- Жара, - засмеялся Тагэре, - мы же северяне, больше просто бы не
выдержали, спеклись бы в доспехах, как черепахи. Не ел, кстати? Зверюгу
запекают на углях прямо в её панцире. На Берегу Бивней это весьма уважают.
- Я сейчас и от чего попроще не отказался бы. - Рауль задумчиво потер
висок. - А ведьма эта опять вывернулась, надо бы догнать:
- Надо бы, - согласился Шарль, - но вряд ли получится. Иданнэ, впрочем,
пробует. Ладно, поехали к Мальвани. Он хотя бы возле речки устроился.
Несмотря на то что жители города Мунта преподнесли ему белого
скакуна-четырехлетку, герцог остался верен своему серому в яблоках. Пеплу
тоже было жарко, и он ретиво поддержал намерения хозяина перебраться
поближе к речке. Свита, оживленно переговариваясь и пересмеиваясь,
двинулась следом. В самом деле, бой был таким стремительным и коротким,
что никто не успел не только устать, но хотя бы избыть то напряжение,
которое всегда охватывает перед схваткой.
Тагэре, Тарве и Мальвани атаковали клиньями, буквально разодрав армию
Агнесы на три неравные части, причем таким образом, что ополченцы,
оказавшиеся отрезанными от наемников и баронских дружин, немедленно
побросали оружие, тем паче герольды Тагэре перед битвой обещали сдавшимся
полное прощение. Половина королевских гвардейцев пошла ещё дальше,
повернув копья против эскотцев и лумэчовцев. В это время Мальвани и
Тагэре, ненадолго соединившиеся в центре, резко повернули один на север, а
другой на юг, вынуждая ифранцев улепетывать к границе, а эскотских
наемников и вконец ошалевших арцийцев вырываться из якобы окружения
мелкими отрядами, тут же попадавшими под обстрел конных арбалетчиков
Тарве, чьей задачей было не позволить беглецам объединиться.
Не прошло и оры, как от двадцатитысячной армии осталось одно воспоминание
да куча брошенного оружия.
Эдмон все ещё следовал за отцом, с трепетом ожидая, когда тот скажет ему
хоть что-нибудь. Все сражение для юноши слилось в какое-то странное
мелькание цветных пятен, из которых внезапно вырывалась то оскаленная
лошадиная голова, то валящаяся под копыта красно-желтая сигна, то залитое
кровью страшное лицо. Все промелькнуло стремительно и неправдоподобно, как
во сне. Эдмон старательно направлял коня в гущу сражения, стараясь
одновременно прикрывать спину отцу, как будто тот в этом нуждался, и
приглядывать за оруженосцем, вздымавшим отцовскую сигну. Про себя юноша
представлял, как Алан падает раненый и он подхватывает древко из слабеющих
рук. На то, что он спасет самого герцога, воображения Эдмона явно не
хватало. Отец казался существом бессмертным и неуязвимым.
Тагэре, наверное, почувствовал взгляд сына и оглянулся, весело сверкнув
серыми глазами. Эдмон решился было заговорить, но ему помешал
пронзительный вопль, раздавшийся из запыленных кустов.
- Шарло! Это ты?! Я тут! Как хорошо! А она нас не найдет? Ой! Ай!!!
Шарло!!!
Эдмон оторопело наблюдал, как отец, давясь от смеха, спрыгнул с Пепла.
Невозмутимый Рауль последовал за ним, к таинственным кустам бежали ещё
двое или трое рыцарей, но их помощь не понадобилась. Ветки несчастного
боярышника расступились, и на дороге показался герцог, в руку которого
вцепилась самая нелепая фигура из всех, которые Эдмон когда-либо видел.
- Господа, - с нарочитой строгостью провозгласил Шарле Тагэре, хотя глаза
его лучились весельем, - поприветствуем Его Королевское Величество.
2870 год от В.И.
Вечер 27-го дня месяца Влюбленных.
Арция. Северный тракт
Агнеса Саррижская не знала атэвскую поэзию, но se чувства вполне
соответствовали стихам великого Сами Абдедина об умирающей змее, с
ненавистью грызущей подкова раздавившего её коня. И что толку, что ей и её
приближенным удалось бежать. Армии больше не было. Короны, владений,
власти - тоже. Все досталось Шарлю Тагэре. Уставшие кони медленно плелись
среди высоких деревьев, тяжело поводя боками. Сзади жалобно всхлипнул
Филипп, и королева хмуро оборотилась на Жиля Фарбье, везшего в седле
единокровного брата.
- Он устал, сигнора, - пожал плечами сын Жана, - как и мы все.
Они, видите ли, устали! Эти мужчины, проигравшие битву, изволили устать!
Да на что они вообще годны?! Они обещали ей победу, а на деле: На деле
даже не удосужились узнать, что Тагэре и Мальвани сговорились и ударят
одновременно, причем отнюдь не оттуда, откуда их ждали. А теперь они
разводят руками и, гремя своими железяками, с умным видом говорят, что на
Тагэре сработала внезапность, позиция была неудобной, Мальвани
непревзойденный стратег, а ополченцы всегда ненадежны. Можно подумать,
раньше всего этого не было!
Маркиза давно следовало казнить, она язык сломала, объясняя это Полю.
Казнить и конфисковать его владения и его сокровища. Мальвани всегда был
врагом, а врагов казнят. Или хотя бы убирают втихую, чтобы их проклятые
таланты не стояли на дороге. Нужно было делать хоть что-то, а не сидеть в
Мунте, ожидая, пока рак на горе свистнет. Вот и дождались!
Агнеса со злостью оглядела своих спутников. Усталые, потные, запыленные,
они ничем не напоминали тех блестящих нобилей, которые утром говорили ей
пустые выспренные слова. Да и она сама: Страшно представить, на кого она
похожа после нескольких ор скачки по жаре на чужой лошади. У них даже не
было времени забрать из своих палаток самое ценное. Проклятый! Они же
забыли Пьера. Теперь он наверняка в руках у Тагэре, и, надо думать,
Евгений выудит у него отречение, а то и требование о разводе. А у неё нет
даже зеркала и гребня. Хорошо хоть она перед боем надела лучшие
драгоценности, да и господа рыцари обвешались цепочками и перстнями, не
мужчины, а какие-то Звездные Дерева! Хватит, чтоб Добраться до Эскоты и
снарядить гонцов к Жозефу и Джакомо.
- Вы что-то сказали, Агнеса? - подозрительно осведомился Поль Фарбье.
Бездельник, мог бы и не подчеркивать при всех их близость.
- Сказала, герцог, - она старалась говорить надменно, и ей удалось лишь
потому, что она не видела себя со стороны - с лоснящимся лицом,
темно-синими потеками под глазами и вздувшимся в углублении между носом и
щекой гнойником.
Фарбье наклонил голову, то ли почтительно, то ли издевательски: "Простите,
Ваше Величество, но я не расслышал".
- Мы едем в Эскоту, - бросила королева, борясь с искушением провести рукой
по лицу, чтобы хотя бы на ощупь оценить причиненный скачкой и жарой ущерб,
- там мы соберем новую армию.
- Эскотцы берут дорого, тем более за безнадежное дело, - буркнул Поль, - а
у нас нечем платить.
- Найдется, - отрезала Агнеса, - они берут не только деньги.
2870 год от В. И.
Вечер 8-го дня месяца Лебедя.
Арция. Мунт
Они были смешными и трогательными, эти горожане, расхаживающие по Мунту с
оружием в руках. Почтенные упитанные отцы семейств натянули на себя кирасы
и шлемы и вооружились алебардами и кинжалами, а некоторые щеголяли
прицепленными к поясу мечами, от видавших виды ржавых железяк до
великолепного оружия, которое молило небеса о другом хозяине. Бойкие
подмастерья тоже вооружились кто во что горазд, и Шарль подумал, что те же
мясники могли бы стать неплохими вояками, возьмись они за привычные
топоры, но вот с мечами и пиками они вряд ли на что-то годятся. Да,
появись в городе Агнеса со своими эскотскими головорезами, почтенным
горожанам пришлось бы солоно. Мунт вообще не принадлежал к тем городам,
которые можно оборонять от жестокого и хорошо вооруженного врага. Лишенная
какой бы то ни было природной защиты, разделенная надвое широкой рекой,
прожорливая и безалаберная, столица была идеальной добычей для жадных
наемников.
Но возомнившим себя вояками горожанам повезло. В город входили войска
Тагэре, и город ждали не грабежи, а пирушки. Все были рады и довольны,
кроме Шарля, которого окончательно и бесповоротно загнали в угол. Пьер при
всех кричал, что не хочет править и боится жены, которая его сажает на
хлеб и воду и разлучила с его обожаемыми хомяками и ещё более обожаемым
Шарло. Отцепить от себя всхлипывающего короля Тагэре удалось с большим
трудом, только заверив его, что они больше не расстанутся, немедленно едyт
в Мунт, разыщут всех хомяков и запрутся от Агнесы в замке посредине реки.
От последнего Шарль пытался сюзерена отговорить. Речной Замок, хоть и
считался одной из королевских резиденций, заодно являлся и самой надежной
тюрьмой для знатных узников, столь опасных, что их не рисковали держать
где бы то ни было еще. Увы! Пьер уперся. Хомяки и Речной Замок! Вот были
условия, на которых он соглашался отпустить руку кузена. И происходило сие
безобразие на глазах всего войска.
Теперь Пьер трусил на смирной лошадке рядом с герцогом и продолжал ныть о
хомяках, обижающей его жене и необходимости спрятаться. Жители доброго
города Мунта, высыпавшие на улицы, видели, что их незадачливый король
прямо-таки оторваться не может от своего якобы победителя. Когда же к
встречающим присоединились глава мунтского ополчения достопочтенный мэтр
Жарвье и Его Преосвященство кардинал Евгений, король и вовсе разбушевался.
Оторвавшись наконец от Шарля, он переключил внимание на Евгения и завел
свою волынку о хомяках, жене и кузене.
Кардинал был человеком в политике не новым и быстренько уточнил, хочет ли
Его Величество и дальше сидеть на троне или же уступает сие нудное и
неприятное занятие кузену Шарлю. Вопрос был задан таким образом, что
подразумевалось: отказ от трона означает возвращение к любезным сердцу Его
Величества хомякам, сон до обеда, много всяких вкусностей и полную свободу
от злой жены. Простодушный Пьер угодил в нехитрую ловушку всеми четырьмя
лапками, радостно подтвердив, что именно этого он и хочет. Евгений веско
заявил, что принимает первичное устное отречение Его Величества в пользу
герцога Тагэре, причем полагает сей шаг законным, мудрым и обоснованным.
Шарль про себя помянул Проклятого, но протестовать не посмел. После драки
кулаками не машут, а перед смертью, как известно, не надышишься. Герцог
поймал на себе умный и сочувствующий взгляд Евгения. Старик явно все
понимает, но для него интересы того, что он полагает делом, явно выше
желаний одного человека, из последних сил уворачивающегося от короны, в то
время как для других трон является пределом мечтаний.
Мэтр Жарвье, гордо ехавший рядом с Тагэре, засвидетельствовал слова Его
Высокопреосвященства и от себя добавил, чтo Генеральные Штаты собрались
ещё утром и ожидают Его Cвeтлость. Что ж, Шарло всегда принадлежал к тем
людям, кoторые стараются поскорее покончить с самым неприятным, если уж
без этого не обойтись. Неким лучом света в кромешной тоске, обуявшей
герцога, оказался барон Обен. Неугомонный толстяк жизнерадостно
приветствовал победителя, заметив, что ему будет гораздо приятнее пить
старое атэвское с Тагэре, нежели жевать отвратительные сладкие ягоды,
которыми его угощала Агнеса, после которых в зубах застревают противные
маленькие косточки и ощущение, словно ты ненароком слопал какой-то крем,
которым себя мажут престарелые красотки.
Шарль усмехнулся и пообещал барону столько вина, сколько в него влезет.
- Да ну? - восхитился Обен. - Вы рискуете. Хотя, если я не выпью ваше
вино, вы рискуете ещё больше.
- Почему? - поднял бровь Шарло, предвкушая очередную шуточку.
- Да потому, - веско сказал матерый бражник, - что вы похожи на сынка
промотавшегося нобиля, который, чтоб покрыть отцовские долги да наскрести
дюжине сестричек на приданое, женится на богатой старухе, а после этого
начинает пить. Так вот, спиться я тебе не дам, - заявил Обен, неожиданно
переходя на "ты", за что Шарло чуть не облобызал старого греховодника, - я
сам все выпью!
Шарло невольно хмыкнул, и барон довольно улыбнулся.
- Вот так-то лучше. И вообще все не так уж и плохо, в конце концов, моя
богоданная сестрица передает, что за вас будут молиться.
Тагэре промолчал, но по сердцу словно бы скользнул солнечный зайчик.
Неужели барон и ЭТО знает? Да нет, откуда: Скорее всего попробовал
неудачно пошутить, а на самом деле: На самом деле, если за него молится
Сола, он должен выдержать.
И он выдержал. Не прошло и оры, как Шарль Тагэре, одетый в алое, как истый
Волинг, но в темно-синем плаще с серебряным нарциссами, стоял и слушал
мэтра габладора. Господа выборные умудрились состряпать неописуемую речь,
но никакие словесные завитушки не могли скрыть главного. Это был приговор
окончательный и обжалованию не подлежащий.
Шарло сам не понимал, почему он, согласившись взвалить на себя все
королевские заботы, до последнего отказывался от короны и откуда взялся в
нем этот стойкий ужас перед титулом. В сущности, регент при безумном
короле тот же король, а ведь поди ж ты. Но теперь они его сломали. Сейчас
габладор окончит читать свой кошмарный свиток, и его cмeнит старейшина
Совета нобилей, потом выпустят несчастного Пьера, а последний гвоздь в
его, Шарля, гроб вколотит Книгой Книг Его Преосвященство. Пьер отрекся,
его сына все держат за бастарда, каковым тот и является, Фарбье ненавидят,
да к тому же их сигны прямо-таки истоптаны кошками. Все правильно.
Наследник он, а потом - Филипп. Но, Проклятый, отчего же так страшно?!
Габладор закончил, но Тагэре, погруженный в свои мысли, этого и не
заметил. К счастью, внимательно следившие за чтением выборные вскочили с
мест и завопили нечто одобрительное. Герцог вздрогнул и вернулся с небес
на землю. Нужно было что-то отвечать. Шарло подошел к краю возвышения. Он
привык, что на него смотрит множество глаз, да и Генеральные Штаты были
ему не в новинку, но сердце отчего-то сжалось. Впереди он увидел
старейшину Совета нобилей графа Койлу со свитком ещё более толстым, чем у
габладора, бледное, опухшее лицо Пьера и седую голову Его
Высокопреосвященства. Они ждали его слова, без этого не обойтись.
Проклятый. Почему люди так много говорят именно тогда, когда все ясно?!
- Ваше Высокопреосвященство! Ваше Величество! Сигноры! Почтенные выборные!
- "Кажется, назвал всех и в должном порядке". - Я благодарю вас за
оказанное мне доверие. Клянусь сделать все, что в моих силах! Тагэре для
Арции, а не Арция для Тагэре!
Восторженный рев господ гласных заставил Шарля замолчать, в общем гуде он
различил чей-то выкрик: "Это вам не ублюдок!" И тут он вдруг понял, что
сейчас сделает. Неуверенность исчезла. Шарль вскинул руку повелительным
жестом, и все замолчали.
- Жизнь моя принадлежит Арции, но честь я не отдам никому. Нет и не может
быть правды в том, чтобы надевать чужую корону. Пока жив помазанник божий,
завладевший троном будет узурпатором, кто бы его на трон ни возвел и что
бы он ни обещал себе и другим. Я готов наследовать Его Величеству Пьеру
Шестому, я готов стать ему опорой в государственных делах, я готов, если
это будет угодно, стать регентом Арции. Но я не могу принять корону при
живом короле! Ваше Величество, принимаете ли вы мою службу? Принимаете ли
вы мою службу, сигноры и господа выборные? Благoсловляете ли вы меня на
это, Ваше Высокопреосвященство? Вот я перед вами. Вы знаете про меня все,
если б можно было читать в душе, я охотно бы распахнул её перед вами. Мне
нечего скрывать!..
Шарль стремительно выхватил меч и, опустившись на одно колено, протянул
его на вытянутых руках вперед, словно бы вручая всем, кто находился в
Львином зале.
Началось нечто невообразимое. Выборные орали и топали ногами в каком-то
экстазе. Несколько уважаемых горожан вытирали слезы, старик Койла смотрел
на Тагэре в каком-то немом восторге. Испуганный Пьер, видимо, по подсказке
кардинала, по-заячьи выскочил вперед и торопливо толкнул меч обратно
Шарлю. Крики стали вовсе нестерпимыми. И только толстяк Обен, сидевший на
удобном, хоть и не очень заметном месте, прошептал себе под нос:
"Проклятый! Надо же быть таким дураком!"
2870 год от В.И.
8-й день месяца Зеркала.
Арция. Мунт
Поэты не зря наперебой воспевали арцийскую осень. Синь небес и золото
могучих каштанов и буков отдавали воистину императорской пышностью, но
Конраду Батару было не до красот. С точки зрения бывшего маршала Арции, а
ныне вышедшего в отставку командора, главным достоинством "вечера года" в
здешних краях являлось отсутствие дождей. В эту пору путешествовать было
легко и приятно, пыль, жара, мухи и комары, столь портящие жизнь летом,
исчезали, а будущие холода ещё лишь угадывались в выпадающем по утрам инее
да в том, что вода в родниках и колодцах начинала ломить зубы.
Если уезжать, то сейчас!
Батар задумчиво прошелся по прибранным комнатам своего пусть не самого
роскошного в Мунте, но любимого особняка. Если повезет, он ещё сюда
вернется. В большом зале, со стен которого смотрели суровые лица вельмож с
крылатым змеем на груди, Конрад задержался подольше. Постоял перед
зеркалом. Нет, он все правильно решил. За полгода он состарился на десять
лет, а любимый оргондский пояс перестал сходиться на невесть откуда
взявшемся пузе. Если так и дальше пойдет: Конечно, можно жениться и уехать
в свои владения или же помириться со старыми друзьями, тем паче лично .он
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг