44...gf 45.Фf1+ Kpg3 46.Фf2+.
- Ферзя-то зачем зевать? - крикнул Поэт и, дотянувшись длинной рукой до
доски, схватил белого ферзя.
Я поставил на его место черного и объявил:
- Cd6 - мат! (Диаграмма 7.)
- Обратите внимание, - заметил Гурвич. - Все фигуры передвинулись.
Целых четыре поля вокруг черного короля заняты его пришедшими на эти места
фигурами: двумя пешками, слоном и даже ферзем - четыре активных
блокирования! И белый король оказался на месте, чтобы принять участие в
матовой картине.
- Неужели он видел ее, когда пошел королем вперед? - прошептал я.
- Все это позволило белым, - не слушая меня, продолжал Гурвич, - дать
мат единственным оставшимся у них слоном. Не без помощи защитников,
заметьте. Совсем как при досадном голе на футбольном поле.
- Вы бы еще пенальти перенесли на шахматную доску, - сердито буркнул
Капитан.
- И мат дан не с краю доски. Это тоже красивее, - продолжал Гурвич. -
Вот в этом и заключается эстетика на клетчатой доске. - И он взглянул на
Капитана. - Высшая красота, как и в жизни, в торжестве мысли над грубой
силой! - И Гурвич назидательно постукал пальцами по группе сгрудившихся
черных фигур.
- Эстетика, эстетика! Чего тут восхищаться! - вскипел Капитан. - Мы же
проиграли эту партию. И матч не выиграли!
- Но зато какой мат получили, - улыбнулся Гурвич.
- Блестящий проигрыш! - всплеснул руками Капитан, вложив в эти слова
весь сарказм, на который был способен.
Поэт заключил спор тут же придуманным четверостишием:
- Кто бывает рад,
Когда получит мат?
Конечно, этюдист!
Попробуй разберись!
Мы разобрались в позиции и стали расходиться. Жене хотелось домой. Она
и так стоически провела здесь вечер, утверждая, что ей были интересны люди и
их переживания, а не фигурки, переставляемые на доске. Однако меня что-то
удерживало. Мы прошли через дубовый зал, и я заметил своего моложавого, но
седого полковника. Он кого-то ожидал. Оказывается, меня!
Подойдя к нам и извинившись перед моей женой, он несколько застенчиво
обратился ко мне:
- Я очень рад, что встретился за доской с этюдистом.
- Почему? Вас интересуют этюды или способность этюдиста к практической
игре?
- Видите ли... я сам немного этюдист. Хочется показать вам некоторые
мои слабенькие этюды.
Мы переглянулись с женой и вернулись в гостиную, где столбиком стояли
на столе еще не унесенные комплекты шахмат.
- Какие же этюды вы составляете, Борис Андреевич? - поинтересовался я.
- Стремлюсь выразить что-нибудь необыкновенное, хотя я совсем не
"гений, парадоксов друг". Вот, например, мой самый первый этюд - мат одним
конем в середине доски.
- Представьте, мой первый этюд тоже был на такую тему, только конь был
превращенный. А еще какие темы вас занимали?
- Да вот еще... Этюд несовершенный, конечно, не все поля вокруг короля
активно блокируются пешками, но все-таки получился мат в середине доски
одним слоном.
- Одним слоном? - не веря ушам, переспросил я.
- Да, но вокруг черного короля, к сожалению, одни лишь пешки, фигур
нет.
Я ужаснулся. Только жена заметила это, но, как и я, постаралась не
подать виду. Она наблюдала, какие страсти владеют людьми, всего лишь
смотрящими на шахматную доску. Ей было непонятно, но занятно.
- Мне очень нравятся этюды Гурвича. Жаль, что он не играл сегодня, -
продолжал Сахаров. - Мне близки его взгляды на этюды.
- У нас общие вкусы, - заметил я, пристально глядя в лицо недавнему
противнику. И я решился: - Скажите, Борис Андреевич, почему вы так долго
думали над записанным ходом? Увидели этюд?
- Знаете, так бывает в шахматах. Вдруг покажется. Хотите, я покажу вам
записанный ход?
- Нет! Зачем же! - запротестовал я. - Это против правил!
- Это правила для игроков, а мы с вами этюдисты, художники!
- Если хотите оказать мне доверие, то я им не воспользуюсь.
Но я воспользовался! Неожиданно для себя воспользовался, едва он назвал
записанный ход - 41.Л:g4!
- Если вы записанным ходом жертвуете мне качество, то я сдаю вам
партию, - объявил я.
- Что вы! Зачем? - запротестовал он. - Нам предстоит еще сложная игра!
- Даже красивая, этюдная. Я покажу вам ее. Мат одним слоном.
- Вы решили подшутить надо мной! - Седой полковник стал сразу
серьезным, подобранным, почти оскорбленным.
- Отнюдь нет! - И я быстро расставил отложенную позицию и показал наше
с Гурвичем ее решение.
- Мат одним слоном при четырех активных блокированиях, - торжествующе
сказал я. - Пешками, слоном и даже ферзем!
Борис Андреевич нахмурился.
- Я не видел этого финала, - отрезал он. - Вы зря сдали партию. Могли
бы встретиться завтра.
- Мы встретимся! Еще встретимся, - пообещал я.
Он снова жестко пожал мне ладонь и учтиво поцеловал жене руку. Она
смотрела на него, стройного, удаляющегося с высоко поднятой головой.
- Зачем же было обыгрывать самого себя? - обернулась ко мне жена. Ей
действительно было непонятно. А понял ли я?
...Я до сих пор не знаю, ради чего Сахаров пожертвовал свою ладью на
g4? Директор крупнейшего научно-исследовательского института, доктор
химических наук, профессор, член-корреспондент Академии наук СССР, лауреат
Ленинской премии и вместе с тем мастер спорта СССР по шахматной композиции
Борис Андреевич Сахаров не оставил любимые шахматы. Случилось так, что ему
привелось заменить меня на посту руководителя советских шахматных
композиторов и вице-президента Постоянной комиссии по шахматной композиции
ФИДЕ.
Когда четверть века спустя я предложил Борису Андреевичу вернуться к
его "детскому этюду" с матом одним слоном на середине доски, отразившемся на
сыгранной нами когда-то партии, он охотно согласился на совместное
творчество.
Наша партия не сохранилась в записи, хотя Гурвич советовал мне убрать
все лишние фигуры и представить идею в чистом, этюдном виде. Вдвоем с
Сахаровым мы много работали над этой сверкнувшей идеей и, смею сказать,
подружились. Но воплотить в корректной форме наш замысел нам никак не
удавалось. И уже после его безвременной кончины, всегда помня о нем, я
опубликовал в своей книге "Дар Каиссы" в очерке "Поэты не умирают"
получившуюся у нас позицию. Гурвича уже не было, чтобы оценить, насколько в
ней воплощены его идеи о шахматной эстетике. Но сам я не слишком одобрял наш
общий этюд. И пытался, пытался и пытался найти иное воплощение замысла.
Однако терпел крушение за крушением.
И только сейчас, спустя столько лет, я, наконец, могу показать, как,
возможно, протекала наша с Борисом Андреевичем партия, завершившаяся этюдом,
который я посвящаю его памяти.
Я сохранил в этом этюде первый ход за черными, поскольку с этого
начинается борьба идей, в которой торжествует комбинация с матом одним
слоном.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 14.12.2004 13:30
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг