Виталий Каплан
Философ
1.
- Довольно, философ! - мелодичным голосом изрекла королева. - До-
вольно наслушались мы твоих речей, и находим их дерзкими и возмути-
тельными, оскорбляющими наш слух. А потому...
Она перевела дыхание, соображая, видимо, что же говорить дальше.
Щёки её пылали пунцовыми, цвета перезрелых помидоров, пятнами, а гла-
за, неправдоподобно огромные глаза, превратились теперь в узкие щёлоч-
ки-бойницы. И куда делась тщательно наведённая красота! Не спасали по-
ложение даже изысканно завитые льняные локоны. Аристократически блед-
ная кожа как-то вдруг посерела, сморщилась. Да, хрупкая вещь - красо-
та. Не знаю уж, как она сумеет спасти мир.
Наверное, сторонний наблюдатель съёжился бы сейчас под королевс-
ким взглядом - тот, по идее, должен был пронзать насквозь, обжигать,
вгонять в трепет и вообще уравнивать любую единицу с толстеньким нули-
ком.
И конечно, мрачно закивали придворные. Высохшие старцы в лисьих
шубах деловито переглянулись, багроволицые здоровяки в стальных панци-
рях как бы невзначай стиснули рукояти длинных, едва ли не в рост их
обладателей, мечей, а напудренные дамы точно по команде сконфузились.
Однако я не был сторонним наблюдателем и, несмотря на всю эту ми-
шуру, понимал, что из монарших глаз готовы выкатиться горячие, злые
слёзы, и готовы прямо вот сейчас искривиться от обиды излишне тонкие
губы - ей всегда не хватало чувства меры. Растерянность сквозила за её
наскоро слепленной суровостью. Правда, знал об этом один лишь я.
- А потому, - выдохнула наконец королева, - мы, Божьей милостью
Брунгильда Первая, властительница славного королевства Лотарингия, по-
веливаем! - Она выпрямилась, довольная своей формулировкой. - Дерзкого
философа взять в железа и заточить в подвалах Башни Справедливости.
Верховному же инквизитору нашему, благородному Ольвену де Брайену, с
тщанием великим произвести дознание по сему прискорбному делу, дабы
оградить спокойствие наших добрых подданных и пресечь крамолу со всеми
бесовскими корнями её. Такова наша воля!
Всё это королева произнесла на одном дыхании, ни разу не сбившись
на свои излюбленные словечки: "ну, это самое", "короче", "в общем".
Что ж, делаем успехи.
- 2 -
Никто не шелохнулся во время её речи, и даже солнечный свет,
струящийся из высоких стрельчатых окон на мраморные плиты тронного за-
ла, тоже замер, опасаясь нарушить торжественность момента.
Королева поёрзала, устраиваясь поудобнее на необъятном золотом
троне, и бросила на меня короткий, ликующий взгляд. Он означал что-то
вроде "Ну как, съел? Так чья взяла, философ?"
Ладно, эти взгляды нам знакомы. Более чем.
- Я только что хочу сказать, ваше величество, - кашлянув, сообщил
я не то королеве, не то окружающему пространству. - Старайтесь уж
как-то соответствовать, что ли. Имеется, знаете ли, ряд досадных не-
точностей. Надо бы подкорректировать. Во-первых, ваша свита, - я сде-
лал нарочито длинную паузу, оглядывая притихших придворных. - Так вот,
ведомо ли вам, моя королева, что никто - ни бароны, ни герцоги, ни
прочая живность в тронный зал с оружием не допускается. Нигде и никог-
да. Сие дозволено только личной королевской страже. Ну, вы понимаете -
феодальная раздробленность и озлобленность, заговоры там всякие, сму-
ты... В общем, элементарная техника королевской безопасности.
Королева молчала, переваривая услышанное, и её злую растерянность
уловил бы сейчас даже сторонний наблюдатель. Которого, разумеется, нет
и быть не может. Сюжет абсолютно приватный.
Я отхлебнул кофе - тот, оказывается, успел уже остыть, и продол-
жал:
- А кстати, почему Лотарингия? Мелкая, малоинтересная французская
провинция. Я думал, будет нечто помасштабнее. Звучит, впрочем, краси-
во. Лотара-миротворца напоминает... Да, и последняя поправка. Этот ваш
верховный инквизитор... Понимаете, ваше величество, имя у него непод-
ходящее. Если Брайен, то никак уж не "де". А если "де", то никак уж не
Брайен. Выберите что-то одно. А то ведь гибрид получается.
- Ну ты, умный, поговори мне, - выдвинулся из-за спин придворных
некто высокий, бородатый, в синей, украшенной какими-то белыми блямба-
ми, мантии.
Бородач приблизился ко мне вплотную, белые блямбы на поверку ока-
зались маленькими оскаленными черепами, вышитыми столь искусно, что
хоть сейчас в учебник анатомии.
Вот, значит, он какой, верховный инквизитор Ольвен де Брайен. Всё
предсказуемо - рост под два метра, мощные руки, более смахивающие на
медвежьи лапы, густая, с еле заметной рыжинкой борода, ниспадающие на
плечи волосы. Тонзуры, конечно, нет. Видимо, не хочет казаться лысым.
А может, и не слышал он ничего о тонзуре.
- 3 -
- Что-то вы, ваше преосвященство, слишком грубы, - заметил я,
глядя в карие, испытующие его глаза. - Оно, кстати, и вашему сану неп-
рилично. Лучше уж так: "Не суесловь, сын мой, ибо вскоре, после имею-
щей быть между нами проникновенной беседы, ты и сам с глубокой горечью
осознаешь, сколь пагубны твои заблуждения..." Вот на таком языке я
согласен разговаривать.
- Языки здесь выбираю я, грешник, - насмешливо прищурился де Бра-
йен. - Что же до твоего, то он излишне остёр. А подобный язык подлежит
удалению, ибо сказано: "Язык твой..."
- "Враг мой", - закончил я за него цитату.
- Ты прав, философ. Но ты прав и ещё в одном - заблуждения свои
придётся тебе осознать, и очень скоро.
Он всегда был излишне уверен в себе.
- Стража! - кивнул де Брайен подпирающим двери латникам. - Обви-
няемого - на третий подземный ярус, в двести пятнадцатую допросную. -
Верховный инквизитор задумчиво взглянул на меня, словно припоминая
что-то, затем добавил: - До встречи, грешник.
- До встречи, ваше преосвященство, - грустно улыбнулся я в ответ.
- Да, черепа с мантии сними. Перед людьми неудобно. Это ведь вовсе не
инквизиторские побрякушки.
- Разве? - слегка опешил де Брайен. - Ну и что, а если мне нра-
вится?
Вкусы у него всегда были так себе.
2.
- Итак, ты не хочешь покаяться в своих заблуждениях? - неожиданно
мягко поинтересовался де Брайен, гладя на меня снизу вверх.
Камеру освещал всего лишь один, воткнутый в позеленевшее медное
кольцо, факел, рыжеватое пламя чадило и потрескивало, точно зуб в кле-
щах неумелого дантиста. Аналогия была под стать обстановочке - малино-
вым цветом наливались прутья жаровни, тускло поблёскивали разложенные
на столе кривые щипчики, висели на стене разнообразного ассортимента
плети. Вдобавок имелась в камере и дыба, на которой я, собственно, и
висел - с вывернутыми локтями, голый по пояс, и спину мою украшало с
десяток сизо-багровых рубцов.
Наверное, мне было очень больно.
- Покаяться? В чём именно, ваше преподобие? - сухо осведомился я,
наблюдая за угнездившемся на потолочной балке нетопырём. Красивая была
мышь, как в детских книжках с цветными картинками.
- 4 -
- Ну вот, на колу мочало, - обиделся Верховный инквизитор. Он
примостился на узенькой табуретке, обратив ко мне своё мужественное, в
ореоле чёрно-рыжей бороды лицо.
- Да, огласите весь список, - кивнул я с высоты своего положения.
- Итак, ты утверждаешь, философ, - наклонился де Брайен к перга-
ментному свитку, - что светлый мир наш, славное королевство Лотарин-
гия, равно как и лежащие от неё по четырём сторонам света земли, с ле-
сами и реками, озёрами и пажитями, высокое небо и мрачные бездны - что
всё это не более чем морок, фантазия, лишь благодаря хитроумному уст-
ройству видимая. Было такое?
- Было, - согласился я. - Было, есть и боюсь, что будет.
- Ну, насчёт "будет" сомнительно, - покачал головой инквизитор. -
Из этих стен, юноша, выходят лишь на костровую поляну. А что касаемо
"было", то дерзостные свои речи возглашал ты в трактире "Королевский
тигр" на улице Чёрного ветра, чем привёл в смущение неповинных ни в
коем грехе горожан. Далее направил ты свои отягощённые злом стопы в
аббатство Святого Армагеддония, что находится в графстве Бенуа, и там
проповедовал своё еретическое учение. Будучи взят благочестивыми
братьями под стражу, не укоротил ты своего злого языка и вещал из ямы
об иллюзорности мира сего. Настоятель же, преосвященный Глостер, нап-
равил о том депешу в столицу королевства, в славный наш Брандберг. И
коль скоро её королевское величество соблаговолили выслушать тебя и
разрешить сие дело согласно древним установлениям нашим, ты, еретик,
представ пред светлыми её очами, не только не раскаялся с своих заб-
луждениях, уповая на монаршую милость, но тем более злобствовал, из-
вергая хульные речи, противные разуму и сердцу.
Нет, далеко ему было до королевы. То и дело инквизитор останавли-
вался, подглядывал в бумажку, и в течение долгих пауз напряжённо со-
пел, причём уши его наливались цветом спелой малины. Куда там жаровне!
Хотя, конечно, графика у него тут была потрясающая.
- Признаёшь ли ты имевшие место прискорбные факты? - оторвался от
пергамента де Брайен.
- Отчего ж не признать, - улыбнулся я. - Но вот насчёт прискорб-
ных... Тут уж я никак с вашим преподобием не соглашусь. Мир, то есть,
конечно, настоящий мир, а не это ваше рукописное средневековье - он
куда больше и интереснее, чем вы думаете. Чем скорее вы это поймёте,
ваше преподобие, тем лучше будет для всех. В конце концов, разве не
глупо - сидеть, уткнувшись носом в монитор, щёлкать по клавиатуре и
думать, что всё это взаправду. На улице, кстати сказать, весна, сол-
- 5 -
нышко греет, ручейки по асфальту текут, бензиновые. Понимаешь, настоя-
щие ручейки, не оцифрованные. И столько там дел, дорогой ты мой инкви-
зитор... С девочкой хотя бы прошвырнуться куда-то, двойку по алгебре
исправить.
Нет, это я зря. Нельзя нарушать правила. Но вот вырвалось ведь, и
назад не засунешь. А лицо де Брайена сейчас же напряглось, глаза прев-
ратились в узенькие злые щёлочки, как давеча у королевы, а голос сде-
лался по-осеннему стылым.
- Значит, и здесь, будучи подвешен на дыбе, ты продолжаешь упорс-
твовать? Видно, мало тебе показалось полученных плетей? На что ты на-
деешься, еретик?
- На твой здравый смысл, преподобие, - не спеша отозвался я. - На
то, что тебе знакомо чувство меры, хотя бы иногда. Равно как и чувство
юмора.
- Тебе ли говорить о юморе? - нахмурился инквизитор. - Зная, ка-
кое тебя ждёт наказание, ты продолжаешь смеяться? Воистину, вот оно,
безрассудство. Конечно, твоя молодость может послужить неким оправда-
нием, ибо сказано: "Млад он и зелен, и помыслы его колеблемы южным
ветром. Тростию же направляй заблудшего на стезю его, и благом тебе
воздаст, войдя в возраст."
- Красиво сказано, - искренне порадовался я. - Сам придумал или
скачал где-то?
- Сие есть древняя истина, - заявил он столь обиженным тоном, что
я понял - скачал.
- К сожалению, тростью делу не помочь, - вздохнул я. - Уж вам ли
это не знать, ваше преподобие?
- Не было ещё еретика, коего не сумел бы я убедить, - вздёрнул
голову инквизитор. - Тростью ли, иными ли средствами...
- Ну, насчёт виртуальных еретиков не знаю, - отозвался я с той же
грустной усмешкой. - Я их не программировал. Что же до меня, вам лучше
прислушаться к голосу истины.
- А что есть истина? - скептически взглянул на меня де Брайен.
- Истина в том, дорогое ты моё преподобие, что на голове у тебя
шлем со множеством проводочков, и сплетаются они в общий кабель, и тя-
нутся к последовательному порту. А руки твои лежат на клавиатуре и су-
дорожно нажимают кнопки, а на модеме мигают зелёные огоньки.
- Это всё? - хмыкнул инквизитор.
- Нет, конечно. Ещё она, истина, в том, что мама больна, а тебе,
разумеется, некогда съездить в аптеку за инсулином. Здесь, в Лотарин-
- 6 -
гии, у тебя проблемы поважнее. Еретиков пытать, орков гонять... Истина
также и то, что завтра предстоит итоговая контрольная по алгебре, а ты
ещё ту двойку не закрыл. Истина номер четыре - ты перестал читать кни-
ги, ты забросил даже секцию айкидо, а ведь, между прочим, было запла-
чено за полгода вперёд. Пятая истина - ты теряешь друзей. Тех, у кого
нет модема, с кем надо общаться в режиме реального времени. Довольно,
преподобие? А ведь есть ещё и шестая, и седьмая...
- Умолкни, грешник, - негодующе взревел инквизитор. Он соскочил с
табуретки, и та покатилась по каменным плитам пола. Он схватил было
узкий, с вшитой на конце свинцовой гирькой кнут, бросил его и метнулся
к жаровне, где калились клещи с длиннющими ручками.
- Самое время выпить чашечку кофе, - заметил я, тут же последовав
своим словам. Сахару, впрочем, бухнуто было излишне - приторный вкус
назойливостью не уступал июльской мухе. Впрочем, парочка бутербродов
заметно подняла мой тонус.
- И даже это тебя не убеждает, - устало пробормотал инквизитор,
швыряя клещи в чан с водой. Омерзительное шипение малость заглушило
его слова. - Ну что тебе от нас надо? - выдавил он, поднимая отброшен-
ную табуретку. - Чего ты нас всех достаёшь? Пойми, этот мир - наш. А
ты влез и всё напортил. Кто бы ты ни был, оставь нас и дай нам идти
своей дорогой.
- Сердце моё полно жалости, - в тон ему отозвался я. - Я не могу
этого сделать.
- Тогда... - мрачно отозвался инквизитор, - доверимся предначер-
танному.
Он стукнул в дубовую, обитую стальными пластинами дверь, и сейчас
же камеру наполнили гремящие железом латники.
- Снимите, - кивнул де Брайен на висящего меня. - В сто тридца-
тую. Отлёживайся до суда, грешник.
3.
- И принимая во внимание вышеизложенное, - тянул козлиным тенор-
ком благообразный старец-судья. Его пышные седины качались в такт сло-
вам, и невозможно было понять - настоящие ли это волосы или парик.
Хотя солнце едва поднялось над иззубренным еловым горизонтом, уже
изрядно припекало. Старцы в лисьих шубах, надо полагать, тушились в
собственном соку, придворные дамы своими веерами подражали вентилято-
ру, а многочисленные рыцари... О, не хотел бы я оказаться внутри этих
железок! К полудню, должно быть, доблестные воины спекутся напрочь.
- 7 -
Видно, я слишком втянулся в сюжет, если всерьёз размышляю об ощу-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг