Ле Манси было раза в три больше, чем у Филиппа. Но это были еще цветочки!
Отыскался Рауль. Король Королей высадился не в Ларрэне, а в родной Фло и
форсированным маршем направлялся на Лагу, намереваясь отсечь Филиппа от
столицы.
2884 год от В.И.
Утро 20-го дня месяца Лебедя.
Арция. Мунт.
Нельзя сказать, чтобы Жан Орви, маркиз Ле Манси, был счастлив,
поднимая меч на короля Тагэре. Лумэнов Жан не любил и презирал, а от
Филиппа Четвертого ничего, кроме хорошего, не видел. Выходку своего
знаменитого кузена Орви не одобрял, и, хотя Вилльо его бесили не меньше,
чем Рауля, полагал, что Дыня и ее изголодавшиеся на ифранских подачках
сторонники будут еще менее приятным обществом. Увы, Король Королей не стал
слушать младшего родича. Когда к Орви заявился тайный посланец, Манси
понял, что ему ничего не остается, как выполнить требуемое. Сила явно была
на стороне Рауля, спорить с которым в семействе Фло было не принято. Король
Королей прекрасно знал своего осторожного кузена, девизом которого могло бы
стать "от добра добра не ищут", и прислал к нему соглядатая. Даже не
соглядатая, а человека, который в случае необходимости (если бы, к примеру,
Жан заболел или вообще умер) смог повести его людей. Теперь любые увертки
стали невозможны, Орви не мог ни "опоздать", ни "ошибиться", ни "не найти
противника". Пришлось браться за дело, находя утешение в том, что против
лома нет приема.
Ле Манси заманил Филиппа в Норту, договорился с Батаром (вернее,
капитаны Рауля, состоящие при обоих нобилях, договорились друг с другом), и
в урочное время двинулся к Данкассе. Все шло, как задумано. Филипп должен
был остановиться на дневку именно там, где он и остановился, и на рассвете
Манси и Батар должны были взять спящий после длительного перехода лагерь.
Король, его брат и все Вилльо требовались Раулю живыми, и это, с одной
стороны, успокаивало совесть Жана - не ему решать судьбу пленных, а с
другой... С другой стороны, Жан знал мстительный нрав Агнесы. Он не забыл
ужас, который испытал, глядя на мертвые головы в соломенных коронах, среди
которых была голова его собственного отца...
Манси было глубоко плевать на Вилльо, пусть их хоть с кашей едят, но
Филиппа и Александра было жаль. Может, Рауль их пощадит, хотя бы ради
Эстелы и в память о Шарле? В конце концов, Сандеру всего двадцать, и он и
так наказан судьбой! Пожалуй... Пожалуй, он, Жан Орви, не отдаст младшего
Тагэре вместе с другими, а заберет себе в качестве гостя-пленника. После
победы он получит право что-то требовать. Вот он и потребует, во-первых,
подтверждения нового титула и владений, а во-вторых, Александра Эстре. За
него, кстати говоря, можно выдать замуж Мадлен. Она прелестная девочка, но
он не атэв и не вправе иметь двух жен, а если бедняжка действительно
беременна, ее нужно побыстрее пристроить. Его ребенок будет носить имя
Эстре, и он, Жан Орви, не будет чувствовать себя перед ним виноватым. Ну, а
Александр с его горбом получит красавицу-жену, и всем будет хорошо...
- Сигнор, - младший офицер в цветах Лумэнов вел себя согласно этикету,
но на его лице было написано удивление, переходящее в злость.
- Что случилось?
- Монсигнор, лагерь пуст. Тагэре бежали.
2884 год от В.И.
29-й день месяца Лебедя.
Сельдяное море.
Корабль немилосердно скрипел и качался, впрочем, назвать старое
рыбачье суденышко кораблем можно было лишь в припадке мании величия. К тому
же оно немилосердно пропахло несвежей сельдью. Даже видавшие виды вояки
клялись друг другу, что если пронесет, то они ни за какие деньги на
проклятую селедку даже не взглянут. И тем не менее эти три кораблика
оказались спасением для Филиппа Тагэре и рыцарей, решивших, кто из
преданности, кто из страха перед победителями, последовать за королем в
изгнание. Головы приверженцев ре Фло и Ларрэна, сдавшихся на милость
Фернана Реви, до сих пор украшали Новый мост. Казалось естественным, что
Рауль захочет исправить это сомнительное украшение по своему вкусу.
Как бы то ни было, но все представители клана Вилльо, находившиеся с
королем, не колебались и, зажимая носы, ступили на осклизлые сходни. Проезд
оплатили драгоценностями, оказавшимися у самого Филиппа, хотя, по мнению
Сезара, которое разделяли все друзья Александра, следовало бы сначала
вывернуть карманы родичей королевы.
Ошалевшие рыбаки, которым предоставили выбирать между ударом меча и
вознаграждением, споро вывели кораблишки из уютной бухты на милость не на
шутку разгулявшегося моря. Погода была под стать настроению. Хлестал
сильный холодный дождь, порывистый ветер мало того что болтал утлые
суденышки, как хотел, норовил облепить людей промокшими плащами. Рыцари, не
боявшиеся на суше ни Проклятого, ни Творца, с ужасом вглядывались в серые,
не по-летнему холодные волны, а некоторым скоро стало не до страха -
морская болезнь оказалась пострашнее и Короля Королей, и взбесившегося
моря.
Александру повезло, он быстро приноровился к жуткой болтанке и,
пристроившись на корме, попытался собраться с мыслями. Брат короля, если б
захотел, мог бы занять одну из двух клетушек, по недоразумению называемых
здесь каютами, но Сандеру это показалось нечестным, и он остался с
друзьями, невольно оказав услугу Фернану Реви, чья щепетильность так далеко
не простиралась.
Сезар Мальвани только плечами пожал, узнав об очередной выходке
"пуделя", а зеленый, как весенняя трава, но не утративший привычной иронии
Луи Трюэль заметил, что неплохо было бы, воспользовавшись случаем, выкинуть
сукиных детей за борт и сказать, что так и было.
"Волчата", как прозвали в Мунте рыцарей Александра, ведших
необъявленную войну с "пуделями"-Вилльо, натянуто перешучивались,
старательно обходя неприятные темы вроде возможности отправиться на корм
рыбам, судьбы тех, кто остался в Арции, и собственных видов на будущее.
Александр их понимал: рассчитывать на гостеприимство и помощь мужа Марты
можно лишь до известной степени. Конечно, Марк их не прогонит, по крайней
мере, сразу, но денег и воинов от него не дождешься, разве что он увидит в
этом какую-то корысть для себя. Льстецы прозвали оргондского герцога Марком
Смелым, но ему куда больше шло Марк Расчетливый. Единственным проблеском
была давнишняя склока между Оргондой и Ифраной.
Жозеф, соперничающий в скупости со своим супостатом, вколотил уйму
ауров в возвращение к власти Лумэнов, значит Марк должен сделать ставку на
Тагэре. Тем паче он зависит от меча Анри Мальвани, а отец Сезара мятеж
Рауля не поддержал.
Дождь, и так хлеставший вовсю, припустился еще пуще, и тут за серой
пеленой что-то мелькнуло...
- Сьенский маяк, - буркнул Сезар, уже плававший в Оргонду к отцу. -
Это уже Дарна, сейчас держи ухо востро, тут частенько сшиваются сторожевые
корабли...
- Ну и что? - не понял Гартаж. - Принять нас за пиратов может только
пьяный крот.
- Не в этом дело, - Мальвани попытался улыбнуться, но улыбочка вышла
кривоватой, - сторожевики действительно защищают купцов и гоняют пиратов,
но если Паук догадался отправить гонцов в магистраты и предложить
вознаграждение за наши головы, я себе не завидую...
- Ну, спасибо, утешил, - хмыкнул Луи Трюэль. - Жабий хвост! Нам для
полного счастья только дарнийцев не хватало.
- Поскольку от нас сейчас ничего не зависит, - бросил Никола Герар, -
будем надеяться на лучшее.
С ним согласились, но разговор как-то увял. Глядя в свинцовые облака,
Александр старательно перебирал мельчайшие детали, предшествовавшие их
бегству. Нет, похоже, сделать действительно было ничего нельзя. Принять бой
с заведомо превосходящими силами противника, зная, что к тому идет
подкрепление во главе с самим Раулем ре Фло, было безумием. Глупо было и
прорываться в Мунт через Норту, которая ждала сигнала, чтоб поднять стяги
Лумэнов и броситься на тех , кого считали узурпаторами. Филипп это понял
сразу же, как узнал о предательстве Ле Манси и высадке Рауля. Король
поблагодарил солдат и мелких нобилей за службу и велел отступать туда и
так, как они сочтут нужным. Спустя пол-оры кавалькада из тех, кто не мог
или не хотел оставить короля, устремилась к морю. Александру хотелось
верить, что Фло не станет мстить простым воинам, но уверенности в этом у
него Не было.
Возглас впередсмотрящего вернул брата короля от малоприятных мыслей к
еще менее веселой действительности.
Справа по борту подходили большие суда, в которых без тру. да
угадывались дарнийские сторожевики.
- Проклятый! - В глазах Гартажа читалось отвращение связанное с
отчаяньем. - Мы даже в бою умереть не сможем нас или утопят, или возьмут в
плен...
- Да, до берега нам не доплыть, - согласился Этьен Ландей, - а хоть бы
и доплыли, там наверняка сторожат...
- Договориться с ними, я полагаю, нельзя?
- Можно, если предложить дороже, чем им уже заплатили, - Сезар был
спокоен и собран, - но, даже выверни мы наизнанку Вилльо и отдай в придачу
их самих, у нас не наберется и тысячи ауров. Паук наверняка отвалил в
несколько раз больше, иначе они в такую погоду не вышли бы в море... Да и
нарушить клятву денег стоит.
- Может, удастся уйти?
- От сторожевиков? Если б мы сговорились с контрабандистами, еще
туда-сюда, а рыбаки...
- А что за клятва? - Александр спросил только для того, чтобы спросить
хоть что-то.
- Да так, суеверие одно... Сторожевики дают клятву только защищать.
При нападении на мирных путников, которые ничем не грозят торговым городам,
их должно покарать само море...
- Как же, покарает оно, - вздохнул кто-то из Крэсси. - А может, все же
договоримся? Пусть предложат нас не только Раулю, но и Марку.
- Это наш единственный шанс. Гляньте... Ничего не понимаю... Они что,
рехнулись, а может, я?!
И вправду, было от чего. Сторожевики вдруг прекратили погоню и теперь,
мешая друг другу, суетливо разворачиваюсь. Дождь прекратился, резкий порыв
ветра разорвал облака, и хлынувшие в прорыв солнечные лучи облили море
расплавленным серебром. На фоне темных облаков было видно, как корабли
дарнийцев, кое-как выстроившись, торопливо уходят на юго-восток.
- Проклятый, - прошептал Сезар, - вы только посмотрите, что они пишут!
- Пишут? - не понял Александр
- Моряки флагами разговаривают... Так вот, они нам пишут, они пишут:
"Девять ланов под килем и попутного ветра"
- Врут! - убежденно сказал Одуэн.
- Да нет, - медленно проговорил Сезар, - не врут. Да вы не в ту
сторону смотрите. Гляньте туда, где солнце!
Что бы потом ни выпадало арцийским рыцарям, никто из "волчат" до конца
жизни не забыл эту картину. По сверкающей воде несся корабль, не похожий ни
на один, виденный кем бы то ни было, включая Мальвани. Черный трехмачтовик,
узкий и хищный, ни обводами, ни оснасткой не напоминающий дарнийские суда,
со скоростью галопирующей лошади приближался к преследователям. Корабль,
словно бы осиянный нездешним светом, шел в бейдевинд, рассекая немалые
волны и не обращая внимания ни на буруны, окружающие рифы, ни на опасную
близость берега. Александр видел вздыбившуюся рысью фигуру на носу, словно
бы сотканные из холодного света паруса, ощерившиеся жерла орудий.
Последнего просто не могло быть!
Четыре сотни лет назад Церковь запретила дьявольское зелье. Те, кто
поначалу пренебрегал запретами, живыми взлетели на небеса, так как порох
загорался в их собственных арсеналах, причем в самое неподходящее время.
Однако черный корабль нес на борту не одну сотню пушек!
Странный пришелец пронесся борт о борт с рыбацкой скорлупкой, догнал
дарнийцев и теперь шел рядом с ними, словно бы желая убедиться, что те
уходят. Шкипер судна, на котором был Александр, одновременно творя молитву
святому Эрасти и поминая Проклятого и всех его нечестивых последышей,
торопливо уходил в противоположном направлении.
Рыцари на корме не замечали ни резкого гортанного голоса, ни беготни и
топота немногочисленных матросов. Их мысли и глаза были прикованы к
сверкающему кораблю, исчезавшему за горизонтом. Солнце скрылось, по палубе
застучали дождевые капли, погода брала свое...
2884 год от В.И.
19-й день месяца Волка.
Арция. Мунт.
Король Королей не ждал от разговора ничего хорошего и все-таки поехал,
невзирая на то, что Обен Трюэль недвусмысленно давал понять, что не желает
встречи. Толстяк не высовывал носа из своего особняка, ни с кем не
встречался, свернув даже переписку с мирийскими поварами. Рауль ему не
верил. Болезнь, разом сразившая Обена и Евгения, едва лишь ре Фло и Лумэны
вошли в Мунт, была очень сомнительной. Нет, два старых интригана не мешали,
но и не помогали. Они словно бы устранились от всего, и это пугало. Раулю
были памятны их выходки во время борьбы с Агнесой. Проклятый! Он и в
страшном сне не мог вообразить, что столкнется с Пауком и ифранкой и отдаст
ее пащенку Жаклин! Не мог? Или что-то такое ему все же снилось? Не
вспомнить...
Как бы то ни было, он, Рауль ре Фло, прозванный Королем Королей, пошел
против Филиппа Тагэре не из-за личных обид, а ради Арции, которую рвали на
части Вилльо. Ради Арции? Но почему он твердит это, как заклинание, разве
двенадцать лет назад он думал о чем-то, кроме победы над врагом? Нет, тогда
ему не нужны были оправдания. А сейчас, выходит, нужны?! Зачем он
напросился к Обену? Что тот может ему сказать?
Если старик и вправду болен, его лучше не тревожить, а если врет, то
не ему, Раулю ре Фло, раскусить старого пройдоху. Внуки Обена, не
колеблясь, последовали за Филиппом. Все трое. Хотя при чем тут Филипп,
младшие Трюэли - друзья Сандера, которого он воспитал. Сандер остался с
братом, хотя ненавидит "пуделей", а те ненавидят его. Что ж, младший из
Тагэре поднял на щит верность, его право, но стоит ли верности его красивый
братец? Рауль полагал, что не стоит. Филипп предал первым и должен за это
ответить.
...Дом Обена был не так уж и далеко от дворца Анхеля, в котором
расположился ре Фло вместе с Агнесой, ее сыном и насильно вытащенным из
Речного Замка Пьером, вновь объявленным королем. Последний совсем обезумел,
шарахался от собственной тени, чуть что заползал под кровать, отказывался
от еды, боясь отравы, и продолжал звать Шарло. В довершение всего король
ударился в пророчества и принялся грозить всем своими дурацкими кошками.
Нелепый, обрюзгший человек, таскающий в карманах раскормленных хомяков...
Было смешно, противно и унизительно смотреть на такого монарха, понимая,
что именно ты вернул его на трон. И еще была Агнеса, ничего не простившая и
не забывшая, и ее жалкий сын, которому предстояло стать владыкой Арции и
который старательно спал с Жаклин, дабы зачать наследника. Неужели ради
этого Рауль воевал и побеждал?
Ре Фло не заметил, как добрался. Особняк Трюэлей, несмотря на флаг над
крышей, выглядел полузаброшенным. Закрытые окна, пустой, чисто подметенный
двор, который не спеша пересекала толстая полосатая кошка, наглухо запертые
главные ворота. Однако привратник оказался на месте, тяжелые створки
бесшумно подались в стороны, и кавалькада беспрепятственно подъехала к
самому дому. Старый дворецкий, худой, как щепка, почтительно сообщил, что
хозяин по болезни не может приветствовать гостей на крыльце и просит
простить его.
Спутники Рауля остались ждать господина в нижней приемной, а он сам, с
трудом сохраняя хладнокровие, поднялся по закрытой сукном, прижатым медными
прутьями, парадной лестнице и оказался в знаменитой овальной столовой.
Здесь он, будучи виконтам Тарве, знакомился с особенностями мирийской кухни
и арцийской политики. Что же ждет его теперь?
Обен встретил его у двери. Он почти не переменился с их последней
встречи и отнюдь не походил на тяжелобольного, впрочем, это ничего не
значило. Рауль знал многих больных, казавшихся здоровыми и полными сил, и
отличавшихся завидным здоровьем людей, выглядевших ходячими трупами.
- Рад видеть вас, дорогой граф. Как вы себя чувствуете?
- Паршиво, монсигнор. В мои годы и в наши времена чувствовать себя
иначе мне нельзя. Представляете, я совсем не могу употреблять кардамон и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг