Бет притащился сюда еще в первой половине дня, следом за мной. Минут
через двадцать после драки. И сразу как взобрался на неподалеку неподвижно
лежавшее тело моего двойника, так весь день там, на солнцепеке, проторчал:
караулил, чтоб я не убежал. Походит, походит по руке, потом сядет на плечо
и сидит, сидит, с безразличным видом наблюдая, как разваливается,
осыпается автомобиль.
10
Вечером пришел Альф и позвал Бета, а мне посоветовал от глиняного
автомобиля убираться подальше...
Когда мы шли к берегу, я тихо, так, чтоб не слышал Бет, спросил у
Альфа:
- Вы нашли тело Гамма?
- О Гамме не беспокойся, - шепнул он мне на ухо. - Он оттуда уйдет...
- Когда они будут копировать самолет, - сказал я, - надо сломать
модель...
- Кто это сделает? - спросил Альф.
- Я сделаю.
- Глупости. За это они просто убьют тебя. Не торопись. Гамм кое-что
придумал. Кое-что, Максим, зависит и от тебя. Если ты не захочешь, то
самолет не улетит. Понимаешь: если очень не захочешь!
- А это не примитивный обман?
- Ты видел Гамма, - спокойно продолжал Альф. - Говорил с ним. Если ты и
теперь считаешь, что он плоскун, то поступай как знаешь. Гамм - это
человек! Настоящий опережающий. И Бет уже почти склонился на нашу сторону.
И Эпсилон мечется, да времени у нас нет. Шеф его завертел. А Зет - что сам
нумизмат. С ним придется повозиться... Ну приотстань теперь...
Мне сразу же приказали отойти подальше в сторону, метров на шестьдесят.
Беглецы уже заканчивали устанавливать зеркало, линзу и призму - весь
масс-голограф. Оптическая ось множителя была направлена на развалины
автомобиля. К нейтринно-вакуумной линзе был подключен кабель, шедший от
лодки, где находилась энергетическая установка. Между линзой и зеркалом на
невысокой треноге Бет и нумизмат установили действующую модель самолета,
которую они собирались увеличить. Как только модель застрекотала, сразу же
в лодке пронзительно засвистела турбина. Мало-помалу глиняный автомобиль
стал разрушаться. Я побежал к угольно-темному Кобальскому, стоявшему около
темно-красного прямоугольника, - зеркало словно плавилось и едва заметно
дымило по краям. "Дядя" догнал и сбил меня с ног.
Я поднялся и крикнул:
- Что вы делаете? Ведь в глиняном мой настоящий автомобиль!
- Мне очень жаль, - лениво хмыкнул Кобальский, - но от него там уже
ничего не осталось.
- Так почему же вы вчера не дали мне вытащить его оттуда?
- Чтоб ты, Максим, не удрал на нем. Это было бы совсем некстати, -
осклабился Кобальский, и я увидел, как из его напрягшихся морщин
посыпалась, дымками полетела глиняная пыль.
Нумизмат, выжидательно выпятив челюсть, играя желваками, внимательно
глядел туда, где только что были развалины циклопического автомобиля.
Рядом с ним стоял и что-то ему говорил "дядя".
Минут через двадцать на месте возникшего холма, сдувая пропеллерами
тучи пыли, показался гигантский двухмоторный самолет. Длинный Бет,
очевидно исполнявший в этой компании обязанности второго пилота, побежал к
новому летательному аппарату.
Вскоре огромный самолет, непривычно тихо гудя моторами, переваливаясь с
боку на бок, отполз в сторону.
Таким же образом, как и самолет, компания быстро соорудила мощный
передвижной кран, чтоб погрузить телескоп.
- Зет и Альф, - приказал нумизмат, - лодку затопите. Бет займется
погрузкой телескопа...
И тут наше внимание привлек рокот где-то недалеко летящего самолета.
Все остановились, замолчав, подняли лица.
Самолет летел с юго-востока, не очень высоко. Пролетел недалеко от нас,
сделал круг. На другом круге, почти беззвучно, проплыл над нами и удалился
в сторону моря, на юго-запад.
- Вот и дождались захода солнца, - нарушил Эпсилон тягостное молчание.
- Дождались заката...
- Только без паники! - твердо сказал нумизмат.
- Самолету просто негде здесь приземлиться, - громко, тем же тоном
обреченного продолжал Эпсилон. - Как раз в свое время здесь будут
вертолеты. Нам крышка...
- Да не паникерствуйте же, Эпсилон! - мягко пристыдил его нумизмат. -
Всегда в таком деле больше всего вредит паника. Всем сохранять
спокойствие! Это приказ. Как я сказал, полетим только после захода солнца.
Все за работу!.. Максим, - с деланной улыбкой обратился он ко мне, -
помогите, пожалуйста, затопить лодку.
Что было делать? Станислав-Зеро не появился. Гамм ждал его напрасно.
Заверял меня Гамм, что в крайнем случае он обрушит на беглецов "другую
силу"... Но уже непохоже было, что он сможет что-нибудь сделать. Я
действительно верил ему и не обвинял его.
Понятно, стоянку злоумышленников засекли. Ну а вдруг им удастся
улететь?.. Телескоп еще ладно... Но чтоб они увезли масс-голограф... Я был
настроен решительно против этого. Быстро подошел к стоявшему за зеркалом
Кобальскому и сказал:
- Вы негодяй, Кобальский! Хоть вы и приготовлены из каолина и
поваренной соли... Из всего белого!
Я каблуком с такой силой ударил по зеркалу, что фотограф за
расколовшейся натрое плоскостью согнулся вдвое и завертелся на одном
месте.
- Связать его, Альф!.. - фальцетом закричал он.
На меня навалились, словно на тигра. Больше всех усердствовал "дядя".
Бесчеловечно заламывая мне руки, он бурно сопел и все повторял:
- Ну и глуп племянник!.. Ох и дубина!..
Со связанными руками я лежал на самом краю берега, затылком в воде.
Изредка ленивая волна накатывала на лицо. Приподнимая голову, я едва
умудрялся дышать.
И тут на берегу, как я понял, появился еще кто-то. Собиралось все
воронье!
Я все пытался сесть. Наконец мне это удалось.
Не знаю, каким уж образом, как добирался, но появился здесь и гомеопат
- Иннокентий Уваров. Он был невысокого роста, худощав и широк в плечах, с
усиками. Легко одет - в белой запыленной рубашке с подвернутыми до локтей
рукавами, в светло-серых брюках.
Уваров был взволнован. Сбиваясь, что-то рассказывал нумизмату. Все
сбегались, обступали его.
- Значит, сегодня Станислав Юлианович здесь не появится? - глядя на
Уварова широко открытыми глазами, задумываясь, процедил Георгий-нумизмат.
- Как он появится??. - в глубоком недоумении пожимая плечами,
растерянно и в то же время внимательно, снизу вверх поглядывая то на шефа,
то на кого-либо из "семейства" Кобальского, повторял гомеопат. - Нет, как
он в таком случае может появиться?..
- Вы почему, Кеша, нам вопросы задаете? - возмутился Эпсилон.
- Что случилось? - подбегая к компании, тяжело дыша, спросил до того
разглядывавший куски зеркала "дядя".
- Кочерыжка зарыл нашего Зеро, - за всех быстро ответил Альф.
- Зарыл нашего Зеро?!.
- Это, конечно, ужасно... - растерянно разводил гомеопат руками. - Не
знаю, как я это переживу. Мы со Станиславом Юлиановичем сколько раз
объясняли этой тумбе: "Ты, малыш, знаешь, что из хранилища все должно быть
вывезено, все до капельки. Как ты понимаешь, для этого, минуя колодец, под
мазаром надо сделать другой ход. Широкий ход. И пока что замаскировать
его". Но эта глупая двенадцатитонная тумба совершенно превратно истолковал
наше указание. Представляете, обрубок совсем неправильно меня понял. Я
сказал, чтоб он принялся за работу после полудня. А он начал с утра!..
Когда Станислав еще работал в хранилище с инопланетными объектами.
Ужасно!..
Гомеопат сел, картинно уронил голову.
- Кеша, - спросил его "дядя", - а почему здесь появились вы?
- А чем я хуже вас?! - резко подняв голову, возмущенно воскликнул
гомеопат. - Видите ли, они полетят, а я должен где-то занимать тумбу, чтоб
он снова не увязался за ними!
- Так надо было разрыть ход, чтоб вышел Зеро! - распалялся "дядя". - А
то ведь странная получилась "маскировка" хода...
- Я и приказал тумбе!.. Разроет он... А Станислав улетит в следующий
раз. Сейчас же надо немедленно увозить масс-голограф и телескоп, пока у
нас все не отобрали.
- Нам надо остаться, - подавленно произнес Альф, - а то Зеро без воды
погибнет там. Надо ему помочь.
- Конечно! - сказал гомеопат.
- Мы все, кто из "алфавита", - отрезал "дядя", - полетим. Мы не можем
остаться без масс-голографа. Три куска зеркала можно склеить. Нам пора
восстанавливаться. У Эпсилона вон уже нет ушей... Останетесь здесь вы,
Кеша, раз Зеро оказался засыпанным по вашей вине. Да, да, ведь Большой
Кеша ваша копия! Вам легче с ним работать...
- Моя, моя... - забормотал гомеопат, помолчал, а потом спокойно сказал:
- Кстати, должен всех вас поставить в известность. Хотя огорчать вас и не
хотелось. Не сказать не могу. Дело в том, что Станислав-Зеро плохо к вам
относится, ко всем: "от альфы до омеги". Он против вашего существования.
Это правда. Лучше улетайте, друзья... Сам он, по-моему, лететь уже
передумал.
- Ложь это! - взволнованно вдруг вскричал Альф. - Они с кочерыжкой
умышленно завалили нашего Зеро! Все ясно!
- Не так ли? - спросил Уварова до того молчавший нумизмат. - Решил ты,
Иннокентий, всех устранить и стать единоличным владетелем масс-голографа и
телескопа? А? И рой тебе нужен?..
- Да вы что?! - вскочил гомеопат. - Вы с ума сошли? Зачем мне так
много?.. Мне из сорока миллиардов хватит и одного миллиона.
- А ты скромник! - с брезгливой улыбкой заметил ему нумизмат.
И тут все, кроме нумизмата, что называется, понесли гомеопата на
кулаках. Страшно было смотреть...
И тут я увидел кое-что другое.
Из-за самолета не спеша, вразвалку шел к нам огромный, толстый
"гомеопат"! Я сразу понял, что это "тумба", как свою копию называл Уваров.
Большого Кешу сбоку рельефно освещало заходящее солнце и, хотя он был
далековато, виден был отчетливо. Ростом он был около десяти метров и очень
толст. Конечно, в нем были все двенадцать тонн.
- Это он, что ли?!. Кочерыжка!.. - закричал Георгий-нумизмат. - Все
гибнет!..
Избиение гомеопата мигом прекратилось.
Стало тихо. Лишь слышно было, как шмыгает носом поколоченный Уваров да
скрипит, издали похрустывает под подошвами медленно шедшего толстяка
песок.
- Вздумали без меня удрать, - чуть скривив губы, презрительно сказал
огромный толстяк и остановился метрах в сорока от нас.
- Вздумали! - за всех резко ответил ему Эпсилон-Кобальский. - В конце
концов тебе-то что там делать?
- А вам? - спросил толстяк. - Вам что?
- Мы выполняем приказ Станислава-Зеро. Масс-голограф и телескоп,
который стоит, может быть, сто миллиардов, должны быть сегодня же
вывезены! Можно подумать, ты об этом впервые слышишь!.. Тебя же на днях
вывезем на большом самолете. Этот с тобой на борту не взлетит. Ты слишком
тяжел.
- Так я стал слишком тяжелым? - медленно подступая к нам, более
решительно заговорил толстяк. - Они выполняют приказ Зеро!.. А вас не
волнует то, что Зеро против нашего существования - моего и всех, всех
ребят из "алфавита"? То-то он постоянно был против моего полета с вами.
- Кто это тебе сказал? - спросил "дядя" толстяка. - Кто сказал, что он
против нашего существования.
- Тот, кому это известно, - мой прототип. Я сделал все так, как он
сказал. Разрушил мазар и...
- Засыпал Зеро? - ужаснулся Альф.
- Разумеется...
- Замолчи, глина!! - рявкнул Иннокентий-гомеопат. - Я тебе приказал все
правильно сделать!.. А ты заторопился сюда!.. - Он вскочил на ноги,
возмущенно потрясая перед собой кулаком, забегал перед
Георгием-нумизматом.
- Надо всем остаться и освободить Зеро, - сказал Альф.
- Оставаться немыслимо, - возразил нумизмат. - Я нахожусь в критических
обстоятельствах... Полет отменить нельзя.
- Разве это моя копия?! - мотая головой, воздевая руки к небу, петлял
на пятачке и слезно вопил гомеопат. - Это недоразумение!.. Друзья, я не
должен - не могу! - отвечать за слова лживой, дефектной копии...
- Остановитесь, Иннокентий! - сказал нумизмат. - Вы не можете лететь с
нами. Вы останетесь... Устами Большого Кеши говорите вы, мой друг.
При этих словах гомеопат остановился, перестал вопить и шмыгать носом.
Вдруг совершенно спокойно сказал:
- Тумба, тебе надо лететь с масс-голографом. Чтоб своевременно
восстановиться. Я полечу с тобой. Обещаю восстановить тебя. Не жди, пока
развалишься. Не слушай их.
- Мы полетим оба, - обращаясь ко всем присутствующим, сказал Большой
Кеша. - Или никто. Можете сделать самолет в два раза больше. Приступайте.
Время есть.
- Разбито же зеркало!.. - с сожалением воскликнул робкий Бет.
- Это какое-то проклятье! - злобно, сквозь зубы процедил нумизмат и
быстро стал ходить взад и вперед. - Бет, скажи, с Большим Кешей на борту
этот самолет взлетит?
- В принципе да, - не задумываясь, ответил длинный Бет.
- Тогда летим. Кстати, Эпсилон, - с возмущением и досадой в голосе
спросил нумизмат Кобальского, - и зачем это вы соорудили этого Большого
Кешу?
- Ну это же понятно: чтоб из хранилища вытаскивать тяжелые сокровища...
Ну а потом оказалось, когда надо было достать телескоп со дна моря, что
Кеша умеет плавать не лучше, чем булыжник... Пришлось создать исполина, -
виновато вздохнул Кобальский.
- Да-а, размахнулись. Какая удивительная щедрость!..
Большой Кеша первым пошел к самолету.
- Эпсилон, - шепнул "дядя", - возьми осколок зеркала. Я чуть поверну
линзу, чтоб не задеть самолет...
- Я понял, - коротко бросил Кобальский. - Все в сторону. Бет, в лодку.
Запусти установку.
Кобальский (так уж по привычке называл я Эпсилона) с большим осколком
зеркала быстро стал в нужное место. Я видел, как из разрезанных пальцев
его левой руки по большому обломку зеркала струйкой текла кровь. Но он
этого не замечал.
"Дядя" мертвой хваткой зажимал рот гомеопату.
Большой Кеша за линзой резко вскрикнул и отскочил в сторону, пальцами
правой руки держась за локоть левой. Минуты две он с недоумением глядел на
нас.
Все тихо, медленно, словно растекаясь, запятились к воде.
"Сейчас, - подумал я, - Большой Кеша начнет всех ловить и топить". Но
нет. Он не спеша подошел к телескопу и стал непрерывно бить по нему ногой,
пяткой. Бил методично, сопя, постанывая при каждом ударе.
За несколько минут он раскрошил его вдребезги.
Взглянул на нас и, побледневший, молча пошел к самолету.
Все были ошеломлены.
Первым пришел в себя Кобальский.
- Что вы сделали?!. - то обращаясь к Иннокентию, то бегая вокруг
полупрозрачных кристаллических глыб, кричал он. - Невозможно поверить! Как
мы боялись довериться этому человеку. О, какой ущерб... Какая
катастрофа...
Он подбежал к растерянному, уныло стоявшему гомеопату.
- Послушай, старый, глупый Кеша, ты превратил в необратимую груду такую
вещь!
- Это не я, Станислав. Я ведь все-таки не он... - оправдывался
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг