- Когда же наконец мне надоест услаждать ваши дырявые раковины? -
заворчал моряк, выколачивая трубку. - Ну, поверните свои уши на три
румба.
Матросы и кок уселись на связки каната. Теплый ветер изредка
доносил влажные брызги.
- Пусть кошка научится плавать, если с того времени прошло мало
лет! - начал боцман.
Ганс Шютте вышел из своей каюты. Подражая истым морякам, он
широко расставил ноги, похожие на бревна, облокотился о борт и с шумом
вдохнул в себя свежий воздух.
Ветер фамильярно трепал его куртку, а Ганс Шютте смотрел на него,
если только на ветер можно смотреть, и усмехался, словно у него было
что-то на уме.
Да, Ганс Шютте смотрел именно на ветер, на воздух, на морскую
смесь кислорода и азота, которую с легким гудением продолжал вдыхать.
Вдоль палубы, постукивая косточками пальцев по деревянной
обшивке, опустив голову с торчащей шевелюрой, шел невысокий человек.
Шютте вытянулся и громоподобно приветствовал его.
Тот поднял усталое лицо с остренькой черной бородкой, молча
кивнул.
Удаляясь, он продолжал постукивать пальцами о стенку. Если
переборка в каком-нибудь месте кончалась, он не обращал на это
внимания, продолжая выстукивать свою дробь в воздухе.
Когда, три раза обойдя палубу, человек этот наконец заметил, что
у перил стоит не кто иной, как Тросс, он остановился.
- О, мистер Тросс! Не могу отделаться от ощущения нереальности
всего, что происходит со мной, с нами...
- Тем не менее это вполне реально, - отозвался Тросс. - И вполне
реально следом за нами идет караван кораблей во главе с "Голштинией" с
людьми и грузами. Через десять дней они будут здесь.
- Я часто вспоминаю о нашем разговоре на закате... и стихи вашего
поэта. Почему вы сказали тогда: "В сто тысяч солнц закат пылал"?
- Потому что, профессор, вижу две стороны применения вашего
открытия... Не только вездесущее топливо, но и вездесущий огонь...
- Он не может быть вездесущим, мистер Тросс, пока я один владею
"воздушной спичкой". Меня не так-то легко заменить. Ведь потому я и
здесь, в этой экспедиции, которую хочу контролировать.
- Вы не сможете контролировать всех действий Вельта. Если бы вы,
проф, доверились мне, я сумел бы укрыть и вас, и ваш секрет от любых
глаз.
- Вы хотите, чтобы я открыл его вам?
- О нет! Я не специалист.
- Я бы очень хотел довериться вам, Тросс, но... мне нужно сделать
для этого последнее усилие. Ведь вы доверенное лицо мистера Вельта. Не
так ли?
- Очевидно, мистер Вельт уже сделал то усилие, которое вы лишь
хотите сделать.
- И он доверился вам?
- Потому я и беседую с вами на его яхте, близ его острова, очень
далеко от него...
- Но можем ли мы с мистером Вельтом доверять одному и тому же
лицу? - вкрадчиво спросил Бернштейн.
- Вы сможете это сделать, если будете знать больше мистера
Вельта.
- Я бы этого очень хотел.
- Поверьте для начала в то, что у меня найдется средство сделать
вас недосягаемым для всех.
- Для всех? Но я-то хочу служить всему человечеству!..
- Человечеству вы и будете служить, это я вам гарантирую.
- Как имя поэта, который писал о закате?
- Маяковский.
- Поляк?
- Нет, русский.
- Вот как? - удивился Бернштейн и проницательно посмотрел на
Тросса, потом вежливо раскланялся с ним и снова пошел по палубе.
Тросс настороженно смотрел ему вслед. Профессор, заложив одну
руку за спину, другой задевая за все попадающиеся предметы, продолжал
свой путь, опустив в глубокой задумчивости лохматую голову.
Ганс Шютте наблюдал за Бернштейном и Троссом, который остался
стоять на своем месте.
- Обрабатываешь? - усмехнулся Шютте. - Ну, давай, давай,
обрабатывай, обрабатывай. Это по твоей, а не по моей части.
До Ганса Шютте донесся раскатистый хохот матросов. - Он резко
обернулся и прислушался.
- Пусть проглочу я морского ежа и он начнет во мне кувыркаться,
если я не второй раз в жизни отправлюсь в такой проклятый рейс! Первый
раз моим единственным пассажиром тоже был профессор. Он нанял мой
моторный бот в Ливерпуле для увеселительной прогулки. Уплывали мы
очень весело, тайком, ночью... и увеселялись до самой Арктики...
Ганс приблизился на несколько шагов:
- Эй, дядя Эд! Что вы тут врете про Арктику и ливерпульского
профессора?
- Пусть язык мой заржавеет, как старый якорь, если вру, мистер
Шютте! Мне очень не хотелось отправляться в рейс с одним-единственным
пассажиром. Я знал, что у моего отца, старого шкипера, именно такой
рейс и был последним. Однако мистер Вонельк заплатил мне вперед
хорошую сумму, на которую можно было купить не одну бочку рому. А я в
конце концов свободный моряк... свободный от лишних денег.
- Вонельк? - переспросил Шютте. - Англичанин?
- Нет, американец. Но он незадолго перед тем получил английское
подданство. Кажется, как он говорил, это было нелегко. Будь я колесом
на ухабистой дороге, если тут обошлось без дипломатических нот! Этот
профессор Вонельк был ценной штучкой, что-то он знал такое, о чем
стоило спорить дипломатам. В конце концов его уступили, как племенную
лошадь.
- Вонельк? - глубокомысленно повторил Ганс. - Куда же вы его
прокатили на боте?
- Я же вам говорю, сэр, в Арктику. До первой хорошей льдины...
Пришлось ее искать на севере Баренцева моря, чуть ли не у самых
берегов Земли Франца-Иосифа. Там были уже советские воды, и мне было
не по себе. Но когда мы увидели наконец ледяные поля, тут-то и
началось самое необыкновенное. Пусть у меня вырастут вместо рук ласты,
если мой пассажир не решил уподобиться тюленю! Он потребовал, чтобы я
его высадил на льдину. Я готов был лопнуть от изумления, как
глубоководная рыба на воздухе. Он забрал радиостанцию, которую
захватил из Ливерпуля, теплую палатку, немного продуктов и все-таки
перебрался на наиболее симпатичную льдину, согнав с нее огромного
тюленя. На обратном пути я видел на горизонте советский ледокол...
- Словом, с вашей помощью он удрал от своих боссов, - усмехнулся
Ганс. - У меня тоже был такой случай. Только посмешнее. Все затеял
шельма-японец! Чтобы устроить побег одному слабоумному и безобидному
человеку, он заставил меня с ним вместе вынести на носилках свинью...
- Свинью, мистер Шютте? - заинтересовались матросы.
- Ну, это было чуть не сто лет назад. Только тогда этот японец
смог сыграть на жалости Ганса. Теперь такой номер ни у кого не вышел
бы!
- Расскажите, мистер Шютте, про свинью.
- Еще чего захотели! Не стану я с вами про свинство рассуждать.
Что вы тут расселись, лодыри? Развесили уши?
Подошедший профессор обратился к Гансу:
- Не скажете ли вы мне, уважаемый герр Шютте, какое название
носит эта земля на горизонте?
Все стали всматриваться.
- Пусть меня похоронят на суше, если это не тот самый проклятый
остров, о котором рассказывал, мне еще отец! - сказал Эд.
- Аренида, - сказал Ганс.
- Аренида! - закричали матросы и кок.
- Аренида! - прошептал профессор Бернштейн.
Смотрел на остров и мистер Тросс, но не выражал своих чувств.
Плеск разбивающихся о борт волн и мерное дыхание судовых машин
стали необыкновенно отчетливыми. Люди на яхте молча смотрели на
поднимающийся, из моря остров.
Матросы смотрели с любопытством, кок - с некоторым страхом,
боцман - недоброжелательно, профессор - с нетерпением, а Ганс Шютте -
с усмешкой. Он подумал. "Вот она, та печка, откуда начнет танцевать
новая война!"
О чем думал непроницаемый мистер Тросс, никто не знал.
Через некоторое время дымчатые контуры начали превращаться в
бесформенную массу, похожую на опухоль.
По мере приближения яхты из воды стали медленно вырастать голые
скалы желтовато-ржавого цвета. С этих скал поднимался странный
фиолетовый дым. Немного поодаль он стелился по морю, сливаясь с его
синевой.
- Там, должно быть, пожар... - сказал негр.
- Да нет, какой это пожар! Там, наверно, вулкан, - прервал его
один из матросов.
- Этот дым, парни, - единственное, что есть на острове, - сказал
Ганс Шютте.
Вскоре стало заметно, что шершавые скалы покрыты причудливой
сеткой глубоких трещин. Отвесные каменные стены спускались к морю, не
обещая ни бухты, ни пологого спуска.
Пристать к этим стенам, уходившим на сотни метров вверх, нечего
было и думать.
Моряки качали головами.
- Это словно проржавленные борта корабля, севшего на риф, -
говорил дядя Эд, поглядывая на торчащий из воды странный остров.
Местами скалистый берег свисал над морем. Похоже было, что
настоящий, нормальный остров где-то внизу, под водой, а на нем, словно
упав сверху, лежит этот кусок чужой породы - шершавый, потрескавшийся,
кое-где как будто оплавленный.
Долго шла яхта вдоль неприветливых каменных стен, тщетно пытаясь
отыскать место, где можно было бы пристать.
Постепенно судно перешло на подветренную сторону, и люди
неожиданно почувствовали на себе, что такое фиолетовый газ.
- Я задыхаюсь, мистер Шютте! - закричал кок и схватился за горло.
Белки глаз его покраснели, он стал хрипеть, на губах выступила пена.
- Босс, надо повернуть назад! - испуганно сказал один из
матросов.
- Молчи, рваная покрышка!
Негр катался по палубе, корчась в судорогах.
Все вокруг стало фиолетовым.
Один матрос нелепо вытаращил глаза, опустился вдруг на колени и
тихо лег. Другой прислонился к перилам: его рвало.
Вдруг яхта завиляла, словно потеряв управление, и помчалась прямо
на скалы.
- Не иначе как это чертово дыхание задушило рулевого! - закричал
боцман, бросаясь к мостику.
В фиолетовой дымке появилась низенькая фигура профессора
Бернштейна. Он тоже направлялся к мостику. Не видя его лица, боцман
узнал его по растрепанной шевелюре. Но когда фиолетовая толща между
ними стала меньше, он отшатнулся. Слезящимися глазами увидел он под
шевелюрой профессора страшную звериную морду с чешуйчатым хоботом.
Фигура со звериной мордой что-то протягивала боцману.
- Никогда не думал я, что при жизни попаду в ад и встречусь с
живым чертом!
Боцман, пролепетав это, ухватился за поручни трапа, ведущего на
мостик, и потихоньку стал сползать по ступенькам.
По палубе, свистя и фыркая, ползло нелепое фиолетовое чудовище.
Фигура с хоботом продолжала протягивать боцману мягкий предмет, потом
вдруг бросилась к ползущему по палубе чудовищу и в течение нескольких
секунд возилась с ним. После этого чудовище поднялось на задние лапы,
оказавшись гигантского роста, не меньше, чем Ганс Шютте.
Боцман, теряя сознание, почувствовал, что ему натягивают что-то
мягкое на голову и твердым сапогом наступают на руку.
Боцман вздохнул и сразу пришел в себя. Теперь он видел
пробегающего наверх Ганса и надвигающиеся на яхту скалы.
Ганс Шютте, придерживая хобот противогаза, бежал к штурвалу. Но
там, отбросив обмякшее тело рулевого, уже стоял в противогазе мистер
Тросс.
Если бы берега острова Аренида не уходили отвесно под воду, яхта
погибла бы и человечество, может быть, не пережило бы всех тех
страшных потрясений, о которых будет идти речь. Но мистер Тросс успел
повернуть руль, чем неожиданно для себя повернул историю нашей
планеты...
Яхта шаркнула бортом о скалы. Тросс не давал команды в машинное
отделение, но почувствовал, что корпус яхты перестал вздрагивать и она
остановилась.
"Молодец машинист!" - подумал подошедший Ганс. Ему страшно
захотелось чихнуть. Но он был в противогазе и не знал, как в этом
случае надо орудовать платком. Он вынул его из кармана и беспомощно
держал в руках.
Наверх поднялся пришедший в себя боцман.
У самого берега газа почти не было. Фиолетовой, спускавшейся на
море стеной он отгораживал остров от горизонта.
Люди понемногу стали приходить в себя. Видимо, действие газа
сказывалось только во время его вдыхания. На многих профессор
Бернштейн успел надеть противогазы.
Около штурвала держали совет профессор, Ганс, Тросс и боцман.
- Придется нам сознаться: опростоволосились мы с вами, профессор!
- Да, я должен с вами полностью согласиться, уважаемый герр
Шютте. Я никак не мог ожидать столь сильного действия газа. Дело в
том, что газ этот нигде не описан в литературе. Мне же приходилось с
ним иметь дело в очень ограниченных дозах.
- А вы, дядя Эд? Ведь вы сын человека, побывавшего в этих местах.
- Отец мой давно утонул. А про удушье рассказывал - это верно!
- "Рассказывал"? - проворчал Ганс. - А мы все проморгали. Однако
не говорил ли ваш отец, где тут можно пристать?
- Да разве нет указаний, где прежде приставали суда? - спросил
профессор.
- Капитан плавающего здесь прежде парохода обиделся, что вы не
зафрахтовали его корыто, и отказался что-нибудь сообщить. А у моего
отца не было карт.
- Вы ведь знаете, проф, что мистер Вельт был категорически против
посторонних лиц в этой экспедиции, - заметил молчавший до сих пор
Тросс.
- О да, конечно! Вы предупреждали меня об этом, мистер Тросс! -
заверил Бернштейн.
Яхта тихо покачивалась у самой стены.
Ганс и Тросс спустились вниз и привели в чувство машиниста и его
помощников.
На яхте не было капитана. Ганс с согласия Тросса высадил его в
одном из американских портов и обязанности его возложил на боцмана
Эдварда Вильямса, а официальным капитаном объявил самого себя.
Для того чтобы решить, как же быть дальше, опять собрались
вчетвером в просторной каюте, когда-то отделанной по капризу мистера
Вельта-старшего шерстью мамонта.
Свисавшие со стен остатки шерсти постарели за десятки лет куда
больше, чем за миллионы, пока хранились в вечной мерзлоте.
Вильямс высказался за то, чтобы обойти весь остров:
- Ведь должно же быть место, где приставали суда и два года, и
много лет назад! Тысячи три морских черта, не могли же они
переправиться на остров на крыльях!
- Если это и возможно было несколько лет назад, то немыслимо было
в условиях 1914 года, - серьезно сказал профессор.
Решили обойти весь остров, придерживаясь как можно ближе его
берегов.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг