- С отцом, ох как надо поспорить с ним!
- Итак, остались только три числа 7\3 = 343. Это число начинается
(или кончается) тройкой, то есть кубом. А сумма оставшихся цифр дает
первоначальное число - семерку. Чувствуете общую закономерность? Не
зазубривать, а размышлять!
- Конечно, чувствую, размышляю, даже вижу! - обрадовался лейтенант. -
До чего интересно!
- Я рад, что это вас заинтересовало.
- У меня тут... э-э... не просто любопытство, если бы вы знали,
сударь. Кажется, от ваших цифр будет зависеть... э-э... мое счастье.
- От души вам его желаю. Итак, еще два числа: 8\3 = 512. Как видите,
последние цифры опять единица и двойка - в сумме куб, а все вместе цифры
дают в сумме восьмерку! И наконец, последнее: 9\3 = 729. Вглядитесь в это
число. Последняя цифра наша девятка, а две первые, как и 3\3, читаются как
27 (только в обратном порядке) - ваш возраст.
- Ну, в прямом чтении это возраст моего отца. Тоже запоминается.
Теперь, будьте уверены... э-э... научусь запоминать!
- Вернемся к нашим недавним вычислениям и разоблачим чудо. Помните,
когда капралы нашли число 50 тысяч, я уже знал, что это меньше 64 и больше
27, едва вы это произнесли, значит, первая цифра ответа будет 3 (десятка).
Когда вы закончили чтение всего числа 50 653, то оно кончалось на тройку,
а тройку в третьей степени может дать лишь семерка. Вот и ответ - 37!
- До чего просто, - восхитился лейтенант.
- А в последнем случае 681 тысяча была меньше 729, но больше 512.
Значит, десятков будет 8, а последняя цифра 2 требовала только цифру 8.
Вот и ответ - 88!
- Вот это то, что мне надо, сударь! Э-э!.. Теперь я им покажу, как
надо уметь считать!
Ферма с улыбкой наблюдал за происшедшей в лейтенанте переменой. Его
бесцветность как бы исчезла, так он оживился, выпрямился, засверкал
глазами.
Командир вызвал капралов и, глядя в бумажку с девятью числами
(единицу он тоже записал), заявил, что это лишь на первое время, пока не
запомнит накрепко, заставил подчиненных упражняться в арифметике, возводя
в куб различные числа и с восторгом извлекая из шестизначных нагромождений
кубические корни за считанные секунды, чем ввергал капралов в полное
изумление и даже панический ужас, ибо им вполне могло показаться, что
приведенный из пансиона чернокнижник познакомил их лейтенанта с нечистой
силой.
Лейтенант приказал оседлать двух лошадей и при лунном свете самолично
проводил Пьера Ферма до пансиона "Горная курочка".
Несмотря на поздний час и бережливость хозяйки, в гостиной все же
горели свечи.
Англичане обрадовались появлению Ферма, хотя у сэра Бигби был
измученный вид.
- Я рад, что вы вернулись, сударь, но в ваше отсутствие, да еще и
ночью, я не рискнул беспокоить вашу супругу. Вы крайне обяжете меня, если
вернете мне флакон нюхательной соли, так как у меня нещадно разболелась
голова от всех перенесенных здесь волнений.
Ферма, поднявшись по лестнице, через некоторое время принес скисшему
генералу его флакон, а Луиза ждала возвращенного ей мужа на лестничной
площадке, чтобы повиснуть у него на шее с заглушенными рыданиями.
Лейтенант Анри Бернард все последующие дни мучил своих капралов до
полного изнеможения, заставляя их умножать и умножать двузначные числа до
получения их куба, а потом с наслаждением извлекал из полученных
результатов кубические корни. И к тому времени, когда он от частого
употребления вызубрил наконец названные ему Пьером Ферма числа, то
невольные его помощники уже назубок знали все кубы чисел от единицы до
ста, хотя и не имели представления о теории чисел, с которой ознакомил их
лейтенанта французский математик. Все достигается упражнениями, вольными
или невольными!
Ко дню возвращения супругов Ферма из Швейцарии лейтенант Анри
Бернард, получив кратковременный отпуск, прибыл в Цюрих.
Уединившись с отцом в его узком, как коридор, кабинете, Анри
признался, что в нем проснулся необыкновенный математик, способный творить
чудеса. Отец не поверил, но, когда сын стал безошибочно извлекать
кубические корни из шестизначных чисел, уверился в сошествии на сына
необыкновенного дара благодаря услышанным господом богом отцовским
молитвам.
И по особому приглашению в дом Вильгельма Бернарда собрались: его
компаньон Питер Бержье, два профессора математики лучших колледжей страны
господа Штейн и Маркштейн, лысый доктор Фролистер, прославленный целитель
и несомненный ученый, а также епископ местной епархии его преосвященство
господин Мариане со своим секретарем аббатом Виньвьетом, человеком
всезнающим и сугубо полезным.
Перед этим почтенным собранием и выступил храбрый лейтенант, прежде
всего принеся молитву всевышнему, а потом предложив присутствующим
возвести в куб любое двузначное число, из которого он якобы может извлечь
кубический корень с немыслимой быстротой.
Пока профессора математики Штейн и Маркштейн занимались
арифметическими вычислениями, его преосвященство епископ Мариане
по-отечески вел беседу с Анри о душе, святой вере и спасении, его же
секретарь аббат Виньвьет с видом ищейки осмотрел обширную гостиную с
грубой альпийской мебелью, чтобы выявить приспособления, пригодные для
обмана, сигнальные карты и прочие атрибуты фокусников, однако ничего не
обнаружил. Доктор же Флористер, смерив пульс Анри и приложившись ухом к
выпуклой его груди, установил, что тот находится в полном здравии.
Тогда по знаку Вильгельма Бернарда профессора стали поочередно
называть самые трудные, на их взгляд, шестизначные числа, извлечение
кубического корня из которых даже у них потребовало бы до получаса
времени, а то и больше!
И десятки раз ответ Анри звучал раньше, чем Штейн или Маркштейн
заканчивали провозглашение исходного числа, притом абсолютно без всякой
задержки, без необходимого для вычислений времени, словно читая в мозгу
математиков верные ответы.
Профессора, Штейн и Маркштейн признали все ответы правильными, а
быстроту счета не поддающейся осмыслению.
Епископ с аббатом должны были решить, не причастен ли к этому враг
человеческий. Но основания не нашли, поскольку Анри начал свой сеанс с
молитвы, а произнося ответы, крестился.
Доктор же Флористер подтвердил, что Анри называл ответы, не находясь
в припадочном состоянии.
Словом, признание сошедшего на Анри свыше дара было всеобщим и
безусловным.
Вильгельм Бернард праздновал полную победу, словно сбил стрелой
яблоко с головы любимого сына*.
_______________
* Швейцарская легенда повествует о необычайно метком стрелке,
народном герое Вильгельме Телле, которого враги принудили сбить
стрелой яблоко с головы любимого сына. (Примеч. авт.)
Облобызав Анри, он объявил, что тот может выходить в отставку и
приступать к работе в семейной заемной конторе.
Однако всеобщим разочарованием могла бы стать, безусловно, неуместная
шутка Анри, будто никакого дара к быстрому счету у него нет, а что он
просто усвоил некоторые правила теории чисел.
Шутка молодого Бернарда вызвала лютую бурю возмущения и негодования
почтенных зрителей проведенного математического сеанса и совсем не
шутивших; Анри понял, что ему никто не желает верить, обвиняя его в
неуважении к собравшимся и даже к святой церкви.
Пришлось Анри, потупив глаза, "признаться", что он всего-навсего
хотел этим неуместным заявлением проверить, как глубоко впечатление от
знакомства с его обретенным по воле господа даром.
Все закончилось ко всеобщему удовольствию, Анри пожурили за присущее
молодости неразумие и даже озорство, прочитали ему нотации, как хранить
дарованную ему способность творить чудеса, в чем приняли участие все,
начиная с отца и господина Бержье и кончая профессорами, врачом и
епископом с аббатом. Анри выслушал всех с опущенной головой и потупленным
взором, думая о Женевьеве, ожидавшей своей судьбы в соседней комнате и,
быть может, заглядывающей в замочную скважину.
Вскоре Анри вышел в отставку и занял место в отцовской конторе, с
ужасом убедившись, что там вовсе не требуется извлекать кубические корни и
надо делать вид, что совершаешь чудеса, едва справляясь с черновой
работой.
Через год, списавшись с Пьером Ферма, он приехал с молодой женой в
Тулузу, чтобы одолеть при его помощи и другие приемы быстрого счета.
Спустя десять лет, уже после кончины отца, он стал видным банкиром
Цюриха, с достоинством неся бремя признанного "математического чуда века",
а мысленно благодаря военную службу, занесшую его в солдатскую хижину
вблизи пансиона "Горная курочка".
Между тем математическая война между Англией и Францией разгоралась
до необычного накала, привлекая к себе внимание не только ученых, но и
государственных деятелей обеих стран.
Профессор Оксфордского университета Джон Валлис собрал всю связанную
с "вызовом" французского математика переписку, изобилующую и яркими
находками, и острыми выпадами, и издал ее отдельной книгой*.
_______________
* Переписка ученых, собранная Джоном Валлисом, вошла приложением
к третьему тому сочинений Пьера Ферма на французском языке в 1679
году, выпущенных его сыном Самуэлем. (Примеч. авт.)
Глава четвертая
БИНОМ ФЕРМА
Делай великое, не обещая великого.
П и ф а г о р
Старинный запущенный сад де Лонгов благоухал.
Жадный запах полонивших все трав спорил с робким и печальным ароматом
все-таки распустившихся в зеленой чаще, когда-то ухоженных, а теперь
одичавших цветов.
Яркое солнце наполняло сад такой жизненной силой, что, поднимая
стебли, множа листья, расцвечивая лепестки, она превращала остаток своей
мощи в дурманящий аромат, способный воскресить давно забытое, ушедшее,
минувшее тридцать лет назад, когда двое молодых людей, вчера еще
незнакомых, разговаривали друг с другом, прикрываясь ничего не значащими
словами, но передавая тревожно бьющимся сердцам нечто особенно важное,
безмерно тайное и самое для них главное, что определит их грядущую судьбу.
И вот те же люди, став на три десятилетия старше, вновь брели по той
же самой, теперь грустной аллее, снова передавая друг другу невысказанные
мысли, но уже не с помощью загадочных способов, доступных лишь влюбленным,
а благодаря тому, что изучили за четверть века друг друга настолько, что
знали, кто о чем подумает и что скажет.
- Хотелось бы сорвать тебе розу, да ведь обдерешься весь о шипы, -
заметил Пьер Ферма, протягивая руку к старому разросшемуся кусту.
- Побереги камзол, - остановила его жена и добавила с горечью: - На
случай, если граф Рауль де Лейе пригласит нас к себе в замок.
Когда проживешь вместе жизнь, поймешь горькую мысль, что по его,
Пьера, милости они не настолько богаты, чтобы бросаться пистолями или
гинеями, и он не может купить себе новый камзол. Но услышал Пьер только
упоминание о Рауле.
- Боже мой! Сколько можно о нем говорить! - раздраженно сказал он. -
Граф давно забыл о моем существовании.
- Вы оба забыли друг друга, - с обидой за мужа сказала Луиза. - И
совершенно напрасно забыли!
"И нельзя теперь обратиться к нему за помощью, чтобы не переезжать, -
подумал про себя Пьер, - в это запустение, доставшееся Луизе в наследство
от де Лонгов, и не продавать городского дома!"
- Что делать! - вздохнул Пьер Ферма. - Надо привести все в порядок.
- Чьими руками? - только и спросила Луиза, но в словах ее слышались
слезы.
Конечно, они не могут нанять садовника, слуг, плотников, могущих
исправить перекосившиеся окна и косяки дверей. Это знал Пьер и, защищаясь
от несносных забот, воскликнул:
- Боже мой! Но как-нибудь это можно сделать? Ты же все можешь!
- Ах эти "могущие все руки"! - с усмешкой произнесла Луиза, поднося
руки к глазам. - Если бы сэр Бигби знал, что на них ложится!
- Все вспоминаешь английского лорда?
- Уж я-то с ним не переписываюсь!
- Наша переписка касается только моего "вызова" английским
математикам!
Уж лучше бы Пьер не упоминал о математиках! Он знал, как действует
слово "математика" на жену, которая вполне справедливо считала, что это
занятие мужа, как и его поэзия, не принесло ему никакого дохода.
И еще знала, что такое растущие долги, знала и как хозяйка, и как
мать подрастающих дочерей!
И она с горечью сказала:
- Математика! Мне кажется, что я хорошо усвоила теперь и что такое
нуль, и как возникают так называемые отрицательные числа.
Пьер понял ее намек на пустой карман и на долги, которые, конечно же,
измотали ее, бедную. Стараясь отвлечь жену от невеселых мыслей, он
попробовал пошутить:
- Ты делаешь несомненные успехи в математике, хотя и недолюбливаешь
ее, однако оперируешь такими понятиями, как нуль и отрицательные величины.
- Еще бы! Я устала и от того и от другого!
- Так не посидеть ли нам на скамеечке, - с улыбкой предложил Пьер.
Она посмотрела на него своими глубокими, когда-то синими, а теперь
начинающими выцветать глазами и сказала:
- А ты не боишься, что нам придется сидеть в долговой яме?
- Ну почему же? Я ведь все-таки работаю.
- Ах, если бы работать и зарабатывать было бы одно и то же!
- Что ты имеешь в виду?
Пьер спросил, хотя хорошо знал, что у него нет больше таких ярких
дел, как "спасение графа Рауля де Лейе", поставившее их когда-то на ноги.
Казалось, вне всякой связи с предыдущим разговором Луиза сказала:
- Сюзанна вне себя из-за нашего переезда за город.
- Почему же? - удивился Пьер.
- Она говорит, что ей не с кем видеться здесь. И правда, даже до
церкви нам добраться - целое событие.
- Что? Массандры приглашали? - догадался Пьер.
Она кивнула и поднесла платок к глазам, что означало невозможность
бедной девушке воспользоваться этим приглашением, потому что нет ни
кареты, ни выезда и она не может идти пешком по пыльной дороге в своем
перешитом из материнского платье!
- Ну, у нее, по крайней мере, есть теперь хоть какое-то приданое, -
растерянно напомнил Пьер.
- Кто же об этом узнает, когда мы загнаны сюда?
- Ну нельзя же так! - поморщился Пьер. - Ты жила с отцом в этом доме,
и тебе это не помешало выйти за меня замуж.
- Не тронь этого! Не тронь! - простонала Луиза и зарыдала, уткнувшись
лицом в платок. - Меня находили здесь женихи, а я...
"Отказывала им, чтобы теперь страдать со мной", - добавил про себя
Пьер.
- Это все из-за того, - сквозь слезы улыбнулась Луиза, - что моя тень
никогда не достанет облака, а волочится по земле... за тобой, - добавила
она совсем тихо и пошла, не оборачиваясь, по дорожке.
Пьеру было бесконечно жаль ее - он не сумел дать ей всего, что она
заслужила. Весь поникнув, опустился он на скамейку, слушая шуршание
удаляющегося платья.
Свесив на грудь голову, он задумался. Длинные седеющие волосы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг