Широко растопырив крупные передние лапы, наклонив голову, собака понуро
стояла и никак не хотела следовать за хозяином. Многочисленные прохожие то
и дело натыкались на собаку, не обращая внимания на хозяина, обходили ее
сторонкой.
Чем сильнее сизый цвет мужчины насыщался фиолетовой прозрачностью, тем
большую антипатию он во мне вызывал...
Я подошел к киоску и, поглядывая на подъезжавшие троллейбусы, спросил
дядю:
- Что, от дома пес отбился?
- Какой там отбился!.. - вроде бы найдя желанного собеседника,
оживился, неодобрительно воскликнул он. - Замучил он нас, каналья! Мы его
из дому всячески гоним, а он к нам все пути находит! Уж кому его ни
отдавал, куда только ни увозил!..
- За что же вы его гоните? - спросил я.
- Как это "за что"?.. Не наш же он! - Мужчина поглядел вверх, на мелкие
звезды, на мгновение задумался. - Его со двора попросили, а он опять в
ворота лезет, никакой совести не знает.
- Как его зовут?
- Да дети Джеком звали... Понимаешь, парень, я его в прошлом году на
три месяца за пятерку купил у одного прохожего. У меня за городом, видишь
ли, сад есть. Фрукты и ягоды начали поспевать - охранять надо! Ну и купил
я этого Джека за пять рублей и в саду на цепь посадил. Урожай собрали -
стал я его осенью гнать из сада. А он не идет. Не идет, и все!.. "Ну и
пусть, - думаю, - черт с ним: пускай за городом один живет. Пускай домик
охраняет, а заодно и поголовье мышей истребляет. Что мне: с ним
связываться, что ли!" Так он - ты понимаешь! - как только снежок выпал,
прибежал к нам в город, нашел улицу и мой дом!.. Ты понял? - восхищенно
засмеялся сизо-фиолетовый садовод. - Нет, ты можешь себе это представить?
Вот умный, тварюга?.. Дети, конечно, обрадовались, что пришел он... Дети
есть дети! Что с них спросишь? Им только дай! Ну-у!! Куда ты потащился?..
Не торопись - еще успеешь... Дети радуются, что пришел он: дом ни разу не
видал, а нашел. Ну а на что он мне? Воров нынче не слыхать - не воруют.
Стало быть, и сторожить дома нечего... Да хотя б он поменьше был, а то
прокорми такого бугая. Ну и все-таки нашел я средство. Прогнал его. Не
знаю, как он зиму жил-поживал. А весной заявляется. Но что мне весной в
саду сторожить - сам ты скажи?!. Уж куда я его потом только не отвозил!
Ну, Джек, пойдем! Отдохнул - и пойдем. Пора!..
- Куда вы его теперь ведете? - спросил я.
- А-а... тут в одно место... Сам догадывайся!
- Отдайте его мне!
- А он убежит от тебя! Кхе!.. Спорим! А?.. Давай на пятерку поспорим,
что убежит?
- Сколько он у вас жил?
- Да всего месяца четыре, четыре с половиной.
- И так привык?
- Привык... Полюбил меня за что-то, тварюга! - довольно засмеялся
мужчина. - Ну на, бери! - Протянул он мне грубую, невероятно сухую
веревку. - А ну-ка, пойдет или нет?.. Ин-те-ресно...
Я взял этот "поводок" и пошел к троллейбусной остановке. Собака
осторожно шла за мной. Она даже не оглянулась на хозяина. Но, когда я
остановился, Джек вдруг резко выпрямился, высоко поднял голову, обернулся.
В этот момент он был особенно красив, будто другим стал: застыв, не мигая,
тревожно-внимательно глядел на розовато-сизого садовода. В его
настороженном взгляде не было и не могло быть того последнего и
решительного "прощай" - не было, потому что Джек был все-таки собакой и не
мог понять поведения садовода в сизой фуражке (которого почему-то считал
своим хозяином, а может быть, и другом). Своим печальным, непонимающим
взглядом - собака ведь не может понять то, что способен понять человек! -
Джек как бы спрашивал: "Почему ты стоишь с таким неопределенным видом? Ты
подойдешь сейчас? Или собрался уходить, а уходя, позовешь меня с собой?
Нет?.. И ты все обдумал и это твое последнее решение?.." Всеми этими
молчаливыми собачьими вопросами Джек как бы говорил: "Я уверен - сейчас,
вот сейчас ты меня позовешь... Я все еще надеюсь. Ты извини, но я буду
надеяться всегда".
Я пошел, собака осторожно последовала за мной, Она шла так, как будто
стеснялась "поводка" - этой толстой, сухой и негнущейся веревки, на
которой я ее вел.
Смеясь, мужчина весело крикнул мне вслед:
- Обязательно купи ему намордник! А то штраф потребуют!
Да, за это время, пока я разговаривал с этим сизо-фиолетовым дядей,
Лариса могла выйти из троллейбуса и уйти домой.
Я с Джеком быстро пошел к ее дому. Оказалось, Лариса все еще не
возвращалась.
Зажглись слепящие уличные фонари. Пришлось снова надеть светофильтры.
Я негодовал на себя за то, что так легкомысленно послал ее к Ниготкову.
И быстро шел по бесконечному тротуару навстречу проносившимся автобусам,
автомашинам, вглядываясь в окна троллейбусов, надеясь увидеть дорогой мне
цвет.
Зато Джек явно повеселел. Он то и дело поглядывал на меня, скулил и
вздергивал головой, но на веревку уже не обижался. То ли эта огромная
забитая собака легко сходилась с людьми, то ли во мне увидела надежного
человека и доброго хозяина, а может, и друга, не знаю. Во всяком случае,
со мной псу было хорошо. Уж это было видно.
- Ну что, Джек, голоден? Подожди, скоро я тебя накормлю...
В промелькнувшем троллейбусе я вдруг увидел девушку, вся фигура которой
пламенела золотисто-лимонным светом!
Я с собакой бегом бросился обратно, следом за троллейбусом. Поводок был
совсем никудышный, и я боялся, что расшалившийся пес сорвется да еще
кого-нибудь укусит.
Конечно, если б в тот момент меня увидел кто-нибудь из знакомых, то,
наверное, подумал бы, что я вовсе рехнулся. В самом деле, большого роста
двадцатилетний парень в темных очках, с огромной вислоухой собакой на
веревке мимо прохожих несется по тротуару!..
Когда я подбежал к остановке, почти все пассажиры из троллейбуса вышли,
вышла и она... Но это была не Лариса.
Это была девушка, чем-то напоминавшая Ларису. Она не была на нее
похожа, но мне казалось, что это ее сестра.
Девушка была не одна. Она уходила с высоким желто-зеленым молодым
человеком. Придурковатый Джек совсем расшалился, мешал и отвлекал меня, но
приятно было за собаку: пусть наконец-то почувствует себя уверенно, пусть
порадуется...
Ларисы не было. Я снова сбегал к ее дому, нигде ее там, конечно, не
увидел и вернулся на остановку.
Я был подавлен и расстроен.
Как вдруг из двери уже стоявшего передо мной троллейбуса, улыбаясь мне,
приветственно подняв руку - как бы извиняясь за свое опоздание, -
золотисто-лимонным пламенем вылетела Лариса!
- Ты с ума сошла! - хватая ее за руку, закричал я.
- Ой!.. - испугалась она Джека. - Почему ты с собакой?
- Так... Это наша собака. Почему ты так долго не возвращалась?! Ты
представляешь, что ты делаешь?..
- Прости, Костя! - улыбалась и смеялась она. - Ну прости.
- Я тут уж не знал, что подумать.
- Я устроила ему скандал! Этому Демиду Велимировичу. Он начал мне такую
чепуху доказывать... Воспитатель!
- Какую еще чепуху?
- А!.. Начал стыдить меня, отчитывать и учить... Что я вроде бы
неприлично веду себя и ни к чему эта дружба с такими, как ты.
Представляешь?
- Ты видела у него там цветы, эти розы?
- Нет! Их нигде там нет. Ни-где! Уж я-то порезвилась, побегала по всему
дому и на всех подоконниках пыль вытерла. А он следом шлялся, болтологию
свою разводил про скромность.
- А в портфеле?
- В портфеле были лишь какие-то бумажки да хлебные крошки.
- А розы?
- Вот я нашла один лепесток.
Из-под часового браслета Лариса вытащила свой белоснежный носовой
платочек и, развернув его, протянула мне погибший лепесток розы.
- Следовательно, - заключил я, - розы уже при деле... Ну-ну, Джек!.. Ты
расшалился, как щенок.
- Смотри, как радуется! - удивлялась Лариса. - Лапы передние вытягивает
- смотри! - кладет на них голову и поворачивает!.. Не лезь ко мне, Джек,
все платье порвешь!.. Смотри: и успевает идти - все успевает!
- Вот я его накормлю сегодня дома, - сказал я, - да еще бутылку молока
дам. Пусть пьет.
- Что, прямо из бутылки? - засмеялась Лариса.
- Конечно! У него вон какие когти на лапах, как пальцы... Значит,
пустой номер: розы при деле. Из всего следует: на пути к своему дому он
эти розы преподнес какой-то женщине. Даме сердца! И все осталось "sub
rosa" под розой - все в тайне. И все-таки я по-прежнему буду следовать
гениальному дедуктивному методу Блеза Паскаля: принципы подтверждать
фактами, а не из фактов выводить принципы!..
- Ты что, Костя, - удивленно спросила Лариса, - уже в университете
учишься?
- Нет, я же тебе говорил, что скоро буду... - чуть-чуть перед Ларисой
снова расхвастался я. - Итак, розы, а с ними и тайна не посетили дом
Диомида Ниготкова. Все, с розами кончено!
- Как это не посетили? - удивилась Лариса. - Этот же лепесточек лежал
на столе в прихожей!.. Там и два-три листочка лежало. Эх ты, Шерлок
Холмс!..
- Вот как?! Следовательно, розы были в его доме? Лежали на столе в
прихожей?
- На столе и банка с водой стояла, а в ней листья плавали. По листьям
видно: розы стояли в банке.
- Куда же он успел розы сплавить? - недоумевал я. - В этой тайне вся
разгадка! Ничего не поделаешь: гениальный метод Паскаля нуждается в новых
фактах. Но где же розы?
- Конечна кому-то подарил. Костя, по-моему, он догадался, зачем я
приходила. Просил прийти и вымыть те окна, которые выходят на улицу.
Представляешь?
- Никогда, Лариса!.. - решительно прошептал я. - Не смей приближаться к
его дому.
Разговаривая, мы дошли до Ларисиного дома.
Джека я привязал в сторонке к дереву, а сами мы с Ларисой некоторое
время посидели на скамейке напротив ее подъезда.
Домой я отправился в половине первого ночи. Я пошел кратчайшей дорогой
- через туннель под железнодорожными путями.
Поводок, эту толстую дурацкую веревку, я с Джека снял и забросил.
Собака уверенно и неотступно следовала за мной. Идти с Джеком по пустым
улицам мне было совсем не страшно.
Уже подходя к самому туннелю, я в его светлевшем, едва различимом
противоположном прямоугольнике увидел яркую розовато-фиолетовую фигуру.
Этого и следовало ждать! Не останавливаясь, я смело продолжал свой путь.
Для меня было совершенно очевидно, что идти обратно нельзя. Я оглянулся,
да, действительно: метрах в семидесяти за мной следовали две яркие фигуры
- одна сиреневая, а другая сизовато-терракотовая.
Я прошел через весь туннель и остановился в тени высокой
железнодорожной насыпи.
Трое сразу же подошли и остановились в пяти-семи метрах от меня - один
спереди, двое других сзади, в тени.
Слева с пепельно-зеленоватой насыпи, поросшей высокой редкой травой,
торопливо спускался, почти сбегал четвертый тип - какого-то непостижимого
оранжево-фиолетового цвета. Уж мне-то было известно, что такого цвета быть
не может, но отделаться от ощущения, что я вижу оранжево-фиолетовый цвет,
я не мог. Может быть, то был цвет сепии, как тот красновато-коричневый
цвет старинных фотографий, но сепия слишком уж насыщенная и очень рябая.
Песочно-бежевый Джек стоял метрах в трех, глядел то на меня, то на
приближавшихся - и ничего не понимал. Он и меня-то увидел несколько часов
назад, а тут еще новые лица. Он не понимал, почему я остановился, что
вообще происходит, не знал, как ему быть.
Тот, которого я увидел первым, фиолетовый, сказал:
- Парень, собака, наверно, злая? Не покусает она нас, а?
- Может и покусать, - четко, уверенно сказал я. - Это зависит от вас.
- От нас, хулиган, ничего не зависит. Все зависит от тебя.
- Дай прикурить, - с другой стороны сказал мне сизовато-терракотовый. -
Спички есть?
- Спичек у меня нет, - еще не решив, что предпринять, как можно
хладнокровней ответил я.
- Не ври, не ври!.. - ласковым голосом остановил он меня, как бы нехотя
приближаясь ко мне. - Покуриваешь ведь...
Они все трое негромко, невесело засмеялись. И смех ил был такой же, как
у тех в лесу: трусливый и вместе с тем издевательски жесткий, смех
равнодушный и блудливый.
- А ну-ка, посмотрим, какой ты куришь табачок. Где у тебя кармашки?..
Ну-ка, ну-ка... И чего-то темные очки ночью носишь...
Он полез к моим карманам. Не прошло и минуты с тех пор, как я их
увидел. Нет, они не медлили. Могло только показаться, что они совсем не
торопились.
Из туннеля вынырнула ничем не примечательная "Волга". Машина резко
бесшумно тормознула.
- Зосимыч! - негромко крикнул сбежавший с насыпи оранжево-фиолетовый. -
За тобой легковая тянется. Прогони подальше...
Из туннеля вынырнул "Москвич". Не знаю, почему не крикнул я сидевшим в
нем людям. Или не сообразил, или постеснялся показать себя трусом?
Что было дальше, я не совсем четко помню. Они меня крепко держали,
быстро подталкивали, едва ли не волокли к своей машине. И непрестанно,
хитроумно били, так что я не падал, но по временам у меня захватывало дух
и в глазах темнело.
Как вдруг около самой машины они меня оставили, а сами куда-то
бросились.
Из туннеля ослепительно сверкнули две фары. Наверное, этот грузовик под
легкий уклон катился с выключенным двигателем. До меня тут же донеслись
чьи-то веселые, озорные слова:
- Ребята, наших бьют!
Раздался хохот.
Кто-то забарабанил по кабине грузовика.
Три моих преследователя мигом вскочили в автомашину, и через несколько
секунд их след простыл.
Четвертый, яркий оранжево-фиолетовый тип, тот, который был в стороне,
на четвереньках стал подниматься обратно по насыпи...
Ко мне мигом подбежали человек десять незнакомых мне молодых людей.
Кто-то из них помог мне. Я поднялся.
Начинал накрапывать едва заметный дождик. Я навстречу прохладным
капелькам поднимал горячее, побитое лицо.
- Кто они такие? - спросил меня самый оживленный и, наверное, самый
смелый из них парень. Он, как мне показалось, несмотря ни на что, никогда
не унывал и поэтому-то был красно-оранжевого цвета, скорее
огненно-цветного.
- Не знаю... - сказал я. - А вы кто такие? Вы откуда?..
- Мы строители, - сказала синевато-зеленая девушка, поправив косынку. -
Домой едем. Со второй смены. Стройка на краю города...
- А-а... далеко... - протянул я.
Почти все эти ребята были всевозможных зеленых, синеватых и оранжевых
оттенков.
- За что они тебя так? - спросил меня огненноцветный парень.
- Не знаю. А может, и знаю... Не нравлюсь я им.
- А ты что это все в небо глядишь?
- Так. Дождик...
- Ребята, - сказала синевато-бирюзовая девушка, - его надо до больницы
довезти. Мало ли что.
- Садись, парень, довезем! - сказал невысокий смарагдовый юноша. - Вот
ребята из погони вернутся и поедем.
- Нет, - сказал я, - пойду домой. В больнице нечего мне делать. Сам
дойду. Мои преследователи уж дома заперлись, спать легли.
Минут через десять, громко разговаривая, к нам подошли двое, а потом
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг