- На Джека?..
Мы быстро пошли к дому бабки Анисьи.
Я заглянул во двор. На цепи сидела собака, поразительно похожая на того
Джека...
- Джек! - негромко выкрикнул я.
Собака радостно заметалась, залаяла, заскулила.
Я вбежал во двор, Лариса - за мной.
- Смотри! - удивилась она. - Яму какую он лапами вырыл!..
- Ну и люди! - возмутился я. - До отвала накормили его с утра, а пить
не поставили. Вот он и роет землю, воду ищет.
Я снял с собаки ошейник, и мы побежали к реке. Джек долго с жадностью
лакал из реки воду.
Мы с Ларисой, свесив ноги, сидели на высоком зеленом берегу. Я
недоумевал: как оказался здесь Джек?.. Что могло означать его появление?..
Ну вообще чудеса!
Вокруг было пустынно, тепло и тихо. Солнце клонилось к закату.
Перед нами текла широкая река. На противоположном берегу далеко во все
стороны, с прогалами, раскинулся смешанный лес. Неподалеку внизу купались
трое мальчишек.
У того, который, путаясь в рубашке, одевался, я спросил:
- Эй, мальчик! Ты не знаешь, откуда у бабки Анисьи эта собака взялась?
- Откуда?.. - Он просунул в ворот рубашки голову. - А сегодня рано
утром прибежала. Следом за хозяином.
- За каким хозяином?
- Ну к бабке Анисье вчера гость приехал. А собака всю ночь бежала и
нашла его...
Неужели бабкин гость - это тот сизый дядя, который тогда вечером
куда-то вел Джека, чтоб избавиться от него? Вот уж действительно отчего-то
привязалась собака к человеку и не отстает теперь.
- Вы нас перевезете? - спросил я.
- Ну давайте побыстрей! - скомандовал мальчишка. - Не мешкайте. Вон к
лодке идите...
- А обратно потом перевезете? - спросила Лариса.
- Если не ночью, - пошутил мальчишка, - ночью сами переплывайте.
- Ну минут через сорок или час, - сказал я.
- Ладно...
Скоро мы вместе с Джеком были на правом берегу.
Джек как сумасшедший носился вокруг нас, гонялся за огненноцветными
бабочками, вынюхивал что-то в траве.
Мы вошли в лес.
Старая, поросшая низкой и очень густой травой дорога мало-помалу
поднималась вверх. Освещенные вечерним солнцем хризолитовые вершины
деревьев были неподвижны. Ультрамариновые стволы и голубые и синие сучья,
казалось, застыли в неподвижном вечернем зное. Лес вокруг был невысокий и
негустой. Составляли его в основном лиственные деревья. Но кое-где среди
полян высились и огромные одиночные сосны и ели.
Чем дальше от реки мы уходили, тем больше вокруг сновало вермильонового
цвета пчел. Везде, и близко и далеко, метались ярко-зеленые и
огненноцветные бабочки.
Когда близко залаяли собаки, я понял: мы вплотную подошли к пасеке.
Джек насторожился.
Лариса требовала вернуться. Было уже довольно поздно, а забрались мы от
дома далеко.
Вышли на какую-то тропинку. Джек побежал по тропинке, беспокойно,
радостно вынюхивая что-то. Он вилял хвостом и беспрерывно оглядывался.
Расстояние между собакой и нами все увеличивалось.
Тропа разделилась, Джек уверенно пошел влево.
И вот широкий ручей в низине. Разулись, перешли на другой берег.
Мы прошли по низине, а потом стали круто подниматься вверх.
Миновали край обширной поляны. Немного свернули, пошли в сторону
пасеки. Долго шли по краю другой, обширной и плоской поляны, находившейся
на гребне едва заметной возвышенности. Эта поляна была как бы вторым
крылом огромной бабочки, а первым крылом была та, которую мы только что
миновали...
Я в нужный момент посмотрел в сторону, может быть, искал взглядом
Джека...
Да, я мог пройти мимо. Сбоку едва ли мог я это увидеть.
- Смотри! - как будто меня могли услышать, шепнул я Ларисе. - Смотри,
какая дорога!..
- Дорога?? - она крепко схватила меня за руку - наверное, потому что
вид у меня был не совсем обычный.
Я тут же сообразил, что Лариса не может ее видеть.
В первое мгновение мне показалось, что через всю поляну протянулась
узкая, везде одинаковой ширины, полоса светлого, сизоватого дыма.
- Ну не дорога... - проговорил я, погружаясь в раздумье. - Такая...
седовато-серая тропа. Пепельно-белесая полоса, почти бесцветная...
- Может быть, - предложила Лариса, - здесь выпала роса?
Я сделал несколько шагов, нагнулся и поводил по траве ладонью - нет,
стебли были теплыми и сухими.
Словно подернутая не то туманом, не то густой росой, странная тропа,
слегка искривляясь, пересекала поляну от края и до края - от нас и до трех
огромных сосен на другой стороне.
- Ну что ты видишь, Костя? - тормошила меня за руку Лариса. - Куда ты
уставился?! Это хуже всего - я ничего там не вижу!..
- Такой стала трава, по которой он ходит. Возможно, он не один тут
прошел. Да и все они не один раз проходили... Надо пойти по тропе, и тогда
мы узнаем, почему она такого цвета. И все узнаем!
- Я не хо-чу! - категорически заявила Лариса. - Вот еще: буду ночью по
каким-то тропам ходить.
- Ну ладно. Я отведу тебя в Подлунную, а сам вернусь, если там еще
ничего не обнаружили... А ты с Джеком пойдешь к бабке Анисье и будешь там
ждать меня.
Напротив деревни было пустынно и тихо. Ни мальчишек, ни кого-либо
другого не было ни на этом, ни на том берегу. Ждать было нечего. Я
переплыл реку и вернулся на лодке. Пока искал там весло, пока с Ларисой и
Джеком переправлялся на другой берег, а потом вплавь обратно, прошло минут
сорок.
Почти бегом вернулся назад. Чтоб меня не увидели, пошел вокруг поляны и
скоро оказался на другом конце пепельно-белесого диаметра, рассекавшего
поляну надвое. От трех больших сосен я по этой диковинной тропе стал
углубляться в лес.
Минуя поляны и опушки, я быстро шел и бежал по тропе. Где было мало
травы и цветов, там пепельный след бледнел или исчезал вовсе, и тогда я
шел наугад. Утихли, попрятались птицы. Уже не мелькали, словно алые
светлячки, пчелы. Лес угомонился.
Но то и дело близко и далеко от меня стремительно метались над травами,
торопились что-то найти огненноцветные бабочки.
Я остановился, пробежав, очевидно, километра три.
За лощиной, окруженной недалекими перелесками, открывалось обширное
пустое пространство.
На близком, округлом и покатом холме стояло освещенное низким солнцем
большое строение без окон и дверей. Это было какое-то древнее, потемневшее
от времени деревянное сооружение. Я, городской житель, никак не мог
понять, что это такое. То ли деревянный ангар, то ли примитивная
средневековая крепость? Я видел две стены строения - западную и южную -
две стены, сквозь лесные прогалы освещенные закатным солнцем. "Неужели, -
недоумевал я, - окна этого строения выходят на северную сторону? Но скорее
всего эта деревянная крепость, возвышавшаяся словно бородавка на лысоватой
голове, была вообще без окон, без дверей".
Метрах в тридцати от нее ярко светились два человека. Один сидел,
другой топтался вокруг, что-то делал. Он был ярко-каштанового цвета,
сидевший был цвета фиолетового. До них было метров триста, так что голосов
их я не слышал, да и говорили они, наверное, негромко, если вообще
говорили.
Я по белесой тропе помчался обратно.
Казалось, в воздухе (и я не мог понять, где именно) поплыл вибрирующий,
переливчатый аккорд. Тот, который мне слышался на художественном совете,
когда взволнованно обо мне говорила Эмма Луконина, когда и сам я был
сильно возбужден... Как будто кто-то невидимый непрерывно водил по струне,
и звук метался по всем октавам. Он доносился то с одной стороны, то с
другой, то сверху, как будто среди деревьев летала некая гавайская гитара
или редкая, неистово поющая тропическая птица. Остро ударил знакомый запах
побитой градом картофельной ботвы.
Я выбежал к берегу километра за два до переправы. А напротив деревни
оказался, когда солнце уже заходило.
Здесь, как и прежде, было пустынно и тихо. Кроме меня, ни души.
Там, где-то в деревне, зажегся яркий огонек. Наверное, лампочка над
дверьми деревенского магазина. А над огоньком лампочки, высоко в светлом
закате уже горела одна-единственная яркая звезда. Это была Венера.
Я ждал, что вот-вот в другой стороне, напротив лампочки и звезды, над
лесом, появится полная, полупрозрачная луна.
Посреди реки, как тень, вниз по течению проскользила лодка. Один из
гребцов был сливяно-фиолетового цвета. У другого тело было каштановое, а
голова шафрановая. Мне показалось, что этот, с шафрановой головой, есть не
кто иной, как Витольд Жилятков!
Я решил немедленно перебраться на другой берег вплавь. Быстро разделся.
Оглянулся - не взошла ли над лесом луна.
По заросшей хризолитовой дороге со стороны пасеки медленно ехал
велосипедист. По его смарагдовому цвету я догадался, что это Руслан
Кукушицкий.
Лихо тормозя, по кремнистому, поросшему травой берегу он съехал ко мне.
Не слезая с велосипеда, стал на одну ногу. Круто повернувшись, раза три
сильно ладонью ударил по искривившейся беседке и спокойно спросил:
- Купался? Ну, как вода?.. А я на пасеку опять ездил, думал, ты там.
Тихо на пасеке... По-моему, что-то ты путаешь с грабежом, Костя, - сказал
он. - Подождем вестей с моста. Подлипки едва ли они минуют...
- На пасеке, говоришь, никого? Ну и правильно!.. Никого их там нет и не
может быть. Я обнаружил их след. Белесо-серая тропа, будто полоса туманной
росы на траве, идет от деревянной крепости почти до самой пасеки!.. И
представляешь, Руслан, этот мышиный след на пути к пасеке почти совсем
затухает. Не зря он тут, этот след!
- Слушай! - возмутился Руслан. - Что ты тут без конца все путаешь?
Какой еще след? От какой крепости?
- А эта, на стриженом холме которая.
- А! На Лысой горе! - засмеялся Руслан. - Да это старинный сеновал. Лет
сто назад построен.
- Сеновал?.. Так вот там я видел двух. Один фиолетовый. А другой
ярко-каштановый, - объяснил я ему.
- Чудной ты какой-то парень!
- Ну идем! Жаль, что ты в темноте не видишь. Ладно, может, скоро луна
выйдет.
- Луны не будет: новолуние в настоящее время.
- Значит, придется с тобой водиться, как с Вадимом тогда.
- Может быть, это косари у сеновала? - обдумывая что-то свое,
проговорил Руслан. - Хорошо, проверим. Вообще-то надо бы в Остинку
сообщить.
- Когда?! Пока будем туда да сюда переплывать реку, полчаса пройдет. Я
не хочу терять ни минуты!
- Ты громко говоришь, - заметил мне Руслан. - Тут ведь тихо - далеко
все слышно.
- Ты, Руслан, конечно, вооружен? - потише спросил я.
- Да, пистолет...
- Вот что: давай-ка мне пистолет, а сам - на ту сторону.
- Пистолет нельзя... - улыбнувшись, мотнул Руслан головой. -
Огнестрельное оружие.
- Да ты понимаешь, что в темноте не увидишь их там! Новолуние ведь!
Распугаешь - и все...
В конце концов по окружной дороге Кукушицкий к Лысой горе во весь дух
покатил на велосипеде.
Я же, прекрасно видя ночной лес, трусцой побежал напрямик, надеясь быть
у старинного сеновала минут через двадцать.
НЕЧАЯННЫЙ ГИД
На удивление скоро я с какого-то взгорка увидел знакомый стриженый
холм. Словно зеленоватый череп с худосочными волосами, по склонам округлый
холм был обрамлен редкими прямоствольными деревьями. А ниже по скатам
густился дремучий кустарник.
Мне казалось, что сизоватый, бледно-зеленый холм освещен высокой
невидимой луной, - так сильно светилась на нем трава. И старинное
деревянное сооружение без окон, без дверей темнело на вершине словно
внушительная бородавка. К темному строению по сизо-зеленой округлости
холма тянулась очень светлая, пепельно-белесая тропа.
Мы с Русланом должны были встретиться у впадины, которая разделяла холм
как бы на два полушария...
Вдруг меня схватили за ноги! Я упал. Кто-то чем-то тупым ударил меня в
спину. Другой вцепился в штанину. Пытаясь подняться, я схватился за чье-то
холодное запястье...
- Тихо ты!.. - раздалось у самого уха.
Я уже понял, что запнулся и запутался в лежащем велосипеде!
- Ты там все спицы выломаешь!.. - зашипел на меня Кукушицкий.
Стоявшее в десяти метрах от меня деревце вдруг осыпалось, все
хризолитовые ветки упали, и я увидел смарагдового Руслана.
- Ну как маскировка? - подходя ко мне, шутливо спросил он.
- Даже слишком хорошая, если так же замаскируются фиолетовые. Ну как
тут?
- Полная тишина. Ни души. Так что? - предложил он. - Идем проверим?
Мы по низкому сизоватому покрову травы, рядом с лунно-белесой тропой
двинулись к угольно-черному строению. На хризолитовом фоне холма оно
виделось мне как темное пятно или провал. Руслан же едва его различал.
На полпути я остановился.
Откуда-то издалека донесся протяжный крик неизвестной птицы.
- Стой! - едва слышно сказал я.
- Видишь? - с надеждой в голосе прошептал Руслан. - Ну что там?
- Ты слышал, как кричала птица?
- Не-ет...
- Вот черт!.. Значит, опять эта синестезия. Никак не привыкну: все
по-разному...
- Ты это насчет чего?
- Понимаешь, у меня бывают явления синестезии. Это когда, например,
какие-либо зрительные восприятия в сотни раз усиливают слуховые. Или
наоборот...
- Ну ты это брось! Понял? - зло прошептал он. - До этого нам:
рассуждать еще тут!..
Мы скорым шагом пошли дальше.
- Стоп!.. Слышишь? - схватил Руслан меня за руку.
- Нет, не слышу. А-а!.. Так это опять эта птица.
- Тихо ты!.. - теряя самообладание, зашипел он на меня. - Скрипнула
дверь! Два раза.
- Нет... А!.. - сам себе зажал я рот. - Там перед стеной стоят двое, -
может, через минуту прошептал я.
- Видишь?
- Да. Один буро-фиолетовый, а другой кирпично-шафрановый... Что-то
делают, но не пойму: не вижу, что у них в руках.
Мы стояли не шелохнувшись.
Минуты через три я увидел, как оба, только что вышедшие из сеновала,
пошли в сторону пасеки.
Едва они удалились, мы побежали к сеновалу.
Строение было обширное - высокое и широкое, казалось, глубоко вросшее в
холм. Чувствовалось, какое оно тяжелое и основательное. От него несло
старыми, на ветрах и солнце пересохшими досками. Не думал я, что так
выглядят старинные сеновалы. Хотя в полутьме я его, как и Кукушицкий, едва
различал, тем не менее строение незримо подавляло своими размерами, своей
пустотой.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг