внутреннего люка казался радостно ослепительным. Размером он был в полный
рост звездолетчика, но невесомость позволяла проплыть через него сначала
Галлею, потом Федорову и наконец Крылову.
Трое спасателей без скафандров, но в одинаковых серебристых одеждах,
два великана и словно мальчик, висящий между ними, встречали прибывших,
помогая им снять гермошлемы и освободиться от скафандров.
Крылов смотрел перед собой и не верил глазам.
- Надя! - только и мог выкрикнуть он, обнимая бросившуюся ему на грудь
дочь. - До чего же правильно я тебя назвал надеждой.
- А я стала математиком корабля, идущего вас спасать.
- Не только, - вставил Бережной. - Она еще и "тайну нуля" открыла.
- Это потом, я потом все объясню. Я просто твоя Надя!
- Ну вот, - усмехнулся Федоров, обращаясь к Галлею, - а ты ждал
Кассиопею,
- Кассиопею? - удивилась Надя, мокрыми от слез глазами смотря на
нескладного Федорова и смущенного Галлея. - Вы смеетесь?
- Это, Наденька, наша внутренняя сила такова, - объяснил Крылов.
- Наш штурман, Никита, тоже очень любит шутить.
- Да уж знаю этого Долговязова Вязова, - добродушно отозвался Крылов,
- вместе трассы вычисляли.
- Кстати, папа. Это мой муж, а я теперь Надежда Джандарканова. Уже
второй день (земной, конечно).
Крылов расплылся в улыбке.
- Вот спасибо, родные! Выходит дело, на деле мне разный масштаб
времени доказываете. Пока мы месяцы в вакууме остывали и в космические
льдинки превращались, на земле годы летели. Жорка Бережной седину в висках
обрел, а школьница моя Наденька с университетским образованием математиком
звездолета стала, да и в девках не засиделась.
- Хорошо, буксир оборвался прежде, чем вы еще ближе к световой
скорости не приблизились, - вмешался Бережной, - не то внук твой или
правнук за тобой прилетел бы, пока на Земле собрались бы, сообщение-то твое
с запозданием пришло бы на десятки, а то и на сотни лет.
- Нам к этому еще привыкать нужно, Вася Галлей уж мне объяснял. Так
сколько же столетий, - обратился Крылов к Наде, - вы с Никитой в
молодоженах ходить будете?
- А мы с вашим математиком Васей Галлеем подсчитаем, если ничего не
произойдет.
- Что ты имеешь в виду?
- Дальнейший полет звездолета.
- Куда? К Земле? Надеюсь, отыщет ее в звездном скопище.
- Уж коли мы острие вашей иголки в стоге звездного сена нашли, то и
нашу матушку-Землю отыщем, - отозвался Бережной.
- Позвольте вернуться к этому вопросу после отдыха наших натерпевшихся
друзей. Папа, у тебя все в порядке? Ты что-то морщишься.
- Да так, дочка, пустяки. Поплатился я из-за своей толщины. Защемило
меня немножко скафандром. Если найдется чем, смажь мне бока.
- Конечно, конечно! - щебетала Надя, летая вокруг все еще не
освободившегося от скафандра отца.
Больше земных суток протекло на спасательном звездолете после
появления на нем спасенных звездолетчиков. Их отогревали, откармливали,
отпаивали.
Лучшим лекарем, как и следовало ожидать, оказался всемогущий
"профессор Сон". Все три звездолетчика проспали непробудно 26 земных часов,
отмечавшихся атомным устройством звездолета "Крылов", командир которого не
давал сигнала тяговому модулю, чтобы не вызвать тяготения и не разбудить
безмятежно отдыхающих спасенных. На Земле немало времени за эти часы
пролетело.
Крылов проснулся первым и сразу же нашел Бережного.
- Ну что, Жора с седыми височками. Мы с тобой все-таки нашли место,
где встретиться, пусть даже и не сверстниками, как прежде, и я вроде
мальчишки.
- Будет тебе, друже! Ты для меня, старче, как прежде, который
звездолет из двух модулей с буксиром выдумал. Это не забудется.
- Каков же твой дальнейший приказ, командир? Чего медлишь? Разбудить
боишься? Спасти - спас. Теперь гони обратно на Землю. Может быть, дашь
сигнал торможения тяговому модулю. Ребята проснулись. Модуль-то переводить
в другое положение не требуется. Пусть продолжит торможение до нуля, а
потом - разгон. А мы на звезды так насмотрелись, что с закрытыми глазами
доложить о них потомкам сможем, - не без горечи заключил он.
Находившаяся в кабине управления Надя внезапно вмешалась:
- Так зачем же возвращаться, командиры, если на Земле докладывать
нечего?
- Доложить есть о чем, Надежда Джандарканова, - внушительно заметил
Бережной. - Задание спасателей выполнено.
- Этого мало, мало, мало! - упрямо твердила Надя. - Задание было не
только у спасательного, но и у первого звездолета. Вспомните о кольце
астероидов.
- Чего ты хочешь, не пойму? - удивился отец.
- Я прошу собрать весь сдвоенный экипаж.
- Здесь командует Бережной.
- Я могу дать, конечно, команду общего сбора, - отозвался командир
спасателей.
Через короткое время в кабине управления собрались все шестеро
звездолетчиков. Держались они в воздухе попарно: два командира, штурманы,
два математика.
- Итак, друзья, - начал Бережной. - После маневра сближения наш
технический модуль находится от нас со стороны Солнечной системы. Нам
предстоит дать ему режим торможения, с ускорением, равным, скажем, земному
ускорению силы тяжести, если не будет возражений со стороны присутствующих.
На торможение уйдет земной год. Если поторопиться, можно прибавить
ускорение. После доведения скорости до нуля, как вам всем понятно, в том же
режиме начнется разгон в направлении нашей родной звезды. Двум математикам
предстоит уточнить режим работы тягового двигателя.
- Имея соратницей последовательницу Софьи Ковалевской, о трудах ее в
отношении "тайны нуля" я еще вчера узнал, справиться с такой задачей не так
уж трудно, - весело заявил Бася Галлей. - Режим разгона и торможения будет
адекватным земному!
- А я думаю, что в план командира Бережного нужно внести решающие
поправки, - неожиданно заявила Надя.
Все удивленно повернулись к ней.
- Какие же это математические коррективы?
- С торможением надо подождать, пока мы не определимся, где же
находимся.
- Это зачем же? - удивился Крылов.
Один Никита, который, очевидно, уже что-то знал, не выказывал
удивления.
- Я все объясню, друзья. Думаю, что не я одна мечтала о совершении
подвига во имя Великого Знания, для счастья многих людей. Мне ничего не
удалось сделать...
- Спасти нас - это называется ничего не сделать? - возмущенно заметил
Федоров.
- Ну конечно, ничего, почти ничего, очень мало, хотя жизнь каждого из
вас бесценна. Вот и надо теперь использовать все эти наши жизни...
- Для чего использовать? - удивился Бережной.
- А для чего летел первый звездолет? Вы же сами, дядя Жора, свой
жизненный путь избрали во имя предотвращения появления кольца астероидов в
псевдо-Солнечной системе. Теперь наш общий долг сделать это.
- Но мы давно пролетели нужный нам звездный кристалл, - неуверенно
заметил Галлей.
- А разве он единственный во Вселенной?
- А как же домой? - спросил Федоров. - Это сколько еще поколений
пройдет?
- А какая разница, пятьдесят или сто поколений пройдет во время
выполнения нами Высшего Звездного Подвига?
- А в этом что-то есть, хлопцы, - заметил Бережной. - До чего же жинки
хитры умом.
- Предложение действительно весьма серьезно, - заметил Крылов. - Оно
может быть принято лишь единогласно. Добровольно отказаться от возвращения
на родную Землю после всего пережитого... - и он покачал головой.
- Я и предлагаю всем вместе решиться на такое дело. Неужели кто-нибудь
может усомниться?
- Це дило треба разжуваты, - глубокомысленно заявил Бережной. - Вот
кабы это Алеша Крылов предложил, я с ним в огонь и в воду.
- Считай, что ты согласился, - заявил Крылов. - Если ты свое задание
спасателя выполнил, то я-то свое пока что и не начал выполнять, как
повзрослевшая дочка правильно заметила.
- Мне это нравится! - заявил Вася Галлей. - В особенности потому, что
предложено женщиной.
- Я от Васи не отстану, - заметил Федоров.
- Ну а меня, вижу, никто и спрашивать не собирается, - с улыбкой
вставил наконец и Никита Вязов.
Так проведено было в звездолете "поименное голосование" о продолжении
экспедиции с отказом пока возвращаться назад.
И звездолет продолжал свой полет в безднах Вселенной с предельно
достижимой субсветовой скоростью.
Штурманы и математики стали отыскивать в звездной россыпи
сформировавшийся звездный кристалл, где можно найти домен псевдо-Солнечной
системы. Требовалось проложить к нему выгоднейшую трассу, определить, когда
начать торможение и по какому направлению направить потом разгоняющийся
тяговый модуль.
Шесть отважных звездонавтов отправились в безвестные дали
предотвратить в неизвестном звездном кристалле "безумие разума".
ПОСЛЕСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ
Нет большей загадки Природы, чем человек.
Древняя мудрость.
Академик Михаил Михайлович Дьяков, занявший место в Академии наук
после кончины на 98-м году жизни Виталия Григорьевича Зернова, долго не
хотел брать к себе на кафедру релятивистской физики, которую оставил за
собой, профессора Константина Петровича Бурунова, несмотря на его работу
"Тайна нуля", развивающую положения улетевшей в звездный рейс математички
Надежды Крыловой.
Но все изменилось, когда Михаил Михайлович приехал в Абрамцево
навестить дочь Виталия Григорьевича в годовщину его кончины. Он увидел в
саду шестерых ребятишек. Их чернокудрая красавица мать вышла навстречу
Михаилу Михайловичу, оказавшись супругой профессора Бурунова Кассиопеей
Сергеевной Буруновой.
Наталья Витальевна, седая, стройная и высокая, представила ребятишек
гостю одного за другим, называя их по именам. Алеша, Федя, Вася, Жора,
Никита... Надя. Пять мальчиков и одна девочка.
- Моя любимица. Души в ней не чаю.
Этого оказалось достаточным для академика Дьякова, чтобы переменить
свое решение и лично написать профессору Бурунову приглашение работать
отныне на его кафедре и в содружестве с ним.
Что делать! При всей своей мефистофельской или, если хотите,
сатанинской внешности Михаил Михайлович был прежде всего человеком с
присущими ему слабостями. В сложившейся ситуации он не мог поступить иначе.
С Натальей Витальевной он разговорился в саду, где расцветали
разведенные здесь еще покойным академиком цветы.
- Вы что же, Наталья Витальевна, им всем за бабушку? - участливо
спросил Дьяков.
- А как же, Михаил Михайлович! Звездочка, то есть Кассиопея Сергеевна,
мне за дочку осталась вместо Наденьки. Та все летала, летала и улетела...
совсем улетела, вслед за отцом, - вздохнула Наталья Витальевна.
- Красивая у вас приемная дочь. Это она такие имена дала своим
детишкам?
- Ну что вы! Это отец, Константин Петрович! Она ему, представьте, ни в
чем не перечит. Он и отдал дань памяти и восхищения улетевшим...
И этим было сказано все. Академик Дьяков принял решение и отныне
многие годы работал совместно с профессором Буруновым.
Вместе с ним они и ездили за океан на международный симпозиум
"Кристаллического строения Вселенной", на котором возник памятный спор
между канадским физиком профессором Генри Гвебеком и научной
руководительницей Мальбарской радиообсерватории при Кембриджском
университете профессором Мэри Глостер, более известной в научном мире как
Мэри Хьюш-Белл.
Канадский радиоастроном пытался высмеять утвердившуюся уже в научных
кругах теорию кристаллического строения Вселенной с существованием в узлах
звездных кристаллов доменов псевдо-Солнечных или других псевдозвездных
систем. Он утверждал о полной абсурдности этой "маразматической теории",
склонив на свою сторону некоторых видных ученых.
Профессор Мэри Хьюш-Белл так разгорячилась, что едва не попала в
больницу, и из Лондона был вызван ее супруг, член английского парламента
мистер Генри Глостер. Не считаясь с увещеваниями прилетевшего в
Филадельфию, где проходил симпозиум, Глостера, профессор Мэри Хьюш-Белл
устроила профессору Гвебеку такой научный разнос, что на симпозиуме
началась чуть ли не свалка, ликвидировать которую удалось лишь в высшей
степени авторитетной председательнице научного симпозиума, не кому-нибудь,
а самой вице-президенту Соединенных Штатов Америки, руководительнице
американского сената миссис Генриэтте Грин, которая в свое время (правда,
тогда еще под мужским именем) готовилась стать членом спасательного
звездного экипажа.
Вмешательство ее было столь решительным, что канадский ученый отступил
и снял свою резолюцию, порочащую теорию Кристаллической Вселенной. Вместо
нее была принята другая резолюция об установлении всемирной научной премии
"Звездной вселенной", которую решено было присудить математику Надежде
Крыловой, сумевшей объединить теорию относительности Эйнштейна с
незыблемыми представлениями теории абсолютности. На основе ее работ,
продолженных академиком Дьяковым и профессором Буруновым, и была создана
самая совершенная теория звездных полетов, а также сделаны шаги к познанию
кристаллической структуры Звездной Вселенной.
Премия посмертно была присуждена также и основоположникам теории
Звездно-кристаллической Вселенной профессорам Джорджу Хьюшу-младшему и его
супруге профессору Джосиан Хьюш-Белл.
По слухам, Елена Михайловна Джандарканова уехала в Индию, где при
помощи руководителя заоблачной радиообсерватории Ромеша Тхапара якобы
добралась до сказочной Шамбалы, мечтая, видимо, дожить до возвращения сына.
В Звездный городок под Москвой вернулись из очередного космического
полета два неразлучных космонавта Александр Кузнецов и Виктор Стрелецкий,
когда-то чуть не утонувшие в Москве-реке у метромоста. Их сокровенной
надеждой было отправиться в звездный рейс.
Новые конструкции звездолетов с учетом всех достижений науки
разрабатывались.
Человек рвался к звездам.
ЭПИЛОГ
Нет подвига выше безвестного.
По Сократу.
Гигантский звездолет, затормозя и снизив свою субсветовую скорость,
вошел в планетную систему желтой звездочки, служившей здесь животворящим
светилом, которую он отыскал среди мириадов других светил.
Экипаж в составе шести звездонавтов с помощью совершенной аппаратуры
установил существование в планетной системе кольца космических тел,
несомненных обломков когда-то существовавшей планеты.
На третьей от светила планете обнаружена была жизнь, достигшая
разумной стадии, но не высшего технического уровня, опасного для
существования этого мира. Никаких электромагнитных излучений, используемых
для связи или дальновидения, не обнаружилось, хотя одиночные электрические
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг