не позже чем через месяц, выйдет из доков.
- Можно ли ручаться за команды?
- Двенадцать тысяч моряков вполне надёжны. Двенадцать тысяч
колеблющихся. Остальные...
- Я вас слушаю.
- Остальные опасны.
Матапаль положил ноги, обутые в грубые, но страшно дорогие башмаки, на
ручку кресла. Кресло бесшумно повернулось на винте.
Матапаль помолчал.
- В вашем распоряжении одиннадцать минут,- сказал он.- Продолжайте.
Второй секретарь подошёл к распределителю. В течение пяти минут
Матапаль увидел маневры танков, эволюции восьми эскадрилий истребителей,
испытание недавно введённых в армии магнитных волн, останавливающих на
расстоянии моторы и парализующих железные механизмы. Он увидел маневры
двенадцати армий, происходящих в разных частях земного шара. Горные пушки,
с забавными ящичками, прыгали по морщинам Гималаев. Автомобили, как
гусеницы, переползали через Сахару, и колониальные пехотинцы в белых
тропических шлёмах вязли по колено в жёлтеньком песочке возле пирамид.
Пехотные цепи синих французов катились через зелёные лужайки Эльзаса, и дым
походных кухонь смешивался с белым цветом яблонь.
- Довольно,- сказал Матапаль.- В вашем распоряжении осталось ещё
четыре минуты, и я хочу видеть доки.
Второй секретарь подошёл к распределителю.
- Доки Реджинальд-Симпля. Девяносто линейных кораблей. Шестьдесят
тысяч рабочих. Работа производится в две смены круглые сутки.
Второй секретарь нажал кнопку. На экране возникло предместье
Реджинальд-Симпля. Среди серых кубов домов и труб, транспарантов кабелей,
черепичных крыш, стеклянных и стальных стен легко и воздушно стояли
броневые решётки доков и грациозные конструкции кранов. Второй секретарь
повернул рычаг, и панорама местности легко и неторопливо поплыла перед
глазами Матапаля.
Вдруг Матапаль быстро перебросил ноги с ручки кресла на пол, и его
затылок побагровел.
- Что это значит?
Второй секретарь приподнял левую бровь.
- Дым... что это значит? Трубы...
Матапаль бросился к распределителю и остановил движение панорамы.
- Я не вижу дыма. Я не вижу движения людей. Я не вижу работы. Что это
значит?
Второй секретарь кинул в рот две лепёшки и кончиками пальцев тронул
седеющие виски. Он не шевелился.
- К чёрту лепёшки!..- завизжал Матапаль.- Говорите, что это значит?
Второй секретарь быстро выплюнул лепёшки в руку и пробормотал:
- Мы не предвидели... Мы не предполагали... что они пойдут на это...
- Вы не предполагали? - грозно воскликнул Матапаль.
- Но Галифакс гарантировал...
- Галифакс осёл и негодяй! Но куда смотрели вы, милостивый государь? И
почему я не был своевременно поставлен об этом в известность?
- Я был в полной уверенности, что Галифакс...
- Довольно! Оставьте свои оправдания при себе. Срок вашего доклада
истёк. Но, ввиду важности событий, я даю вам лишних десять минут. Их
требования? В двух словах.
- Они требуют всеобщего разоружения, восьмичасового рабочего дня и
всех политических прав.
- О! И вы молчали?
- Я не предполагал, что дело может зайти так далеко. Кроме того,
Галифакс...
- Ещё одно упоминание о Галифаксе, и я прикажу моему лакею ударить вас
по щеке. Кто организатор?
- Стачечный комитет Объединённого союза рабочих тяжёлой индустрии.
- Руководитель?
- Пейч.
- Число бастующих? Список предприятий? Проект ликвидации? Через
полчаса они должны быть у меня на столе. Я не задерживаю вас больше.
Второй секретарь взялся было за коробочку лепёшек, но рука его повисла
в воздухе. Он быстро повернулся и вышел из комнаты.
- Сегодня приёма не будет! - крикнул Матапаль лакею.- Оставьте меня
одного. Ступайте.
Оставшись один, Матапаль некоторое время смотрел на экран, на котором
стояла разноцветная панорама дока. На широких заводских дворах, заваленных
грудами ржавого железа, было пустынно. Воздух, обыкновенно пропитанный
дымом тысяч труб, был удивительно чист и прозрачен. Вон через дорогу
переходят двое детей - мальчик и девочка. Вероятно, школяры.
Матапаль повернул ухо к микрофону и прислушался. Слабый, тонкий,
смутно знакомый звук поразил его слух. Он, этот звук, как будто тянулся
тончайшим золотым волоском, лёгкой вибрирующей трещиной.
- Ставлю сто против одного, что это поёт петух.
Матапаль выключил панораму, подошёл к окну и закурил египетскую
папиросу.
- Да,- сказал Матапаль,- это поёт петух, и борьба только начинается.
Вдруг он побагровел и топнул ногой.
- Галифакс, Галифакс... хотя бы тысяча Галифаксов... Нет,
положительно, человечество слишком заражено этими опасными бреднями
прошлого века. Достаточно и того, что над ними висит дамоклов меч СССР,
притягивающий к себе больше половины земного шара! Человечество заражено
гангреной. Человечество требует немедленной и серьёзной операции. И я её
произведу. Довольно.
* * *
...Пейч в последний раз покрутил в мундштуке трубки раскалённой
проволокой, внимательно посмотрел его на свет и, оставшись вполне
довольным, ввинтил мундштук в чубук. Он растёр на ладони немного кепстена,
подсыпал из холщового мешочка друма, пересыпал смесь в другую ладонь и, не
торопясь, набил трубку. В его распоряжении оставалось добрых полтора часа.
Он вынул из кармана зажигалку, со свистом провёл колесиком по зубчатой коже
большого пальца и закурил.
- Посмотрим,- сказал он задумчиво.- Посмотрим. На нашей стороне хотя
бы уже то преимущество, что мы можем бороться, не выходя из своих квартир.
3. 11° 8' восточной долготы и 33° 7' южной широты
Елена бесшумно вошла в кабинет отца. Она остановилась на пороге и
взялась рукой за косяк двери. Её заплаканное лицо было припудрено.
Карты обоих полушарий были разостланы на полу, и профессор Грант
ползал на четвереньках по жёлтым материкам, поминутно роняя в синие океаны
свои очки-консервы и поворачивая голову к чёрной доске, сплошь испещрённой
косыми колонками цифр.
Он держал в руках громадный красный карандаш.
Урча, как собака, которая гложет кость, он деловито перечёркивал
красными крестами острова и материки и над перечёркнутыми местами ставил
загадочные знаки.
- Отец,- тихо сказала Елена.
Профессор Грант продолжал своё странное занятие.
- Отец! - Елена повысила голос.- Отец! Что это значит?
Профессор Грант зачеркнул Африку, тщательно справился с записью на
доске, аккуратно записал над крестом цифру и, подняв упавшие консервы с
острова Елены, пробормотал:
- Да... В чём дело? Ах, это ты! - Он наконец заметил дочь.- Ах, это
ты, Елена! Видишь ли...
Профессор Грант виновато надел очки, почесал себе переносицу и
растерянно покашлял.
- Видишь ли, Елена... Мои вычисления оказались совершенно правильными.
Человечество обречено, но...
Проблеск лёгкой надежды пробежал по лицу Елены.
- Но? - воскликнула она.- Что "но"?.. Ради бога...
- Но дело в том, что я сделал новое поразительное открытие. Садись
сюда, я сейчас тебе всё объясню.
Елена прошла через Северный полюс и села на Францию, поставив ноги на
Атлантический океан.
- Да,- сказала она, обхватив колени маленькими смуглыми руками.
Профессор Грант стал на колени, уронив при этом очки в Сахару, и
торжественно потряс над головой красным карандашом.
- Мы спасены! Слушай меня внимательно.
* * *
И профессор Грант объяснил своей дочери всё.
Он ползал по Северному и по Южному полушариям, деловито размахивая
карандашом, сыпал цифрами и формулами, ронял и вновь поднимал очки,
задыхаясь от нетерпения и восторга.
Наконец, он сказал самое главное:
- Перерождение земной коры начнётся у Южного полюса и захватит Южную
Америку и Австралию. Эти материки опустятся в океан. Гм... Отлично. Я их
зачёркиваю. Дальше. Я зачёркиваю Азию, Европу, Северную Америку и Африку.
Попутно мы зачеркнули острова и архипелаги. Гм... Что же мы видим?..
Елена приложила платок к глазам.
- Кажется, больше мы уже ничего не видим,- пробормотала она.
Профессор Грант сидел на корточках среди обречённой планеты и победно
помахивал карандашом, как указкой во время сенсационного доклада в большой
аудитории Нью-Линкольнского географического общества.
- Итак, милостивые государи,- продолжал профессор Грант, всё более и
более воодушевляясь,- вулканическая волна, пройдя по обоим полушариям,
совершила коренные изменения в поверхности земной коры. Все старые материки
ушли под воду, и начинают возникать новые материки. Но, господа! Я сказал,
что под воду ушли все материки, архипелаги и острова. Это не совсем точно.
Одна точка земного шара, а именно - точка на пересечении одиннадцати
градусов восьми секунд восточной долготы и тридцати трёх градусов семи
минут южной широты останется вне сферы влияния геологических изменений.
Таков результат анализа самых точных сейсмографических записей за последние
пятьдесят лет.
Профессор Грант поднял консервы на лоб, громко высморкался, прошёлся
взад и вперёд на четвереньках по Африке и, остановившись перед дочерью,
продолжал:
- Теперь посмотрим, милостивые государи, что же, собственно говоря,
находится на пересечении вышеупомянутой долготы и широты? Вообразите себе -
там находится Атлантический океан. Теперь, господа, попрошу вас взглянуть
на эту карту. Вот одиннадцать градусов восемь секунд восточной долготы.
Карандаш профессора Гранта пополз по меридиану через океан.
- Итак, милостивые государи, нам нужно найти тридцать три градуса семь
минут южной широты.
Елена легла животом на экватор и, найдя искомую шпроту, повела нежным
пальцем с родовым лаковым ноготком по Атлантическому океану.
Карандаш профессора и мизинец дочери столкнулись.
- Остров! - воскликнула Елена.
Профессор Грант обвёл красным карандашом маленькую, еле заметную точку
на карте и торжественно встал во весь рост.
- Да, милостивые государи,- сказал он.- Остров! Не материк, не
полуостров, не плоскогорье, не бассейн, а именно небольшой круглый
типичнейший океанский остров, в десять километров ширины и пятнадцать
длины. И вот этому-то одному острову и суждено остаться невредимым.
Елена вскочила на ноги.
- В таком случае мы не можем терять ни минуты. Мы должны немедленно
ехать на остров!
Профессор Грант поднял вверх карандаш.
- Спокойствие, дитя моё. Прежде всего - спокойствие. Не считая
сегодняшнего дня, в нашем распоряжении остается ещё тридцать дней, и я
должен успеть сделать доклад в геологическом обществе.
- Но это безумие!
- О!
Профессор не находил слов. Назвать безумием доклад в геологическом
обществе!
- Елена! Ты позволила себе оскорбить наиболее уважаемую научную
ассоциацию Штатов, насчитывающую шесть с половиной тысяч избранных
представителей учёного мира, среди которых я с уважением могу назвать имена
профессора Опопанакса, создателя бессмертной теории происхождения пород
розового гранита в Гренландии, и французского учёного О-де-Колона, автора
громадного учёного труда о поверхности задней стороны Луны.
Елена сердито топнула ножкой.
- Ты не будешь читать доклад в геологическом обществе. Мы должны
немедленно ехать на остров.
Профессор Грант с удивлением посмотрел на дочь.
Её губы были плотно сжаты, а глаза решительно сверкали.
- Мы немедленно едем на остров!
Профессор Грант провёл рукой по лбу.
- Меня удивляет твой тон,- сказал он нерешительно.- Я никогда не
предполагал, что у моей единственной дочери такой отчаянный характер. Но
пойми же, дитя моё, что прежде всего я должен исполнить свой долг перед
наукой, а уже потом заботиться о себе. Завтра же я буду делать доклад.
Елена посмотрела на него ледяными глазами.
- Другими словами, ты хочешь, чтобы мы погибли?
- Нет, я этого не хочу. Повторяю: в нашем распоряжении имеется
тридцать дней. Я сделаю доклад, и мы сейчас же отправимся на остров.
- Тогда уже будет слишком поздно,- спокойно сказала Елена.
- Но повторяю, что в нашем распоряжении...
- В нашем распоряжении не останется ни одной каюты на пароходе, ни
одного местечка на палубе, ни одного аэроплана, ни одной моторной лодки, ни
одной яхты, ни одной шлюпки, ни одного куска гнилого дерева, на котором мы
могли бы добраться до острова. Не пройдёт и минуты после твоего доклада в
геологическом обществе, как население всего земного шара ринется на остров.
Это будет в сто раз страшнее великого переселения народов. Обезумевшие люди
бросят города и села и лавой потекут к берегам океанов, всё сметая на своем
пути. Наиболее сильные захватят корабли и летательные машины. Возле каждой
лоханки произойдут кровопролитные бои. Миллионы слабых погибнут. Миллионы
наиболее сильных захватят остров. Но разве сможет этот крошечный клочок
земли вместить такое громадное количество людей? Об этом смешно говорить.
Это будет небывалая катастрофа, и мы первые погибнем в толпе обезумевших
людей вместе с твоим уважаемым профессором Опопанаксом и не менее уважаемым
французским учёным О-де-Колоном.
- Чёрт возьми! - растерянно пробормотал профессор Грант.- Но в таком
случае что же делать?
Елена на минуту задумалась.
Из окна доносился чудесный запах свежих майских роз, полных золотых
пчёл.
Елена тряхнула головой.
- Я знаю, что нам надо делать. Пока ни один человек не должен знать о
твоём открытии. Сегодня же вечером мы едем в Нью-Йорк.
- В Нью-Йорк?
- Да, в Нью-Йорк. Другого выхода нет. Причём о нашем отъезде
решительно никто не должен знать.
В коротких словах Елена рассказала отцу всё, что она придумала.
Профессор Грант утвердительно кивнул головой.
- Да, дитя моё,- сказал он.- Ты права. Это единственное, что я могу
сделать.
Было шесть часов вечера. Нью-йоркский экспресс отходил в семь часов
двадцать пять минут.
- Мы возьмём с собой только самое необходимое,- сказала Елена.-
Хорошенько спрячь свои бумаги с вычислениями. Это самое главное. Об
остальном позабочусь я.
Елена подошла к отцу и положила свою золотую голову на его плечо,
посыпанное лёгкой серебристой перхотью.
Профессор Грант взял в руки её тёплое, кроткое лицо и нежно поцеловал
в лоб. На его глаза навернулись слёзы.
- Итак...- сказал он, но волнение перехватило его горло.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг