веские основания
Около пяти часов утра Гризль, только что возвратившийся из "Весёлого
клоуна", велел разбудить Мигу и Крабса.
Слуги привели их, кое-как запахнувших халаты и отчаянно зевающих.
Гризль восседал за огромным рабочим столом в кабинете Пупса.
- Присаживайтесь, господа, - предложил Гризль, указывая на глубокие
гостевые кресла перед десертным столиком. - Сейчас принесут кофе. Надеюсь, вам
хорошо спалось?
Гризль уже знал, что всю ночь эти двое прохиндеев, заодно с Кротиком,
играли в карты. Он даже знал, кто сколько выиграл и проиграл. Все трое легли
спать, разбежавшись по своим комнатам, пятнадцать минут назад - после того,
как машина Пупса засигналила перед воротами.
- Благодарю вас, - пробормотал Крабс, - неплохо.
Оба только что успели заснуть, и теперь зевота едва не выламывала у них
челюсти.
- Вот и прекрасно, - сказал Гризль. - Сейчас нам надо обговорить одно
срочное дельце. И, в зависимости от результатов этого разговора, вы
отправитесь либо на макаронную фабрику в Брехенвиль, либо на все четыре
стороны.
После такого странного заявления Мига и Крабс перестали зевать и начали
усердно тереть глаза. Подали кофе, и они, обжигаясь, заглотили свои маленькие
двойные порции. Гризль многие годы выпускал утреннюю газету, поэтому привык к
ночной работе, и голова его была ясной.
- Ещё кофе? - предложил он.
Мига и Крабс энергично закивали и что-то замычали. Гризль распорядился и
подбодрил их словами:
- Просыпайтесь, просыпайтесь же, господа! Вас ждут великие дела!
Выпив по второй чашке, мошенники стали смотреть на Гризля более осмысленно
и настороженно.
- Итак, - начал тот без особых предисловий, - ближайшей ночью необходимо
выкрасть с макаронной фабрики Скуперфильда некую вещицу. Зная вашу
нахрапистость и прыть, я и мой хозяин полагаем, что вы легко справитесь с
делом. Как, берётесь?
- Пошел ты к черту, - хмуро ответил Мига. - И ты, и твой хозяин. Сначала
рассчитайтесь с нами за прошлое; мы что, даром травили для вас этих учёных
ослов, Альфу и Мемегу? А между прочим, у меня здесь уже появились кое-какие
долги...
- Полегче на поворотах, - предупредил Гризль, сменив тон. - Сейчас позову
собаку, она тебе нос откусит. И вообще, по вам уже давно тюрьма плачет.
- Это по вам тюрьма плачет, - тоже сменил тон Мига, слегка перетрусив. -
За насильственное удерживание заложников можно схлопотать такой срок, что не
хватит денег на адвокатов.
- А разве вас кто-нибудь удерживает? Идите с миром на все четыре стороны,
скатертью дорожка. Только я боюсь, что особенно далеко вы не уйдете, потому
что за вами очень быстро приедут. Ведь господин Спрутс, - Гризль сделал
страшную паузу, - пока ещё не знает, что вы предлагали моему хозяину травить
его порошком. Я даже не уверен, что, узнав об этом, господин Спрутс будет
делать официальное заявление в полицию...
Мига и Крабс испугались по-настоящему и даже потеряли дар речи.
- Да, да! Вы собирались травить его порошком и затем грабить! Так-то,
дорогие мои. Весь разговор с вашими гнусными предложениями вот здесь! - Гризль
поднял над головой коробку с видеокассетой. - Вот здесь все подробности и
неопровержимые доказательства вашего гнусного преступления!..
С минуту в воздухе висела звенящая тишина.
- Благодаря исключительной доброте и деликатности моего хозяина, господин
Спрутс не знает об этом чудовищном преступлении, которое вы готовили за его
спиной. Но как только он узнает, - Гризль снова повысил голос, - разве он не
раздавит вас в тот же час, как омерзительных, ядовитых скорпионов, - в тот же
час, в ту же минуту, медленно и мучительно?!!
Гризль с силой ударил кулаком по столу.
Мига и Крабс обмякли.
- Вот что, - Гризль опять заговорил спокойно. - Вы сейчас же наденете на
себя этот реквизит, - он кивком указал на сваленную на полу кучу тряпья, - и
первой же электричкой отправитесь в Брехенвиль. Там вы явитесь на макаронную
фабрику Скуперфильда и устроитесь на любую работу в ночную смену. Не будет
вакансий, придумайте что-нибудь. А теперь запоминайте главное...
Глава шестнадцатая
Будущие бухгалтеры согласны работать за половину оклада.
Вечер тянется долго, если двум коротышкам не о чем говорить.
Цель перед самым носом,
но непредвиденные обстоятельства меняют планы
В середине дня на железнодорожную платформу Брехенвиля сошли два ничем не
примечательных типа. На первом было коротенькое полупальто грязно-коричневого
цвета, на другом - длинный не по размеру клеёнчатый плащ и лыжная шапочка с
оторванным помпоном. По их заспанным физиономиям можно было догадаться, что
все пять часов езды в электричке они добросовестно проспали.
Разузнав у носильщика, как добраться до макаронной фабрики, они купили
себе по свежей булке и, закусывая на ходу, направились вдоль протянувшейся
через жиденький лесок узкоколейки в сторону дымящих фабричных труб.
Дойдя по шпалам до железных ворот, они спросили у сидевшего в зелёной
будке сторожа, нельзя ли устроиться здесь на какую-нибудь работу. Сторож
сказал, что вакансии всегда имеются, потому что платят мало и народ здесь не
задерживается.
В конторе Мига и Крабс назвались студентами курсов бухгалтеров и попросили
определить их в ночную смену. Начальник смены долго крутил вокруг да около,
повторяя, что ночные уборщики в цеху ему, конечно, нужны, да только очень
много приходит желающих и не всякому он работу эту доверит...
Тогда Мига напрямую предложил ему половину их ночного заработка, после
чего начальник смены в считанные минуты оформил каждого на тридцать фертингов,
пятнадцать из которых при утреннем расчёте отходили в его карман.
Ночные уборщики назвались Рохлей и Лопушком, они заступали в полночь и
заканчивали работу в восемь часов утра.
Вечер Мига и Крабс скоротали в привокзальном буфете, потягивая яблочную
шипучку и закусывая бутербродами. До начала смены была ещё уйма времени, и они
старались пить как можно медленнее, специально вооружившись для этого
сосательными трубочками, которые предлагались здесь даром.
После того как они выцедили по первой порции, возле них тут же оказалась
уборщица с тележкой и забрала стаканы. Сидеть за пустым столом в буфете не
принято, поэтому Крабс сходил к стойке и купил ещё по стаканчику.
Пить не хотелось, и они старались тянуть напиток через трубочки как можно
медленнее, но ещё медленнее двигались стрелки часов...
Чтобы не привлекать к себе внимания, Мига и Крабс поочерёдно ходили к
стойке, покупали яблочную шипучку, а затем молча цедили её за своим столиком.
Буфетчик стал думать, что к нему явились грабители, которые теперь
дожидаются закрытия заведения, чтобы потом выхватить пистолеты и забрать
выручку. Теперь каждый раз, когда кто-нибудь из этих двоих подходил к стойке,
он начинал нервничать и вглядываться в лицо клиента, пытаясь угадать его
намерения. Клиенту такое повышенное внимание к себе было явно не по душе: он
опускал голову, отводил глаза и делал вид, что утирается носовым платком.
Когда стрелки часов приблизились к одиннадцати, настала пора закрывать
буфет, и перетрусивший буфетчик собрался уже было позвать прогуливавшегося по
перрону полицейского, подозрительные клиенты вдруг поднялись из-за стола и
вышли.
Два десятка стаканов выпитой шипучки давали о себе знать. Мигс и Крабс
кое-как брели по тёмной узкоколейке, шипучка то и дело ударяла им в носы, а
животы у них раздулись так, что на куцем полупальто Крабса отлетели две
пуговицы.
Предъявив разовые пропуска, они беспрепятственно прошли в огромный корпус
цеха готовой продукции.
Внутри, под высоченной железной крышей, было темно и гулко. По личному
распоряжению Скуперфильда огни во всех помещёниях фабрики гасили на ночь из
экономии. По этой же причине никого здесь, за исключением уборщиков и
вахтёров, не брали работать в ночную смену, так как за ночную смену полагалось
платить вдвое больше.
- Как же мы будем подметать в темноте? - удивились Мига и Крабс, обращаясь
к провожатому.
Тот вынул из карманов и вручил им по электрическому фонарику, которые
крепились на поясе специальным ремешком. Тут же выяснилось, что за батарейки
взимается отдельная плата - по тридцать пять сантиков за штуку. Удивляясь
необычайной скупости, вошедшей здесь, как видно, в обыкновение, уборщики
уплатили требуемую сумму.
Засветив фонариками, они наконец осмотрелись.
Помещение напоминало по форме гигантский авиационный ангар, по одну
сторону которого располагался упаковочный конвейер. Всю остальную площадь
занимали громоздившиеся как попало металлические контейнеры, каждый высотой с
коротышку. В течение дня движущиеся по конвейеру макароны рабочие укладывали в
коробки, запечатывали целлофаном и укладывали в контейнеры. Затем подъёмник в
виде огромной электромагнитной шайбы поднимал такой контейнер в воздух и
переносил на склад по укрепленным под потолком рельсам. Цех заканчивался
огромными воротами, ведущими на склад, в котором начинались рельсы
узкоколейки...
- Вот, - указал вахтёр на один из контейнеров, весь чёрный, будто
вымазанный сажей. - Вот сюда соберете мусор, а утром откатите его на дрезине в
лесок. Мусор там сожжёте, и все дела, понятно? До утра-то управитесь?
Уборщики опустили глаза и увидели, что весь пол усыпан мукой, макаронной
крошкой, обрывками бумаги и целлофана. Мигс присвистнул, вглядываясь в темноту
показавшегося теперь бескрайним упаковочного цеха.
- Управимся, - с солидной уверенностью промолвил Крабс и пихнул своего
приятеля.
- Конечно сделаем, начальник, какие разговоры! - живо подтвердил Мига. -
Нам не впервой!
Как только вахтёр прошуршал по мусору к выходу и хлопнул дверью, уборщики
побросали швабры и начали шаг за шагом изучать внутреннее устройство цеха.
- Если на верхний контейнер поставить ещё два и передвинуть на несколько
шагов влево, - прикинул Мига, - окажемся аккурат возле шайбы.
Они стояли на одном из контейнеров и, задрав головы, разглядывали
подъёмник, хранивший в себе вожделенный прибор. Вдруг им показалось, что
вдалеке скрипнула небольшая дверь, врезанная в складские ворота.
Мига и Крабс погасили фонарики и замерли.
- Эй! - послышался чей-то неприятный скрипучий голос. - Эй, уборщики! Где
вы?.. Тьфу!.. Чтоб вас!..
Послышался грохот жестяного поддона. В такие поддоны рабочие дневной смены
смахивали щётками с конвейера муку и макаронные крошки.
- Кто здесь? - осторожно спросил Мига.
- "Кто, кто"!.. Уволю вас всех к чертям собачьим! Это я, Скуперфильд,
хозяин фабрики...
Мига и Крабс включили фонарики, спрыгнули на пол и подбежали к
Скуперфильду. Перед ними стоял, брезгливо отряхиваясь и озираясь, обсыпанный с
ног до головы мукой коротышка в цилиндре и с тростью.
Глава семнадцатая
Скуперфильд затевает опасную игру,
потому что получил десять миллионов фертингов
при том, что мог получить все пятьдесят
Тут мы сделаем небольшое отступление, для того чтобы напомнить читателю о
существовании столь заметной фигуры, как Скуперфильд. Легкомысленно ввязавшись
когда-то в игру с акциями "Гигантских растений" и потеряв всё, что у него
было, бедняга остался на собственной фабрике простым рабочим. Поскольку
макаронное дело Скуперфильд хорошо знал и любил, работал он исправно и
добросовестно.
Сначала он был подручным на тестомешалке, потом ему доверили
самостоятельную работу на прессе. С интересом вникая в премудрости
производства, он сделал несколько толковых предложений по переустройству
своего цеха.
Скуперфильда начали уважать и некоторое время спустя даже выбрали
бригадиром. На этой должности он проработал целый год. За это время дело,
благодаря его стараниям, пошло так хорошо, что, когда настало время выбирать
директора, рабочие дружно проголосовали за него.
Многие, конечно, смеялись над его чудачествами и скупостью, вошедшей в
поговорку, однако теперь его бережливость шла всем только на пользу, а знание
дела приносило фабрике невиданные доселе прибыли. Макаронное заведение
Скуперфильда было едва ли не единственным, сохранившим и даже приумножившим
своё богатство во время всеобщей неразберихи. В отличие от других продуктов
питания, макароны Скуперфильда не переводились на прилавках магазинов. А как
только деньги снова вошли в оборот, фертинги потекли в кассу макаронного
заведения золотой рекой.
Тут натура Скуперфильда взяла своё, и он, наняв хорошего юриста, тайно
скупил все акции макаронной фабрики, ловко взяв для этого ссуду у своего
собственного предприятия.
Став опять полноправным хозяином-капиталистом и переложив заботы на
заместителей, Скуперфильд, как и раньше, всё больше времени начал проводить в
безделье и праздности. А такое времяпрепровождение, как известно, быстро и
пагубно влияет на характер и состояние мыслительных способностей даже самого
трудолюбивого и сообразительного коротышки.
Превращаясь в дармоеда и бездельника, Скуперфильд одновременно приобретал
уже почти забытые им идиотские привычки. Он снова стал подозрителен, мелочен,
скуп и сварлив. На каждом шагу ему мерещилось, что все вокруг пытаются его в
чем-то надуть, недоплатить или недовесить... Он опять начал подбирать повсюду
кривые гвозди, исписанные ручки и яркие металлические банки из-под лимонада.
Этот хлам он складывал в свой видавший виды цилиндр, а затем нахлобучивал его
на голову.
Несмотря на все свои странности и причуды, Скуперфильд по-прежнему очень
любил животных. До тех пор пока он трудился на своей фабрике, в его доме было
полно разнообразной живности - рыбок, ежей, кроликов, морских свинок и даже
один козлёнок. Однако всю эту веселую компанию приходилось ежедневно кормить,
и эта необходимость постепенно стала вызывать у Скуперфильда приступы
жадности. Пока он мучительно разрывался между любовью к деньгам и любовью к
животным, его питомцы заметно отощали и начали разбегаться. Мелкую живность
приютили соседи, а оставшегося последним козлёнка Скуперфильд, скрепя сердце,
продал за двадцать фертингов местному фермеру. Добрый фермер разрешил
Скуперфильду, когда он только захочет, навещать козлёнка. Однако для таких
визитов нужно было тратиться на угощения, и свидание всякий раз откладывалось.
Потеряв когда-то всё свое состояние на игре с акциями, Скуперфильд с
понятным недоверием следил за шумно развернувшейся вдруг кампанией по продаже
акций "Космических поставок". А когда из репортажей Болтика он узнал, что этим
делом тайно заправляют главари преступного мира Жмурик, Тефтель и Ханаконда,
решил и вовсе держаться подальше от этой затеи. Каковы же были его удивление,
растерянность и испуг, когда все заговорили о том, что единственный пока ещё
действующий прибор невесомости принадлежит ему и находится внутри
электромагнитного подъёмника в цехе готовой продукции! Забыв про свой страх
перед преступным миром, Скуперфильд радостно потирал руки, предполагая, что
выручит за прибор никак не меньше миллиона фертингов.
И действительно, не миновало и суток, как к нему явились два юриста,
представлявших интересы акционерного общества "Космические поставки". После
утомительных переговоров обе стороны сошлись на десяти миллионах и разошлись,
чрезвычайно довольные этой сделкой.
Столь значительная сумма объяснялась несоразмерно большей стоимостью всего
проекта. Десять миллионов были всего лишь крошечной песчинкой в этой
умопомрачительной по размаху финансовой игре. И от этой песчинки теперь
целиком зависел успех всего многомиллиардного предприятия.
Когда слегка оглушённый внезапно свалившейся на него суммой Скуперфильд
стал из любопытства читать публиковавшиеся в газетах материалы о "Космических
поставках", он вдруг понял, что, продав прибор за десять миллионов, глупейшим
образом продешевил и что если бы он затребовал пятьдесят, то легко получил бы
и такую сумму.
Открытие привело его в такое смятение, что он едва не заболел. Он ходил по
фабрике мрачнее тучи, ничего не разбирая перед собой. Постоянные размышления
об утраченных сорока миллионах надоумили его на одну рискованную идею, суть
которой была в следующем.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг