- Возьмем готовые патрубки. Чтобы подошли к насосу, поставим
свинцовые прокладки. Подгоним по месту.
- Свинцовые? - поразился инженер. - Конечно, будет скорее, но...
- Выполняйте! - распорядился Степан.
Прошло два дня. На льду пруда выросла деревянная будка. В
Андрюшину трубу уже нельзя было залезть: к ней через патрубок был
присоединен огромный насос, скрытый в будке. Там же, на одной с ним
оси, стоял мощный электромотор. Однако воды все еще не было. Насос
никак не хотел засасывать воду. Очевидно, как предположил Степан, в
приемный трубопровод, опущенный в пруд, попадал воздух.
Степан не спал двое суток, не давая отдыхать ни Денисюку, ни
другим рабочим и инженерам. Все падали с ног, но на Степана не
жаловались.
Андрюша тоже почти не покидал места работ.
У Степана лицо стало серым, глаза ввалились, голос охрип, но
по-прежнему был жестким.
Директор вызвал к себе Степана и разнес его за срыв срока.
Степан вернулся от него мрачный и безжалостный. Он не давал
никому даже закурить, требовал предельного напряжения сил.
Почти сутки понадобились, чтобы пригнать свинцовые прокладки к
патрубкам, чтобы оградить всасывающий трубопровод от попадания
воздуха.
На Степана было страшно смотреть. Денисюка увезли на подводе.
И наконец насос пошел.
Андрюша в это время стоял около будки. Услышав в ней крики, он
припал ухом к трубе. Металл жег его холодом, но он не замечал этого,
он слышал только, как бурлит, клокочет в трубе вода...
Андрюша был счастлив. Это сделал его Степан!
На лед пришел генеральный и благодарил главного механика, хлопал
его по плечу, смеялся, потом взял под руку и повел на завод.
Оглянувшись, он увидел Андрюшу и поманил к себе.
- Здравствуй, молодой человек, - сказал он. - Благодаря твоему
брату доменные печи пошли. Сейчас будет первый выпуск чугуна. Пойдем
посмотрим.
Андрюша потерял дар речи.
Он прошел через проходную вместе с директором и Степаном. Охрана
почтительно пропустила их. Андрюша изо всех сил старался показать, что
ничуть не удивлен.
Но на заводе его все не только удивляло, а ошеломляло: и
паровозики-кукушки, с пронзительным свистом толкавшие огромные ковши
на колесах, и ажурные мостовые краны над головой, предупреждающе
звонившие колоколом, и скиповый подъемник с вагонеткой, которая сама
собой ползла в гору, и запах гари, дыма, жженой земли и еще чего-то, и
наконец - люди, ловкие, бесстрашные и умелые, в широкополых шляпах с
приделанными к полям темными очками.
На литейном дворе доменного цеха в земле были сделаны канавки, в
которых должен был застывать чушками чугун. Здесь-то и пахло горелой
землей. Рабочие в светлых комбинезонах что-то делали около желоба.
И вдруг двор осветился. Посыпались искры, и ослепительно яркая
жидкость потекла из пробитого отверстия. Люди отскочили, прикрываясь
рукавицами.
Генеральный директор, который ростом был чуть выше Андрюши, обнял
его за плечи и стал шутить, смеяться, что-то говорить... Андрюша
понял, как любит директор свой завод, доменную печь, расплавленный
металл.
По литейному двору торопливо шел полный седой человек. Сняв
меховую шапку-ушанку, он издали махал ею директору.
Андрюша узнал главного инженера.
Главный инженер совсем запыхался. Подойдя к директору, он с
трудом произнес:
- Насос отказал, Михаил Сергеевич. Я приказал остановить доменные
печи.
- Как отказал?! - крикнул генеральный директор.
Степан побледнел. Андрюша испугался за него. Ведь он после трех
бессонных ночей едва держался на ногах.
- Конечно, эти свинцовые прокладки мигом растрясло, как и
следовало ожидать. Они деформировались, и теперь воздух проникает в
трубу, - сердито говорил главный инженер.
Генеральный повернулся к Степану:
- Еще раз сорвать водоснабжение завода я вам не позволю! Идите!
Быть там, пока насос не пойдет!
Степан повернулся и зашагал прочь.
Андрюша не знал, что ему делать.
Директор ласково взял его за руку:
- Я тебя провожу. Эх, мальчик мой, ведь это же металл, металл,
который ждут. И как ждут!
В голосе его была такая горечь, что Андрюша сам готов был
рассердиться на Степана за то, что насос у него остановился.
Глава третья
ПРИЗНАНИЕ
Прошла зима, вскрылась речка Светлая, сошел с пруда ледяной
покров, поднялся уровень вешних вод, а около плотины так и осталась
стоять деревянная будка с насосом, выручившим завод зимой.
Ранним утром, выйдя с завода, Степан прошел мимо будки и с особым
вниманием посмотрел на нее. Сколько суток проведено здесь! Говорят,
материнское чувство крепнет во время бессонных ночей у детской
кроватки.
У Степана было почти материнское чувство к насосу, который он
все-таки пустил зимой. Да и ко всему заводу - тоже. Вот и сейчас он
шел с завода после двадцати восьми часов, проведенных в доменном цехе,
где ремонтировали механизм подъема конусов. Степан Григорьевич считал
долгом главного механика быть там. Несмотря на угар, он не уходил и не
позволял уходить до окончания ремонта всем, кто был вместе с ним. К
утру домна пошла.
Возвращаясь домой, Степан думал о насосе, о домне, о людях,
которым подавал пример своей неистовой работой, об Андрюше - его ведь
следует воспитать в этом же духе, сделать инженером... "Наверное, он
еще не ушел в школу".
Он действительно еще застал Андрюшу дома, обрадовался, растрепал
ему волосы и велел как следует позавтракать. Но сам есть не стал.
Болела голова.
Открыв окно, Степан смотрел, как братишка перебегает улицу.
Собственно, это была не улица, даже и не просека в лесу, а просто
нетронутый сосновый лес с приютившимися под сенью старых сосен
маленькими, доверчивыми елочками.
Степан с наслаждением вдыхал лесной воздух.
Живешь одним заводом и не замечаешь, как проходит весна.
Оказывается, на березках уже листва... И сколько оттенков зелени, если
сравнивать сосны и ели, березы и траву... Хорошо бы пойти в лес с
ружьем, не думать о колошниках и мартенах... Поспать бы на мху... или
выкупаться в Светлой... Впрочем, конечно, купаться еще рано.
Может быть, действительно пойти в лес и там выспаться? Позвонить
об этом заместителю? Со времени промерзания Светлой и установки насоса
на пруду, после десяти дней и десяти ночей, которые провел Степан без
сна на льду, старый директор стал относиться к своему молодому
помощнику лучше, сердечнее. Да, десять суток без сна!.. Трое суток до
первого пуска воды по трубе... и еще семь суток после объявленного
Степану выговора за срыв срока и остановку насоса, который он сам же и
надумал установить...
Пришлось отлить и обработать новые патрубки...
И все-таки завод пошел!..
Теперь Степан стал другим - давал сроки "с запасом", а потому
больше их не срывал.
Зазвонил телефон. Степан снял трубку.
Говорил директор Веков. Он требовал, чтобы Корнев немедленно
явился к нему.
Не в привычке Векова справляться, спал ли главный механик... и не
в правилах Корнева напоминать об этом.
Превозмогая головную боль, Степан Григорьевич пошел в
заводоуправление.
Веков ждал его. Был он теперь в штатском, мирный.
- Ну, главный механик, славный механик! - встретил он его, выходя
из-за стола и идя навстречу. - Кто старое помянет - тому глаз вон! За
выговор "насосный" зла не имеешь?
- Не имею, товарищ генеральный директор, - сухо ответил Корнев.
Директор усмехнулся:
- Ну, давай руку, поздравляю! С правительственной наградой. С
орденом "Знак Почета", которым наградила тебя Москва за пуск завода
зимой... наградила по моему представлению.
- Орден? - удивился Степан.
- Да, брат! И выговор и орден - за одно и то же. В этом, так
сказать, диалектика... Сумей понять. Выговор тебя кое-чему научил.
Орден - тому признание.
- Признание?
- Да, Корнев, признание. Садись. Разговор серьезный. Инженерное
образование ты получил, но знай - образование без воспитания как
колесо без оси. Вот эту ось мы старались приладить к твоему колесу. И
теперь...
Низенький директор вернулся на свое место за столом и уселся в
вертящееся кресло. Степан сел на жесткий стул. В кабинете директора
стояли только жесткие стулья с высокими неудобными спинками, как на
железнодорожном вокзале.
- Признание, - продолжал директор, - и в первую очередь мое
признание. Я приказал заготовить тебе документы. Поедешь в Москву.
- В Москву? А как же завод?
- Это хорошо, что ты не представляешь себе завода без себя... и
себя без завода. Вижу - мой ученик. Все же поедешь в Москву получать
орден. И явишься к нашему министру. Только что с ним о тебе говорил по
прямому проводу.
- Обо мне с министром? - настороженно спросил Степан.
- Да, Степан Григорьевич, о вас. Наш главный инженер, как вы
знаете, безнадежно болен. Едва ли в строй вернется. Вот министр и
хочет с вами, товарищ Корнев, познакомиться. По моему совету,
конечно... - Перейдя со Степаном на "вы", директор подчеркнул особое
значение того, что он сказал.
Степан понял все и почувствовал, как жар приливает к лицу.
- Разве я могу быть главным инженером такого объединения? -
воскликнул он.
- Ну, не главным инженером, - поправил директор, - а исполняющим
обязанности главного инженера, а там посмотрим. Вот так. - И он впился
острыми, близко поставленными глазами в зардевшееся лицо молодого
инженера. - Мне показалось, что ты научился со мной работать, - снова
перешел директор на короткую ногу со Степаном. - Себя, да и других не
жалеешь. Не рисковать. Чувствовать, что важно. Стену не ломать, а
обходить. Запретов не нарушать. Держать помощников в неослабном
напряжении. Знать, что работа - цель жизни. Все мы - для нее! Ты это
понял. Хвалю!
- Михаил Сергеевич! Спасибо! - срывающимся голосом выговорил
Степан.
- В напряженной обстановке выдвигаются быстро, - поучал
генеральный. - В другие годы тебе бы долго пришлось выбиваться. А
сейчас, получив признание, знай: первое дело - дисциплина,
производственная и финансовая. Помните, товарищ будущий главный
инженер, о бухгалтере. Он и первый помощник вам, он же и "недремлющее
око государства" одновременно! До сих пор вы были только инженером, а
предстоит вам стать руководителем. Многое понять придется.
- Пойму! - Степан неожиданно встал с жесткого стула.
В позе его было что-то торжественное.
Директор тоже поднялся.
- Когда ехать? - спросил Степан.
- Сегодня.
- Но ведь пассажирский поезд уже ушел.
- Для тебя к товарному экспрессу прицепят служебный вагон. К
министру едешь! Пассажирский поезд ты еще перед Прудовкой обгонишь.
Кстати, проследи за быстрым продвижением наших грузов.
- Понятно.
- Иди готовься к отъезду. Имей в виду: на тебя курс держу, потому
что на молодежь у меня ставка. Ночь-то спал?
- Не спал.
- В пути выспишься.
- Есть выспаться в пути! - весело ответил Степан и почти выбежал
из кабинета.
Он ликовал. Да, ликовал! Получить в его годы, с его небольшим
инженерным стажем такое высокое назначение, стать главным инженером
крупного объединения с рудниками, металлургическим заводом и
машиностроительными цехами - это неслыханная победа!
Степан забыл об усталости, он даже насвистывал что-то, хотя
отличался редким отсутствием музыкальности.
Идти сразу домой было нельзя, пришлось заглянуть на завод, чтобы
передать заместителю дела "на время отъезда" - ведь говорить о
возможном назначении на пост главного инженера недопустимо!
Степан вернулся домой почти одновременно с Андрюшей и, как только
тот показался, объявил ему о своем отъезде.
- В Москву? - удивился Андрюша. - Зачем?
Степан пожал плечами:
- Я не могу сказать тебе всего. Но кое-что скажу. Получу в Москве
орден, которым меня наградили.
Андрюша даже подпрыгнул:
- Орден? Ленина? За что?
Степан рассмеялся:
- Нет. "Знак Почета". За установку насоса.
- Так ведь тебе же за это выговор объявили!..
- Выговор - за опоздание. А за пуск завода - орден. Такова
диалектика, дорогой мой братец Андрюша! - И Степан взъерошил волосы у
него на голове. - Достань из-под кровати чемодан.
Андрюша сначала торжественно пожал брату руку, а потом бросился
исполнять приказание. Никогда еще мальчик не был так горд, как в этот
момент, стоя на четвереньках перед кроватью и вытаскивая из-под нее
пыльный чемодан. Степан - орденоносец! Там, в Москве, одобрили его
идею, оценили, что он не спал десять суток и пустил завод! Значит, из
Москвы виднее!
- Подожди! - вдруг вскрикнул Андрюша и сел на пол, смотря снизу
вверх на брата. - А как же бак?
- Бак? - нахмурился Степан Григорьевич.
Нефтяной бак, на котором давно стерлись буквы "Нобель", старый,
никому не нужный, стоял, примыкая к новому школьному зданию. Огромный,
наполовину врытый в землю, он занимал часть предполагаемой спортивной
площадки, Андрюша от имени пионерской организации школы - он был
председателем совета отряда - приставал к брату, настаивая, чтобы он,
как главный механик завода-шефа, распорядился убрать бак. Сначала брат
обещал это сделать, хотя и говорил, что поднять бак очень трудно и
дорого. Но он все-таки обещал. И вот теперь он уезжает, а в школе
скоро начнется спортивный сезон...
- Бак? - повторил Степан, отворачиваясь. - Видишь ли... положение
несколько изменилось. Ты не знаешь, что такое финансовая дисциплина. Я
не могу оплатить работы, связанные с подъемом бака, ибо подобные
расходы нигде не предусмотрены.
Андрюша не верил ушам:
- Но ведь ты обещал!
Степан поморщился:
- Я не могу послать рабочих за пределы завода. Подобное
распоряжение повредило бы делу... и мне... И вообще это недопустимо.
На месте главного инженера я бы этого не позволил.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг