замолчать. От неожиданности или
от страха и мужчины, и женщины примолкли, и тут же явственно послышался
нарастающий грохот, который катился, как это Млый слышал и раньше, с
востока. Но раньше это был грохот, различаемый лишь им одним, а теперь его
услышали все.
- Это Хала!
Млый и не заметил, как на площади вновь появилась Анна. Обернувшись, он
увидел старуху, которая стояла посреди толпы, запрокинув лицо к небу.
Платок почти сдуло с ее седых прядей, и сейчас они облепили ее лицо белыми
длинными нитями.
- Это Хала! - повторила Анна.
Вот уж кого не ожидал встретить Млый когда-нибудь в степи. Вернее, ожидал,
но надеялся, что этого с ним никогда не случится. Страшный змей Хала опять
прорвался из Нави в Явь. На всей памяти Млыя этого не случалось ни разу.
Юноша знал, что биться с Халой бесполезно, по крайней мере ему, не Роду.
Рах говорил ему про Халу, и Свентовит хвастался однажды, что бился со
змеем в степи и прогнал его обратно в Навь. Но это было так давно, что
Млый думал об этой истории, как о страшной, но забавной сказке. А теперь
все оборачивалось по-другому.
Как бы то ни было, но просто так сдаваться Млый не хотел.
- Копейщики, на стену! - приказал он. - Лучники, приготовьтесь!
Он не знал даже, как выглядит этот змей, но решил биться с ним до конца.
Уж лучше погибнуть в схватке, чем покорно ожидать неминуемой участи. Два
меча сверкнули в руках Млыя, но до чего же маленьким и беспомощным
показался он самому себе перед огромным нечто, глядящим на него с неба.
Темнело все сильнее. Уже и тучи различались с трудом, и даже рядом стоящих
Млый ощущал скорее слухом, а не глазами. Ветер стал совсем ледяным, и
казалось, сейчас пойдет снег.
Потом вместе с темнотой упал туман. Это был не влажный утренний или
вечерний туман, а холодный сухой дым, который застревал в горле и
заставлял кашлять, обжигая легкие.
- У-у! - снова затянули Другие. - У-уу!
Неожиданно из колодца, также находившегося на площади, хлынула вода. Она
поднялась бурлящим столбом с глубины в двадцать сажен, частично проливаясь
через сруб, закрутилась в воронку и устремилась вверх.
- Хала выпьет всю воду! - закричали женщины. - Мы погибнем от жажды!
Где же он, этот страшный змей? Млый вертел головой, но не различал ничего,
кроме нижнего края бесконечной тучи, которую стремительно нес ветер. И в
тот же момент он вдруг понял, что никакая это не туча, а часть гигантского
перепончатого крыла, которое накрыло всю землю. А в следующий миг на него
глянули желтые, как две луны, мертвые глаза.
Лучше бы он никогда не видел этого взгляда! Руки Млыя, еще так недавно
готовые к битве, беспомощно опустились, и мечи с жестяным игрушечным
звоном упали на землю. Юноша почувствовал, как его пригибает властно
давящая сила, заставляет дрожать колени и сутулит плечи. Другие уже
попадали на землю и даже не делали попыток подняться.
- Я не боюсь тебя! - прохрипел Млый, продолжая глядеть вверх, хотя это
было уже непосильно. - Спускайся, мы будем биться!
Ливень столбом рухнул на него, как будто Хала выплюнул обратно всю воду,
взятую им из колодца, и Млый все-таки упал, сметенный больно бьющими
струями. Он упал и не видел, как желтые глаза начали тускнеть, и край
крыла - уже край - промелькнул над деревней. А вслед за водой вниз
обрушился град.
Ледяные лепешки с костяным стуком падали на площадь, на спины и головы
людей. Послышались жалобные вскрики. Ветер стих, и Другие врассыпную
бросились по домам, укрываясь от бьющих, словно пули, градин.
Млый и опомниться не успел, как дважды ледяные осколки ударили его в лицо,
из рассеченной кожи полилась кровь. Забыв об оружии, юноша вжался под
стреху ворот, которая также кряхтела и трещала, рискуя расщепиться на
лучины.
Но, как только пошел град, все мгновенно преобразилось вокруг, тучи
внезапно раздвинулись и ослепительно блеснуло солнце. Частые мощные струи
продолжали бить вниз, и каждая из них несла перед собой, как копье,
сверкающий наконечник льда.
Так продолжалось долго, Млыю показалось - вечность. Убийственная ярость
стихии не уменьшалась, а солнце только добавляло неправдоподобной резкости
нескончаемой катастрофе. Скоро уже всю площадь покрыла корка шевелящегося
льда, рухнула часть изгороди, открыв в проеме равнину и дальние пашни, на
которых больше не зеленели всходы. Млый увидел на площади и несколько
жутких ледяных холмиков - под ними остались тела Других, не успевших
вовремя найти укрытие.
Но грохот замирал вдали и, прислушавшись, Млый понял, что Хала скользит
дальше, в глубь Яви, потеряв интерес к погубленной им деревне.
Люди выходили из домов осторожно, постоянно взглядывая на небо и вжимая
головы в плечи. По улице приходилось брести по колено в ледяном крошеве,
медленно тающем на солнце.
Млый выбрался на открытое пространство и по локоть запустил руки в лед,
пытаясь разыскать мечи. Рядом уже копошились Другие, разгребая градины и
вытаскивая на поверхность тела погибших. Один из найденных на площади был
еще жив, но, увидев его лицо, вернее то, что от него осталось, Млый
торопливо отвернулся.
- Неужели ты испугался, приемный сын Рода? - услышал он совсем рядом голос
Анны.
Вопрос прозвучал некстати. Млый ведь действительно испугался, хотя не
признался в этом даже себе самому, и ответить утвердительно означало
назвать себя трусом. Этого юноша допустить не мог.
- Какой-то Хала... - процедил он презрительно.
- Что же ты тогда потерял мечи?
- Я бы вышиб из него дух, - надменно сказал Млый. - Да поскользнулся.
- И забился под крышу, - продолжила Анна. - Ничего, страшнее Халы может
быть только сама Навь.
Она побрела прочь, бормоча что-то себе под нос и охая на ходу. Тела
погибших уже унесли, и воины вновь, как и до появления змея, принялись
заделывать образовавшуюся в изгороди брешь. Млый растерянно стоял, не
решаясь снова придти им на помощь. Он чувствовал, что не выдержал
испытания. Не то чтобы он должен был непременно победить Халу, но ведь он
даже не сделал попытки сразиться с ним. Или не успел?
Слишком много для одного дня. Млый потащился по улице прочь от площади. Он
чувствовал себя беспомощным и маленьким. Млый - малыш.
Только что сегодня утром он считал себя почти равным Роду. По крайней мере
стать таким, как Род, казалось ему, мешало лишь время. И вот сейчас он
понял - таким ему не стать никогда. Не потому ли, что он действительно
Другой?
Вопросы копились, а ответов не прибывало. Юноша шел по улице и убеждался -
деревня разорена. Поваленные изгороди, искалеченная земля огородов, много
погибших. Как справятся Другие с этой бедой?
Ночь неожиданно выдалась звездной. Млый отказался спать в избе у Анны, где
кроме нее жила еще семья сына, и ему вынесли постель в сарай. Разлетай
устроился рядом, норовя с подстилки переползти под бок юноше. Сквозь
выбитые доски крыши хорошо был виден Млечный путь, неровной дорогой
убегающий в бесконечность. А утром, ведя в поводу Рыжего, в деревню
приехал Род.
Сухой лес
- Смотри, он выжил. Помнишь, мы видели его совсем маленьким и слабым.
- Кто же не знает этого? Может быть, спустимся вниз, и поговорим с Родом?
Пусть он расскажет, зачем взял в свой дом Другого.
- Не наше это дело. Если Род так решил, то его не переубедить.
- Ты можешь сказать, какая судьба ожидает Другого в будущем?
- Пока ничего не ясно. Но ему предстоят многие испытания и битвы. Будет
большое путешествие, а вернется ли он оттуда, не знает никто.
- Даже Суденицы?
- Даже они.
Обратно, домой, ехали не торопясь. Покатая зыбь холмов навевала дремоту.
Рыжий и Буян шли рядом, и только иногда белый конь косился на Млыя
фиолетовым глазом и исподтишка старался укусить за ногу. Но Род дергал
повод, и Буян успокаивался.
Разлетая пришлось взять в седло. Держать его было неудобно, но сам пес
идти не мог, и Млый придерживал его одной рукой, прижимая к себе.
Неторопливо круживший почти на одном месте коршун вдруг резко подался в
сторону и полетел прочь, изредка взмахивая крыльями. Млый завертел
головой, стараясь понять, что его напугало, но не увидел ничего, а между
тем в воздухе что-то происходило.
- Гамаюн и Алконост, - коротко сказал Род.
- Где? - удивился Млый.
- Высоко, тебе не видно.
- Почему они не спустятся ниже?
- Зачем? Они не любят разговаривать с нами, им хватает общества друг
друга. Летают, смотрят, спорят между собой. Вот, слышишь, Гамаюн запел.
Млый прислушался, но не различил ни слова, лишь неясное ощущение покоя и
умиротворения наполнило душу, но это, скорее всего, просто потому, что он
возвращается домой, и Род рядом, и сам цел.
- Не слышишь? - еще раз спросил Род.
- Нет.
- Он поет о счастливом мире, полном солнца и любви. Он поет о жизни.
- Неужели? - опять удивился Млый. - Странно, почему я не слышу этого.
Никогда не видел Алконоста, да и о Гамаюне знаю только от тебя.
- Ничего, еще встретишься.
Род привстал на стременах, понукнул Буяна, заставив того рысцой подняться
на вершину холма. Он остановился там, поджидая Млыя, а когда тот подъехал,
указал рукой на горизонт.
- Вон там проход в Навь.
- Там не видно никакого прохода.
- Он там. Я бы запечатал эту дыру навсегда, да не в моих силах.
Млый приложил одну руку козырьком ко лбу - горизонт был чист, и только
где-то возле самого края земли кромка неба как-то странно изгибалась,
словно ее разрывала невидимая сила и разводила в разные стороны.
- А ближе подъехать можно?
- Не сейчас. Да и опасно.
- Оттуда прилетел Хала. Ты видел, что он наделал в деревне? Собери всех
наших, и мы сами пойдет в Навь.
- Спокойнее, Млый. Об этом поговорим, когда приедем.
Млыя после вчерашнего разговора с Анной так и распирало от вопросов. Но
беседовать на ходу не имело смысла, серьезно поговорить можно только дома,
и он замолчал, покачиваясь в седле и хмуро следя за степью.
Сегодня было удивительно спокойно.
Ворчун заметил их еще издали, ворота открылись со скрипом, и Млый очутился
в привычной тесноте двора. Какое-то время ушло на то, чтобы расседлать и
отвести в денники коней, потом Род занялся Разлетаем. Отскреб от шерсти
засохшую траву и пошептал, склонясь над псом и одновременно водя рукой над
раной. Млый теперь знал - о Разлетае больше можно не беспокоиться, выживет.
О своем походе вместе с Рахом и Свентовитом на юг Род рассказывал скупо.
Отогнали волотов к морю, пригрозили, чтобы вели себя потише, на том все и
кончилось.
Но Млыя сейчас интересовало вовсе не это. В любой другой день он бы не
отстал от Рода, пока бы не выудил всех подробностей, а сейчас не давали
покоя слова Анны о том, что он такой же, как и Другие. Сам - Другой. И
почему, спрашивается, он упал с неба? Разве так рождаются дети? И почему,
если он Другой, то живет у Рода? Вот что он хотел спросить, и немедленно,
но все не решался.
Уйду в лес, - с тоской подумал Млый. - Там никто не помешает. Заберусь в
чащу и буду думать. Долго думать, пока не пойму.
За обедом - похлебка из оленины и овощи - больше молчали, чем говорили.
Род попенял Млыю за непослушание, говорил ведь, чтобы к Велесу не ездил,
про Халу не упомянул вообще, словно тот появлялся в степи каждый день и
все к нему привыкли, как к марам. Сам Млый о своем испуге и о том, что
растерял в страхе мечи, тоже не обмолвился ни словом. Стыдно.
Но после обеда, когда Род направился в кузницу, натягивая на ходу грубый
кожаный фартук, попридержал его за руку и, глядя в пол, а не в глаза,
спросил:
- Анна сказала, что я упал с неба. Правда?
- Ох! - от неожиданности Род дернул тесемку фартука так, что та
оторвалась, словно обыкновенная нитка. - Ведь предупреждал, чтобы без меня
в деревню ни ногой. - Он сумрачно уставился на Млыя и вдруг сел на лавку,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг