Орки шли по следу все вместе, у них достало ума идти молча, но камни
скрипели под их башмаками, и эльфу этого было довольно. Он воспользовался
выигранным временем, чтобы запутать следы. Затем велел Хаштах ничего не
бояться и держаться крепче и, прошептав имя Элберет, ступил на стланик
справа от тропы. Сплетение корявых ветвей едва ли возвышалось на локоть
над землей, но все же было так, словно идешь на ходулях. Внимательно глядя
под ноги, Нарендил пошел вниз по склону. Расчет был верен: этих следов
оркам не найти. Что орки - и более умному созданию, не видавшему, как
ходят эльфы по траве или по снегу, было бы невдомек, что полосу стланика в
горах можно пересечь без помощи крыльев. Стволы его прочны, но могут и
сломаться под тяжелой стопой, а стоит неверно ступить - даже если сразу и
не повредишь ногу, непросто будет ее вытащить из кривых тисков... Хаштах
порывисто вздохнула, когда он пошатнулся, но не вскрикнула.
Возжигательница Звезд была милостива к Нарендилу: вскорости он спрыгнул на
каменистую площадку.
Развязав плащ, он опустил Хаштах на землю:
- Сиди тихо. Они потеряют наш след.
Орки приближались. Слышно было, как они остановились, затоптались на одном
месте, заходили кругами... Да, это не были зловещие сауроновы следопыты,
что, единожды выбрав жертву, шли за ней хоть по воде, хоть сквозь огонь, и
ничем не проявляли себя, пока не достигали цели. Сопение холопов Магорха,
хруст веток и скрежет камней, когда кто-нибудь из них оступался,
разносились по всей долине. Правду сказать, теперь беглецам угрожал только
случай. На их счастье, ветра по-прежнему не было. Внезапно Нарендилу
почудилось, что орки больше нет слева от него. Он осторожно повернул
голову. Хаштах застыла не просто неподвижно - мертво, как камни вокруг,
будто место маленькой орки заняло изваяние или призрак. Погасшие глаза
смотрели в одну точку, казалось, она и дышать перестала. Но наконец орки
двинулись прочь, по обманному следу, - сперва неуверенно, потом быстрее...
И тут же она появилась вновь - как фонтанчик, что бьет из земли. Она
подпрыгнула на месте от переполнявшего ее торжества, она беззвучно
смеялась и стучала кулаком об кулак:
- Ха! Навоз уплыл! Теперь мы уйдем!
Нарендил опомнился. Опять он связался с отродьем тьмы, которое только
сегодня вместо благодарности ударило и оскорбило его. Что делать с ней?
Бросить ее здесь одну нельзя, она ранена и кругом шныряют рассвирепевшие
орки. Но как появиться в лагере с таким подарком? Тингрил ее прогонит...
- Где ты прячешься? - спросил он.
- Там, - Хаштах показала на северо-восток, - в моей пещере.
- Ну что ж, садись на спину, будешь показывать дорогу.
Пришлось подниматься по восточному склону. Тропинка скоро вошла в
расщелину и там затерялась в стланике и трещинах - видно, сюда не забредал
никто из деревни. Да и то сказать, нелегко было идти. Нарендил надеялся,
что Магорх не настолько злобен и глуп, чтобы атаковать лагерь, но все же
тревога не покидала его. Он проклинал свое безрассудство и не переставая
вслушивался в вечернюю тишину.
Расшелину пересек черный провал шириной едва в локоть. Хаштах отказалась
от помощи и спрыгнула первой - держась за край, повисла на руках и
мгновение спустя позвала из-под земли:
- Хей, эльф!
Нарендил последовал ее примеру. Он коснулся ногами каменного пола прежде,
чем отпустил руки, а чтобы пройти под свод пещеры, ему пришлось наклонить
голову. Это был темный и сырой каменный мешок со скользкими от плесени
стенами. У ближней стены было устроено что-то вроде ложа из веток и шкур,
наполовину сгнивших. Звездного света, что проникал через отверстие в
своде, едва хватало на первые пять шагов - остальное пропадало в кромешной
тьме, заявляя о себе лишь редкими звуками капели. Однако, судя по
отголоскам эха, пещера была невелика.
Хаштах сидела на своем ложе, вытянув перевязанную ногу, и пристально
наблюдала за Нарендилом. На лице ее равно нельзя было прочесть ни страха,
ни благодарности. От холода и сырости ее колотил озноб, но и несчастной,
жалкой она не выглядела - она терпеливо выжидала, как опытный воин в
ночном дозоре. Такая сила духа, по мнению Нарендила, не подобала женщине.
Это было хуже, чем если бы она плакала и задавала бессмысленные вопросы.
Плащ она сбросила, спускаясь в провал, и сейчас не вспомнила о нем. Когда
Нарендил укутал ее, она воззрилась на него без улыбки, без приязни, чуть
ли не с раздражением: мол, по какому праву ты посмел беспокоить леди?
- Хоть бы поблагодарила, - вслух сказал он. В глазах орки промелькнул
испуг, она сжала губы и насупилась. Нарендил догадался, что о
благодарности Хаштах знает не больше, чем о жалости.
- Почему ты не погнался за мной днем? - спросила она все с той же
тоскливой тревогой.
- Опять ты за свое, - вздохнул эльф. - Не собираюсь я тебя ловить, и... Ты
свободна.
Тревога обозначилась явственней в частом дыхании орки. Глаза ее светились
в темноте, не так, как у эльфа, а по-звериному: мерцающий свет испускали
только зрачки.
- А тогда зачем ты отбил меня у Магорха?
- Но не мог же я допустить, чтобы он тебя мучил. Магорх ваш поистине...
падаль, как вы говорите. Достаточно раз увидеть его...
- Это ты верно сказал, - произнесла Хаштах с тем протяжным равнодушием,
которое, как известно, обозначает у орков самую черную ненависть. - Он
падаль. Убила бы его - и есть бы не стала.
- Так это правда, - помолчав, спросил Нарендил, - что вы едите...
- Кто ест, а кто и не ест, - мрачно заметила Хаштах, - мне никогда не
доставалось. Это просто так говорят - значит, тухлая падаль.
Нарендил молча воспринял новый урок орочьего красноречия, ему не хотелось
спрашивать, что было бы, если бы ей доставалось. А Хаштах продолжала:
- В бою-то он не из первых, а вот в обозе, с пленниками и женщинами -
забавы он любит. Особенно головней жечься. А однажды он прирезал чужого
пленника, и его привязали к столбу. Жалко, я тогда еще не могла убить
камнем, - она мечтательно вздохнула.
- Ты-то как туда попала?
Хаштах недоуменно повела плечом.
- Пришла с отрядом. Как еще?
- Нет, я хотел спросить, как ты в отряд попала, в боевой поход? Тебя взяли
в плен?
- Меня много раз брали в плен. Да устеречь не могли, - она усмехнулась.
- Где ты родилась?
- За восточными хребтами. Так говорила Агшах, ее потом убили. Я сосала ее
грудь. Мы были в обозе у орков Мордора. Агшах говорила, они перебили
наших. Потом они пришли на равнины, и там их перебили уруки - не
мордорские, другие, еще огромнее. Меня держал их сотник, да сгниют его
кости, пока уруки не пошли с армией на юг. Тогда я сбежала от сотника в
войско орков с Туманной горы. Когда сотник пришел за мной, его проткнули
копьем. Потом убили того, кто меня держал, и я пряталась в обозе. Мы были
вместе с Чиар. Мы отнимали еду у других и воровали в отряде у воинов. Чиар
умела колдовать и меня научила. Потом нас поймали. Чиар забили насмерть,
потому что она была старая, а меня нет...
Нарендил слушал ее в странном оцепенении. Рассказ Хаштах был долог,
продолжение мало чем отличалось от начала, и он опять смутно задумался,
сколько ей может быть лет - и сколько ей было во время Войны. Пленница,
беглая и снова пленница, колдунья и отравительница, ворующая у живых и у
мертвых - правду она сказала, все были ей врагами, и вражда была взаимной.
Она говорила не спеша, узкое лицо ее было спокойно - может быть, отдыхая
от сражения с целым светом, она рассказывала эту историю самой себе. Когда
Война окончилась и разрозненные остатки орочьих отрядов ринулись искать
спасения в горах, Хаштах вместе с другими пришла в эту деревушку, где не
было даже кузнеца и многие жители сроду не держали в руках оружия.
Поначалу их пытались прогнать, но не смогли. И она жила мирно, пока в
деревне не появился Магорх.
Орка замолчала и прикрыла глаза, словно прислушиваясь к ноющей боли.
- Не думай о нем, - сказал Нарендил.
Орка резко обернулась к нему.
- Ты убьешь его?
- Я не могу, - после недолгого молчания признался Нарендил.
- Почему не можешь? У тебя есть лук?
- Есть, но...
- Ты можешь убить его стрелой, издали, - Хаштах обеими руками схватила его
руку, напряженно глядя в глаза. - Я выслежу его. Приведу тебя, когда он
будет один. Ты выстрелишь ему в шею, - в такт своим доводам она крепче
сжимала запястье эльфа. - Потом мы уйдем. Все просто. Давай сделаем так!
- Нет, - жестко сказал Нарендил. Пальцы Хаштах разжались. Она ни о чем не
спросила.
- Эх... Да пойми ты, когда ваши увидят, что Магорх убит эльфийской
стрелой, они могут напасть на наш лагерь. - "А если сбросить тело в
расщелину?.. Нет, что я делаю, о чем говорю? Ведь мы разведчики, и я уже
нарушил приказ, и вот теперь только этого недоставало - убить орка,
который не нападал..." - Могут убить кого-то из моих товарищей за то, что
совершил я. Это был бы позор для меня и горе для всех нас, понимаешь?
- Тогда он доберется до меня, - сказала Хаштах, и ее слова прозвучали не
новым доводом в споре, а его окончанием. Ночное свечение в ее глазах
погасло, уступив место черным теням. Помолчав, она протяжно добавила:
- Вот теперь-то я поняла тебя.
В этот миг Нарендил узнал, что ему надлежит сказать, и не успел испугаться
- как не успевал испугаться на поле боя. Словно ятаган остановился в
воздухе, встреченный его мечом.
- Ты ошибаешься, Хаштах. Магорх не доберется до тебя. - Он взял ее за
плечи и повернул к себе, и тут же ее глаза засветились вновь. - Слушай,
что я скажу. Если будет на то твоя воля, мы уедем вдвоем. Я увезу тебя на
равнину. Сегодня же я покину отряд. Командир позволит мне уйти, если я
расскажу ему... - Он запнулся, представив себя и Тингрила в эту минуту. -
...А коли не отпустит, я уйду все равно. Наш поход завершен, и я сам себе
хозяин. - Орка глядела на него приоткрыв рот. - Подумай, Хаштах. Ты можешь
уехать со мной и никогда больше не видеть поганого Магорха. Я тебя не
обижу. Я буду тебя защищать. Ты увидишь леса, реки, тебе понравится...
- Ты... - произнеся это слово, орка замолчала - чего-то она никак не могла
понять. - Ты будешь меня держать? А тогда почему ты...
- Это ты будешь меня держать, - перебил ее Нарендил и, видя ее крайнее
изумление, добавил: - Мы с тобой будем держать друг друга. Я не уйду от
тебя, пока не прогонишь. Мы будем вместе. Согласна?.. Не понимаешь. Я
люблю тебя, Хаштах.
- Ты - меня... - шепотом повторила орка и указала рукой от него к себе.
Было видно, что она изо всех сил старается угадать значение непонятного. -
Скажи по-другому!
Нарендил уже знал, что сказал правду. Теплом повеяло в пещере, будто
костер разгорелся у их ног. Он не оставил бы ее здесь, даже если бы убил
Магорха.
- Тье мелан'е, Хаштах Орквен (люблю тебя, Хаштах Дева Орков), - повторил
он на Квэниа.
- Это чары? - спросила она чуть слышно. Свечение в ее глазах задрожало,
лучи преломились.
- Может быть, чары, а может, и нет, - улыбнулся эльф. И тогда Хаштах
вытерла слепящие слезы, тут же погасшие на мокрых щеках, и серьезно
выговорила:
- Тие мелайне, Нарандил.
Должно быть, Хаштах была достойной ученицей старой Чиар. С первого раза
запомнить заклятье и попытаться наложить на него, эльфа, те же чары, что
он на нее... На что, по ее разумению, оказались похожи "мела", "люблю", от
чего она плакала - о том знает Варда. Но впрочем, кто поручится, что это и
в самом деле не заклятье?
Хаштах придвинулась ближе. Волосы ее были мокры от капель, падающих со
свода.
- Так ты согласна? Ты уедешь со мной?
- Уеду. - Она сказала это все так же тихо. Она внимательно смотрела в его
лицо, будто искала какой-то знак.
- Ты умница, - Нарендил наклонился к ней, но она увернулась и прикрылась
локтем.
- Что ты? Все еще боишься?
- Просто мне не нравится, когда кусают за лицо, - сердито объяснила она,
чуть-чуть опустив руку. У Нарендила перехватило дыхание.
- Ты тупая орка, - сказал он, передразнивая ее гортанный выговор. - Я
хотел тебя поцеловать. Не укусить.
- Как это?
- Сейчас покажу. Только ты-то не бей меня. - Нарендил осторожно коснулся
губами лба и кончика носа Хаштах. Она, удивленно моргая, потрогала нос
указательным пальцем, а потом зажмурилась, и для верности еще ладонями
закрылась. Нарендил попытался мягко отвести ее руки, и тогда она лбом
уткнулась ему в плечо и так замерла. От волос ее пахло костром, а дыхание
было теплым, как у зверя или у больного.
Значит, все решилось как должно. Надо было идти в лагерь. Вести с собой
Хаштах он не хотел - товарищи будут срамить его и называть безумцем, о
Тингриле страшно и подумать... что же выпадет на долю этой бедолаги,
появись они вместе?
- Послушай, Хаштах, - сказал он, - я должен сейчас пойти в наш лагерь,
взять коня, еду и оружие, и сказать, что ухожу. Подожди меня здесь. Скоро
я приду за тобой, и мы уедем.
Она тут же разняла руки и села рядом, завернувшись в плащ. Глаза ярко
горели на напряженном лице.
- Ты... вернись, - только и сказала она. - Я в твоем плаще, а он хороший.
Нарендил не знал, сердиться ли ему, плакать или смеяться.
- Ты еще лучше, чем плащ, - сказал он. - Я непременно вернусь.
На прощание он поцеловал ее в шершавую щеку. Звезды встретили его наверху.
Нарендил побежал под гору, чтобы сократить ей ожидание.
Опасения Нарендила сбылись. Его ждали, тревожились. Только приказ Тингрила
заставил умолкнуть эльфов, наперебой предлагавших различные способы
излечения безумного Нариндола, из которых содержание под стражей было
далеко не самым суровым.
- Я потолкую с ним, - сказал предводитель. - Оставьте нас.
Это было исполнено. Воины отряда разошлись, вернее, ушли все вместе,
обсуждая небывалый случай. Тингрил подбросил сушняку в костер, поправил
уголья и указал Нарендилу место рядом с собой. Тот повиновался. Бой обещал
быть жестоким - слишком спокоен был Тингрил.
- Так, значит, - не торопясь заговорил он, - ты решил спасти ее? Отнять у
тьмы?
- Она не принадлежит тьме, - твердо ответил Нарендил. - Здесь ей не место.
- Ты так решил, потому что она непохожа на других орков, и те гонят ее. -
Предводитель говорил все так же медленно и размеренно. - Разве ты никогда
не слышал о том, как враждуют между собой орочьи племена? Это еще не
делает ни одно из племен сторонниками Света.
- Нет, - сказал Нарендил, - ее гонят не за то, что она другого племени, а
за то, что она не принадлежит ни к одному из племен. Ты сам знаешь, у этих
тварей нету ни чести, ни гордости. Вспомни, любой из них встанет на
четвереньки и, как пес, возьмет в зубы палку, если речь зайдет о спасении
его драгоценной жизни. Потому я и понял, что она не из них. Гордость ей
знакома. Она готова заплатить жизнью...
- Она охотнее заплатит чужой жизнью, чем своей, - прервал его Тингрил. -
Им, как и нам, бывает не под силу смириться с поражением. Тогда орочья
злоба принимает различные формы и может быть даже подобна гордости. но
доведись и впрямь выбирать между смертью и покорностью... Скажи, почему
она согласилась идти с тобой? Почему не отказалась?
- Она доверилась мне. Поняла, что я не враг ей...
Тингрил смеялся - негромко и невесело.
- У твоей орки, Нариндол, нет иного пути, чем уехать с тобой. В деревне ее
больше не потерпят - этот их Магорх там за вожака, она давно его дразнит,
а сегодняшний вечер довершил дело. Если она посмеет вернуться, ее предадут
мучительной смерти. После того, что было, ее не спасет никакая покорность.
Они там, в деревне, тоже... гордые, как ты говоришь. В одиночку ей не
выжить ни в горах, ни в глубоких пещерах. И даже если голод и холод не
убьют ее прежде, чем она доберется до другого селения, вернее всего, ее
убьют в том селении. И тут пришел ты, безумный эльф. Эльфы противны оркам,
как они противны нам. Но смерть еще отвратительней. Она не тебе доверилась
- ее гонит страх смерти, как и всех их...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг