навсегда перечеркнутой - не будет больше железной определенности,
незыблемости земных законов, всего, что составляет нормальную жизнь.
Появится вера во что-то запредельное, соседствующее с этим миром,
существующее рядом с ним и в нем. И этот переход будет бесповоротным. Так
что он ответит?
Сидя под дулом направленного на себя оружия, Гольди чувствовал
противную опустошенность. Как бы он хотел оказаться сейчас далеко от этого
города - в Риме: с женой и сыном, и не знать того, что происходит в
Террено. Но не знать этого он не мог, как не мог и забыть картины,
открывшейся перед ним недавно в заброшенном монастыре...
- Уберите автомат, - устало попросил он.
Андрей раздумывал не дольше секунды - одного взгляда на лицо комиссара
ему хватило, чтобы понять, что оружие им больше не понадобится. Он убрал
автомат и кивнул Аз Гохару - старик опустил пистолет.
Гольди положил руки на руль и впервые в жизни пожалел, что не курит, -
наверное, это помогло бы ему сейчас, ведь говорят, что одна выкуренная
сигарета успокаивает нервы лучше всяких лекарств. Он вытащил из кармана
платок и, проведя им по лбу, спросил:
- Кто вы такие? Чем вы занимаетесь в Террено? Я имею в виду - на самом
деле?
- Я уже вам отвечал, - сказал Андрей. - Я - демонолог, Аз Гохар -
потомственный истребитель гулов.
- Ну, да. Потомственный истребитель!..
Сочетание этих слов заставило Гольди скривиться. На мгновение он опять
почувствовал нереальность происходящего - этот разговор был каким-то
несерьезным, похожим на диалог двух героев уличной пьески, хотя и велся
вполне серьезно. Качнув головой, он спросил:
- Если вы потомственный истребитель адских созданий и знали, что
происходит в Террено, почему вы не пришли к властям сразу и не заявили,
что вам известно?
Он повернулся назад и посмотрел на Аз Гохара. Под взглядом комиссара
старик вытащил из кармана пачку сигарет, достал из нее тонкую, длинную
сигарету и прикурил от маленькой зажигалки. Через секунду в салоне "ланчи"
повис сладковатый запах анаши.
Сделав пару затяжек, Аз Гохар проговорил голосом, в котором не было уже
ничего от того свистящего шепота, каким он говорил недавно, повествуя о
гулах ("Наверное, анаша помогает ему выйти из транса", - машинально
отметил Гольди):
- Мне ответить на ваш вопрос, комиссар, или, подумав, вы ответите на
него сами?.. - Заметив дрогнувшие брови Гольди, старик продолжал: - Нам
потребовалось двадцать минут, свидетельства четырех человек и оружие,
чтобы убедить вас в правоте своих слов. Кроме того, вы вряд ли поверили бы
нам, если бы сами не побывали в монастыре... - Глубоко затянувшись, он
спросил: - Так неужели вы думаете, что, если бы я пришел в ваш комиссариат
пару дней назад и выложил все, что знаю, меня бы не упрятали в психушку
или не выслали из страны? Особенно после того, как я предложил бы вам
способ борьбы с этими существами?
- А что это за способ? - вырвалось у Гольди.
- Об этом вы узнаете чуть позже... - Уголки жесткого рта Аз Гохара
изогнулись вниз.- Кроме того, я не мог идти в полицию до тех пор, пока не
узнал, под видом кого скрывается Вассах. Не исключено было, что я мог
попасть к нему в руки, а этот вариант меня не устраивал.
- Вассах, - медленно повторил комиссар. - Насколько я понял, это
существо, управляющее всеми гулами, так?
- Да, нечто вроде сказочного короля вампиров. Только Вассах не
сказочное и далеко не романтичное существо. Он заботится об одном: чтобы
возле него было как можно больше гулов. Любое препятствие на своем пути он
уничтожает, не задумываясь.
- Так теперь вы узнали, кто Вассах?
- Почти да.
- Почти?
Аз Гохар кивнул и сделал еще одну затяжку. Внезапно Джей Адаме
протянула к старику руку, и тот, поняв ее желание, передал ей сигарету.
Джей жадно затянулась.
- Я знаю, что Вассах - официальное лицо города, занимающее в нем одно
из самых высоких положений, но не знаю, кто именно. Вчера днем я получил
фотографии нескольких людей, среди которых есть и Вассах. Я пытался
вычислить его вчера вечером, но к сожалению, мне этого сделать не удалось
- люди, которым я показывал фотографии, его не узнали...- Неожиданно глаза
Аз Гохара сверкнули, и Гольди опять поразился этому фанатичному блеску. -
Но вы, комиссар, вхожи в высшие круги Террено и должны знать всех, кто в
них вращается. Я думаю, что вы мне поможете.
Старик вытащил из внутреннего кармана куртки пачку листов и протянул их
через прутья решетки Гольди.
- Взгляните на это, - выдохнул он, - и скажите, кто из этих людей вам
известен.
Комиссар взял фотографии, но прежде чем смотреть их, спросил:
- Откуда это у вас?
- Вчера мне помог достать их один священник.
- Священник? - повторил Гольди и невольно нахмурился. В сознании его
промелькнуло видение мертвого настоятеля Сайта Марии Аквилонии, и он
спросил: - А этого священника звали не Винченцо Бокаччи?
- Да... Вы его знаете?
Комиссар вздрогнул и на мгновение замер, глядя в лицо Аз Гохара.
Секунду он сидел неподвижно, а после сказал:
- Сегодня ночью его убили - раскололи голову, словно орех.
Джей Адаме выпустила изо рта сигарету и посмотрела на комиссара
затуманенным взглядом, Андрей с беспокойством пошевелился на месте, Аз
Гохар же плотно сжал губы и кивнул:
- Без сомнения, его убил гул. - Он повернул голову к Джей: - Точно так
же, как и вашего мужа, синьора. Я слышал ваши слова - вашего мужа убил
один из них.
Он помедлил еще и сказал:
- Но продолжайте, комиссар. Узнаете вы кого-нибудь из этих людей?
Гольди с трудом оторвал взгляд от лица старика и посмотрел на сжатые в
своих пальцах листы. Это были обычные листы с черно-белыми ксерокопиями
фотографий, снятых с газет. Со снимков на него глядели люди, одетые в
старинные пиджаки, некоторые из них были в шляпах с отвислыми полями,
многие носили усы. Кое-кто из людей был сфотографирован на фоне улиц, по
которым ехали запряженные коляски, а место современных люминесцентных ламп
занимали газовые фонари. На одной из фотографий его внимание привлекла
деталь: на стене дома, на фоне которого был сфотографирован приземистый
толстяк в котелке, висело прямоугольное полотно, на котором большие
рукописные буквы возвещали: "Выборы городского совета самоуправления 1912
года".
Гольди перевел взгляд на Аз Гохара и спросил:
- Если не ошибаюсь, это снимки людей, живших в начале века?
Старик кивнул и невозмутимо произнес:
- Продолжайте, комиссар. Пусть вас не смущает вид этих людей.
Гольди перевернул еще один лист и еще. Никто из изображенных на снимках
людей ему знаком не был...
Когда он просмотрел половину листов и взглянул на очередной снимок, то
увидел фотографию, на которой были изображены три человека. Двое из них
были ему хорошо знакомы по этикеткам на бутылках вина, производимого в
Террено, - это были знаменитые братья Ганини, положившие начало
производству одноименного вина, прославившего Террено в Ломбардии и
Пьемонте. Между братьями стоял мужчина с большими усами. Гольди бросил на
него взгляд и хотел уже было перевернуть лист, но что-то заставило его
задержать этот взгляд подольше. Он присмотрелся к фотографии внимательнее
и вздрогнул - ему вдруг показалось, что лицо этого человека ему смутно
знакомо. Он поднял лист и вгляделся в фотографию пристальнее. Без сомнения
он никогда не видел этих усов. Но если бы не усы...
Внезапно он почувствовал, как ледяная пурга пронеслась по его
внутренностям, и понял, кто перед ним. Но это же было абсолютно невозможно
- человек, глядящий на него из глубины времени, не мог оказаться на этом
снимке!
- О Господи! - прошептал Гольди.
Он перевел ошеломленный взгляд с фотографии на пристально глядящего на
него Аз Гохара и судорожно сглотнул...
В начале двенадцатого Паола де Тарцини ощутила естественный позыв
уменьшить вес тела. Поднявшись из-за стола, за которым последние двадцать
минут перебрасывалась ничего не значащими фразами с Лу- чией, вышла из
читального зала и направилась в левое крыло библиотеки, где находилась
уборная.
Проходя по длинному коридору, ведущему из правого конца здания в
вестибюль, и дальше - по точно такому же коридору, прорезающему левое
крыло Пафлаццо ди Алья, Паола и не заметила, что за минутой три раза
взглянула на часы. Если бы она могла видеть себя в эти моменты со стороны,
то ужаснулась бы поняв, что выглядит как человек, ненавидящий время!
Впрочем, это соответствовало действительности: время, по ее ощущению,
тянулось сейчас непозволительно медленно. Последний час растянулся в нечто
кошмарное, напоминающее кусок расплавленного битума прилипшего к каблуку и
не желающего от него отцепляться. Паоле казалось, что за последний час
прошли как минимум три. Она листала журналы, болтала с Лучией,
периодически подходила к стеллажам и по- правляла лежащие на них газеты,
но всякий раз, взгляд ее останавливался на циферблате круглых часов,
висящих на стене зала, маленькая стрелка на них располагалась между
отметками в десять и одиннадцать часов утра... Паола знала причину столь
странного поведения времени, но от этого ей не становилось легче. Мысли ее
крутились вокруг Андрея, прошедшей ночи и их будущей поездки к
Морте-Коллине. Она уже твердо решила, что после обеда они поедут на пляж.
К этому располагали две вещи: погода (солнце висело в абсолютно
безоблачном небе, уличный термометр показывал плюс двадцать семь) и ее
собственное настроение. Последнее, пожалуй, было самым решающим. Ей не
терпелось расслабиться, сбросить с себя легкое напряжение, сковывающее
тело, и забыть возле Андрея о неприятном инциденте, происшедшем в
читальном зале библиотеки, - воспоминание о светловолосом парне,
интересовавшемся рукописью в коричневом переплете, доставляло ей
неприятное ощущение, похожее на посасывание под ложечкой. Теперь - через
час после случившегося - она еще больше была убеждена в том, что слова
светловолосого несли в себе скрытую угрозу. Она не знала, что именно он
имел в виду, заявив, что подождет, а потом поговорит с ней "как положено",
но была рада увидеть, что он убрался из кафе-мороженого...
Случилось это в районе одиннадцати. До этого Паола каждые три минуты
поднималась из-за стола, подходила к окну, выходящему на пьяцца дель
Пополо, и смотрела через площадь на красные столики, за которыми сидело
полторы дюжины посетителей. Парень со светлыми волосами, замерший за
крайним столом и глядящий в сторону библиотеки (а Паоле казалось, что
прямо на нее), был похож на живое олицетворение зла, темного бога
Танатоса, неумолимого, как сама смерть... Ее походы от стойки к окну не
остались незамеченными: Лучия спросила, что она нашла такого интересного
за окном, подошла к напарнице, но, конечно же, ничего не увидела, Паола же
не стала открывать ей своих страхов... И вот, без пяти одиннадцать,
подойдя к окну, она не увидела светловолосого - столик, за которым тот
сидел последние сорок минут, оказался пуст. На мгновение Паола
почувствовала огромное облегчение, но уже в следующий миг его сменил
страх: что, если он пересек площадь, поднялся по крыльцу библиотеки и
сейчас идет в зал?.. Паола вернулась за стойку и с напряжением ждала его
появления. Но он не пришел - ни через минуту, ни через пять, ни через
десять. В конце концов она почувствовала настоящее облегчение, вслед за
которым расслабившиеся мышцы послали мозгу сигнал о необходимости
расслабить и тело. Паола поднялась из-за стойки, подошла к окну, еще раз
убедилась в том, что светловолосого нет ни в кафе, ни на площади, и
отправилась в левое крыло библиотеки. Она прошла по двум коридорам, через
вестибюль и остановилась перед железной дверью, выкрашенной ярко-белой
краской. Наконец, толкнув эту дверь, она оказалась в уборной.
Белый кафель пола, белый настенный фаянс, бело снежный потолок -
белизна обрушилась на нее со всех сторон, подсвеченная тремя
флюоресцентными лампами, горящими над зеркалами умывальника. Паола
услышала, как мягко закрылась дверь, выдохнув через сопло пневмотормоза
сжатый воздух, и у нее в тысячный раз возникло ощущение того, что она
оказалась в морге. Кроме стерильной чистоты и белизны помещения,
впечатление это подкреплялось отсутствием окон. Паола знала причину
последнего - Палаццо ди Алья был построен в середине прошлого века, а
тогда современных уборных еще попросту не существовало. Ее построили
только через сто лет, разделив один из залов в левом крыле, и она
оказалась отрезанной от внешних стен здания. Рабочие провели в нее
канализацию, водопроводные трубы, облицевали стены и пол и получили
стерильно-белое помещение, похожее на склеп. Единственным выходом отсюда,
кроме двери была узкая вентиляционная шахта, выходное отверстие которой
было забрано мелкоячеистой решеткой. Стоя спиной к двери и глядя на
вентиляционное отверстие под потолком, Паола подумала, что запри сейчас,
кто-нибудь дверь снаружи, и она окажется здесь замурованной - никто не
услышит ее криков через стенные стены. Постояв перед дверью пару секунд,
она прошла к расположенным у дальней стены кабинкам и распахнула дверцу
одной из них, краем глаза заметив, в зеркале над умывальником свое
побледневшее лицо.
Три минуты спустя она вышла из уборной, прошла по ведущему в вестибюль
коридору и, оказавшись в последнем, направилась в читальный зал через
книгохранилище, запасная дверь которого выходила в вестибюль, - этот путь
до читального зала был в два раза короче, чем по коридору. Она прошла
через комнату, заставленную стеллажами, вышла во вторую, непосредственно
примыкавшую к читальному залу, и направилась между шкафами к своему столу.
Она преодолела две трети пути, когда услышала голоса.
Паола остановилась, узнав в одном из них голос Лучии. Второй голос
принадлежал мужчине, но насторожил ее не он, а голос напарницы - в нем
звучало напряжение... Паола обогнула стеллаж с "Британикой" и оказалась
перед последним шкафом, за которым находились дежурные стеллажи и проход в
зал. Она приподнялась на цыпочки и посмотрела через корешки книг в сторону
стойки. То, что она увидела в проходе между стеллажами, потрясло ее.
За ее рабочим столом, спиной к ней, стояла Лучия. Перед стойкой замер
посетитель - тот самый светловолосый парень, что приходил сюда час назад и
интересовался рукописью в коричневом переплете. Сейчас он стоял перед
Лучией, уставившись ей в лицо немигающим взглядом. Лучия нервничала - это
было ясно по тому, как она говорила высоким, пронзительным голосом.
Светловолосый молча смотрел на нее, словно слушал и одновременно не
слышал, а потом задал один короткий вопрос. На мгновение Паола ощутила,
как где-то в животе у нее все оборвалось, - ей показалось, что она
услышала, как он сказал: "...рукопись". Лучия попыталась что-то ответить,
но не успела, - неожиданно на лице светловолосого появилось такое
выражение, словно стоящая перед ним девушка ему надоела. Резко нагнувшись
над стойкой, он выбросил вперед левую руку, и напарницу Паолы отшвырнуло
от стойки: черноволосая девушка взвилась в воздух, пролетела к окну и,
ударившись затылком о стеллаж, сползла на пол...
Глава двадцать шестая
В половине одиннадцатого небольшая колонна, состоявшая из шести крытых
брезентом грузовиков и двух джипов, двигалась по дороге к Леньяно.
Возглавлял колонну "ниссан-пэтрол" с перископической антенной на крыше,
шесть грузовых машин, выкрашенных в защитный цвет, следовали за джипом,
замыкал колонну второй "пэтрол".
Без двадцати одиннадцать размеренное движение колонны оказалось
прервано: неожиданно ведущая машина начала сбавлять скорость. Следуя
поданному сигналу, вслед за джипом принялись останавливаться и грузовые
машины. Когда вся колонна замерла на обочине, замыкающий джип объехал
грузовики и оказался у головного автомобиля. Водитель первого джипа
выскочил из машины и, подбежав к подъехавшему "пэтролу", доложил сидевшему
в нем человеку в полевой форме капитана карабинеров о срочном сообщении из
Милана. Капитан выбрался из машины и перешел в автомобиль связи. Сидевший
внутри радист подвинулся на сиденье, освобождая место для командира, и
протянул офицеру наушники.
Через минуту колонна снова двинулась в путь, но маршрут ее движения
оказался отклонен от первоначального: через три километра головная машина
(в которой теперь сидел и капитан) свернула на объездной участок,
связывающий дорогу к Леньяно и шоссе на Варесе. Когда машины выехали на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг