- Прыгай, Лена! Прыгай! - уговаривал Аникин.
Это был непостижимый прыжок. Они прыгнули вместе, держась друг за
друга, пролетели сквозь серую тучу...
Скала плавно приблизилась снизу темным пятном, и они упали на нее.
Эллен ушиблась.
Полусферы почти не было видно. Чуть выступавший над пеплом ее верх
напомнил Эллен краешек земного диска, едва видимый над горизонтом. А
потом...
Потом полусфера с Евгением исчезла. Пепел над ней сомкнулся.
- Мой Мираж! - крикнула Эллен. - Он утонул!
- Сядь, Леночка, - мягко сказал Аникин.
Эллен рыдала.
Евгений Громов, почерневший, словно пепел действительно оседал на его
лице, выскочил из макета танкетки. Он никого не видел в лаборатории, хотя
она была полна встревоженных людей.
Наташа плакала, уронив голову на стол.
Евгений бессмысленно твердил:
- Я утонул... утонул...
Вдруг Наташа вскочила из-за стола, схватила Евгения за плечи и стала
трясти:
- Только ты знаешь, где они! Только ты!
- Но я утонул, утонул...
- Перестань! Ты не смеешь! Ты знаешь там каждый камень.
- Я знаю там каждый камень, - механически повторил Евгений.
- Она прекрасно разобралась, кто из вас настоящий мужчина! - в
исступлении крикнула Наташа, отталкивая Евгения.
Евгений побледнел, посмотрел на часы.
В этой лаборатории командовала все-таки Наташа...
Широкий, приземистый автомобиль заносило на поворотах. Движение на
шоссе прекратилось при звуках сирены.
- Пожар? Скорая помощь? Авария?..
Гоночный автомобиль несся, прижавшись к асфальту.
Евгений непроизвольно нагибался, сидя рядом с гонщиком. Перед ним
были большие автомобильные часы.
<Разум> отлетал в 10 часов 07 минут...
На стрелках 9 часов 49 минут... До города туристов от Москвы полторы
тысячи километров по воздуху.
Ворота аэродрома широко открыты. Гоночный автомобиль несется уже по
бетонным плитам.
Реактивная амфибия стояла, освещенная прожекторами, напоминая стрелу
с легким оперением.
Сирена гонщика смолкла. Завизжали тормоза.
Сверху из амфибии протянулись руки.
Евгений буквально взлетел и исчез в проеме двери.
Амфибия уже разбегалась... Пролетела над забором... Спрятала шасси...
Часы показывали 10 часов 07 минут.
Волосы Евгения слиплись.
Девушка в белом халате протянула ему стакан. Он невидящим взглядом
посмотрел на него, нащупал рукой и залпом осушил. Потом откинулся на
спинку сиденья.
Часы показывали 10 часов 23 минуты.
Евгений знал, знал, как никто другой, что трасса <Разума>, скорость
его, движение в каждой точке рассчитаны с предельной точностью. Никогда
еще не поднимался с Земли такой гигант. Вылет его не мог задержаться ни на
секунду.
Исступленно ревели за окном реактивные двигатели.
Девушка-врач пичкала Евгения каплями и кофе.
- Я знаю, что вы пережили, но от вас потребуется еще многое.
Часы показывали 10 часов 36 минут.
- Мы летим быстрее времени, - убеждала девушка-врач Евгения, словно
он не знал этого, - быстрее, чем вращается земной шар...
Амфибия садилась прямо на горное озеро, грудью чайки разбивая блики
лунной дорожки.
Луна стояла над самыми зубцами гор, и, словно целясь в нее, поднялось
над контуром гор острие гигантской башни - ракеты...
Часы показывали снова 9 часов 49 минут.
Г л а в а ш е с т а я
ОБЩЕЕ ДЫХАНИЕ
Аникин, прихрамывая, несколько раз прошелся по окруженной пеплом
скале, потом опустился рядом с Эллен.
- Они уже не ждут нас? - спросила Эллен, не повернув головы.
- Уже нет, - глухо отозвался Аникин. - Мы бы услышали их в шлемофоны.
- Ты не подумаешь, что это теперь для меня значит...
Аникин пытливо посмотрел на Эллен.
- Если бы я осталась жить... - добавила Эллен.
Она не отрывала взгляда от теневой стороны гор, напротив которой они
сидели. Тень была черной, как небо, отделяясь от него раскаленной кромкой
скал.
- Негатив жизни, - задумчиво сказала Эллен.
Очерченные светящейся линией горы спускались к раскаленному,
казалось, дну ущелья. Черные и острые, кинжальные тени с обеих сторон
врезались в эту светлую полосу, источив ее неровными зубцами и
зазубринами.
- Если бы осталась жить, - повторила Эллен.
- Он не простил бы тебе такого тона, Лена.
- Он умел уважать правду. У нас кислорода не хватит, Ваня, даже если
за нами уже летят с Земли.
- Он звал всегда вперед.
- У тебя есть мама?
- Очень славная, тихая такая... И есть еще у меня девушка. Красавица!
Целый год я любовался ею... По телевизору.
Эллен покачала головой:
- Изображение? Это мираж чувств...
- Нет! Потом мы встретились.
- Тогда хорошо. А у него все было настоящее, все! Он шел как к
Северному полюсу.
- Он шел не один, Лена.
- Женщина никогда не бывает справедлива, Ваня...
Аникин молчал.
Эллен резко повернулась к нему:
- Почему я не пошла с ним? Я хочу видеть его! Они не сгорели, если их
залило лавой?
- Сгореть они не могут. Здесь нет кислорода.
- Лава могла залить их, застыть камнем...
- Могла.
Влиты в лунный камень, влиты навечно.
Аникин словно видел перед собой тяжелую базальтовую скалу, подобную
гранитному постаменту. И по грудь в нее вошли два первых лунопроходца,
воочию видевших, как растут камни, поднимаются горы, два первых
исследователя, ставшие лунным утесом...
- Что ищет женщина всю жизнь? Что, Ваня? Женщина ищет мужчину. Всю
жизнь ищет, если сразу не найдет. Это очень трудно найти, Ваня. А ведь
оказывается, надо искать в жизни что-то другое. Об этом знал командор. Он
говорил о сказочном лунном городе, о куполах, венчающих скалы, о храме
науки в лунной пустыне.
Аникин встрепенулся:
- Город куполов? Очень удобно использовать вон ту груду скал.
- Он так и говорил.
- Когда-нибудь до них будут добираться в просторном вагоне подвесной
дороги. И на этой равнине поставят мачты, железные, ажурные, на бетонных
плитах, но только очень, очень далеко друг от друга: канаты ведь здесь не
порвутся. В подвесных вагонах будет удобно. Неровности, трещины - все
нипочем!
- А он говорил о лунных дорогах, хотел переделать в шоссе лучи
вулканических выбросов.
- Будет и так, - согласился Аникин. - И вот мы проезжаем на подвесной
дороге или по бетонированному лучу.
- И видим?..
- Прежде всего космодромы. Луна станет главной межпланетной станцией.
Чтобы улететь с нее, нужна скорость немногим больше двух километров в
секунду. Космодромы будут располагаться кустами, по два - по три, и
напоминать лунные цирки, только бетонные. На аренах вместо центрального
пика вулкана будут возвышаться ракеты.
- Ракеты тоже подобны вулканам; вулканы выбрасывают камни, ракеты -
сами себя...
- Бетонная дорога пойдет по идеальной прямой луча. Мы проедем мимо
рудников. Транспортерные ленты будут выносить на поверхность ценнейшие
руды и грузить в машины с герметическими стеклянными кабинами...
- В них будут не изображения?
- Нет. Сами водители, которые к вечеру вернутся в свой город. И мы
попадем вместе с ними в город. Сначала въедем в воздушный шлюз. Закроются
за нами толстые двери. Шлюз наполнится привычным земным воздухом...
- Как в нашем резиновом домике.
- Потом откроются внутренние ворота, и мы въедем на лунный вокзал.
Нас встретят цветами...
- Обожаю цветы!
- Весь город будет окружен трубами оранжерей.
- Он так и говорил.
- Да, огромными прозрачными трубами, где, по две недели не заходя,
будет светить солнце и буйно расти...
- Не лунная плесень, надеюсь?
- Нет! Ею станут кормить скот на Земле. А на Луне в оранжереях
зацветут преображенные земные растения, дышащие особенно благоприятной для
них атмосферой. Углекислоты, поступающей из города, окажется в ней так
много, что садовникам и садовницам в легких купальных костюмах - ведь
жарко! - придется все же пользоваться кислородными масками и заплечными
баллончиками.
- Эх, Ваня, Ваня! О кислороде-то как раз и не надо было говорить.
- А в спортивных залах, где смогут упражняться в необычайной ловкости
лунные атлеты, кислорода будет даже больше нормального. А какие чудеса
станут делать в гимнастических залах! Помнишь наш зал в Космическом
институте? Я крутил там <солнце> на турнике, когда ты пришла... Здесь же
спортсмен сумеет прыгнуть с пола к потолку.
- А город? Город...
- Он не будет копией земного. Дома упрутся в небо, в купол. И до
купола достанут кроны деревьев, переросших своих земных предков. Вокруг
домов-колонн, словно сотканных из стекла и света, заструятся ручейки. На
Луне можно будет воду зачерпнуть рукой... Под главным куполом в самом
центре встанет главное здание, как бы сложенное из стеклянных
цилиндрических уступов, естественно переходящих в венчающую здание
колонну, поддерживающую свод.
- Если бы можно было, Ваня, я б тебя поцеловала.
- Но люди не захотят жить, всегда запертые, закупоренные в лунных
городах. Кто удержит их там?
- Природа Луны, суровая и неисправимая...
- Человек может сделать все! История человеческого прогресса - это
история овладения энергией. Ею владеет теперь человек, и он сделает
невозможное. На Луне в лунных породах в связанном виде химических
соединений есть и азот, и кислород, даже водород для воды. Человек
освободит азот и кислород, и они в земной пропорции создадут вокруг Луны
атмосферу с земным давлением. Она, конечно, будет улетучиваться, но
пополнять ее не составит труда. И искусственно созданная на Луне вода
заполнит водоемы под небом, которое станет синим, как у нас на юге. Лунный
пепел, как и вблизи Везувия, поможет создать здесь прекрасную плодородную
почву. На поверхности Луны появятся удивительные сады, даже леса с
деревьями непостижимой высоты и красоты. Перенесенные с Земли, они, не
ощущая привычной для предшествующих поколений силы тяжести, буйно
разрастутся. И на Луну станут прилетать люди Земли не только работать на
рудниках или в обсерваториях, на гелиостанциях или космодромах. Люди Земли
будут отдыхать здесь в сказочных условиях, не ощущая земного веса. Здесь
чудодейственно излечатся болезни сердца. Сюда начнут прилетать спортсмены
для небывалых состязаний в скорости бега, в высоте прыжков - с шестом
здесь можно будет перепрыгнуть двадцатиэтажный дом!.. Альпинисты
столкнутся с увлекательными препятствиями, со скалистыми вершинами, с
неприступными пиками и волнующими пропастями... Человек, побывавший на
Луне, никогда уже не забудет ее, станет стремиться обратно, как стремится
всякий, побывавший в Арктике... Он будет тосковать по буйным лунным лесам,
по озерам, по глади которых легко бегать в специальной обуви с
перепончатыми подошвами, он никогда не забудет восхитительного ощущения
легкости, которая позволит даже парить в воздухе на полах плаща, как на
крыльях. Луна станет чудеснейшим местом Земли, мечтой, сказкой, местом
счастья для каждого... Все будут стремиться побывать на ней или вернуться
снова на нее.
Эллен слушала как зачарованная. Она даже не удивилась тому, каким
вдруг предстал перед нею Ваня Аникин. На Луне люди выглядят особенными. На
Земле мы не знаем их, не умеем разглядеть. Том Годвин, Петр Громов...
теперь Аникин! Только одна Эллен Кенни ничем, кроме авантюризма, не
проявила себя, ничем не доказала, что достойна быть среди таких людей.
Была лишь членом неумолимого уравнения.
Неумолимое уравнение!..
Но оно ведь повторяется здесь, среди моря пепла, на крохотном камне,
это неумолимое уравнение! В одной его части запасы кислорода в заплечных
баллончиках, в другой - два человека, она и Ваня Аникин, которые дышат,
потребляют кислород. Но знака равенства в этом уравнении нет! Как и в
Космосе, в ракете Годвина, снова здесь один лишний...
Гордая сила наполнила Эллен. Новое, никогда неизведанное чувство
овладело ею. Она встала и подошла к Ване Аникину, все еще смотревшему на
растрескавшуюся равнину, преображенную в его мечтах исполинскими деревьями
и синими озерами.
- Ваня. Я смогла решить.
- Что решить? - очнулся Аникин.
- Я слабая, и мне нужно уснуть. Просто уснуть. Ты возьмешь мой
заплечный баллончик. Я оставляю его тебе. Во сне я увижу твою чудесную
Луну. Я буду дышать ароматом цветов и летать на растянутом прозрачном
шарфе. Нет, Ваня, не шучу, - Эллен печально покачала головой. - Я так
решила. Я женщина. Во мне инстинкт всех живших до меня матерей.
Аникин отодвинулся и свистнул, меряя Эллен взглядом.
- Это ты оставь, Леночка! Геройство не требуется, жертвы не
принимаются.
- Женщина создана для того, чтобы дать дыхание другому. Я еще никому
не дала дыхания.
- Будем дышать вместе. Дышать... пока дышится.
Эллен ничего не могла поделать с этим упрямцем. Это оказалось
труднее, чем самой принять решение. Он отвергал разумное, логичное... А
еще говорят, что только мужчины логичны.
Через некоторое время о двух заплечных баллончиках можно было уже не
говорить.
Ваня не рассказывал больше о будущей Луне, удивительных лесах и
земных туристах. Он лежал на боку и тяжело дышал, с большими перерывами
поднимая и опуская грудь. Эллен рассматривала через прозрачный шлем его
веснушчатое, курносое, покрытое каплями пота лицо и плакала.
У Вани был завидный объем легких, которые нельзя было даже сравнивать
с легкими Эллен. При каждом вздохе Аникин потреблял куда больше кислорода,
чем Эллен. И вот теперь... Кислород в баллончике Аникина подходил к концу.
Ваня ослаб, он уже не окажет сопротивления. Может быть, сделать
сейчас же, против его воли? Он простит...
Он сказал:
<Будем дышать вместе, пока дышится>.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг