Михаил Клименко.
Ледяной телескоп
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Ледяной телескоп".
OCR spellcheck by HarryFan, 21 September 2000
-----------------------------------------------------------------------
1
Где-то уже за полночь я успокоился и стал засыпать.
Весь вечер мне звонил Кобальский, наш местный фотограф. Просил помочь
ему. Все задавал какие-то странные вопросы: на ходу ли мой автомобиль,
умею ли я плавать, не занят ли буду завтра утром. Я спросил, чем же в
конце концов могу быть полезен. Он забормотал, что-де так сразу всего и не
расскажешь, тем более о чем говорить, если помочь я не согласен... И вдруг
спокойно так предлагает: если я ему помогу, он принесет мне алмаз
величиной с арбуз. Ну что на это скажешь? Я нагрубил ему. Пообещал надрать
ему уши, если он позвонит еще. И лег спать.
Я не мог отключить телефон, так как ждал междугородного звонка от дяди
Станислава. Дядя занимался археологическими исследованиями где-то в
Хорезмском оазисе и много лет у нас не появлялся. И вот накануне я получил
от него письмо-телеграмму с предложением во время моих студенческих
каникул принять участие в экспедиции - в поиске развалин какого-то
занесенного песками замка Шемаха-Гелин. О своем согласии я и должен был
сообщить ему по телефону.
Будто назло дождавшись минуты, когда уже невозможно поднять отяжелевшие
веки, телефон зазвонил опять. "Наконец-то дядя Станислав!" - подумал я и
вскочил с постели.
- Да, да! - крикнул я в трубку. - Алло! Максим слушает.
- Максим, вас снова беспокоит Кобальский. Умоляю, не бросайте трубку!
Послушайте, не будьте так наивны и упрямы. Если вы согласитесь мне помочь,
я сейчас же принесу вам то, о чем упоминал. Итак, вы решились?
- Представьте себе - спал! И ничего не решал! - сердито закричал я,
преодолевая сонную хрипотцу, и закашлялся.
Сообразив, скорее смутно почувствовав, что дело тут нечистое, что это
не просто какое-нибудь шутейное надувательство, я сказал!
- Вообще-то я, конечно, согласен вам помочь. Но понимаете, тут с минуты
на минуту должен позвонить дядя Станислав. И мне, наверное, срочно
придется выехать на ту сторону Каракумов.
- А-а... - протянул Кобальский. - Дядя Станислав... Станислав Грахов?
- Да, он мой дядя.
- Отличный человек, должен я сказать. Мне приходилось работать в его
экспедиции... - не то вспоминая, не то о чем-то раздумывая, сказал он.
Голос его отдалился, он с кем-то стал разговаривать вдалеке от трубки.
Насколько я уловил из обрывков долетавших до меня фраз, речь шла о том,
что я вроде бы не знаю древнегреческого алфавита, а кто-то самонадеян...
Понять что-либо определенное из этого вздора было невозможно.
Голос его исчез. Он положил трубку. Раздосадованный, я снова лег спать.
Долго ворочался с боку на бок. Сон не возвращался. Я лежал с открытыми
глазами и думал, вспоминал, что мне известно о Кобальском.
В наши края он приехал недавно. Кроме фотографии, он еще интересовался
голографией. Один из приятелей как раз на днях говорил мне, что Кобальский
сделал какое-то эпохальное открытие. Я, как и многие другие, этим устным
сведениям о какой-то голографии серьезного значения не придавал.
Минут через сорок, когда я уже снова засыпал, опять раздались звонки.
Я, словно оглушенный, тупо слушал далекий телефонный трезвон и не
поднимался. Скоро телефон звонить перестал...
Как я узнал много позже, это и был звонок от дяди Станислава.
2
Не знаю, сколько прошло времени после телефонного звонка, на который я
так и не отозвался.
Кто-то настойчиво, негромко стучал в дверь. Я открыл глаза. Было раннее
утро. Я вскочил с постели, выбежал в прихожую.
- Кто там? - раздраженно спросил я.
- Открывай, Максим!
- Это еще кто? - удивился я.
- Дядя Станислав, кто еще может быть!
- Вы приехали?!. - Я торопливо открыл дверь.
Перед порогом стоял коренастый мужчина. Он был настолько толст, что у
меня на миг даже возникло опасение: сможет ли он протиснуться в дверь. Его
обтягивал зеленый в белую полоску костюм - сам по себе обширный, но тесный
для своего владельца.
Обняв меня, он принялся восклицать:
- Максим!! Так вот ты какой!.. На-ка чемодан, волоки. Вот так парнище:
в два раза выше меня!..
- Я ждал звонка, а вы сами приехали... - радостно лепетал я.
- Вот, из Ашхабада проездом в Хорезм, - говорил он, широко улыбаясь,
шумно распинывая в прихожей обувь. - Ух, устал!.. А дома никого? Один!
Спешу, Максим. Спешу, как мелкий бес на шабаш. В Хорезм, в Хорезм!..
Внешний вид дяди Станислава, его бодряческая манера держаться на
некоторое время смутили и даже разочаровали меня. Размышляя о его почти
квадратной фигуре и о неимоверных складках на загривке, я следовал за ним.
Дядя погрузился в хилое, жалобно заскрипевшее кресло.
- Ах, ты и вымахал, юноша! - улыбаясь, восторженно глядя на меня,
хлопнул он по подлокотникам широченными ладонями. - Двенадцать лет ведь не
видались? Как хоть вы тут живете?
Я сел на диван, зажал руки между коленями, зевнув, сказал:
- Ничего... живем нормально. Володя дня через три приедет. Отец с
матерью позавчера к тете Альбине уехали... А у меня каникулы начались...
- Ну вот что! - шлепнул, как припечатал, дядя ладонью по подлокотнику.
- Марш спать! Я смотрю, ты только и знаешь зевать. Вот и будем сидеть да
зевать.
- Да я ведь тоже почти всю ночь не спал. Один тут привязался звонить.
- Кто такой? - готовый немедленно защитить меня, сурово спросил дядя.
- Кобальский тут один, фотограф...
- Выключил бы телефон - и делу конец! Как отключается телефон-то?.. Тут
все наглухо у вас: провода прямо из стены...
Я пошел на кухню за ножом. Вернулся, а он провод уже оборвал.
- Звонить некому, - удовлетворенно проговорил он. - И без сумасшедшего
фотографа обойдемся.
- А как, дядя Станислав, развалины замка Шемаха-Гелин? - спросил я. -
Вы поиск не отложили?
- Дня через два поедем с тобой. Может, и Володя поедет...
Он из посудного шкафа достал две рюмки. Из чемодана извлек большую
бутылку коньяку. Налил граммов по сто, и мы выпили за встречу. Когда мне
стало весело и легко, он налил еще. Как я ни отказывался, он заставил меня
выпить. Разговор у нас как-то не клеился.
Скоро дядю сильно разморило, и мы разошлись по комнатам.
Я лежал у себя и курил. Мне было хорошо, спать не хотелось. Кругом
тишина. Телефон молчал. Я все удивлялся, что этот крепыш мой дядя. Вот уж
не представлял его себе таким. Мало-помалу я стал ловить себя на мысли,
что дядя Станислав мучительно кого-то напоминает. Но кого?
Погасив очередную сигарету, я лег на спину и закрыл глаза. Так пролежал
минуты две, как вдруг мне представилась могучая спина фотографа
Кобальского. Он вроде бы стоял в какой-то комнате смеха перед зеркалом, в
котором его отражение было раза в два сплюснуто и растянуто в стороны. И
самое неприятное во всем этом было то, что искаженное отражение
Кобальского было не чем иным, как вполне нормальным отражением моего дяди
Станислава Грахова!
Я вскочил с постели.
- Дядя Станислав!! - крикнул я. - Дядя!!.
- Максим, что такое? - донесся сразу же меня успокоивший, уверенный
голос. - Что случилось?
Я вошел к нему в комнату. Он лежал на кровати.
- Кто-нибудь звонил? - повернувшись, добродушно спросил он.
- Да нет. Дядя Станислав, вы же оборвали провод.
- Кто-нибудь стучал? Так открой дверь! Чего бояться?
- Дядя, мне показалось, что вы похожи на Кобальского...
- На какого Кобальского? Что за белиберда, Максим! Ну иди спи. Днем
разберемся.
Я долго лежал в постели - курил, разглядывал старую фотографию, на
которой, кроме меня, карапуза, и других, был и он, молодой дядя Станислав.
Да, за такое время все сильно переменились...
В далекую дверь негромко, продолжительно постучали. Я поднялся, пошел и
открыл дверь.
На крыльце, освещенный только-только что взошедшим солнцем, стоял
фотограф Кобальский. Его подбородок покрывала та седоватая щетина, которую
еще нельзя назвать бородой. На нем был серый, в широкую полоску костюм.
Прижимая рукой к телу, он держал что-то довольно объемистое, завернутое в
коврик с национальным орнаментом. Он переложил, скорее по животу перекатил
сверток в левую руку, протянул мне правую и сказал:
- Добрый день, Максим! Разрешите представиться визави. Кобальский
Станислав Юлианович...
И тут нечто большое, прозрачное выскользнуло у него из-под руки. Он
прижал к телу пустой коврик, неудобно повернулся и замер.
Округлая хрустально-прозрачная глыба льда упала к нашим ногам и,
оставаясь все такой же чистой, блистательно сухой, по пыли тяжело
откатилась к середине дворика. Она так сверкала в лучах всходившего
солнца, что я инстинктивно заслонился рукой, наверное боясь повредить себе
зрение.
Посреди дворика ясно, полуденно светясь, лежал огромный, чистейшей воды
алмаз! Стоило мне лишь чуть сдвинуться с места, и он, как казалось,
поворачивался в лучах раннего солнца другой гранью. Потрясающая
прозрачность его тела свидетельствовала о его несомненных достоинствах.
Бог мой, и сколько же в нем было каратов?
- Никто не увидит? - быстро, опасливо спросил Кобальский.
- Нет, - очнувшись, ответил я. - Никто.
Гость в два прыжка оказался около алмаза, вскинул над ним коврик и
накрыл. Все это смахивало на фокус факира. И было слишком необычным, для
того чтоб быть правдой.
- Что это такое? - толком не осмыслив всего происходящего, задал я
довольно дикий вопрос.
Кобальский развел руками и коротко ответил:
- Алмаз. Точнее, бриллиант в сорок пять тысяч каратов. Может, в
пятьдесят-шестьдесят тысяч...
- Сорок пять тысяч каратов??
- Да, Максим. И он твой. Возьми его себе, - шепотом сказал он.
Что визитер замышлял? На что рассчитывал? На мое замешательство? Я и в
самом деле был в замешательстве. Но вовсе не потому, что мог стать
обладателем невиданной драгоценности. Мне на этот пудовый "бриллиант"
наплевать было. Даже если в нем и пятьдесят тысяч каратов.
По правде сказать, я понятия не имел, алмаз это или кусок какого-нибудь
простого минерала. Если кусок заурядного минерала, мигом смекнул я, то
ранний гость явился с каким-то незамысловатым обманом. Если же настоящий
алмаз, да такой огромный...
Тогда все понятно...
И больше всего сейчас меня занимал вопрос: "Почему он показал его мне?
Что за смелость? Откуда у него этот "бриллиант"?"
Прежде всего надо было выяснить, алмаз ли это...
В этом и заключался тонкий расчет Кобальского: вызвать во мне
исследовательский интерес, чтоб увлечь, "зацепить меня". Но этого я еще не
понимал. Зато сразу понял другое: лишь для виду разыгрывает он простачка -
этакого щедрого гостя.
Так что мне ничего пока не оставалось, как прикинуться наивным и жадным
парнем.
- Возьми его себе, - прервав затянувшееся молчание, повторил богатый
гость. - Я не шучу. Бери!..
- Зачем?.. - растерянно сказал я. - Я не могу его... так просто взять.
Да и зачем он мне?
- Почему просто?! - поднял гость брови. - Не просто, а за небольшую
услугу, которую ты мне окажешь. Клянусь богом, за пустяк!
- Забыл... - действительно на миг забыв, что я взялся разыгрывать
простака, сказал я. - Алмаз могут увидеть. Тут ко мне дядя приехал...
- Дядя? Ну что ж. Не показывай ему алмаз - вот и все!
Кобальский быстро, прямо на дворовой пыли завернул невиданной красоты
камень в коврик, и мы вошли в дом.
- Нет, не сюда, - шепнул я богатому гостю. - Там дядя Станислав спит.
Идите за мной.
Мы прошли в отдаленную, в прошлом году пристроенную к дому комнату. Я
прикрыл дверь.
Кобальский положил драгоценную глыбу на пол. Я спросил:
- А это взаправду алмаз? Может, это просто кусок горного хрусталя?
Мое сомнение вызвало в нем целую бурю негодования.
- Молодой человек! - шумно зашептал он мне в лицо. - Найди в своем доме
или во всем этом городишке ну один-единственный предмет, при помощи
которого ты смог бы оставить на этом бриллианте хотя бы вот такую
царапину!.. - И он двумя пальцами измерил перед моим носом нечто совсем
невидимое.
- А что, если я ваш алмаз разобью?
- О-о! - отшатнулся и застонал он. - Ну ради бога, разбей! Нет, это же
будет просто смешно! Смешно!!
Я надел брюки, выбежал во дворик. Нашел в сарае большой, на
расхлябанной ручке молоток и вернулся.
Я стал перед алмазом на колени, несколько раз перевернул его с грани на
грань. Найдя наиболее удобную плоскость, я замахнулся, глянул вверх на
фотографа и спросил:
- Бить?
- Бей! Ну бей!..
Я изо всех сил ударил молотком по прозрачному бесцветному телу. Упругая
инерционная противосила с поразительной легкостью швырнула молоток вверх!
В молниеносном рывке рукоятка выскользнула из руки. Над моей головой
молоток почему-то отлетел в сторону, ударился о стену и загремел по полу.
Я завалился на бок, едва не упал. И в это мгновение увидел, как,
сраженный, падает Кобальский! Я бросился к несчастному фотографу. Он лежал
без движения. Я с ужасом обнаружил, что молоток угодил ему прямо в голову:
на границе виска и лба обозначилась бескровная, странная глубокая вмятина.
Я расстегнул ворот его рубашки, ослабил пояс. Да, да, где-то ведь был
нашатырный спирт...
Нашатырный спирт в чувство пострадавшего не приводил. Я взял фотографа
за руку, чтоб прощупать пульс. Рука была тяжелая и малоподвижная. А вдруг
он мертв? Я покрылся испариной. Нет, отверг я это страшное предположение.
У него только сотрясение мозга. Надо немедленно вызвать врача. А пока что
ему нужен покой, полный покой... Может быть, разбудить дядю?.. И он увидит
распростертого на полу человека и этот алмаз? Легко представить, что он
подумает обо мне...
Я был в состоянии аффекта и не совсем ясно представлял себе, что я
делаю: в одно мгновение завернул злосчастный алмаз в коврик и выбежал с
ним во двор. Увидел заступ, схватил его и бросился в сад. По пути алмаз то
и дело выскальзывал и падал, а я его поспешно поднимал и снова заворачивал
в коврик... Отбежал подальше от дома и быстро начал рыть яму под большой
айвой.
Я копал и копал, как вдруг меня кто-то окликнул.
Перед хилой оградкой, разделявшей наши усадьбы, - в трех шагах от меня!
- стоял старик Рахмет, наш сосед.
- Доброе утро, Максим! - привычно улыбаясь, закивал он мне. - Смотрю,
смотрю, а ты все копаешь да копаешь.
- Салям, Аннадурдиев... - как в тумане бросил я ему.
- Никогда, Максим, так рано я тебя в саду не видел. Никогда.
- И я тебя, Рахмет, не видел.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг