Александр Казанцев
ГОСТЬ БАСТИЛИИ
Истинные политики лучше знают
людей, чем присяжные философы.
Люк де Клапси Леверанг
В САЛОНЕ
Рассказ блестящего графа де Лейе о том, как ему удалось решить задачу
древнеегипетских жрецов бога Ра в каземате колодца Лотоса, где не
осилившие этого задания погибали, привел в восторг гостей баронессы
Шарлотты де Гранжери, которая представила графа как главный сюрприз
вечера. Одарив его восхищенным взглядом, она произнесла:
- Граф, вы - живая легенда в парижском обществе, к тому же
непревзойденный рассказчик! Вы не можете лишить нас еще одного рассказа о
том, как вы променяли блеск аристократических салонов на скучную мантию
математика.
- Охотно, баронесса, но я расскажу о нашей семейной легенде, связанной
с великим математиком Франции Пьером Ферма, которому я обязан своим
существованием.
- Граф! - жеманно воскликнула хозяйка салона, погрозив гостю пальчиком,
- вы переходите границы дозволенного, компрометируя кого-то из своих
предков по женской линии: Пьер Ферма, не принадлежа к нашему кругу, да еще
живя около трехсот лет назад, не мог быть вашим законным предком!
- Что вы, баронесса! - возразил граф. - Я не существовал бы без Пьера
Ферма, поскольку он был незаурядным юристом и спас от смерти моего
безвинного предка графа Рауля де Лейе, вызволив из Бастилии и его отца,
графа Эдмона де Лейе.
- Боже! Как интересно! Так расскажите же нам! - попросила подруга
баронессы маркиза де Вуазье.
- Но он, Пьер Ферма, был еще и великим математиком не только своего
времени, но и нашей эпохи, ибо его великая теорема [Гласит, что уравнение
X^n+Y^n=Z^n, где "n" - целое число более двух, не имеет решений в целых
положительных числах] не доказана до сих пор, хотя ученые всего мира
триста лет старались воссоздать неопубликованное Ферма ее доказательство.
Я тоже увлекся этой теоремой и стал математиком, правда, без мантии,
так пугающей нашу очаровательную хозяйку.
- Так просто? - разочарованно произнесла баронесса. - Нет, вам не
уклониться от рассказа. Где же ваша легенда о спасении графа Рауля де Лейе?
- Вот я и расскажу вам о том, как Пьер Ферма стал гостем Бастилии.
- Бастилия! Это ужасно! - воскликнула маркиза де Вуазье. - Народ
разрушил ее в дни Великой Революции.
- А вот это уже поистине легенда. Бастилию действительно разобрали, но
не усилиями революционных масс. Это сделали строительные рабочие спустя
несколько лет после революции. Но триста лет назад ее стены возвышались в
центре тогдашнего Парижа. Но я несколько отвлекся, тем более что в Париже
в то время было немало и других монастырских стен, близ которых обычно
происходили запрещенные в описываемое время дуэли.
В тот день, вернее утро, к одной из таких монастырских стен подъехал
верхом грузный всадник в черном плаще и черной шляпе, надвинутой на глаза.
В МОНАСТЫРЕ
Всадник завернул за угол, чтобы постучать в монастырские ворота, но
внезапно трое пеших гвардейцев кардинала преградили ему путь. Всадник не
внял грозному окрику и направил коня на гвардейца, тесня его.
Тот обнажил шпагу:
- Не угодно ли спешиться, сударь?
- Зачем? - буркнул всадник, не осаживая коня.
- Чтобы следовать за нами, - ухватился за стремя гвардеец.
- По какому праву?
- Именем его высокопреосвященства господина кардинала.
- Кто это высоким именем останавливает проезжих путников, как разбойник
на большой дороге? - послышался громкий голос.
Всадник увидел трех спешащих к нему мушкетеров.
- Что мы видим, господа гвардейцы? - продолжал тот же голос,
принадлежащий первому из мушкетеров, - трое против одного? Это не
благородно. Если вы немедленно не сочтете возможным принести извинения
остановленному вами господину, мы предложим вам иное соотношение сил: трое
против троих. Так вам будет угодно?
- Вы опять затеваете, господа мушкетеры, запрещенные его величеством и
его высокопреосвященством поединки? Мы находимся при исполнении служебных
обязанностей, выполняя приказ, и никто не имеет права нам мешать.
- Полноте, господин гвардеец! - продолжал задиристый мушкетер. - Разве
можно помешать в чем-нибудь безнадежным бездельникам?
- Вы ответите за свои слова перед его высокопреосвященством.
- Простите, почтенный гвардеец, но я не вижу здесь его
высокопреосвященства, перед которым должен отвечать.
- Мы доставим вас к нему, не беспокойтесь.
- Очень интересно, какой способ вы выберете для этого?
- Если вам угодно, господин мушкетер, то носилки, на которых переносят
раненых или убитых.
Всадник не стал ждать конца препирательствам и подъехал к воротам.
Привратник, увидев его в щелеобразное оконце, потребовал назвать пароль.
Со стороны доносились уже не изящные ругательства, а звон шпаг.
Очевидно, гвардейцы продолжали выяснять отношения с мушкетерами, которые
помешали им задержать всадника, действуя, как всегда, против гвардейцев
кардинала по принципу: "Что хорошо его высокопреосвященству, может не
понравиться королю".
- Пароль! - потребовал еще раз привратник в рясе.
- "Мыслю - эрго существую", - произнес всадник и исчез за монастырскими
воротами, крикнув слуге:
- Огюст, жди меня здесь ближе к вечеру.
Слуга повиновался и, повернув мула, отправился искать трактир. Проезжая
мимо дерущихся на шпагах солдат, он с удовлетворением отметил, что
гвардейцы вынуждены отступить. Мушкетеры не стали их преследовать, и один
из них подмигнул Огюсту:
- Откуда?
- Из Амстердама, сударь, - с подчеркнутой готовностью ответил слуга.
- А мы думали из Бордо, - добродушно заметил мушкетер, вкладывая шпагу
в ножны. - Там вино отменное. Я однажды на пари один целый бочонок выпил.
Всадник, отдав поводья выбежавшему послушнику, скинул черный плащ и
оказался в офицерском мундире нидерландской армии. Он вошел в мрачное
монастырское здание вслед за встречавшим его аббатом.
Толстые, как в крепости, стены, низкие арки, темные коридоры и
благоговейная тишина, подчеркиваемая отзвуком шагов под сводчатыми
потолками, заставляли говорить вполголоса.
- Его преподобие господин настоятель отвел для нашего симпозиума
монастырскую трапезную.
- Ты по-прежнему молодец, дорогой Мерсенн. И словно вчера мы с тобой
тузили друг друга в колледже. А теперь ты главное связующее звено между
всеми нами, учеными.
- Да, Рене, - вздохнул аббат Мерсенн, - приходится вести научную
переписку, раз пока нет журнала ученых, и собирать иногда симпозиумы за
монастырскими стенами.
- Надеюсь, они у тебя здесь достаточно толстые, чтобы защитить гонимого
церковью за запрещенные папской буллой книги от преследователей,
встретивших меня у ворот.
- Все гости монастыря восхищаются твоей отвагой, Рене, не побоявшегося
тайком вернуться в Париж.
- Мне надо было лично доказать этому Пьеру Ферма несостоятельность его
работы о максимумах и минимумах.
В бурно разгоревшейся в монастырской трапезной дискуссии выдающемуся
французскому философу Рене Декарту не удалось опровергнуть непонятый им
метод Пьера Ферма, которым тот предвосхитил дифференциальное и
интегральное исчисление, открытое столетие спустя спорившими между собой
об этом Ньютоном и Лейбницем.
Если Декарт допускал в пылу спора даже такие чудовищные для уха ученого
выражения, как "паралогизм", что означало "противоречие", то Ферма,
толстеющий, с ниспадающими до плеч волосами и добродушным лицом, но с
ироничным рисунком губ, неизменно спокойный, терпеливо объяснял Декарту
свой метод, как учитель школьнику, чем окончательно выводил из себя
философа в офицерском мундире, которому, однако, нечего было возразить.
НОЧНОЙ ПАРИЖ
С наступлением темноты научные дискуссии в трапезной закончились, и
после "скромного" монашеского угощения гости монастыря решили расходиться.
Первым привратник хотел выпустить Декарта в черном плаще и на коне, но,
заглянув в оконце, подозвал аббата Мерсенна.
Против монастырских ворот гвардейцы кардинала развели костер, не
собираясь уходить отсюда без добычи.
Аббат Мерсенн предупредил Декарта. Тогда Ферма произнес:
- Рене, одолжите мне ваш плащ и шляпу, а также временно и коня. Вас там
ждет Огюст? Я окликну его.
Декарт колебался:
- Они охотятся за мной, а схватят вас, Пьер. Хотите так?
- Конечно, - улыбнулся Ферма. - Когда выяснится, что они задержали
советника тулузского парламента, вы будете далеко, воспользовавшись мулом
Огюста, за что он простит вас. Я шепну ему.
- Соглашайся, Рене, - убеждал его былой школьный товарищ аббат Мерсенн,
потирая мокрую от волнения лысину. - У тебя нет другого выхода.
- Так ведь я же дрался с Ферма в трапезной, как на дуэли! - протестовал
Декарт. - Как же вы можете так поступать, Пьер?
- А разве вы не поступили бы так же, будь я на вашем месте?
Декарт помолчал и ответил:
- Благодарю, что вы так думаете обо мне. Но надеюсь, такого случая не
представится.
И они обнялись, противники в недавнем споре.
Из монастырских ворот выехал всадник в черном плаще и в надвинутой на
глаза шляпе.
- Эй, сударь! - грубо окликнул его гвардеец, хватая под уздцы коня. -
Мы не рассчитались еще с вами за утреннюю встречу. Нанятые вами проклятые
мушкетеры ранили двух моих солдат. Но теперь вам придется последовать за
нами.
- Трое против одного? Я подчиняюсь, - ответил Пьер Ферма. - Но куда вы
хотите отвести меня?
- К его высокопреосвященству господину кардиналу, а потом - в Бастилию.
Но до этого он примет вас с подобающей вежливостью.
- Огюст! - крикнул Ферма. - Дождешься хозяина здесь!
Пьер Ферма неважно знал Париж, лошадь его вел под уздцы старший из
гвардейцев, предварительно взяв с Ферма честное слово, что тот не
использует для бегства преимущество верхового, и, получив такое заверение,
оставил задержанного на коне. Они долго двигались по темным незнакомым
улицам.
- Ну вот, сударь, и улица Сан-Оноре, - с облегчением заметил гвардеец.
- Здесь на площади и стоит кардинальский дворец.
Ферма не мог рассмотреть фасада огромного здания, но хорошо разглядел
промчавшуюся мимо карету, запряженную шестеркой лошадей.
- Кажется, вам не повезло, сударь, - сказал гвардеец. - Должно быть,
его высокопреосвященство господин кардинал проехал в Лувр к королю.
Перед широкой, ведущей во дворец лестницей гвардейцы остановились, коня
под уздцы взял другой гвардеец, а старший стал подниматься по мраморным
ступеням, громыхая длинной шпагой.
Ему навстречу появилась плохо освещенная серая фигура в сутане.
Гвардеец, о чем-то поговорив с вышедшим, начал спускаться.
Он молча снова взял коня Ферма и повел его назад по улице Сан-Оноре.
- Куда мы отправляемся? - поинтересовался Ферма.
- Его высокопреосвященство поехал на вечернюю шахматную партию с
королем и почтительно просил подождать его возвращения в Бастилии.
Гвардеец простодушно передал сказанные ему слова серым в сутане, но
Ферма передернуло. Как юрист, он знал, что его не могут бросить в Бастилию
без прямого указания кардинала. Однако он не стал противиться и
препираться с конвоем, заинтересованный в том, чтобы дать Декарту
возможность скорее уйти из Парижа и пересечь границу раньше, чем
обнаружится, что схвачен не он.
Площадь Бастилии была так же незнакома Ферма, как и улица Сан-Оноре.
Близ Лувра еще он проходил в прошлые приезды в Париж, но теперь ему не
встречалось знакомых мест.
У ворот Бастилии, мрачного замка, окруженного высокими стонами посреди
города, гвардейцы остановились и вступили в переговоры со стражей, вызывая
коменданта крепости.
Наконец из ворот показался тучный человек с оплывшими лицом и
маленькими хитрыми глазками, которые поблескивали в свете тусклого фонаря
стражника.
- Я протестую, господин комендант! - заявил Ферма. - Я отлично знаю
французские законы: никто не может быть брошен в Бастилию без приказа его
высокопреосвященства господина кардинала. Покажите его приказ!
- Не извольте беспокоиться, сударь, - елейно отозвался комендант,
тяжело дыша после каждой фразы. - Вы проведете ночь как гость Бастилии, и
я клянусь вам, что не переступите порога ни одной из камер, где содержатся
важные государственные преступники, о вашем же коне позаботятся не в
меньшей степени, чем о вас, сударь, - и он церемонно раскланялся.
Ферма спокойно вздохнул, подумав, что выиграет для Декарта целую ночь и
ошибка выяснится лишь завтра. Он сошел с коня, которого взял один из
стражников, двое других повели Ферма в открытые ворота.
Бастилия! Одно лишь это название вселяло ужас в людей, но Ферма,
успокоенный учтивостью коменданта, не проявил никаких признаков волнения.
Стража предложила Ферма спуститься по стертым ступеням каменной
лестницы. Пахнуло сыростью, они вошли в полутемный коридор с двумя рядами
однообразных дверей с зарешеченными смотровыми оконцами.
- Куда вы ведете меня? Вы слышали слова коменданта? - обратился Ферма к
стражникам.
Но те молчали, громыхая оружием по каменному полу.
Вдали открылась одна из дверей, и вышли двое тюремщиков, ведя под руки
потерявшего силы заключенного.
С каждым шагом обе группы сближались. Они сошлись под светильником, и
Ферма содрогнулся, встретясь взглядом со старым графом Эдмоном де Лейе.
Глаза узника сверкнули было радостью при виде Ферма, но, заметив, что
советник парламента (суда) идет не на свидание с заключенным, а сам
находится под стражей, сразу потухли.
Старый граф де Лейе! Перед мысленным взором Ферма встала картина первых
дней его деятельности как советника парламента в Тулузе.
ВЕЛЬМОЖА
Он ютился тогда в каморке второразрядного трактира "Веселый висельник"
и был ошеломлен, увидев на пороге пышно одетого вельможу, появление
которого здесь казалось просто непостижимым.
Вельможа раскланялся в старомодном поклоне. Его лицо было чем-то
знакомо. В руке он держал дорогую трость с головкой из слоновой кости с
золотой инкрустацией, такой же, как на шитом золотом камзоле.
Церемонно закончив приветствие, он произнес, гордо вскинув голову:
- Убитый горем граф Эдмон де Лейе перед вами, почтенный метр! Позвольте
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг