попросят покинуть обитель?! Даже если его попробуют передать брату его
отца, еще неизвестно, чья возьмет. Он или уйдет, или умрет, как мужчина. -
Я готов, - повторил он.
- Знаешь ли ты о нашей вере, гость?
- Я читаю ваши книги. Многое мне непонятно, но я знаю, что вы думаете
о том, что утекло.
- Это хорошо, - старший явно волновался и не знал, с чего начать, -
очень хорошо, что ты пытаешься понять. Ты знаешь, почему калиф Майхуб
позволил нам построить обитель?
- В день, когда я взял первую женщину, мой отец, да будет он счастлив
любовью звездных дев, рассказал мне о клятве Льва и Волка и о том, что вы
храните великие Знания, которые в Год Беды укажут путь.
- Яфе, сын Усмана, - голос хансира дрогнул. - Год Беды наступил.
- Во имя меча Баадука, - Яфе вскочил. - Может ли быть такое?!
- Может. Нам явлены неопровержимые доказательства, что грядет битва
Добра и Зла. Мы не вправе тебя ни о чем просить, но мне было откровение
свыше, что я должен вручить Меч и Посох одному из земных владык. Я был
слишком скуден умом, чтобы понять сказанное. И тогда Творец послал видение
иноку Николаю. В том видении Николай предстал Посохом, а ты - Мечом, и вы
пришли на помощь горбуну в красном одеянии Волингов. Сейчас Арцией правит
последний потомок Рене Арроя, которого вы зовете Исчезнувшим Волком. Его
имя Александр Тагэре, и он горбат. Согласен ли ты вместе с братом Николаем
отправиться в Арцию на помощь этому человеку? Мы можем тебя лишь просить...
Согласен ли он?! Вырваться из заточения, мчаться в бой, исполнить
древнюю клятву, стать тем, к кому обращалось завещание великого Майхуба?!
Яфе коснулся глаз ладонью.
- Да будут мои зрачки цветами, на которые ступят твои ноги. Я стану
Мечом для рожденного горбатым! И да не развяжется завязанное.
2895 год от В, И.
Вечер 9-го дня месяца Собаки.
Арция. Руна.
То, что доносили "охотники" о войсках Тартю, не внушало никаких
опасений и именно поэтому Луи Трюэлю ужасно не нравилось. Мирно почивший
прошлой осенью граф Обен научил старшего внука многому. В том числе и тому,
что трус должен быть трусом, дурак дураком, ханжа ханжой, если же жабы
начинают летать, а рыбы разговаривать, ничего хорошего это не предвещает. А
тут еще на Александра, как назло, накатил очередной приступ то ли апатии,
то ли самоковыряния. После смерти маленького Эдмона и ненамного пережившей
единственного сына Жаклин такое случалось, но перед битвой, даже если это
битва с Пьером Тартю, вождь должен быть вождем, а не святым Эпоминондом
[Святой Эпоминонд известен тем, что родился слепым и в четырнадцать лет
удалился в пещеру, ни разу ее не покинув до самой смерти. Святой питался
лишь растительной пищей, которую ему приносил сначала брат, а потом -
племянник и его сын. Он не совершил ни единого греха, но не уставал молить
Творца о прощении.].
Тонкая паутинка коснулась щеки, Луи механически провел рукой по лицу:
надо же, он и не заметил, как наступила осень, еще один год на исходе, так
и вся жизнь пройдет... Сквозь привычный шум лагеря послушался звонкий
тоскливый клич, и граф поднял голову. Журавли прощались с Арцией, четкий
клин медленно плыл по синему предвечернему небу. Весной они вернутся, те,
кто выживет... Так, и его понесло, видимо, умствования Александра оказались
заразными. Луи Трюэль спешился и, бросив поводья оруженосцу, направился к
королевской палатке.
- Через пару кварт они будут у нас. - Рафаэль Кэрна тоже шел к
Александру, но задержался и, задрав голову, посмотрел на длинношеих птиц, -
отдохнут немного, а потом дальше, через Пролив... Я раньше любил их
встречать... Проклятый, десять лет прошло... Надо же!
- Ты так и не вернешься?
- Пока отец жив, не вернусь. А потом придется, хотя бы на время...
Герцог хочет передать корону брату. Я согласен. За десять лет я стал совсем
арцийцем. Мирия мне маловата, да и не смогу я с синяками и капустницами
ужиться, а гнать их от нас поздно... Правильно твой дед говорил, воюй хоть
с Проклятым, хоть с Творцом, только не с клириками.
- Ну и не возвращайся тогда.
- Нельзя, в каждой земле свои глупости. Пока я жив, Антонио не может
стать законным герцогом, если только я не отрекусь в его пользу в главном
храме Кер-Эрасти. Причем сначала я должен честь по чести принять корону,
так как отрекаться может только миропомазанный государь. Бред, конечно, но
ничем не лучше арцийской привычки обходить женщин или атэвской, где все
зависит от предсмертного желания калифа... Так что, если меня не прикончат
здесь, мне, хочешь не хочешь, придется съездить в Мирию.
- А с какой стати тебя должны прикончить?
- А я откуда знаю, - пожал плечами Рито, - просто муторно как-то...
- Жабий хвост! И тебе тоже?!
- Наверное, от Александра заразился, он что-то совсем поплыл...
- Да я не про него, а про себя. Вроде бы все в порядке, все на месте,
я двадцать раз проверил, а все равно.
- А вот это мне уже не нравится. Мне вообще многое не нравится.
- Например?
- Сандер мне не нравится, - махнул рукой мириец, - сил нет на него
смотреть...
- Мне самому нет сил на себя смотреть, - они и не заметили, как король
откинул шелковый полог и присоединился к ним.
- Проклятый тебя побери, Сандер, - откликнулся Рито с нервным смешком,
- подкрался, как кошка.
- Ну, извини, - король старательно улыбнулся, - просто на небо
поглядеть захотелось.
- И что это на нас всех нашло?! - скрипнул зубами Луи. - Когда мы
схватились с Раулем, такого не было.
- Стареем, наверное, - предположил Рито.
- Скорее не привыкли, чтоб удача в руки плыла, всегда с бою брали, а
тут... Неуютно как-то.
- Именно, что неуютно, - Александр рассеянно оглядел золотистые
деревья на горизонте, шелк небес, прошитый еще одной улетающей стаей, -
зачем мы все это делаем, уму непостижимо.
- Что "все"? - не понял Рафаэль.
- Все, - повторил Александр Тагэре, не отрывая взгляда от журавлей, -
какое дело этим птицам и этим деревьям, кто победит? Мы будем убивать, нас
будут убивать, а зачем? Никому это не нужно. Поль был прав, когда женился и
уехал в провинцию, а мы? Пройдет год или два, "паучата" [Намек на
наследников ифранского короля Жозефа, прозванного Пауком, старого врага
Арции.] опять дадут Пьеру деньги, опять найдутся люди, которые за эти
деньги придут сюда, чтобы их убили, и при этом убьют кого-то из тех, кто
готов умереть, чтобы здесь не было ни Эмраза, ни того, кто его притащит. И
опять будет осень и бессмысленная кровь.
- Хватит, - внезапно вспылил Луи Трюэль, - оставь эту фантасмагорию
при себе. Мы здесь, потому что к нам заявились с оружием, Тартю - трус и
ничтожество, но за ним стоят те, кому мы как кость в горле. Каштанам,
может, и наплевать, кто будет под ними ездить, а мне нет. И если кто-то за
ифранские ауры готов рискнуть головой, я ему эту голову сверну. Их никто не
звал сюда, Александр, и прекрати забивать себе и нам голову всякой ерундой!
- Ты прав, - король походил на только что проснувшегося человека, - ты
все проверил?
- Все и не по одному разу. Сандер, трусость Тартю равняется скупости
его хозяина. Я не понимаю, как он решился полезть на нас с такими силами,
но мои разведчики прочесали всю округу. Похоже, у Эмраза и вправду только
те войска, которые мы видим.
- Вспомни, - Рафаэль отбросил падающую на лоб вороную прядь, - вас у
Мелового было еще меньше, и две трети были наемниками или почти наемниками.
- Я помню, - кивнул Трюэль, - но Рауль и Тартю то же, что лев и крыса,
за Эмразом воинских талантов отродясь не числилось, а Сандер уже тогда мог
с покойным Анри потягаться. Жабий хвост, проедусь-ка я, пожалуй, еще раз до
Руны и обратно... Не желаете составить мне компанию?
Александр молча покачал головой, Кэрна пожал плечами и остался с
другом.
- Рито, - Тагэре не отрывал взгляда от удаляющегося всадника, - тебе
не кажется, что Сезар был бы лучшим королем, чем я. В конце концов,
Мальвани мало чем уступают Волингам.
- Хорошо, что Сезар тебя не слышит, он бы тебе сейчас такое сказал...
- Знаю, просто ты не представляешь, как я устал от короны, от этого
украшения, - король коснулся изуродованного плеча, - от необходимости все
время улыбаться и делать вид, что я знаю, как надо поступать.
- Но ты действительно знаешь.
- Не уверен. Раньше да. Раньше у меня многое получалось, но раньше в
этом был какой-то смысл. Был жив Эдмон, я был должен...
- Ты и сейчас должен. Арции и самому себе. Проклятый! Ты когда-нибудь
прекратишь себя грызть? А если не прекратишь, то подожди хотя бы до завтра.
- Не волнуйся, - Тагэре натянуто улыбнулся, - завтра все будет как
надо. Я сяду на Садана, надену корону, возьму меч и так далее. Мы победим,
возможно, даже захватим Пьера, если тот не удерет...
- А потом ты его отпустишь или отдашь на поруки отчиму... Право, ты
уже становишься смешным с этим своим вечным великодушием!
- По-твоему, лучше поступить, как... как...
- Как Филипп с Жоффруа? Это другое. У тебя нет постыдной тайны,
которую ты хочешь скрыть. Да у тебя и врагов-то собственных нет, все или
враги Арции, или те, кого ты приобрел, служа брату.
- Нет тайны, говоришь? От тебя, возможно, и нет. Но что я скажу Шарло
и Катрин, когда они спросят, кто их мать? Элеонора хочет, чтоб я женился на
ее дочери. Ради Филиппа я должен, но не могу! Понимаешь, не моту!
- И не надо, - Рафаэль сочувственно посмотрел на Александра, - младшая
Элеонора - дура! Если у нее и есть что стоящее, то грудь, так у Онорины не
хуже. А ты жить с дурой не сможешь. Шарло тебя поймет, это уже и сейчас
видно, а что до женитьбы, это не горит. Я тоже не женат, и ничего.
- Ты не король... Ой, извини.
- А чего извиняться, я из Мирии ушел навсегда, быть карманным герцогом
при воцерковленных бабах не по мне. А что до того, что тебе нужны законные
наследники, то сын Жоффруа - славный мальчишка, да и ты пока умирать не
собираешься. Может быть...
- Да в том-то и дело, что ничего быть не может. Бедная Жаклин
схватилась за меня, как утопающий за терновый куст, а что я ей, кроме своей
неземной красоты, мог дать? Ведь я был рад-радешенек, когда медикус ей
прописал воздержание.
- Жаклин ты дал жизнь и свободу. Вряд ли после всего, что с ней и
всеми ре Фло случилось, она вообще могла на что-то надеяться, если бы не
ты...
- Если бы не я, ее отец был бы жив!
- Проклятый! - возопил Рафаэль. - Еще немного, и ты себя обвинишь в
грехе первом и грехе последнем, о которых нам ханжи талдычат! Неужели моя
дура-сестра вкупе с Элеонорой Вилльо так задурили тебе голову, что ты стал
бояться жить? Когда до тебя дойдет, что ты ни перед кем не виноват и никому
ничего не должен, это перед тобой все в долгу как в шелку!
- Ладно, Рито, - тихо и устало сказал король, - давай проедемся по
следам Луи. Все лучше, чем такой разговор...
2895 год от В.И.
Вечер 9-го дня месяца Собаки.
Черный Сур.
- Похоже, это было здесь, - Рене Аррой указал рукой на груду серых
камней. В нескольких шагах от развалин буйствовали джунгли, но роскошная
тропическая жизнь словно бы остановилась на границе некоего круга, за
которым не росло ни травинки.
- Ждите меня здесь, - Рене обернулся к своим спутникам - могучему
черному жеребцу и сидящему на его спине эльфу.
- Я пойду с тобой, - Клэр легко спрыгнул на землю, несмотря на
протестующее фырканье Гиба.
- Нет. Это место проклято и отмечено печатью даже не Зла, а чего-то
еще более глубокого. Это понимают и лианы, так что эльфу тут делать нечего.
Я - другое дело, да и вряд ли я там найду что-то, кроме тени.
- Если б тут была только тень, - покачал головой Клэр, - джунгли бы
захватили этот холм.
- Ты можешь чувствовать деревья. Что они помнят?
- Сейчас, - тонкое лицо Рыцаря Осени напряглось, серебристые глаза
широко раскрылись, глядя в никуда. Рене и Гиб молча ждали. Легкий ветер
всколыхнул густую, тяжелую листву, на землю упало несколько капель то ли
росы, то ли сока, дохнуло приторным ароматом цветов. Клэр поднял голову.
- Деревьям отвратительно это место, вот и все, что я могу сказать. Эти
леса не знают осени, но этот холм для них средоточие того, что в наших
краях зовут зимой.
- Зима, смерть, небытие... - задумчиво повторил Рене, - я видел их, и
видел близко. Но мы пришли сюда не за этим.
- Мы, - попробовал улыбнуться Клэр, - мы с Романом решили, что нужно
разыскать храм из легенды Майхуба, но нам это было не по силам.
- Потому что вы живы.
- Ты тоже жив, Рене, - возразил Клэр. - Ведь жизнь - это любовь,
память и воля. Ты вернулся, и этим все доказал.
- Вернулся, это так... О, смотри!
Это было животное размером с небольшого арцийского кабана, оно и
походило на кабана, если бы того разрисовали черно-белыми пятнами, а рыло
вытянули в небольшой хоботок. "Кабанчик" сломя голову удирал от хищника,
сзади была смерть, впереди - развалины, в которые беглец и бросился. Вслед
за ним из-под покрова леса выскочила огромная полосатая кошка, но на
границе травы затормозила, коротко рявкнула и гордо удалилась в джунгли.
Ужас и отвращение, внушаемые этим местом, оказались сильнее голода, но
слабее страха смерти.
- Подождем, - предложил эльф. Рене кивнул, Гиб ударил копытом о землю,
что у него означало согласие. Наступила тишина, нарушаемая лишь шорохом
ветвей и гудением насекомых.
2895 год от В.И.
Утро 10-го дня месяца Собаки.
Арция. Руна.
Александр Тагэре, не мытьем так катаньем, избегал предписанных
этикетом церемоний. Особенно невыносимы были толпы придворных, собачьими
глазами созерцавшие, как государь одевается или кушает. Король понимал, что
минимум принятых в Благодатных землях обычаев соблюдать нужно, но привыкший
к тяжести доспехов, откровенным словам и дыму походных костров воин с
трудом мирился с дворцовыми порядками и нарушал их елико можно. Все еще
стесняясь своего плеча, Сандер предпочитал одеваться в одиночестве, а в
качестве кости, брошенной блюстителям приличий, по утрам приглашал к себе
кого-то из "волчат", правда, то, что происходило за пологом королевской
палатки или стенами опочивальни, мало походило на общение сюзерена и
подданного. Александр как-то умудрился пронести юношескую дружбу сквозь
огонь, воду и медные трубы, может быть, потому, что "волчата" признали его
первенство задолго до коронации, а лизоблюдство было им так же противно,
как и их королю.
Александр вообще старался по возможности избавляться от придворных,
хотя на сей раз ему не повезло. В поход против бывшего виконта Эмразского,
старанием ифранских "паучат" превращенного из "кошачьего отродья" [Кошачье
отродье, кошкин сын и т. д. - презрительные клички незаконнорожденных и их
потомков. Связано с тем, что гербы (сигны) бастардов, даже признанных и
получивших привилегии, отмечались отпечатком кошачьей лапы.] в наследника
Лумэнов, пришлось взять с собой графа Стэнье-Рогге. Селестин в своих
предательствах докатился до того, что выступил против собственного пасынка,
хотя его никто об этом не просил. Александру было противно, но отказать в
этом удовольствии услужливому нобилю, за которого ходатайствовала
бланкиссима Шарлотта, было нельзя. Тем паче положение на границе с Ифраной
было сложным, все шло к тому, что Эмразом жертвовали, чтобы заставить Арцию
перебросить войска от Табита к Руне и, воспользовавшись этим, вторгнуться в
Оргонду. В пользу этого предположения говорили и очередные выходки
фронтерского господаря и северных эскотских нобилей, за которые им,
безусловно, заплатили ифранским золотом. Ничего серьезного в этих набегах
не было, но они исключали участие в походе против Пьера Тартю северных
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг