подзывая официанта, - щелкнул пальцами Берт; Дэйм задумался, тихо
проскрежетал мозгами, назвал год;
- как давно, - зевнула дежурная, - ждите, - еще раз повторила она и через
несколько секунд, глядя на экран, добавила, - третья кабина;
в глубине вестибюля осветилась зеленоватая кабина с овальным верхом;
- туда?- удивленно прошептал Берт;
"не кладбище, а какой-то переговорный пункт с загробным миром";
Дэйм вошел в кабину за ним;
*
Раздался щелчок - засветился сиреневый экран, щелчок - и в небольшом
прозрачном ящике на стене рядом с экраном появилась видеокассета; Дэйм
уверенным движением - он часто бывает здесь, что ли? или начинал с
дежурных по кладбищу? - вынул ее и, нажав пару клавиш на пульте (на стене
была инструкция), вставил кассету в приемное окно под экраном; Берт все
еще пребывал в ошарашенном состоянии, но непроизвольный вскрик вырвался у
него, когда на экране появилось лицо Стина: - как постарел!..
- это смешная стариковская прихоть (Стин погладил свою жалко-лысую голову)
("боже мой, Стин, где твои волосы, где зоркие, уверенные глаза, неужели
слезящийся из набрякших морщин взгляд - это тоже ты?!") -остаться живым на
пленке, - так, на всякий случай, если кому-то взбредет в голову припомнить
обо мне... чушь, вранье, после смерти мне будет безразлично, кто и когда
решит воспользоваться этой кассетой; я, Стин Ведор, чувствую, что нахожусь
на грани, меня уже клонит притяжение тьмы, которая находится по ту сторону
жизни... родных в моем мире не осталось, они осыпались, как хвойные иглы,
вонзились в песок и уже покоятся под барханами забвения; после меня не
будет никого, кто сможет сказать "мой отец, дед или прадед", и это меня
радует; вокруг еще брезжат готовые к фазовому переходу второго рода мои
друзья, близкие, мы шагнем вместе, ибо песочные часы вытекли уже много раз
подряд, срок не только подступил, но уже истек, и то, что творится
вокруг...
(звук пропал, остался только шорох перематываемой ленты, Стин на экране
едва заметно шевелил губами)... тридцать лет назад я проводил дорогого
сердцу друга, быть может, он вернется (Берт вздрогнул л почувствовал, что
его прошиб пот), если к тому времени (звук вновь пропал... Берт:
"запорчена пленка или подчистки?" Дэйм: "вся подобная информация
контролируется, и, естественно, делаются купюры." Берт: "боже мой, вы даже
смерть исправляете!" Дэйм: "однако..." Берт: "извините, понимаю, работа у
вас такая...") в долгой жизни мне привелось узнать радость великого
открытия, и когда я понял, что оно состоялось, не было человека счастливее
меня, но это было давно, тогда я шалел от восторга, мне хотелось черпать
счастье из себя и полными ладонями выплескивать повсюду; но розовая пелена
тумана спала с глаз, мне открылась непристойная нагота жизни, которой я не
замечал, поглощенный поиском истины (Стин переплел пальцы и хрустнул ими),
и я понял, что мое открытие, предназначенное людям, поможет лишь быстрее
погубить всех, кто живет, не ощущая надвигающейся гибели (Берт: "странно,
почему нет купюры?" Дэйм промолчал), и я убил свое открытие ("о добрый
Стин, я помню твою скорбь..."), убил свое счастье, свой восторг, как можно
убить человека, спасая его от дальнейших неотвратимых мучений, возможно, я
был слаб и мне не хватило сил бороться, но как можно... (звук пропал)... я
исполнял свои обязанности, исполняю их и сейчас, но совершенно точно знаю,
что ухожу с пустотою в пустоту, с моим уходом жизнь уже ничего не
потеряет, а смерть ничего не приобретет; смерти я уже помог, раньше...
(Стин усмехнулся, умолк, какое-то время сидел неподвижно, словно
обдумывая, что еще добавить, но потом махнул рукой, и экран погас).
*
- окно на тот свет, - превозмогая комок в горле, сказал Берт, - могилы
были гуманнее - из них никто не являлся, а это... теперь я знаю, что такое
- страшно. -
- и все-таки вы - живой, и сидите по эту сторону экрана, наслаждайтесь
такой возможностью, ведь нет ничего страшнее смерти, - сказал Дэйм;
Берта поразило, насколько искренне прозвучали слова специалиста по
происшествиям; "неужели в нем еще осталось что-то человеческое? или это
вульгарный животный страх, облеченный в слова?"
- вы боитесь смерти? удивительно - вы ведь моложе меня, причем намного. -
- смерти боятся все! - почти выкрикнул Дэйм, - я часто прихожу сюда,
заказываю кассеты и смотрю в чужие (3м) уже минувшие лица, слушаю чужие
голоса и пытаюсь представить, как они встретили свою смерть, а по ночам
(3м) мне снятся кошмары, я пытаюсь насладиться каждым отпущенным мне днем,
но потом меня снова (2м) тянет сюда, я осознаю, что это уже стало как
мания, я вновь и вновь смотрю на бесплотные бывшие лица и никак не могу
заставить себя (2м) радоваться тому, что я живу, а их давно нет!..
- посмотрите!- он торопливо рванул застежку рубашки и выудил витую золотую
цепочку, на которой висел постукивающий костяной брелок в виде скелета,-
это я постоянно ношу с собою, как (2м) напоминание; ощущая образок смерти
на своей груди, я испытываю постоянную боль, и только эта боль сообщает
мне (3м) силы, чтобы примириться с ужасной перспективой ухода, ибо с его
наступлением завершится боль...
"мазохист, - Берта внутренне передернуло, - с некрофильским уклоном";
- смерть - это конец света, это конец всего! - брызнув слюной, вспыхнул
Дэйм,- и никто не знает, какой она будет!
- ваша смерть будет катастрофической - стремительной и горячей, -
уверенно, с внешним равнодушием, как опытный врач, произнес Берт;
- что? - как от тока, дернулся Дэйм, - вы прорицатель?
- нет, но я догадываюсь.
В кабине раздался голос дежурной: "сеанс окончен".
"не иначе - подсказку с экрана прочитала," - подумал Берт;
они вышли в полумрак и осторожно, пока привыкнут к темноте
глаза, направились к столу дежурной; Дэйм вполголоса, вежливо сказал:
- большое спасибо.
"надо же - вблизи смерти он даже вежлив";
- не за что, работа есть работа, - впадая в черепашье оцепенение, ответила
дежурная;
у подъезда мелко подрагивала в ожидании заведенная машина; шофер
отключенным взглядом изучал узкий сектор пространства;
они сели в машину, но шофер не пошевельнулся: очевидно, ждал распоряжения;
"дрессировка - высший класс! зато нет проблем - никогда не сделает то,
чего не требуется";
- я выполнил просьбу, теперь очередь за вами.
- на какой предмет?
- вы близко знали Стина Ведора?
- да, иначе зачем бы я смотрел кассету?
- ну, мало ли, например, Стин Ведор - один из авторов знаменитой биомассы,
- эта реплика была важна для Дэйма;
- мне это известно.
- в вашей одежде мы обнаружили плитку биомассы, сообщите, откуда она у вас?
- ее дал мне Стин.
- вы работали с ним? - обрадовано, но с тенью ужаса вслушиваясь в свой
вопрос, вскинулся Дэйм;
"он смотрит на меня, как на покойника, но все же, наверно, начинает
понимать, что я действительно оттуда";
- нет, мы дружили, а моя специальность - гуманитарные науки.
- где они могли спрятать описание технологии?
"ха-ха, значит, не нашли!"
- это, скорее, по вашей части.
- после катастрофы было обнаружено хранилище готовой биомассы, а Стин умер
не в Биоцентре, его там не было, но после сообщения об аварии он принял яд.
"Стин избрал принудительный уход, могу представить, как ему стало
невыносимо среди созревающего поколения таких вот дэймов, и все-таки он
надеялся, что я вернусь, он не забыл меня; или это была всего лишь
стариковская ностальгическая лирика? смогу ли я что-то сделать, успею ли?"
Дэйм внимательно рассматривал темную полоску грязи на белых брюках, потом
стремительным жестом, как фокусник, разворачивая, извлек из кармана
крахмально-белый платок и принялся сосредоточенно отчищать грязь, с
гримасой отвращения и страха, словно эта полоска была смертоносным
бациллоносителем;
- в непривычную сторону изменилась жизнь в городе, - миролюбиво, даже
слегка заискивающим тоном произнес Берт, - многое кажется мне невероятно
трудным, отчужденность людей, отсутствие идеи, владеющей массами, - Берт
усмехнулся, - если не считать, конечно, абсурдные аттракционы.-
- вы не любите людей,- свысока проговорил Дэйм, - а они живут в ожидании
празднества, на рубеже рекорда - единой (2м) полноценной жизнью...
- ну уж, красок вы не жалеете, но они смахивают на крыс с вживленными
электродами, - Берт несогласно покачал головой;
- полно вам,- со странным миролюбием заговорил Дэйм,- вы и сами, вероятно,
не понимаете,- справившись с грязью, улыбнулся Дэйм, - как этим (2м)
сентиментальным визитом на кладбище изменили свое нынешнее положение; вы,
несомненно, будете (2м) нам нужны, но потом, позднее, хотя это уже сейчас
существенно меняет дело; скажу прямо, до сих пор в наших планах основным
вариантом было (2м) ваше исчезновение...
- я предвидел такой вариант, это меня не пугает, - откинувшись на сиденье,
глухим голосом ответил Берт;
- вы не боитесь смерти?- обожженно крикнул Дэйм;
- уже нет.
- что значит - уже?
- возраст, и перемены, которые произошли.
- чушь! даже на костре человек надеется выжить!
Берт улыбнулся и ничего не ответил;
Дэйм щелкнул шофера по затылку, и машина немедленно поехала;
- скажите,- нарушил молчание Берт,- а что тот, остальной мир? Который был
до изоляции, что вы знаете о нем? вы знаете, что он существовал?
- конечно.
- что же - никто не осмеливается бросить вызов природе?
- теперь? - мелькнула усмешка - теперь - это миф, причем бессмысленный,
теперь мы настойчиво и целеустремленно вымываем его из сознания, ибо нужно
исходить из данности, неразумно культивировать иллюзии.
- человеку всегда было свойственно стремиться к неведомому.
- лозунг, - безапелляционно отрубил Дэйм, - зато есть насущные нужды.
- не верю, что все так безнадежно,- до Берта уже начали доходить слова
Стина про розовый туман: они с дэймами настолько далеки, что уже не смогут
достичь взаимопонимания; но он еще упорствовал, скорее из упрямства;
- вы же понимаете - эфир мертв, астрономия как наука больше не существует,
есть и другие очевидные последствия.
- но это же означает - сдаться и вымирать!
- Берт, вы излишне эмоциональны, это пройдет.
- никогда! а ваш образ жизни - самоубийство! для меня это неприемлемо!
- повторяю вам: мы - люди - одни; больше никого нет.
- а бог?
- кто?- Дэйм захохотал,- вы думаете, до него доходят молитвы? ничего (2м)
подобного - они заэкранированы. сейчас даже самые неистовые богомольцы
(3м) перестают ходить к воскресной проповеди, а храмы заносит песком.
- я уверен, что если он есть, он слышит нас,- Берт понимал, что впал, но
ничего не мог с собой ^поделать;
- не слышит, даже если есть, тем более, если его нет... теперь мы
предоставлены только (2м) самим себе.
Берту удалось заставить себя замолчать;
- дорогой гость, я оставляю вас наедине с самим собой, вам необходимо
утешиться и о многом подумать.:, "кажется, я понял - когда я уходил из
города, здесь еще присутствовала радость жизни, теперь все управляется
страхом смерти; они перестали понимать, что страшна не единичная смерть, а
гибель всеобщая; и сами того не сознавая, движутся навстречу этой гибели;
но как вернуть время? в них! возможно ли? они забыли о бесконечности
времени, они сосредоточились на конечности жизни..."
- пока вы будете жить в той же палате, не возражайте,- Дэйм почти
по-дружески взял его за локоть,- вам будет предоставлена свобода
передвижения, мы обеспечим приемлемую для города одежду, только пока
присматривайтесь, не идите на контакты, а с вами (4м) будьте уверены, по
собственной инициативе в контакт никто не вступит.
- конечно, каждый мой шаг будет контролироваться?
Дэйм лишь улыбнулся обложечной улыбкой.
- И еще одно. Опасайтесь бэгеров. Они... (2м) как звери. По городу ползут
нехорошие слухи, что они начали поедать людей, "пугает меня? а впрочем,
все может быть". Берт содрогнулся, вспомнив лицо, заглянувшее в машину.
*
Огромная, когтистая, до обморока глаз - голубая, молния стремительно
высунулась из неба, как хищная лапа дракона, и схватила сгустившийся,
пропитанный дождем сумрак; на мгновение стало неестественно светло, и
хуторские постройки на том конце поля увиделись как мультфильмовские
декорации - настолько беззащитно картонными - дунь ветер посильней, и они
немедленно рассыплют с я;
я стою под кроной плечистого дуба, одышливо озирая глинистую дорогу,
размываемую прицельными, как из водомета, струями воды, и ловлю себя на
том, что стараюсь упрятать поглубже, в складки души, лакомую крошку
радости, которая иногда еще расцвечивает мое сознание, отягощенное долгим
трудом жить;
это, видимо, сон вьется вокруг меня, но вполне реальная прохлада пухлыми
влажными подушками ложится под купол дуба, насыщая пространство мелким,
как морось, едва ощутимым ознобом; ну, конечно же, сон, ведь последний
дождь в городе прошел лет сорок назад и теперь остался лишь в памяти
видеопленок;
безнадежно полагать, что ливень скоро ослабнет, поскольку небо закрашено
настойчивым серо-черным колером, и поэтому, смирясь с ролью незадачливого
путника, который укрылся под весьма привлекательным для молнии одиноким
деревом, о чем свидетельствует широкий - в три пальца - змеящийся след в
пожилой морщинистой коре, я закрываю глаза и пытаюсь задремать и, может
быть, увидеть сон во сне;
и почти сразу же в сознание мое вторгается звонкий голос:
- мама, мама, а сегодня дождь не получился! - мне еще крошечное
количество лет, и я, шлепая промокшими сандалиями по вчерашним лужам так,
что грязные брызги покусывают мои коленки, бегу по тропинке сада за мамой,
которая машет мне рукой и уже поворачивается, чтобы ступить на первую
ступеньку крыльца;
- она уползает, смотри! - сине-серая пузатая туча, которая застряла над
нашим озером и грозила пролиться дождем, после часа лежания передумала
худеть и медленно, бегемотисто повернулась и стала удаляться;
я взбегаю по ступенькам, ощущаю еще не рассеявшийся запах маминых духов и
отворяю дверь...
это - бесконечное, ровное, искрящееся, поразительное по чистоте и
свежести, узкое ярко-белое пространство, вложенное между небом и землей;
это - снег, во сне он приблизился ко мне беспощадно близко, мучая хрустом
и запахом арбуза; я слышу звук вминающихся подошв, фатально удаляющихся от
меня, и скрип каждого шага приносит боли и страхи, потому что я понимаю -
уходит мама, не оглянувшись, не окликнув; лишь одни шаги я слышу и жмурюсь
от ослепительного снега и уже потом, когда глаза немного привыкают к
холодному сверканию, я различаю крошечные вмятинки следов, в которые
запали тени, уже там, далеко-далеко, далеко...
отшатнувшись от динамитного грохота, расцвеченного очередной молнией, я
выныриваю из второго сна в первый, и из того, второго сна в душу мою
выцеживается горечь и грусть - мне не удалось увидеть лицо матери; боже
мой, я забыл ее лицо, я пытаюсь что-то лепить в сознании пальцами
воображения, но это все не то, не то!
и сон ломается на куски и падает куда-то вниз, словно подтаявший на солнце
снег, который неторопливо сползает по крутой металлической крыше и рушится
в тишину и полумрак незнакомого мне внутреннего дворика, окруженного
решетчатыми окнами;
когда во сны мои, как птицы или бабочки, влетают воспоминания о матери, я
часто представляю себе большой полукруглый зал с черно-зелеными, как
крылья азиатских махаонов, витражами; смычки ткут старинную музыку, зал
пустынен, скрипки невидимы, кажется, что музыка опускается сверху, как
свет большой, изобильно сверкающей люстры; за спиной звучит богатое,
сочное, как спелая вишня, женское меццо-сопрано, но сколько бы я ни
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг