тяготы путешествия, хотя ее руки в первый же день были истерты в кровь
поводьями, находилась в центре восторженного внимания всего отряда, но
девушка еще не отошла от пережитого кошмара и могла выдавить из себя лишь
слабую улыбку. Настойчивых кавалеров она откровенно боялась и старалась
держаться поближе или к брату, или к герцогу, который вроде бы ее и не
замечал, но в случае необходимости (то есть когда граф Реви предпринимал
очередную попытку завладеть руками или пояском красавицы) оказывался рядом.
Реви это откровенно бесило, но приказать брату короля удалиться брат
королевы не мог.
Фернан побаивался Александра и, хоть это не обсуждалось, явно
относился к числу его врагов, а его люди постоянно подкусывали воинов
Эстре, которым, видимо, было приказано в перепалку не вступать. Впрочем,
"волчата" от этого правила частенько отступали, но до открытых стычек не
доходило. В последний момент приспешники Вилльо поджимали хвосту. Рито
довольно быстро разобрался в арцийских хитросплетениях и сделал единственно
возможный для себя выбор. Друзья Александра стали и его друзьями, а враги,
соответственно, врагами. Первое радовало, второе не беспокоило.
Нэо Рамиэрль.
Это могло быть бредом, странным последствием странной болезни, но
Роман гнал от себя эту трусливую мысль. Если не верить, если опустить руки,
они останутся навсегда в этом мире гор и снега, возненавидят друг друга и в
конечном итоге рехнутся от собственной беспомощности. Эльф-разведчик не мог
этого допустить. И они принялись искать "скалу Ангеса", ту самую, достигнув
которой "оранжевая звезда, самая яркая в созвездии Спящего Льва", укажет
остатки тропы. Больше они не знали ничего. Тот, кто говорил с ними устами
Норгэреля, замолчал, а может, он знал лишь то, что сказал.
Дни сменялись днями, вернее, ночами, потому что днем не видно звезд.
Спящего Льва они узнали, по крайней мере, так им казалось. В центре
созвездия и впрямь сияла звезда, отливающая оранжевым. Хорошо хоть небо в
мире Зимы было неизменным, по нему кружили одни и те же созвездия, в
урочный час всходившие над горизонтом. Если бы их узор менялся, как в любом
из миров, знающем не только вечную Зиму под нестареющей луной, их затея
стала бы безнадежной. Найти в горах одну-единственную глыбу труднее, чем
иголку в стоге сена, тем паче о том, как выглядит скала Ангеса, можно было
лишь гадать. Норгэрель раз за разом честно пытался вновь вызвать в себе
странное знание, часами глядя в огонь, но ничего не получалось, оставалось
положиться на удачу. Дом они бросили после того, как было решено, что на
расстоянии дневного перехода нужного им места нет, но, прежде чем
расстаться с приютившим их урочищем, Роман еще раз поднялся на самую
высокую в округе вершину, пытаясь сосредоточиться. Вокруг расстилалась
горная страна - узкие долины, каменистые осыпи, заснеженный лес и ни
малейшего намека на то, куда идти. На мгновенье у Рамиэрля чуть было не
опустились Руки: в этом мире можно блуждать до скончания веков и ничего не
найти. Рене, когда он искал свой берег Золотых Пчел, и то было проще.
Капитан хотя бы знал, что нужно плыть за Запретную Черту и далее... Стоп!
Запретная Черта... В этом что-то есть.
Роман присел на выступавший из снега камень и задумался. Если он не
хочет положиться на удачу, нужно вытащить из слов Норгэреля все, что можно
и нельзя. Для начала неплохо бы понять, была это случайность или переданное
им странным образом послание. И, если верно последнее, кто говорил с ним
устами Норгэреля. Именно с ним, потому что сам юноша не запомнил ничего.
Кто может знать о проходе Арцея? Светозарные? Проклятый? Или тот, про кого
говорил Воин называя его "Знающий"? После Войны Оленя они с Рене долго
гадали над этими словами тени и пришли к выводу, что "Знающий" как-то
связан с Великими Братьями эландских преданий... Кто бы он ни был, если
вмешается, то будет играть на их стороне, но вряд ли изберет столь
причудливый и ненадежный способ. Он явился Воину, являлся эландцам, мог
явиться и ему или Рене, да и говорил бы более понятно...
Проклятый заперт в обители Адены, к тому же вряд ли знает тайну, о
которой забыл сам Ангес, а Ангес забыл, иначе Воин рассказал бы и об этом.
И уж точно это не Арцей, и никто другой из Светозарных, рассорившихся с
мятежным братом. Значит, бред? Не похоже. Да и как родившийся на далеком
острове Норгэрель мог слышать про Престол Сил и мосты над Бездной? Те, кто
мог об этом рассказать, сгинули во время Войн Монстров. После смерти
Залиэли лишь Эмзар помнит, что было до Великого Исхода, да и то смутно.
Знала ли об этом Залиэль? Рассказывала ли сыну? Проклятый, какие глупости
приходят в голову, если бы рассказывала, он бы помнил. Так что, выходит,
ничего подобного не может быть, а оно есть. Родившийся спустя много лет
после Исхода эльф в полусне говорит о вещах, которые знали лишь боги и,
возможно, их избранники. Избранником Ангеса был Ларэн, исчезнувший в Сером
море. Рене так и не понял, что за сила там укрылась, ему, хоть и чудовищной
ценой, удалось вырваться, сохранив память и рассудок, а Ларэн погиб. Или не
погиб? Может ли быть, что он говорит устами собственного сына?
Лебединый король любил Тарру, и он был сильным магом. Могли он,
умирая, постараться передать свои знания, свою память еще не рожденному
тогда ребенку? Это на грани немыслимого, но если отбросить невозможное, это
остается единственной догадкой, имеющей право на существование.
Если это так, неудивительно, что, попав в мир, созданный магией
Ангеса, память Ларэна пробудилась. Да, так и только так. То, что он слышал,
- именно воспоминания, потому они так смутны и расплывчаты. Ларэн прекрасно
знал, где эта скала. Значит, словам Норгэреля можно и нужно верить. Ну и
что? Он и так в них вцепился, потому что больше ухватиться не за что...
Хватит о Ларэне, будем думать об Ангесе. Каким он был? - Смелым.
Гордым. Порывистым. Решительным. Он был на ножах со старшим братом и
встречался с ним лишь по необходимости в Светозарном, он завалил проход в
чертоги Арцея... В этом что-то есть. Вряд ли бог-Воин остался сидеть у
засыпанных врат, скорее всего, повернулся да и ушел. Мир Зимы уцелел,
видимо, гнев Ангеса поостыл, и он счел, что не стоит из-за одной
заколоченной двери рушить дом. А что сделает любой, не желая поминутно
налетать на место, вызывающее неприятные воспоминания? Правильно. Он
заберется от него подальше. Вот и разгадка. Скала Ангеса не может быть ни
там, где он встречался с Тенью бога, ни там, где находится приютивший их
дом.
Роман еще раз оглядел горизонт. Горная цепь казалась ожерельем из
волчьих клыков, похожих и вместе с тем разных. В одном месте дальние горы
были скрыты пятиглавой горой, словно гигантской растопыренной ладонью. Как
бы поступил бог, которому было тошно на что-то смотреть? Он наверняка бы
загородил неприятное зрелище такой вот громадиной. Теперь Рамиэрль понял,
куда они пойдут в поисках ворот в мир Арцея.
2885 год от В.И.
28-й день месяца Медведя.
Арция. Фей-Вэйа.
Итак, Дафна нашла бесславный конец от кинжала мирийского наследника,
который вместе с сестрой бежал в Арцию. Ее Иносенсия давно не получала
более приятной и вместе с тем грозной новости. Единственная по настоящему
опасная соперница устранена чужими руками. Бекко - умница, не допустил ни
единой оплошности, но и случай помог. Кэрна могли бежать в Эр-Атэв и
дальше.
Юный маркиз Анастазию не интересовал, он свое дело сделал. Пусть
живет, как хочет, и отправляется, куда душа пожелает, и чем дальше, тем
лучше. Но Дариоло должна оставаться в пределах досягаемости. То, что
мирийцев взял под свое крыло герцог Эстре, было и хорошо, и плохо. Горбун
поднял на защиту беглецов своих собственных покровителей, и Евгений, ни
много ни мало, обвинил Дафну в недозволенной магии и посягательстве на
жизнь и честь несовершеннолетней дочери герцога. Это удар по ордену и его
Предстоятельнице, допустившей такое. Неприятно и то, что Предстоятель
антонианцев немедленно бросился в Кер-Эрасти и завладел всеми бумагами
покойной.
Орест беспокоил Анастазию, хоть и не столь сильно, как обманувший саму
Смерть Тагэре. Они с антонианцем не были врагами, но кардинал вполне мог
охотиться за той же дичью что и она. Да, он ничего не знал о пророчестве
Агриппины, но и она не имела представления о секретах главы Скорбящих.
Хорошо хоть Шарль во время "покаяния" уничтожил главные орденские
артефакты. Антонианцы держат это в тайне, но у Ее Иносенсии свои
возможности. На мунтской площади сгорела лишь одна Цепь и один Перстень из
трех, но остальные полностью утратили свою силу. Видимо, эти вещи
составляли единое целое, хоть и находились в разных местах. Впрочем,
антонианцы сильны и без огненных Перстней. Они не столь уж часто пускают в
ход магию, но это свидетельство силы, а не слабости. И что прикажете делать
ей? Защищать покойную Дафну ради чести ордена или же отречься от нее?
Ссориться с антонианцами не время. Завладевший наследством мирийки
Орест объявил бланкиссиму Преступившей и от своих слов не откажется. А
Евгений ему поможет. Если она заступится за Дафну, она никогда не увидит ни
записей Дафны, ни Даро. После случившегося требовать, чтобы девушка
вступила в орден, нельзя. Анастазию никто не поддержит, а саму Дариоло
вполне могут спрятать где-нибудь в Гидале или Элле [В описываемые времена в
Элле недалеко от Гайве располагалась основная резиденция антонианцев.].
Орест не дурак, он рано или поздно вспомнит о крови Эрасти. Нет, если она
хочет в конце концов заполучить девицу Кэрна, сейчас нужно встать на ее
сторону.
Ее Иносенсия не сомневалась, что разгадала слова Агриппины. Умирающие
от Агва Закта [Смертельный яд, наделяющий умирающего пророческим даром.
Секрет получения Агва Закта принадлежал Церкви, официально использовавшей
его для казни клириков высокого ранга, однако существовала тайная практика
убийства с помощью А.З. ради предсмертных пророчеств.] не ошибаются, а
наставница говорила о Властелине, Брате и Деве и о том, что они уже в пути.
Сейчас, когда до исполнения всех пророчеств осталось совсем немного, нельзя
допустить ни единого просчета.
Властелином может быть лишь Филипп Тагэре, и он же должен стать
Последним из Королей. Дева - вот она, мирийка Дариоло, ну а Брат - это
Ларрэн или Эстре. Время покажет. Жаль, что Сола связана по рукам и ногам
своим старым грехом. Пока она не поймет, как Шарль Тагэре раз за разом
возвращается в мир живых и какими силами владеет, она не должна открыто
перечить его воле. Но она рано или поздно найдет управу и на мертвого
герцога!
Анастазия изящным жестом пододвинула к себе перо и бумагу, и на белый
лист легли четкие строки.
"Я, Предстоятельница ордена святой равноапостольной Циалы, с
удивлением и негодованием узнала о том, что случилось в мирийской обители.
У меня нет оснований усомниться в том, что действия Вашего сына были
обусловлены необходимостью защитить сестру от противоестественных
посягательств. Мирийская обитель слишком далека от Фей-Вэйи, а ее
обитательницы попали под влияние своей настоятельницы, с попустительства
епископа Мирийского отошедшей от Триединого и погрязшей в пороках и
недозволенном колдовстве. Дафна раз за разом уклонялась от приезда в
Фей-Вэйю, безусловно, опасаясь, что будет разоблачена.
Если бы Вы, монсигнор герцог, вовремя сообщили мне или же Предстоятелю
ордена святого Антония о происходящем, удалось бы предотвратить множество
несчастий. Теперь же, даже из-за смертной черты, Дафна продолжает приносить
беду. Разумеется, я пришлю в Мирию достойную сестру, которая вместе со
Скорбящими братьями исправит содеянное и выкорчует ересь и недозволенную
магию, пустившие корень на мирийской земле, но чем старше сорняки, тем
труднее их выполоть. Я боюсь даже предположить, сколько душ было погублено
за те годы, когда Дафна полновластно распоряжалась не только делами Церкви,
но и делами герцогства. Настоятельно советую Вам и Вашей супруге пройти
очищение у достойных братьев-антонианцев, ибо вредоносная магия,
применяемая Дафной, может проявиться и спустя значительное время.
Что до Ваших детей, ныне находящихся под покровительством Его
Высокопреосвященства кардинала Арцийского, то они совершили убийство,
защищаясь, и потому не могут быть осуждены ни судом светским, ни судом
духовным. Ваш сын пролил кровь из опасения за честь сестры, и, хотя ее
жизни опасность не грозила, он предотвратил большое несчастье и рh
hhhhазоблачил преступницу. Посему настоятельно прошу Вас проявить
снисходительность к Вашему наследнику, о том же, что орден равноапостольной
святой Циалы не почитает Рафаэля Кэрна преступником и не имеет к нему и
девице Дариоло никаких претензий, я заявляю открыто. Посылаю свое
благословение Вам и Вашей супруге и сожалею о постигшем Вас несчастии".
Написать герцогу Энрике было легко, куда сложнее было ответить на
письмо арцийского кардинала так, чтобы старик не почуял подвоха. Когда же
он наконец умрет?! Конечно, клирики не рыцари, живут долго и умирают в
собственной постели, но Евгений явно зажился. Впрочем, пока она его трогать
не станет. Не время. Если арциец не догадается скончаться до того, как
иссякнет династия, она примет меры, а пока пусть живет и приглядывает за
Илларионом, который ей непонятен и поэтому страшен. Ее Иносенсия задумчиво
коснулась пером переносицы, затем улыбнулась и написала: "Ваше
Высокопреосвященство! Я была потрясена Вашим письмом..."
2885 год от В.И.
16-й день месяца Влюбленных.
Арция. Мунт.
- Меня пугает готовность, с которой нам пошли навстречу, - кардинал
Арции удрученно покачал головой, - я настроился на драку, самое малое на
созыв конклава, а оказалось, мы ломились в открытую дверь. Анастазия и не
подумала отрицать вину Дафны, напротив, она ее раздула. Видимо, то, что
случилось, ее устроило. Ну да как бы то ни было, с головы твоих мирийцев
теперь и волос не упадет. По крайней мере, открыто. Но я бы на твоем месте
присоветовал им отказываться от неожиданных подношений, есть и пить только
в надежных местах, а ночью зажигать свежие, только что купленные свечи.
- Вы боитесь яда?
- Не то чтобы боюсь, но Ее Иносенсии выгоден слух о "Проклятии Дафны".
Похоже, к радости антонианцев, из убитой лепят великую чернокнижницу.
- А не может такого быть, что Анастазия просто поверила вам и решила
помочь? Ведь когда-то вы были дружны.
- Когда-то были, - не стал отрицать кардинал, - я знал ее совсем
девочкой, воспитанницей покойной сестры Обена Трюэля. Умная была женщина,
боюсь, даже слишком умная. Я никак не мог ее разгадать, да и брат тоже. Не
знаю, что там у них произошло, как Агриппина умудрилась усадить свою
подопечную в кресло Предстоятельницы и что с ней сотворила, но Ее Иносенсия
Анастазия и послушница Соланж похожи друг на друга, как серна и пантера.
Чем хочешь поклянусь, что непорочная сестра по уши в недозволенной магии,
но доказать ничего не могу.
- Но Арции она пока не вредит.
- Нам и Илларион не вредит, разве что беспечатных [Люди, занимающиеся
бытовой магией без официального разрешения, выдаваемого гильдией Печатных
Магов и заверенного антонианцами.] знахарей гоняет. Нет, не нравится мне
все это... Нельзя мне сейчас умирать, Сандер, вот в чем дело.
- Ваше Преосвященство, - герцог Эстре в изумлении воззрился на
старика, - о чем вы?
- О том, что я твоему отцу в отцы гожусь, а все еще живу, хоть и
устал, и болен... Мне давно уже пора цветочки выращивать, но нельзя. Жорж
Мальвани - молодец, но не обольщайтесь, ему кардиналом не бывать. Не
допустят.
- Но ведь кардиналы всегда называют своих преемников.
- Правильно, называют. Но кардиналы всегда одним глазом косят на
Кантиску, а другим на ордена. Я для них давно чужой. Мне Арция важнее
церковных игрушек, даже не Арция, а Тарра. Хорошо хоть с Лумэнами
покончено, а у Филиппа есть сын, а, может, скоро другой родится. Значит,
твой брат не Последний из Королей, как я боялся. Но спать в траве все равно
нельзя, змея укусит. Змей нужно извести, понял, к чему я?
- Не совсем...
- Сандер, - глаза старика стали острыми, как атэвские кинжалы, - что
бы сделал ты, если бы стал королем?
- Я?!
- Да, ты. - Под взглядом Евгения Александру стало неуютно, но он
честно собрался с мыслями.
- Я бы... Прижал Вилльо. Постарался бы объединить дворянство, навел
порядок на северной границе, а потом вместе с Оргондой скрутил Жозефа.
Кардинал долго молчал, потом судорожно вздохнул, сдерживая кашель.
- Ты прав, Сандер. Что-то понимает и Филипп, по крайней мере,
затеянный им турнир очень похож на попытку примирить арцийских нобилей.
Ты-то сам будешь драться?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг