образом. Если бы не Криза... Эльфу очень хотелось знать, как она там, в
Высоком Замке, рядом с предметом ее девичьих грез. Уррик слишком влюблен в
Илану, чтобы обратить внимание на свою соплеменницу, нужно что-то
совершенно необычное, чтобы его гоблинский знакомец заметил очевидное!
Странное дело, Роман негодовал на слепоту Уррика и вместе с тем
отчаянно не хотел, чтобы тот преподнес Кризе расшитый бисером платок, как
того требовали горские обычаи. И вообще, лишившись своей спутницы,
Рамиэрль из Дома Розы почувствовал себя странно одиноким. Наверное, все
дело было в том, что ни с кем он еще не проводил столько времени, да еще
наедине. Зима в горах на двоих сблизит не только эльфа с орком, но и оленя
с волком... Роман усмехнулся, представив себе, что сказала бы по этому
поводу Криза, так и не научившаяся нормально связывать слова. Впрочем, ей
это шло... Роман очень надеялся, что в Высоком Замке с девушкой ничего не
случится, но все равно не нужно было там ее оставлять. Он бы ее и не
оставил, если бы не дурацкая гордость и боязнь... Боязнь чего? Того, что
она догадается, что он не хочет оставлять ее с Урриком?! И из-за этого он
бросил ее одну в этом гадючьем гнезде, где собрались твари, залившие Таяну
кровью?! Хорошо хоть бледные оттуда убрались, вопрос - куда?
Роман проехал через всю южную Таяну и нигде не почувствовал признаков
ройгианской магии. Это настораживало. Куда они попрятались? Почему молчат?
Резестанты, прежде чем подойти к Высокому Замку, проутюжили степную
часть страны вдоль и поперек и не обнаружили даже следов "жнецов".
Конечно, те могли уйти в Арцию, ведь Стражей Горды больше не было. Роман
долго стоял на том холме, где они с Герикой разговаривали со Всадниками. О
них теперь напоминала лишь причудливая груда оплавленных камней, из
которой струился поток солоноватой, как слезы или кровь, воды. Роман, в
который раз за последнее время, отдал последний долг погибшим соратникам.
Темно-лиловые траурные вьюнки оплели черные блестящие камни, большего
Роман сделать не мог, разве что приложить все свои силы и умение для того,
чтобы Белая Тварь издохла окончательно и бесповоротно.
Здесь, у холма Всадников, Роман расстался с резестантами, которые
двигались слишком медленно, а Роман торопился. Рыгора и Луи ждала своя
война. Теперь, когда из Таяны не ожидалось никакого подвоха, а Тарску
сторожили гоблины Рэннока, можно было очистить Фронтеру и идти на Мунт.
Именно об этом и мечтал Луи, с таким жаром рассказывавший о столице Арции,
что Роман от души пожелал жителям империи увидеть его на троне. Луи и Рене
отлично поладят, хотя что это он делит шкуру неубитого Годоя? Сначала надо
победить и выжить, а для этого все, или, вернее, почти все, средства
хороши. Интересно все же, на каких тропах Ангес нашел камень, вставленный
им в кольцо, магия которого так отличается от эльфийской, черпающей силу в
Свете, и куда сейчас забросила судьба взбунтовавшихся Светозарных?
Кольцо Эрасти... С ним ясно далеко не все. Для начала не мешало бы
узнать, что за перстень подарил Анхель побратиму, ведь тогда черное кольцо
еще было у Ларэна. Или не было? Тогда каким образом оно попало к Анхелю?
Похоже, на этот вопрос может ответить лишь Проклятый.
Странные все же узоры сплетает судьба, играя и богами, и эльфами, и
людьми... Взять хотя бы всех втянутых в нынешнюю круговерть. Все
начиналось во Фронтере в ныне несуществующем Белом Мосту. Судебный маг
Гонтран Куй пытался осудить за Недозволенную магию знахарку Лупе, за
которую вступились эландский герцог и эльфийский разведчик. А затем тот же
самый Куй, жертвуя жизнью, спасает эту ведьму, которая вместе с бывшим
войтом и арцийским принцем бросает вызов самозваному императору-колдуну.
Кто бы мог подумать, что Рыгор окажется прекрасным полководцем, а
маленькая колдунья в один прекрасный день, возможно, станет императрицей?
Луи, похоже, не смущает ни то, что Лупе его старше лет на десять, ни то,
что она деревенская знахарка, хотя Шандера это тоже не волновало. Бедный
Шандер, судьба опять ударила его по самому больному... Роман не стал
рассказывать Лупе, что граф жив, зачем вносить сумятицу в еще одну душу,
сейчас она счастлива, и слава Вечным Звездам, ведь счастье людей столь
кратко, хотя на войне жизнь может быть еще короче счастья...
Топаз и Перла легко пробирались среди расступавшихся перед ними
деревьев - Роман предпочитал ехать лесом, так как , на тракте можно было
встретить не того, кого хотелось бы, а отводить глаза в стране, где
заправляет ройгианец высокой степени посвящения, приручивший синяков, было
бы весьма опрометчиво.
2230 год от В. И. 28-й день месяца Влюбленных.
Рунский лес.
- Дальше идти не стоит, - Сезар Мальвани неодобрительно покосился на
лесную опушку, через которую просвечивало поле, - никогда не нужно
полагать себя самым хитрым. Если Годой догадается, где мы...
- Не догадается, - махнул рукой Архипастырь, - и вовсе не потому, что
мы такие умные. Лес нас не выдаст. Рене говорил, это так, значит, это
так...
- Феликс, ты совсем не изменился, - хохотнул командор, - только при
Авире ты говорил: "Эллари говорил, что это так, значит, это так..."
- Хочешь сказать, что я был не прав? - улыбнулся и Архипастырь. - Был
бы Эллари жив, в Арции и духу бы Годоя не было...
- Его бы духу не было, даже будь живы Франциск или Стефан Ямбор... А
теперь вот живы мы и все зависит от нас. Ох, не нравится мне, что Арроя
понесло в Кантиску, нечего ему там делать!
- Он полагает, что Годой в узел завяжется, чтоб не допустить
коронации, и что лучшего времени для удара нам не придумать.
- Да, кабы нам самих себя не перехитрить, - проворчал Сезар и крикнул:
- Анрио!
- Здесь! - корнет Мальвани изо всех сил делал вид, что они с
командором вовсе не отец и сын.
- Где таянцы?
- Купают коней, тут неподалеку озеро.
- Пригласите ко мне Роцлава!
"Серебряный" появился почти тотчас - его темные волосы блестели от
воды, видимо, лейтенанта вытащили прямо из озера.
- Вы хорошо поняли приказ Рене Арроя? Когда вы начинаете?
- Как только из крепости ударят по заречным укреплениям и Годой
бросит туда хотя бы часть резервов.
2230 год от В. И. Вечер 29-го дня месяца Влюбленных.
Таяна. Высокий Замок
Криза с ненавистью смотрела на дубовую панель, за которой скрывался
тайный ход, в котором исчезли сначала Илана, а затем и Уррик. Девушка
прекрасно понимала, ЧТО там сейчас происходит, и ей хотелось выть в голос.
Уррик с самого начала относился к ней по-братски, но ни разу не взглянул
на нее так, как глядел на рыжую принцессу, и вообще обращался с ней как с
несмышленышем. Орка все чаще жалела, что, поддавшись порыву, осталась в
Высоком Замке ради воина, которого видела в первый раз в своей жизни...
Ведь тогда, у Ночной Обители, это был не Уррик, а Роман, изменивший свое
лицо. Он шутил, как Роман, советовался с ней, как Роман, доверял ей, как
Роман, и она, дурочка, решила, что и настоящий Уррик будет таким же. Как
же, разбежалась! Он не видел никого, кроме своей рыжей... Вместе с обидой
и ревностью орку мучила еще и совесть, ведь она по сути предала друга,
осталась здесь в безопасности, а он продолжает воевать. И... они ведь даже
не попрощались как следует.
В ушах орки словно бы вновь прозвучало: "А теперь, волчонок, вперед!"
Сколько раз за прошедший год она слышала эту фразу и еще: "Этот мир стоит
того, чтобы за него драться!" Роман сейчас дрался, а она сидела и смотрела
на стенку, за которой уединились Уррик с Иланой.
Вот другие гоблины, те точно обрадовались ее появлению. Криза не
сомневалась, что двое или трое готовы предложить ей на празднике Осенних
Песен расшитый платок, но Кризу это лишь злило. Разве они не видят, что не
нужны, что их глупые ухаживания ее бесят, а якобы "случайные" встречи в
коридорах замка вызывают желание бежать куда подальше. Нет! Зря она пришла
сюда, возможно, после войны Уррик увидел бы в ней великую воительницу, а
так... Разве станет он обращать внимание на девчонку с выселок, даже если
та умеет говорить по-арцийски и побывала на Седом поле.
Скрипнула панель, и Криза юркнула за портьеру. Первым вышел Уррик, и
на его обычно непроницаемом лице застыло выражение тревоги и вместе с тем
решимости. Появившаяся позднее принцесса Илана была бледна и спокойна.
Криза сразу поняла, что между ними был серьезный разговор. О чем? Орка не
могла себе этого даже представить, но ей отчего-то расхотелось покидать
Высокий Замок.
Глава 33
2230 год от В. И. Ночь на 1-й день месяца Лебедя.
Малахитовый лагерь
Ночь с двадцать девятого дня месяца Влюбленных на первый день месяца
Лебедя - самая короткая в году. Таянцы и эландцы считают ее праздником и
веселятся вовсю, а вот Церковь Единая и Единственная подобных гульбищ не
одобряет, хоть прямого запрета и нет. Церковь чтит следующий за короткой
ночью Светлый Рассвет, провозглашенный одним из великих праздников, именно
в этот день пастыри Божии коронуют земных владык.
В позапрошлом году Михай Годой рассчитывал, что Светлый Рассвет 2230
года станет днем его славы, но все пошло не так, и теперь за высокими
стенами клирики собирались возложить корону на голову Рене Арроя,
провозгласив его королем Таяны и Эланда.
Для Годоя это оказалось полной неожиданностью. Он совершенно точно
знал, что Рене в Гверганде, по крайней мере был до того, как войско
самозваного императора окружило святой город. Летать при всех своих
талантах эландец не умел, значит, был какой-то тайный проход, неизвестный
ни прознатчикам Годоя, ни заигрывающим с ним клирикам. Вообще-то Михай не
собирался сразу же штурмовать город, следовало как следует напугать
клириков, а затем измотать их блокадой, пушечным огнем, подкопами, и лишь
когда они не смогут за ночь починить разрушенное днем, когда в ныне целых
и невредимых стенах образуются бреши, кое-как заваленные бревнами и битым
камнем, вот тогда им следует предъявить окончательный ультиматум, после
которого пойти на штурм. Годой полагал, что месяца осады и двух или трех
приступов будет достаточно, Канн это не Адена, Кантиска - не Гверганда, а
засевшие в Святом граде кардинал Иоахиммиус и какой-то барон - не Феликс с
Арроем. Если бы все шло как задумано, к середине месяца Дракона город был
бы взят, и осенью можно было бы принять корону из рук нового Архипастыря.
В данном случае арцийский казус, отличающий империю от прочих
государств Благодатных земель, играл Годою на руку. Со времени Анхеля
Светлого арцийские императоры могли короноваться не только в Светлый
Рассвет, но и в день поминовения великомученика Эрасти, приходящийся на
пятнадцатый день месяца Зеркала. Годой, казалось, действовал наверняка, но
все словно бы сговорились нарушить его планы.
Сначала на голову Михаю свалились Союзники, перехватившие его еще в
Мунте и пожелавшие принять непосредственное участие в войне. Правда, им
хватило ума выдать себя за клириков, но суть их притязаний это не меняло.
Господин Шаддур требовал немедленно покончить с Кантиской и уничтожить
Рене. Ему не было никакого дела до того, что скажут о Годое его подданные:
глава ройгианцев хотел получить все и сразу. Михай не сомневался, что
подлинная цель бледного - Эстель Оскора, и досадовал на то, что ройгианцам
удалось прорваться через Горду. Терпеть Союзников становилось все труднее,
но Годой все же добился отсрочки, дабы успеть с помощью нескольких чудес и
знамений доказать осажденным, что ему покровительствует сама святая Циала
и что она явилась ему во сне и повелела возглавить Церковь и искоренить
эландскую ересь. Брать же с помощью магии город он не хотел, но господин
Шаддур настаивал на своем. Они проспорили всю дорогу, но каждый остался
при своем. Все решили догнавшие их вести: Варшани потерпел сокрушительное
поражение, гоблины оказались изменниками, Таяна и Гелань в руках
резестантов, дорога в Тарску перекрыта намертво, и, в довершение всего,
кто-то (судя по всему, эльфы) разрушил Малый храм в Лисьих горах, надолго
оставив ройгианцев с пустыми Чашами.
В этих условиях Годою была нужна немедленная победа.
Любой ценой, пока другие, не обладающие столь надежными и необычными
источниками, не узнают, что у императора больше нет резервов. В этой
ситуации помощь Равноапостольной Циалы, которая сокрушит гнездо ереси и
заблуждений, каковым становилась Кантиска, была нужна как воздух. Да и
армию теперь приходилось беречь: потеряв Таяну и Тарску, Годой не мог
жертвовать своими людьми и пушками. Вчерашнее же известие о том, что Рене
Аррой в сопровождении каких-то странных нобилей, в которых тарский
господарь без труда угадал проклятых эльфов появился в Кантиске, положило
конец колебаниям, благо все подготовительные работы были закончены. Обычно
спорящие до хрипоты Шаддур и Годой были едины в том, что разрушение Малого
храма было очередной эскападой Счастливчика, спевшегося с Перворожденными.
Их нужно было остановить во что бы то ни стало.
Именем Равноапостольной Циалы Годой потребовал открыть ворота
Кантиски не позднее Светлого Рассвета, а Рене Арроя, прибывшего вместе с
ним рыцаря Эмзара, а также кардинала Кантисского Иоахиммиуса и
исполняющего обязанности командора барона Шаду выдать законному императору
и главе Церкви. Годой не сомневался, что ему откажут, да еще достаточно
оскорбительно. И вот тогда вмешается святая Циала, и гнев ее будет страшен.
Господин Шаддур клялся, что собранной им силы хватит, чтобы сокрушить
Кантиску и погасить магическое сопротивление Рене и эльфов. Годой был
склонен ему верить, но червячок сомнения продолжал тревожить тарскийца.
Даже прежних выходок эландца хватало, чтоб трижды задуматься, прежде чем
бросать ему вызов, а уничтожение храма в Лисьих горах свидетельствовало о
том, что Рене и его союзнички поняли, где и как черпают силу их
противники, и нанесли удар. Правда, Шаддур утверждает, что все дело было в
неожиданности и в том, что в Храме не оказалось никого из высших адептов,
а против Чаши из Вархи в руках самого главы ордена им не устоять...
- Ваше Величество! - Годой с ненавистью посмотрел на появившуюся
фигуру в монашеском балахоне - на людях Шаддур с присными были сама
почтительность, но наедине начинали вести себя как хозяева. Однако делать
было нечего, и тарский господарь милостиво кивнул вошедшим:
- Вы что-то хотели, святые отцы?
2230 год от В. И. Ночь на 1-й день месяца Лебедя.
Святой город Кантиска
- Что-то случилось?
- Думаю, что да, - в глазах Эмзара застыла безнадежность. - Разве ты
сам не чувствуешь?
- Мне кажется, к утру разразится гроза.
- Гроза? Да, ощущение довольно похожее... Но это не гроза, эриано
"Эриано - брат (эльф.)", это, если мы ничего не предпримем, гибель Тарры.
Рене ничего не ответил - ожидал продолжения.
- Боюсь, крепость придется сдать. У Годоя что-то произошло, и он
призвал на подмогу своего демона. Мы ошиблись, думая, что он попробует
победить обычным или почти обычным путем.
- Кого на нас спустят, неужто самого Оленя? Но ведь что-то наверняка
можно сделать, или он непобедим?
- Трудно сказать, - Эмзар пожал плечами. - Защитники города отважны,
а сама Кантиска стоит на любопытном месте, здесь веками молились то одним
богам, то другим, и стены города исполнились силы. Взять их непросто, да и
у нас в запасе есть кое-что.
- Тогда я совсем уж ничего не понимаю.
- Я тоже, - эльф попробовал улыбнуться, - вернее, не понимаю причин
происходящего, но вот последствия считываются без труда. Ты сам мне
рассказывал, как от берега отхлынуло море, и ты понял, что оно вернется и
остановится, лишь дойдя до гор. Сейчас отхлынуло другое море...
- Но даже с морем можно бороться...
- Да, - кивнул Эмзар, - и, если не будет другого выхода, мы
попробуем. Возможно, вновь объявится тот, кто за Явеллой избрал тебя своим
мечом. Тебя это скорее всего убьет, но тогда у нас появится шанс
остановить потоп.
- Тогда моего согласия никто не спрашивал, - адмирал пожал плечами, -
но я готов его дать. И все же почему ты заговорил о сдаче?
- Когда пущены в ход сильные заклятья, их всегда можно отследить. Мы
с Клэром уверены - Годой и бледные пустили в ход все, что им подвластно.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг