с ними и не ссорился. Да, при Лумэнах маршалом был он, а при Тагэре -
Мальвани, но Шарло с Анри всегда были выше должностей и званий, они могли
себе это позволить. Дважды Аррой и полукороль! Для них титулы ничто, им не
понять, как это больно - отдавать маршальский жезл!
Да, эти двое ему обрадуются, только вот он их видеть не может! Особенно
герцога, над которым не властны ни годы, ни старое атэвское. Он недавно
видел Тагэре, возвращающегося с какой-то пирушки, устроенной в его честь
молодыми офицерами. Сам Конрад после ночи возлияний давно уже напоминал
квашню с перекисшим тестом, а Шарло был свеж и весел.
Если бы Конраду сказали, что он ненавидит регента, потому что завидует,
Батар бы смертельно оскорбился. Ему казалось, что в нем говорит чувство
справедливости. Почему одним все, а другим - ничего?! Ведь когда они
начинали под крылом старого Мальвани, они были равны. Все пятеро! Отчего
же его стрела уже упала, а их даже ещё не на излете?! Можно подумать, он
не смог бы разбить Жозефа, если б ему дали такую возможность! Но Фарбье и
Агнеса требовали от маршала Арции совсем другого. Шарль же отстранил его,
даже не извинившись. Просто отправил на фронтерскую границу отгонять
"усатых". И это с его умом и с его опытом! Да и потом, когда вернулась
ифранка со своим Фарбье: Эти ослы решили, что он ненадежен, потому что
начинал с Тагэре! Глупцы. Именно поэтому он никогда бы не пошел под начало
к Шарлю! А тот тоже хорош. Даже не вспомнил о нем, хотя знал, что Лумэны
его отстранили именно из-за близости к нему и Мальвани. Мог бы хоть чем-то
да отдарить!
Агнеса вообразила, что с Тагэре справится сотня разбойников, а дурак Жан -
что сможет совладать с человеком, которого старый маршал в двадцать пять
сделал лейтенантом всей Ифраны. И где они теперь? Жан кормит червей, а
Агнеса сидит у эскотских приграничных нобилей и выклянчивает у Джакомо
войска! Так им и надо.
Батар раздраженно фыркнул, словно в происшедшем были виноваты его предки,
отвернулся от портретов и уставился в окно, за которым буйствовал ясный
осенний день. Теперь Агнеса, надо полагать, поняла свою ошибку. А не
поняла, так поймет! Малыш Рауль расколотит её эскотцев и остатки преданных
Фарбье нобилей ещё до холодов. Шарло с Анри даже не соизволили отбыть в
Приграничье лично, отправили туда Леона. Носятся с молокососом, как Пьер
со своими мяками! Им и в голову не пришло попросить возглавить северную
армию его, Конрада Батара. Он бы, разумеется, откaзался, но все равно: Они
его не держат ни за врага, ни за предателя, значит, просто считают
бесполезным. Для них Рауль Рве умнее и талантливее, а мальчишке просто
везет.
Eще немного, и они сделают его вице-маршалом, а потом, чего доброго, и
маршалом! При живом Конраде Батаре! А Шарло нацепит на себя корону. Пьер
не жилец, это ясно. Если не обожрется до смерти своих слив, то ему
помогут. Тагэре станет королем, а он? Тот же Евгений смотрит на него,
графа Батара, как на пустое место, словно его не существует. Он ушел, и
всех это устроило, бывший маршал, он никому не нужен и не интересен. Что
ж, он докажет всем, как они ошибаются! Сначала Агнесс, а потом и этим
баловням судьбы. Они у него отняли все - славу, честь, даже Миранду, но в
Книге Книг недаром сказано, что то, что было вверху, канет на дно, и что
розы пышны и горделивы, но их срезает нож садовника, а скромные бархатники
цветут столько, сколько им отмерено.
Конрад Батар решительно затворил окно и поднялся в свой кабинет. Он уедет
ночью. Хотя нет. Это может выглядеть подозрительно, а в таких делах лучше
не давать повода раньше времени. Тагэре-то плевать, где он и что с ним, но
вот Обен и Евгений, эти не только в облаках летают, но и по земле ходят, а
нюх у обоих, как у своры гончих. Лучше уехать завтра днем. Не поздно, но и
не рано, со слугами и обозом, якобы в имение, а от Лаги повернуть на
север, даже не на север, а на восток. Спешить ему особенно некуда. Пусть
малыш Рауль повыдергает из хвоста у Агнесы последние перья:
2870 год от В.И.
5-й день месяца Волка.
Мирия. Кер-Эрасти
С утра зарядил дождь, и не какой-нибудь моросящий, а настоящий ливень, так
что о горной охоте пришлось забыть самое малое на кварту. Для герцога
Мирии Энрике Кэрны это означало не только плен в четырех стенах, но и
неизбежную встречу с бланкиссимой Дафной, которая намеревалась проведать
годовалую дочь герцога. Узнав об этом из надежных источников в лице
кормилицы маленькой Даро, Энрике постарался избежать общества ненавистной
капустницы, но увы. Окаянный дождь спутал все планы герцога. Дафне никакое
ненастье не помеха, супруга же во время утренней трапезы не оставила ему
никакого пути к отступлению.
Глядя на изможденную женщину с фанатично горящими черными глазами, Энрике
с болью вспоминал прелестное порывистое создание, любовь к которому
заставила наследника престола пойти против родительской воли. Ему прочили
в жены племянницу ифранского короля Агнесу, а он воспылал страстью к
дочери незначительного Жоана Саринского. Эвф-пазии было пятнадцать, и её
хрупкая расцветающая красота сразила герцога наповал. Родители согласия не
давали, и Эн-оике, которому в те поры море было по колено, решился на
тайное венчание. Епископ Мирийский и Саринский отказался выполнить
требование наследника, и влюбленные бросились в ноги бланкиссиме
мирийской. Та помогла, кто же знал, чем эта помощь обернется.
Впрочем, одной беды Энрике все же избежал. То, что творила его
несостоявшаяся невеста в Арции, заставило легкомысленных и веселых
мирийцев благословлять своего сюзерена, избавившего их от ифранской
ведьмы. И все бы было ничего, если бы не Эвфразия, полностью попавшая под
влияние своей наставницы и шестнадцатый год замаливающая несуществующие
грехи. Религиозность жены сначала умиляла, потом раздражала и, наконец,
стала пугать. Когда-то веселая и ласковая Эвфразия все больше и больше
утопала в постах и покаяниях. Циалианский монастырь, выросший недалеко от
Кер-Эрасти, словно бы высасывал из неё радость, и виной тому была похожая
на бледную камбалу Дафна, полностью подмявшая под себя герцогиню. Сначала
герцог пробовал бороться, потом махнул рукой, ища забвения в
государственных делах и срывая зло на ни в чем не повинных горных козах.
В начале их супружества Энрике хотелось продлить до бесконечности каждое
мгновение, проведенное с Эвфразией, теперь ежедневные свидания за трапезой
стали для него пыткой. Он перестал быть хозяином в собственном доме,
перестал понимать жену и хотел лишь одного, чтобы его оставили в покое. А
потом появилась Рената, веселая, отважная, все понимающая. Между ними ещё
ничего не было, но оба чувствовали, к чему все идет. Сегодняшняя охота
обещала стать последней каплей, и вот сначала дождь, а потом - Дафна.
Герцог с тоской поцеловал кольцо на широкой шершавой лапе капустницы
(воистину циалианка была прямо-таки обречена на целомудрие!) и
приготовился выслушать очередное Нравоучение, как вдруг подоспело спасение
в лице графа Альды, попросившего о срочной аудиенции. Дело было
действитeльно важным, и герцог удалился, благословляя добряка Педрo.
Однако не прошло и оры, как в кабинет монсигнора с белым от ужаса лицом
без стука вбежал учитель наследника.
- Что случилось, отец Пабло?
- Монсигнор!.. Сигнор Рафаэль:
- -Что? - вскочил Энрике.
- Монсигнор наследник поссорился с бланкиссимой кричит, что убьет её.
Не дослушав, герцог бросился к двери, про себя восхищаясь родимым детищем,
высказавшим вслух сокровенную мечту отца. Увиденная в приемной жены сцена
пролила на душу властителя Мирии бальзам. Ненавистная капустница застыла
посреди оранжевой лужи, возникшей на мозаичном полу. Облепленная мокрой,
липкой одеждой, Дафна, как никогда, напоминала камбалу под померанцевым
соусом. Сходство дополнял запах, видимо, восьмилетний Рито запустил в свою
врагиню кувшином с оранжадом. Эвфразия от ужаса лишилась чувств, вокруг
неё хлопотали две взволнованные камеристки, а побледневший от ярости
виновник переполоха сжимал в руке охотничий кинжал. Пожалев в глубине души
о том, что приходится смирять порывы, идущие от чистого сердца, герцог
решительно взял сына за руку и увел. Тот покорно последовал за отцом.
Следовало отчитать разбуянившегося наследника, но Энрике вспомнил, на что
походила ненавистная Дафна, и неожиданно для самого себя расхохотался.
Кэрна-младший глянул на отца с недоумением и упреком и молча сунул кинжал
в ножны.
- Ты хоть понимаешь, что натворил? - насилу отсмеявшись, вопросил герцог.
- Понимаю, - тряхнул кудрями Рито, - но я все равно её убью!
2870 год от В.И.
12-й день месяца Звездного Вихря.
Арция. Мунт
Веверлей рыл копытами землю, выражая нетерпение. Его оседлали уже давно, а
хозяина все ещё не было. Наконец Анри Мальвани появился, разумеется, не
забыв о лакомстве для своего любимца. Миранда, вышедшая проводить мужа,
протянула ему руку, но тот, смеясь, наклонился и поцеловал её в губы.
- Можно подумать, ты меня на войну провожаешь.
- На войну тебя, пожалуй, проводишь, - она засмеялась, поудобнее
перехватив концы теплой шали, - на войну ты удираешь или по ночам, или
вокруг шум, гам, аюданты, нобили, толком и не попрощаться: Хорошо, что все
кончилось.
- Не совсем еще, Агнеса сама не успокоится. До свиданья, дорогая. К вечеру
вернусь.
Белый атэвский конь, изящно перебирая ногами, вышел на площадь, явно
гордясь красавцем-седоком. До дворца добраться можно было и пешком, но
маршал Арции не желал получить нагоняй от Старого Медведя, которого не то
чтобы боялся, но по привычке уважал. Этьену летом сравнялось семьдесят, и
он стал ещё упрямее, чем был в пору юности своих сыновей, вместе с
которыми страстно познавали жизнь Шарло Тагэре, Конрад Батар и он, Анрио
Мальвани. Юношеская дружба оказалась прочной, только Конрад пошел своей
дорогой. Первым и даже вторым он быть не мог, а остаться просто другом не
захотел. Анри покоробило, что Батар уехал чуть ли не тайком. Скорее всего
подался в свои земли. И все равно плохо вышло. Нужно будет в праздник его
навестить: Впрочем, нет. Ему из-за Миранды неудобно, а вот братцы Фло
вполне могли бы съездить. Война зимой сама собой затихнет, тем паче
трепки, заданной Раулем, Агнесе хватит до весны.
Мальвани относился к выходкам королевы, как к плохой погоде осенью. Пока
пора дождей не закончится, они будут лить. Пока Агнеса на свободе и хоть
кому-то интересна, она будет вредить Тагэре и Арции. Будь она мужчиной,
было бы легче, но бороться с женщиной всегда неприятно и унизительно. А уж
для Шарля и тем более. Ненависть королевы выросла из попытки любви, она об
этом уже забыла, а он - нет.
Анри спрыгнул с Веверлея у парадного крыльца чуть ли не в объятия барона
Обена.
- Доброе утро, маркиз, - толстяк, жизнерадостно осклабившись, протягивал
ему красную лапищу. От барона вкусно пахло вином, пряностями и дымком
кедровых поленьев.
- Рад вас видеть, Обен. Вы всегда все знаете. Что за спешка?
- Агнеса просит о перемирии на время праздников.
- Зачем? - маршал недоуменно пожал плечами. - Зимой все равно никто
воевать не собирался. Если они нападут, другое дело, но начинать кампанию:
Не понимаю.
- - И я не понимаю. И не люблю, когда чего-нибудь не понимаю. О,
приветствую вас, сигноры:
Разговор стал всеобщим. В зале Совета нобилей было людно и весело, до
праздников оставалось всего ничего, и собравшиеся уже предвкушали
застолья, охоту, поездки друг к другу, oбьявленные помолвки. Анри сия чаша
пока ещё миновала, сын и три дочери до ярмарки женихов и невест не
доросли, а вот Шарло придется ухо востро держать. Маршал кивнул Раулю и
Леону и подошел к Старому Медведю, восседавшему рядом с графом Койлой,
старейшиной Совета.
- Ну что, сынок, - сверкнул глазами неукротимый Этьен, - просьба о
перемирии - это почти признание поражения.
- Не всегда, - Анри покачал головой, - иногда это какая-нибудь каверза или
кратковременная необходимость - похоронить убитых, подтянуть резервы и так
далее.
- Глупости, - махнул рукой ре Фло, - ифранка выдохлась. Ее муженек при
всем честном народе отрекся, сын признан незаконным, Жозеф денег не дает,
в Арции её терпеть не могут, а Джакомо она на дух не нужна. Сейчас о
перемирии просит, а весной о мире заговорит. Чего башкой киваешь?
- Потому что не знаю, что ответить. Вроде вы, сигнор, все правильно
сказали, но вы Агнесу мало знаете. Такую легче убить, чем заставить
отступиться.
- А ты слыхал, что Конрад у нее?
- Нет, - Анри непроизвольно потер висок, - как его туда занесло?
- А очень просто, - рявкнул Этьен, - тварь завистливая! И ещё за моим
столом сидел! Зависть его и сожрала, вот и поставил на дохлую лошадь. А
пригляделся, чай не совсем дурак, и понял, что натворил. Вот и пытается
всех помирить, чтоб ему хоть команд орство вернули.
- Ну, это-то ему зачем?! Батар хороший военачальник, его хоть Жозеф, хоть
Джакомо с руками и ногами оторвут. . - Хороший, говоришь? Но ты-то получше
будешь.
- Пожалуй, - честно признал Анри. - И уж точно Конрад хуже, чем Шарло, но
все равно свое дело он понимает.
Старый Медведь ответить не успел. Вошли регент, кардинал и король с
бдаженной улыбкой на округлившемся лице. Евгений шаркал, опираясь на руку
Тагэре, но взгляд клирика был острым, и выглядел старик вполне сносно.
Шарль подвел его к зеленому креслу, выждал, пока тот устроится поудобнее,
и только тогда занял свое место и обвел глазами присутствующих. Шумок
затих, словно перепуганная кошка за дверь скользнула.
Регент неожиданно для всех и скорее всего для себя самого улыбнулся, в
ответ получив волну таких же улыбок.
- Мои сигноры, я не думал, что мы ещё раз соберемся до праздников. Вижу,
многие уже покинули Мунт, желая присоединиться к своим подданным, а многие
наверняка собираются в дорогу. Наш разговор будет кратким. Агнеса
Саррижская просит о перемирии до конца месяца Вепря, и я не вижy причин
отказать ей в её просьбе. Тем не менее вопроса заключения мира может
единолично решать король, но не рeгент. Я жду вашего совета.
- А чего советовать, - подал с места голос граф Дворга, - уы и так не
собирались их трогать, пусть празднуют на здоровье. Да и мы тоже.
Одобрительный гул прервал речь графа, по всему, нобили не видели в
перемирии никакой беды. Старейшина Совета огляделся и, скорее для порядка,
спросил:
- Имеет ли кто-то из сигноров что-то против? Анри переглянулся с Обеном.
Им затея Агнесы не нравилась, но ни единого довода против не было. Обен
был слишком осторожен, чтобы вслух заявить о своих сомнениях, а Мальвани,
напротив, отнюдь не желал прослыть осторожным, к тому же его слова могли
бы отнести за счет ссоры с подавшимся к Агнесе Батаром. Конец колебаниям
маркиза положил Старый Медведь, шумно пригласивший всех. кто пожелает,
сразу же после праздника во Фло на большую охоту. Этьен с присущей ему
прямотой отсоветовал думать накануне большого застолья о такой дряни, как
ифранка, дабы не портить аппетит. Кардинал, тонко улыбнувшись, посоветовал
все же не слишком предаваться греху чревоугодия и заметил, что милосердие
к проигравшим является одной из главных добродетелей, но что весной Агнесе
все равно придется или признать свое поражение, или вступить в ещё одну
войну. Койла предложил совместить заключение перемирия с ультиматумом,
предлагающим мятежной королеве сдаться до начала месяца Агнца, на чем и
порешили.
Шарль поднялся и собрался было выйти, но Старый Медведь его задержал.
- Монсигнор!
- Сигнор Этьен, не унижайте меня таким обращением.
- Не унижать, говоришь? Изволь тогда провести праздники у меня. Сколько ты
не был во Фло?
- Три года.
- Вот и поехали, пока время есть. И Филиппа с Эдмоном возьми.
Шарло намек понял. Эстела с младшими детьми в Тагэре, и он может
отправиться только с двумя сыновьями. Эсте не придется встречаться с
Делией, а приличия будут соблюдены. Да и габладор и глава мунтского
ополчения будут счастливы провести кварту в гнезде самого ре Фло да ещё в
обществе регeнта.
- Конечно, я поеду, - заверил тестя Тагэре и тут же почyвствовал ощутимый
тычок в бок. Обернувшись, Шарль столкнyлся с расстроенным взглядом короля.
-Шарло, не верь ей. Она врет. Она всегда добрая, когдa чего-то хочет. А
потом нам всем будет плохо. He делай так как она хочет.
- Не бойся, Пьер. - Шарль оглянулся и, увидев, что большинство нобилей
разошлось, приобнял короля за плечи, - Она тебе ничего больше не сделает.
- Не сделает, - согласился король, - я же теперь живу в замке посреди
реки. Если она придет, я подниму мост. Она может сделать плохое тебе, а я
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг