по-новому, уподобиться "добрымбогам", договориться с вами по- хорошему, и
вот результат.
Епископ прошелся рукой по щеке, потом по второй. Задумался.
- Что это на меня нашло, отец Кабани? Бог попутал, наверное?
И нехорошо ухмыльнувшись, дон Рэба вдруг рявкнул страшным голосом:
- Стража! В пыточную его, забить в железо, переломать все кости, жилы
вымотать! Сейчас же! Немедленно!
На рев, перешедший в визг, влетели стражники с выпученными от усердия
глазами. Для порядка службы выразительно двинули отца Кабани под ребра и
поволокли вниз по ступенькам.
- Прочь, прочь!
Отмахнулся дон Рэба от бросившегося наперерез Рыжего. Тот двумя руками
ухватив себя за глотку и весьма натурально изобразив висельника, показал,
чтодело не терпит отлагательства и, только плечами пожал. Стражники, отец
Кабани, ноги которого уже волочились по камням, а вслед за ними и первый
министр, все одним вихрем втянулись в двери пыточной, как в воронку.
Под стенами утробно стонал человечий недобой, месиво из тел и
окровавленных тряпок, жирная крыса выпрыгнула из-под ног вошедших и потопала
в темноту. Похожие на борцов палачи, с лоснящимися в свете факелов покатыми
плечами и с узловатыми, мускулистыми руками, деловито раздели жертву.
Лязгнули кузнечные щипцы. Волосатый, необъятных размеров живот отца Кабани
заходил ходуном.
- Грядет, грядет торжество справедливости! - вскричал вдруг отец
Кабани, но уже без прежней уверенности.
Дон Рэба подавился смешком. Сев на грубую скамью из досок, как на трон,
локотком опершись на стол и свесив кисть, будто позируя перед придворным
портретистом, дон Рэба снова был самим собой.
- Вы не представляете, мой друг, как часто я слышал эти слова и по
длительном размышлении пришел к следующему выводу. Знаете, что такое ваше
торжество справедливости? Это лишь краткий миг, когда моя несправедливость
нуждается в ее услугах. Приступайте!
Пытка длилась недолго. Пытки книгочеев редко затягиваются. Внимательно
за всем наблюдавший, дон Рэба шевельнул пальчиком, и жертву тут же швырнули
к его ногам. Отец Кабани пытался что-то сказать, но у него получилось лишь
невнятное мычание, и вдруг как прорвало - он зачастил, успевая осыпать
поцелуями подол епископского платья и норовя чмокнуть ручку:
- Бесы, бесы меня попутали, гордыня греховная обуяла, ваше
преосвященство, но я много, ох много знаю об этих обманных богах и все, все
расскажу, только прикажите. Последним рабом, червем готов служить вам,
только...
С окаменевшим лицом дон Рэба протянул руку для поцелуя. Ничего не
выйдет,подумал он, опять ничего не выйдет. Хоть бы одну пытку, хотя бы
малейшее сопротивление... Нет. Все они, книгочеи, одинаковы. Прочитают пару
книжонок, возомнят о себе черт знает что, а дойдет до дела, так куда что и
девается. Брось им кошелек золотых или их самих швырни в лапы палача, как
тут же предают и себя, и своих друзей, и своих богов.
- Хорошо, хорошо, друг мой, Святой Орден прощает вас, он незлопамятен и
любит раскаявшихся грешников. Только служить вы будете не дону Рэбе. Кто
такой дон Рэба? Он сам всего лишь скромный червь пред славой Господа,
ничтожный раб Бога и Арканара. А служить вы будете нашему святому делу и
только ему. Плачьте, плачьте, друг мой, это святые слезы.
Уж кому-кому, а епископу были знакомы эти слезы человека, узнавшего
себе настоящую цену. Он смотрел на все еще трясущегося отца Кабани, а видел
перед собой надменное лицо Руматы Эсторского.
Вот и все, Антон. Вот и близок конец и близка та правда, которую ты так
мечтал узнать. Ты поставил на книгочеев, кузнецов и мечтателей, а дон Рэба
на торгашей, бандитов и воров. Пора подводить итог. Он купил твоих слуг,
тебя предали лучшие друзья, и ты не сможешь защитить самого близкого себе
человека. И всегда, слышишь, всегда его лавочники и бандиты будут побеждать
твоих мечтателей и книгочеев. И всегда твои лучшие друзья будут любить тебя
и предавать тебяже разбойной власти, только свистнет она И так будет всегда,
пока ты не найдешь в себе силы понять одну простую и горькую вещь.
Больше того, ты только сделал своих друзей несчастными. Так бы они жили
в довольстве, служили бы истово сановной и чиновной сволочи и не знали бы,
насколько это гнусно. Чего изволите? - лавочникам и торгашам, будет
исполнено-с - бандитам. И были бы покойны и сыты. А так будут делать тоже
самое, будут по-прежнему, как это делали их отцы и деды, лакействовать перед
душегубами, но ненавидеть самих себя и топить, топить ошметки своей не во
благо приобретенной гордыни в сивухе...
- Вы что-то сказали, ваше преосвященство?
Физиономия отца Кабани внезапно оживилась. Похоже, ему почудилось
знакомое слово.
Набрав черпак воды, дон Рэба протянул его отцу Кабани, жестом приказал
всем выйти и захлопнул дверь перед носом прорывающегося сквозьстражу Рыжего.
В руке епископа засверкало небольшое, круглое зеркальце. Швырнув его на
стол и усадив поближе внезапноослабшего в коленках отца Кабани, дон Рэба
устроился напротив, подвинув к себе письменные принадлежности и стал что-то
строчить.
- Вот мое распоряжение, которым вы назначаетесь руководителем
мастерских Патриотической школы. С ее преподавателями, я уверен, вы найдете
общий язык.
Дон Рэба выразительно посмотрел на сизый нос отца Кабани. Сам
Кабанитрубно высморкался и покосился на зеркальце. Как не был он напуган, но
творческая жилка брала свое даже здесь, в подземелье Веселой Башни.
Перст епископа уперся в зеркало.
- Видите, что за чертовщину придумали ваши "добрые боги"? Сие око
дьявола показывает человеку его истинное лицо и тем заставляет его стыдиться
собственного, богом созданного лика. Да распространись эта чума, и человек
не молитвой будет занят, не упованием на милость божью, а
самоукрашательством, если мерзок, и гордомыслием, если красив и высок. Тьфу,
тьфу и тьфу!
Дон Рэба швырнул зеркальце под ноги отца Кабани и с треском припечатал
каблуком. Затем достал кулек с серым порошком, повел по столу дорожку,
наполовину опорожненный кулек швырнул на осколки, снял со стены факел и
поднес к сразу полыхнувшему порошку. Под потолком высветились железные
крючья и черные клубы дыма поползли подземельем.
- Вот еще одно, кхе-кхе, дьявольское изобретение "добрых богов", явно
подброшенное прямо из геенны огненной. Не им ли они хотели вооружить чернь
против богоустановленных властей?
Епископ отвернулся к столу, прикрыл лицо ладонью, взял перо и
сгосударственным видом принялся малевать рожицы. Неплохо изучив арканарские
нравы, дон Рэба наперед знал, что ему сейчас предстоит увидеть сквозь
пальцы. И он не ошибся. Честнейший отец Кабани, будто бы сомлевши и разом
ослабев во всех членах от невыносимой пытки, стал сползать вниз, на самом же
деле улучая момент, дабы спереть пару осколков и хотя бы щепотку огненного
порошка.
Наконец отец Кабани закончил возиться и удовлетворенно засопел. Епископ
перевел дух. Все, эпоха Возрождения Арканару обеспечена. Азы прогрессорства.
Именно изобретение качественного зеркала и пороха является базовым условием
Возрождения. То-то человечишко закрутится, когда каждый день будет наказан
общением со своей небритой, хамской, разбойной, средневековой мордой.
А порох - это лучший слуга королей. Именно он позволит будущим
правителям и основателям династий проломить стены баронских замков, до той
поры неприступные, усмирить гордых, мятежных герцогов и таки сбить все уделы
в единые государства.
Разумеется, будущие историки, описывая предпосылки Возрождения,
несколько переборщат с героическими красками для отца Кабани, ну да бог с
ними.
За спиной прозвучал вкрадчивый голос:
- Ваше преосвященство, не велите казнить за дерзость. Одно слово,
только одно слово.
На свой манер невесть откуда взявшись, Рыжий ловко склонился к уху
епископа:
- Пора, ваше преосвященство. Пора. Отряд уже выступил к дому Руматы. И
арбалетчики наготове.
Дон Рэба ничего не ответил. Лишь вертикальная морщина, стрелой
прочертив лоб, уткнулась в переносицу, и хрустнуло перо в тонких пальцах
министра.
С экрана полыхал знакомый, пляшущий свет факелов. Множество всадников,
мрачных черных людей в остроконечных капюшонах, толпились перед домомРуматы.
В дверь с треском били чем-то тяжелым.
Уф, еле успел. Задыхаясь и одной рукой массируя левую сторону груди,
дон Рэба, не отрывая взгляда от экрана, принялся что-то набирать на
клавиатуре.
Вековая кладка разошлась, из нее выдвинулся полупрозрачный цилиндр с
лежащим в нем человеком. Епископ нажал ромбовидную клавишу полевого
трансформера,и цилиндр замерцал, швыряя на окна багровые отсветы. В цилиндре
спал дон Рэба. Настоящийдон Рэба, обликом и правами которого воспользовался
тот, кто сейчас колдовал над клавиатурой.
Выставив режим пробуждения псевдорэба придвинул к себе простой
деревянный ларец. В нем хранилось все необходимоедля работы с
биогримом.Долгие месяцы, годы биомаска министра служила ему верой и правдой,
но настало время ее снять. Через считанные минуты настоящий Рэба проснется,
и вид двойника может у него вызвать психологический шок с непредсказуемыми
последствиями. Оборотень достал из ларца нечто напоминающее книгу, только
сделанную из разноцветного желе. "Книга" дрожала и билась в руках пойманной
рыбиной. Посмотрев на экран монитора, рябившего от суеты штурмующих,
псевдорэба нырнул лицом в желе.
- Где я? Эй, стража! Почему ты незнаком мне?
Очнувшийся дон Рэба приподнялся, ухватился за пустые кинжальные ножны и
дико уставился на незнакомца у изголовья. Тот сочувственно покачал головой.
- Вы болели, у вас была соанская лихорадка, и вам нельзя сейчас
волноваться. Меня же вы лично назначили своим врачом.
- Врешь, лекаришка! Больно рожа у тебя постная, умник. Да я... ох,
помоги, мерзавец.
Участливый незнакомец поклонился, после чего помог первому
министрувыбратьсяиз цилиндра. Рэба с удивлением уставился в экран, на
котором Кира уже стояла у окна, и... равнодушно отвернулся, разглядывая
полутемную дворцовую залу. Монитор он не увидел по той простой причине, что
человек не видит того, чего не понимает.
- А... где король, черт побери? Где король, я вас спрашиваю? Я хочу
немедленно предстать пред светлые очи короля!
Незнакомец поклонился еще раз и подвел первого министра к двери.
- Как вам будет угодно. Только если хотите наверняка увидеть его
величество,никого не слушайте и сразу ищите Румату Эсторского. Он вас
проводит прямо к королю, поверьте.
- Румата? Кто это еще такой, Румата... - И, брызжа слюной и
ругательствами, дон Рэба вылетел в дверь.
В руках незнакомца появился боевой скафандр хронопрогрессора, сделанный
в форме каменного Таргота и до этого мгновениямедвежьей шкурой лежавший на
кресле. Прежде чем обернуться каменным чудовищем, незнакомец в последний раз
посмотрел на экран. Кира уже не стояла у окна. Она медленно сползала на пол,
цепляясь за портьеру. Одна арбалетная стрела пробила ей горло, другая
торчала из груди, почти попав в амулет. Включился второй экран. Было хорошо
видно, как Румата немного постоял над убитой, потом подобрал мечи, медленно
спустился по лестнице в прихожую и стал ждать, когда рухнет дверь.
Пора!
Стражники бросились врассыпную, когда сокрушив стену, в грохоте
падающих глыб на них выломился сам Таргот Проклятый. Брошенные мечи и секиры
трещали под каменной поступью истукана и, казалось, ничтои никто не сможет
эту поступь остановить.
- Погоди малость, почтеннейший. Дельце есть.
Поступь смолкла. Таргот остановился. Задрав голову, перед чудовищем
стоял и ухмылялся Рика Весельчак.
- Послушай, хозяин, забери-ка меня с этой планетки. С моими талантами и
прозябать на...
Таргот ударил. Не дав Рыжему договорить, сразу заехал бронированным
кулаком в челюсть. Наконец-то он понял, как надо начинать беседу с облазами,
и теперь с любопытствомразглядывал рыжую козявку, корчившуюся у его ног.
Весельчак все-таки поднялся, меланхолично выплюнул парочку зубов.
- Напрасно ты так, хозяин. Где ты еще сыщешь себе такого умельца?
Пожалеешь...
Таргот ударил в последний раз и зашагал прочь. Но обернуться на клекот
за спиной монстру все-таки пришлось. Пусть разбитыми в кровавые лепешки
губами, пусть захлебываясь кровью, но Весельчак все равно смеялсяпоследним.
И сам дьявол не мог бы сказать, над чем или над кем смеялся сплевывающий
зубы рыжий черт.
Неотличимый от ночи, сливаясь с ней черным плащом, Таргот стоял на
смотровой площадке, оборудованной над парадным дворцовым входом. По лестнице
сыпал, стуча древками алебард, очередной отряд стражи. Мелькнул своим
бледным личиком дон Рэба и с воплями сгинул в темноте. Все торопились вниз,
на дворцовую площадь, расчерчиваемую сейчас хаотичными передвижениями
факелов. Одиноким столбом огня зачинался городской пожар, начиналась
арканарская резня, и отблески далекого пламени уже плясали на имитирующей
черный мрамор хроноброне Таргота.
Он славно потрудился на этой планете. Да, пришлось призвать разбойников
и воров, чтобы покончить с Империей, а ее остатки отдать им за труды, зато
Эсторская Империя рухнула навеки. А уж интрига со Святым Орденом - это его
гордость! Теперь, когда последняя опора метрополии, ее реакционный оплот
вляпался во власть в тщетной попытке остановить диссипационные процессы,
ничто не спасет Империю. Через годик-другой Святой Орден увидит вокруг себя
стену ненависти. Им будут недовольны все. Тогда время откроет свой подпол и
выпустит на историческую сцену затаенных до поры демонов вроде Араты
Красивого с его разбойничками-революционерами.
Святой Орден будет сметен и загнан в монастыри, откуда так неосторожно
вышел, старый мир рухнет, распадется на феоды и заварится тот исторический
бульон, из которого в итоге проявятся протогосударства. Тогда-то и начнется
Возрождение.
Оставалось последнее дело, которое надо было обязательно завершить,
прежде чемусыпляющие бомбы начнут сыпаться на город и прежде чем волны
времени накроют его звездный путь. Он умел ждать. Если надо, он мог ждать
хоть тысячу лет. Но теперь скоро. С минуты на минуту внизу начнут свою
пляску смерти разящие руматовские мечи.
И когда клинки действительно сверкнули, ночное небо Арканара
содрогнулось от каменных шагов. Это Таргот Проклятый начал свой спуск с
небес к их неизбежной встрече.
ЭПИЛОГ
КОНЕЦ ИСТОРИИ
Он перевернул последнюю страницу. Неплохо. Совсем неплохо. Пронизанный
духом обновления и перемен, доклад получился что надо,вполне подходящим для
такого славного апрельского дня. Не поднимаясь из-за стола, он повернулся к
свету. Солнечный апрель играл и светился за окном. Золотой апрель -любимый
месяц всех вселенских прохвостов.
Счастливейший город Земли красовался в широких окнах. Солнечные лучи
лупили с небес по золотым куполам, мчались по каменным мостам через дугу
реки трамваи, автомобили, троллейбусы, от смешения света, свежей зелени,
голубизны и тысячи архитектурных стилей рябило в глазах. Столица. Столица
Империи.
Простой деревянный ларец был отодвинут в сторону. В руках сверкнуло
круглое зеркальце. Биогрим практически схватился, до естественного цвета
оставалось чуть-чуть, да и красные пятна за скулами почти исчезли.
Скоро. Скоро здесь все изменится. Пройдет каких-то десять лет, и города
Империи будет не узнать. В зарябившем зеркале он видел будущее. Банды,
орудующие на улицах среди бела дня. Взрывы. Перестрелки. Зарастающие поля.
Мертвые цеха. Вымирающие от водки города. Бритоголовые, шагающие коридорами
власти. Из всех щелей лезущие уголовники, насильники, шарлатаны. Попрошайки
на каждом углу. Великая Империя, отданная на растерзание бандитам,
чиновникам и прочему ворью.
Рябь улеглась. В зеркале заурядное, в меру глуповатое лицо. Лицо
глубокого провинциала, которому расшалившаяся история нацепила корону. А
замени такому венец на шляпу, и перед вами идеальный исполнитель на роль
гробовщика. Гробовщика Империи.
Он пальцами проверил, крепко ли схватились темные пятна на лбу и
лысине, когда в дверь кабинета постучали. В дверном просвете заполыхали
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг