Спать не хотелось. Включил приемник, на пол-оборота повернул регулятор
громкости.
"...Со счетом 3:1 автозаводцы победили армейцев Ростова...".
Дима, сам не зная отчего, опять широко улыбнулся. Гдето играют в
футбол, за окном тарахтят последние трамваи, сопит во сне малыш. Все-таки
здорово - чувствовать себя равноправным участником самого долгого на свете
праздника - Жизни. Так можно до пятистопного ямба докатиться, мысленно
обрывает он себя. А почему бы и нет? А потому, что некогда.
Бог придумал настоящее чудо. Завтра они начнут грандиозный опыт по
превращению обезьяны в живую лабораторию, и последней порции А-гранул
волей-неволей придется проявить свои чудесные свойства. А потом, радуйтесь
люди! Ликуй, человечество!
Дима прямо из-под крана напился воды, рассмеялся вполголоса. "Ну,
знаете, коли дело дошло до патетики, то вам пора бай-бай".
Мальчик поступил в конце дня. Белинский задержался, чтобы сегодня же
сделать назначения. Потом, по привычке, заглянул к Нине.
"Удивительно, что Креймер не примчался прямо с заседания", - подумал
он.
- Вы сегодня молодцом, одышки почти нет.
- Да, мне легче, - ответила Нина.
По коридору, тяжело ступая, прошла заплаканная женщина. Сопровождавший
ее мужчина, заметив Белинского, вернулся. Он стал в дверях палаты,
уставился Белинскому в рот. Белинский жалобно взглянул на Нину.
- Скажите, доктор... - начал мужчина, когда молчание сделалось совсем
тягостным. Так и не закончив, неожиданно, словно секретничая, прошептал: -
За один месяц поседела... а?
У Белинского дернулось левое веко. Нина замечала это во второй раз.
- Что с мальчиком? - спросила она, когда мужчина вышел.
- Саркома.
Нина почувствовала странное облегчение от мысли, что больна она сама,
а не ее сын. Как будто у нее вообще был ребенок...
Белинский включил транзистор. Интересно, кого он сейчас отвлекает -
себя или ее? Если ее, то лучше бы не надо, подумала Нина. Этот шопеновский
вальс окончательно испортил ей настроение.
...В тот вечер собрались самые близкие друзья Ильи. Одними из
последних пришли старичок-академик и пианист, одутловатое лицо которого
было знакомо Нине по афишам.
- Знаю, что придется, поэтому лучше сразу, - пошутил он, усаживаясь за
небольшой кабинетный рояль. За столом Илья поднялся с бокалом и сказал
торжественно мрачным тоном: - Господа, я должен сообщить вам пренеприятное
известие: здесь сидит моя жена.
Хохот, скрежет отодвигаемых стульев. Все потянулись к Нине...
- И ты Брут! - смешно вскинул брови пианист.
Академик обнял и расцеловал старуху.
- Вас не поздравляю, - сказал Нине, - для хорошего мужа он слишком
омикроскопился.
Казалось, это было еще вчера...
Она и не заметила как ушел Белинский.
Поздно вечром, как обычно, начались боли. Им предшествовало всегда
одинаковое ощущение будто самая настоящая раковая клешня, примериваясь,
цепляется за горло. Ждать, пока ей удавалось ухватиться поудобнее, для Нины
было мучительнее самого приступа. Наверное, оттого, что собственно боли
давали моральное право позвонить сестре...
Вот и наступил уже такой момент. Клешня терзала, рвала, кромсала...
Нина потянулась к звонку, и в это время вошел Креймер.
Возбужденный, сияющий, счастливый...
Сегодня ему не надо было задавать вопросов. Сегодня он начал
рассказывать, едва переступив порог.
Сперва до Нины долетали обрывки фраз, отдельные слова. Вся энергия ее
мысли уходила на борьбу с болью. "Ведь можно же один раз без наркотика...
один раз... только один раз..." - Не разрушение... Навязыванию извне
средств защиты...
Конец..- генетически обусловленные...
"Всего один раз... только один раз, один раз...".
- ...Оставшиеся А-гранулы... возможность не повторять... путь... Будут
введены больному животному. При первых признаках выздоровления ему
транспланируют новый вид опухоли и так далее.
"Неужели выдержала? Ну да, выдержала!" - Мы получим возможность
изучить механику воздействия Агранул, проверить восприимчивость к ним
опухолей самых различных видов. Пройдет несколько лет и будет создан
подлинный антиканцер, рак и смерть перестанут быть синонимами...
Креймер неожиданно умолк. У него заныло сердце, заныло, как порезанный
палец. Никогда не думал, что сердце может так попростому болеть. Что
изменилось для Нины, для него? Если до сих пор еще была какая-то надежда,
то завтра ее не станет. Завтра исчезнет последний шанс на спасение. А
потом?
Потом все будет, как сейчас, только без нее.
Безвозратно, навсегда без нее...
Нина вопросительно смотрела на молчавшего Креймера, на знакомое
детское выражение растерянности, так не вязавшееся с выпуклым и сильным,
как ветровое стекло, лбом И вдруг поняла. И он понял, что она уже знает, о
чем он думает, и знает, что он это тоже понял.
- Ты очень утомлен,-сказала Нина и быстро добавила:Я тоже.
- Ты уснешь? - спросил он.
Она взяла его руку, прижалась губами к бешено пульсирующей жилке.
- Спокойной ночи, Илья.
Илья Борисович медленно шел напрямик под деревьями.
Звуки шагов тонули в рыхлой земле. И ему казалось диким, что ночь
действительно спокойная.
Маленький еле успел отскочить в сторону- Грузовик развернулся к
воротам, уставился на них тупыми фарами.
- Противная рожа! - вслух выругался Дима. - Ну погоди, уж мы упрячем
тебя на свалку.
- Кого это вы? - дворник опасливо косился на Диму.
- Так, одного знакомого...
За проходной Дима поравнялся с Белинским.
- Чего в такую рань? - спросил тот.
- Хорошенько запомни сегодняшний день. Предупреждаю как друга. Между
ним и тем, что прочитает в газетах твой сын, когда сам станет папой, почти
прямая связь.
- Что же прочитает моя дочь, когда станет мамой? - уточнил Белинский.
- Виноват. Примерноследующее: "Статистика отдаленных результатов
применения А-гранулового препарата подтвердила возможность окончательного
излечения большинства больных. В имеющихся случаях рецидивов рака
заболевание протекает в легкой форме".
Креймер появился в одиннадцать. Вот уж этого Дима от него не ожидал.
Правда, он всегда до работы заходил к Нине, но задерживаться в такой день
до второго завтрака это уж слишком.
Поэтому в ответ на "Здравствуйте, Дима", он буркнул: "Доброе утро". И
тут же пожалел об этом. Бог посмотрел на него таким затравленным взглядом,
что у Маленького по спине пробежали мурашки.
В перерыв с шахматами под мышкой пришел Белинский.
Дима дожевал бутерброд, прокомментировал: - Явление второе: те же и
воскресший Морфи...
- А ты ни до, ни послевоскрешения не отличался скромностью,- ответил
Белинский, высыпая фигуры.
Креймер отошел к окну.
Дима проигрывал только сотруднику, выступавшему в полуфинале
первенства Союза. В ожидании ответного хода, он обернулся к Илье
Борисовичу. Тот по-прежнему стоял спиной к ним, глядя в окно.
"То есть, как это - глядя? - подумал Дима. Стекла третий день
ослеплены неаккуратной побелкой. Значит, вот уже полчаса шеф стоит, как
изваяние, все равно, что носом к стене..." Белинскому пришлось повторить,
что ход сделан. Крепмеру пришлось обернуться - биотоки основательно
пробуравили его затылок.
Дима поспешно склонился к доске. Теперь он знал, что именно творится с
Богом- Мат в два хода. Ты играешь сегодня, как сын турецкого подданного, -
констатировал Белинский.
Он задержался и, переминаясь с ноги на ногу, неестественно громко
спросил: - Скажите, профессор, что вы собираетесь делать с А-гранулами?
У Димы перехватило дыхание.
- А что бы вы хотели? - после паузы ответил Илья Борисович.
Белинский хотел очень многого, а для начала - получить А-гранулы хотя
бы для самых тяжелых своих пациентов. Он не знал, на какую просьбу стоит
решиться, и поэтому продолжал молча топтать ногами пол.
- Тебя, наверное, больные ждут, - делая страшные глаза, сказал Дима.
Но Белинский уже решился на ограниченную просьбу, и Диме пришлось
вытолкнуть его в коридор.
- Так вот зачем ты притащился сюда, несчастный?! А не пришла в твою
сентиментальную голову мысль, что этих А-гранул у нас кот наплакал? Или ты
вообразил, что ради твоего душевного равновесия мы должны спасти одного
больного и потом любоваться, как мрут миллионы?
Они уже давно отошли от корпуса, а Дима все не мог успокоиться.
- Бог и так сам не свой, а ты своим дурацким вопросом все равно, что
нож в спину ему сунул, - уже тише сказал он. - "Человек привыкает ко всему"
- неверная поговорка. На то он и человек, чтобы быть выше привыкания.
Смириться можно со многим, но только не с мыслью о смерти.
Уже две недели Илья Борисович играл в прятки с самим собой. Он не мог
расстаться с А-гранулами и в то же время знал, что Нина их все равно не
получит. Он не мог приступить к запланированному эксперименту, пока там, в
палате, умирает его человечество, крупное, с топкими волосами.
У Димы Маленького была слабость: он не выносил чужих страданий.
Поэтому он не ходил к Нине, поэтому избегал Бога. В отсутствие Креймера он
слонялся по лаборатории, где все было по-прежнему и... уже не могло быть
прежним. Когда Бог приходил, Диме казалось, что его собственный здоровый
вид уж сам по себе, - оскорбление.
Видно, Креймер опять провел бессонную почь. Веки красные, вспухшие.
Дима его не расспрашивал. Люди умудряются следовать правилам хорошего
тона в любых ситуациях. Дима не умел.
Он просто исчез.
Боб качался на веревочной лестнице. Маленький без обычного приветствия
присел на скамейку.
Боб радостно подбежал к нему.
- Какого черта я выздоровел?!
"Почти человек" гармошкой сморщил физиономую. "Чтото ты темнишь
сегодня, двуногий..." - словно хотел сказать он.
- Знаешь, кто я теперь такой? - Дима ткнул себя в грудь и с
отвращением по складам ответил - Фи-лан-троп. Обжираюсь жизнью и призываю к
жертвам...
- И какую же чушь нес я когда-то Нине про общечеловеческую трагедию. А
ведь люди, Боб, только рождаются одинаково, а живут,любят и умирают -
каждый по-своему... И, знаешь, по-моему, не стоит кричать о великой загадке
рака, вот мы уж добрались до него, а рано или поздно его разберут по
косточкам. Только Человек-единственная и вечная загадка самой жизни... Но
уж этого тебе, Боб, не понять..
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 27.08.2003 19:55
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг