- Прогнать, похоже, не могу, да и куда она денется? Убить? Если я буду
наращивать верхнюю защиту, рано или поздно она погаснет.
- Ну, так сделай это.
- Ты и вправду этого хочешь? - неожиданно резко спросил Нэо.
- Хочу? - Альмик выглядел удивленным. - Да пусть живет. Вреда от нее
никакого, вот паладинов, тех и впрямь нужно передавить.
- Ладно, - махнул рукой Роман, - пошли отсюда.
Ночь выдалась чудесной, хоть и холодной, они шли и молчали, пока не
послышалось пение родника. Рамиэрль устало опустился на камень.
- Альмик, нам нужно поговорить. Если ты хочешь остаться с нами,
прекрати перебранку с Аддаром. В конце концов, он тебя спас.
- Меня спас Норгэрель, хотя я его об этом не просил.
- И Норгэрель. И я. И Аддари, и даже это создание. Я устал слушать о
том, что ты не просил, чтобы тебя спасали, а люди не просили, чтобы им
помогли стать людьми. Кто тебе мешает отправиться к Тэноллиану и дальше в
Бездну? Кто мешает людям задуть очаги, перестать говорить и залезть на
деревья? Полная свобода. Хочешь - живи, хочешь - нет. Хочешь - будь
человеком, не хочешь - стань зверем. Но при чем тут эльфы, Тьма, Свет и
даже эти твои дурацкие паладины?
2888 год от В.И.
27-й день месяца Волка.
Арция. Мунт.
В Мунт въехали на рассвете, но улицы были полны народа и продвигаться
пришлось медленнее, чем хотелось бы. Сандер, Рито, Луи с Ювером и эскорт в
полсотни дарнийцев под, командованием необычайно серьезного племянника
господина Игельберга медленно пробивались сквозь поток торговцев, до
полудня превращавших улицу Святого Мишеля в один большой рынок. Конечно,
можно было бы проехать переулками, но Александр задумался и свернул на
главную улицу, а возвращаться смысла не имело. Они и так выиграли четыре
дня и могли потерять пол-оры, пробираясь через дружелюбную толпу.
Меньше всего Александр любил поднимать вокруг своей персоны шум, но
приезд в столицу герцога Эстре не мог остаться незамеченным. Победителя
полосатиков узнавали все: и стражники, и простые горожане, и крестьяне из
окрестных сел, привезшие в город свой товар. Будь младший из Тагэре
потщеславнее, он был бы рад и счастлив, но мысли Сандера занимала грядущая
неприятность. В том, что вызов матери связан с бедой, он не сомневался. И
все равно обижать людей не хотелось, и Эстре старательно отвечал на
приветствия воинов и простолюдинов, не скрывавших своей любви к горбатому
герцогу.
Особняк Мальвани оставался таким же, как и в тот уже далекий летний
день, когда он встретил Сезара и схлестнулся с четверкой "пуделей". Ему
повезло: он сразу обрел и друга, и врагов. Сандер, дивясь сам себе, кивнул
тигру на фронтоне, как старому приятелю. Воин, ехавший рядом с сигноносцем,
ударил кольцом в ворота, которые тотчас распахнулись. Раньше, приезжая к
Мальвани, Сандер чувствовал, что возвращается домой. Раньше здесь жил
Сезар, а затем и Даро. Теперь его ждала встреча с матерью... Но сначала на
крыльце показалась Миранда. Александр не очень ловко (мешала не до конца
зажившая рана) спрыгнул с коня, и жена Анри порывисто прижала его к себе и
поцеловала в лоб. Что же все-таки случилось?! Все еще красивые светлые
глаза герцогини были тревожными.
- Сигнора...
- Все не так страшно, как ты думаешь, - шепнула она, - но все равно
плохо. И, если хочешь знать мое мнение, ты вовсе не обязан вмешиваться,
хотя, - Миранда вздохнула, - ты все равно вмешаешься.
- Но что случилось?
- Мать объяснит. А, ладно, скажу... Жоффруа заключен в Речной Замок по
приказу короля. Он требует суда Генеральных Штатов, вернее, требовал, когда
его схватили... Большего ни я, ни кто другой не знает. Даже Обен. Но
Ларрэну грозит казнь.
Сандер сам не понял, что почувствовал, узнав о причине, по которой три
кварты гнал коней, оставив за спиной не доведенную до конца войну. В пути
что только ему в голову не лезло, но он НИ РАЗУ не подумал о Жоффруа.
Сказать, что герцог Эстре любил Ларрэна, было бы большим преувеличением. В
последний раз их чуть ли не силком растащили Сезар и Рафаэль... А теперь
Жоффруа грозит казнь. Что же такого натворил их непутевый братец, что
переполнило чашу терпения Филиппа? Ведь какие только подлости и
предательства ему не сходили с рук. Не замыслил же он, Проклятый его
побери, цареубийство?
- Ну, задумался, - сжала ему руку Миранда, - ничего не видишь, ничего
не слышишь. Ступай к матери, потом поговорим. Если захочешь...
2888 год от В.И.
27-й день месяца Волка.
Арция. Мунт.
Герцогиня Тагэре молча смотрела на молодого рыцаря с усталыми серыми
глазами. Ее младший сын, сын, которого она не просто не любила, но боялась.
И ее последняя надежда. Но захочет ли Александр ради Жоффруа спорить и
ссориться с Филиппом, которого обожает? Эстела, хоть и похоронила себя
заживо в Тагэре, не ослепла и не оглохла. Она знала и о ссоре в Оргонде, и
об истории с Жаклин. Жоффруа сделал все, от него зависящее, чтобы
превратить младшего брата в смертельного врага.
Вдовствующая герцогиня протянула сыну руку для поцелуя.
- Благодарю вас, что вы откликнулись на мою просьбу. Вам известна
причина?
- Герцогиня Мальвани сказала, что герцог Ларрэн в Речном Замке. В чем
его обвиняют?
- Этого никто не знает. Меня к нему не допустили, а ваш брат-король
сказал лишь, что речь идет о деле государственной важности и что поступки
Жоффруа переполнили чашу его терпения.
- Матушка, неужели вы не догадываетесь, что случилось.
- Нет. И я прошу вас добиться у Его Величества ответа, а также, - губы
Эстелы дрогнули, - а также испросить для вдовствующей герцогини Тагэре
свидание с сыном. Я знаю, что вы с Жоффруа не были дружны, но Тагэре не
должны проливать кровь друг друга. Я жду ответа. Вы пойдете к Его
Величеству?
- Да, - наклонил голову Александр, - я не знаю, что сделал Жоффруа
такого, что затмевает его прежние поступки. Если это ложится пятном на весь
наш род, я должен это знать и разделить с Филиппом его ношу.
- Вы намерены способствовать казни брата?
- Я намерен узнать правду, какой бы она ни была. И я не хочу, чтобы
снова лилась кровь, тем более без суда и на плахе. Я ИДУ прямо сейчас.
- Вы уверены, что Его Величество даст ответ?
- Иногда отсутствие ответа его заменяет.
Александр поклонился и вышел, Эстела устало вздохнула и откинулась на
спинку кресла. Теперь остается лишь ждать. Разговор оказался и легче, и
труднее, чем она думала. Легче, потому что Александр не стал уходить от
ответственности и вспоминать старое. Труднее, потому что она окончательно
убедилась: они с сыном - чужие люди, связанные лишь этикетом и возникшим
неприятным делом. Нет, Эстела Тагэре не закрывала глаза на недостатки своих
старших детей, она знала, как жесток и вместе с тем малодушен может быть
Филипп. Марта была скрытной и гордой, Лаура взбалмошной и не всегда
правдивой, а про Жоффруа не приходится и говорить, к тому же в последнее
время он слишком много пил. Но при всем при том они были ее детьми, а
Александр, про которого никто не мог сказать ни единого дурного слова,
оставался чужим. По крайней мере, для нее. И это было взаимным. Миранда
Мальвани или вдова Рауля герцогу Эстре ближе родной матери, и ничего с этим
поделать Эстела то ли не могла, то ли не хотела. Она и обратилась-то к нему
не как к сыну, а как к брату короля.
Святая Циала! До чего она дожила. Просит младшего сына вступиться за
среднего перед старшим. Но другого выхода нет, она была у барона Обена,
который все еще остается самым дошлым интриганом Арции. Старик сказал, что
если Филиппа не остановит Александр, его не остановит никто...
Что ж, она сделала все, что могла, и только сейчас поняла, как устала.
С той самой ночи, как ей приснился оказавшийся пророческим сон, она не
жила. Эстела до сих пор не поняла, как могло случиться, что она, всю жизнь
смеявшаяся над суеверной Марион, поверила тому, что на первый взгляд
казалось сущим бредом.
Все началось холодной осенней ночью. Она поднялась к себе рано, долго
стояла у окна, глядя на залитые лунным светом убранные поля. Когда-то она
смотрела на них вместе с Шарлем, потом он оставил ее на растерзание
оскорбленной любви и бесконечным северным зимам. Она сама не понимала,
почему, не любя Тагэре, упрямо живет здесь, хотя к услугам матери Его
Величества любой замок в любой части Арции. И при этом ей отнюдь не
требовалось любоваться на Эллу и ее мерзких родичей, она была бы сама себе
хозяйка.
Могла она вернуться и в родной дом, благо Делия оттуда убралась по
собственной воле, но Эстела оставалась рядом с могилами мужа и сына, хотя
ходила к ним не так уж и часто. Ее пугала гнетущая тишина нижнего иглеция и
холодная отстраненность гранитных надгробий. Она не чувствовала присутствия
Эдмона и Шарло, да, пожалуй, и не хотела чувствовать. Ощущение своей
правоты и непорочности давно исчезло, осталась лишь пустота. Даже дела
Филиппа и те казались суетой, никому не нужной и жалкой. Если бы не страх и
ненависть, которые Эстела испытывала к циалианкам, она бы ушла в обитель,
но для Тагэре, урожденной ре Фло, принять постриг было столь же невозможно,
как украсть или изменить супружескому долгу.
Годы долго щадили вдовствующую герцогиню, ее старые платья по-прежнему
были ей впору, в густых темно-каштановых косах не было седины, кожа
оставалась гладкой, а зубы белыми. Захоти она найти себе мужа, она бы
сделала это без труда, и не только потому, что была матерью короля, но и
потому, что славилась красотой и добродетелью. Но и этого ей не хотелось.
В ту ночь Эстела Тагэре смотрела в окно особенно долго, потом легла,
оставив лишь одну свечу у изголовья постели. Где-то в углу скреблась мышь,
раз в четверть оры отбивал замковый колокол, иногда потрескивали половицы.
А затем раздался сильный и уверенный стук в дверь. Эстела, уже начавшая
погружаться в добродетельный сон, не поверила своим ушам. Так, вернее,
почти так стучал только один человек. Шарль Тагэре. Женщина была готова
поверить, что ей все приснилось, но стук повторился. Больше сомнений не
было, она встала, торопливо накинув отороченное куницей домашнее платье,
зажгла еще три свечи и отперла дверь.
Человека, стоящего на пороге, она никогда не видела. Среднего роста,
седой, с правильным бледным лицом, на котором выделялись огромные голубые
глаза, он был одет в темное платье, а на плечах у него лежала цепь с
ярко-зелеными камнями.
- Простите за ночной визит, сигнора, - незнакомец говорил, как говорят
лишь повелители, - но я принес срочное и весьма неприятное известие.
- Кто вы, сударь?
- Я арциец, и этого достаточно. - И она поняла, что этого и впрямь
достаточно.
- Я слушаю.
- Лучше будет, если вы сядете.
Она послушно села, не отрывая взгляда от удивительных голубых глаз.
- Сигнора, герцог Ларрэн взят под стражу по приказу короля и заключен
в Речном Замке. Ему грозит смерть.
- Этого не может быть!
- Это так, сударыня. Вы должны ехать в Мунт и попытаться остановить
вашего сына. Нельзя, чтобы Тагэре проливали кровь друг друга.
Потом странный гость поклонился и ушел, вернее, исчез, потому что
никто из воинов и слуг не видел, как и откуда он появился. Он не мог
оказаться среди ночи у спальни госпожи, но он оказался. Именно поэтому
Эстела и решила, что она просто задремала в кресле у камина! И вместе с тем
герцогиня была уверена, что все так и есть, и один ее сын задумал убить
другого. Утром сигнора Тагэре выехала в Мунт и на полдороге столкнулась с
гонцом. Письмо Марион лишь подтверждало то, что она уже знала. Жоффруа в
Речном Замке, и к нему не допускают никого, кроме доверенных слуг короля,
по утверждению которого, пленник не желает никого видеть.
Будь жив Евгений, он бы заставил Филиппа пропустить к герцогу Ларрэну
священника, которому можно доверять. Но новый кардинал слишком дорожит
благорасположением Их Величеств.
Эстела пыталась говорить с сыном, но Филипп был непреклонен, и тогда
она вызвала Александра...
2888 год от В.И.
27-й день месяца Волка.
Арция. Мунт.
Сначала Филипп обрадовался, но когда узнал причину появления младшего
брата в Мунте, его лицо потемнело, и Сан-Дер понял, что бури не избежать.
После оргондской размолвки оба старались обходить острые углы, но сейчас
это было невозможно.
- На твоем месте, - сдержанно заметил король, - я бы проведал старика
Обена (он, говорят, выдумал новую подливу), немного погрелся и вернулся в
Эстре. Жаклин не стоит оставлять одну, тем более в ее положении. Мать не
должна была впутывать тебя в это дело...
- Я в него впутан с рождения, Филипп, я - сын Шарля Тагэре, так же как
и ты, и Жоффруа. Я не могу оставаться в стороне.
- Не только можешь, но и должен. Жоффруа - мерзавец, кому это знать,
как не тебе и Жаклин? Я долго терпел его вы ходки, куда дольше, чем ты. Но
у всего есть предел.
- Что он натворил?
- Неважно. Да ты садись, твою ногу лучше поберечь.
- Ничего с ней не сделается, а танцевать я так и так не собирался...
Филипп, - Александр понимал, что отрезает себе пути к отступлению, но иначе
не мог, - если ты не скажешь в чем вина Жоффруа, это будет не правосудие, а
убийство.
- Тебе мало того, что ты знаешь о своем братце?
- Мало. Филипп, послушай меня. Если бы ты казнил его после восстания
ре Фло, я бы понял. Но ты его наградил, хотя убийство Рауля и несчастного
Лумэна иначе, чем подлостью, не назовешь. Хорошо, будем считать, что он
действовал во благо Арции, хотя лично я считаю, что от такого блага на
сигне пятна остаются. Про смерть Пьера молчу, хотелось бы верить, что тот и
вправду упал и убился. Потом была Оргонда. Вот когда было предательство...
- Сандер! Ты опять?
- Опять и всегда. Мы тогда не Марка предали, а себя. И обделал это
дельце сам знаешь кто. До сих пор в ифранском золоте купаются, а чем это
нам все аукнулось, ты видишь. Спасибо Мальвани, что Ларрэн до сих пор
Арцийский. Но после Оргонды ты Жоффруа и пальцем не тронул. Он всегда
творил, что хотел. Разве ты разобрался в смерти Изо? Нет, ты закрыл на нее
глаза, съев объяснение с якобы подкупленной служанкой, которая ничего не
могла сказать, так как Жоффруа ее предусмотрительно повесил. А что он
сотворил с Жаклин? Как первый рыцарь Арции, как старший в роду, ты должен
был его наказать. Кодекс Розы еще никто не отменил! Но ты и тут палец о
палец не ударил...
- Да, из тебя хороший защитник, - скривился Филипп, - тебя послушать,
я должен был запереть мерзавца в Речном Замке десять лет назад.
- Именно. Но ты этого не сделал, а теперь спрашивать за старые грехи
поздно, а новых я не вижу. Его попытка жениться на эллской вдовушке просто
смешна, равно как и передача в Кантиску на хранение нотации столетней
давности, утратившей силу после рождения твоего наследника. Десять лет
назад тебя бы поняли. Народ любит, когда вожди жертвуют родичами во имя
правосудия и справедливости. Сейчас, если ты не предъявишь доказательств,
подумают Проклятый знает что...
- Кто подумает?
- Да все! И я в том числе. Филипп, я ДОЛЖЕН знать, что случилось.
Почему ты не позволяешь Жоффруа оправдаться перед Генеральными Штатами, раз
он этого добивается?
- О, ты знаешь и это? Откуда?
- Тоже мне секрет. Об этом весь Мунт знает. И гадает, что же такого
узнал Жоффруа, что его прячут даже от родной матери.
- У него был кардинал. Он готов засвидетельствовать, что Жоффруа не
желает никого видеть.
- Евгению люди верили. Но не этому толстому борову, купающемуся в
паучьих аурах! Позволь мне поговорить с Жоффруа.
- Нет, да и зачем это тебе, вы друг друга никогда не любили.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг