нет ничто. Как я теперь молиться, если тут пусто. И пыль. Молиться можно,
когда не видишь. А думаешь, что тут боги.
- Ты права, Криза. Но боги тут действительно были. Правда, не ваши,
но сейчас это не важно. Хорошо, пойдем. Мы и в самом деле задержались, -
эльф приложил кольцо к кладке. Повинуясь безмолвному приказу, в серой
стене появилась дверь, из-за которой пахнуло зимним холодом, а потом ветер
бросил им в лицо пригоршню снега.
- Не понимать, - Криза невольно вцепилась в рукав Романа, и тот
машинально обнял девушку, - не понимать! Где лето? Это сон. Мы спимся, да?
- Я не знаю, где лето. Я заговорился с богом, а это требует времени.
- Но где лето?
- Лето кончилось, Криза, - вздохнул эльф, - да и осень тоже. Остается
надеяться, что это зима нашего года. Не понимаешь? Это трудно понять. Я
слышал про такое. Бывают места, где время идет медленнее, чем везде. Для
нас прошло несколько ор, а сколько для остального мира - не знаю. Будем
надеяться на лучшее.
- А что может бывать худшее?
- Худшее, это если прошло много-много лет и все изменилось. Тогда нам
с тобой придется узнавать, что творится на белом свете, думать, что врать,
потому что нам никто не поверит. Но самое плохое, это если враг все-таки
победил, победил, пока мы торчали здесь.
- Тогда нам надо будет побеждать его, - уверенно изрекла Криза, - но
сначала надо смотреть.
- Надо, - пожал плечами эльф, - хоть и холодно.
К счастью, Криза стоически таскала с собой зимние пожитки, так что
немедленная смерть от стужи им не грозила. Хуже, если в горах лежит
глубокий снег, тогда несколько вес до заимки старого Рэннока, если там,
конечно, их еще ждут, придется преодолевать несколько дней. Роман отогнал
от себя наиболее мерзкие мысли и решительно шагнул в холодную тьму.
Было ясно, ветер гнал по звездному небу редкие рваные облака, взметал
снежную пыль, но с неба, хвала Звездному Лебедю, ничего не сыпалось.
Темные, блестящие стены цитадели по-прежнему рвались ввысь, заслоняя собой
весь мир. Странно, но в ноздри прямо-таки бил запах дыма, да и темнота
ночи казалась какой-то странной. Небо над головой было черным, но из-за
стен словно бы поднималось слабое золотистое сияние.
- Я знать, какой сейчас день, - торжественно объявила Криза. - Это
Праздник Последней Зимней Ночи! Там наши зажегивали костры. Перед утром
жрецы будут делать жертву, потом пировать, пока луна не делается совсем
никакая. Нам надо назад в башня. Если нас видеть, убивать. Я не мужчина, а
ты - враг. Мы делать преступление, что ходить сюда!
- Подожди, не тараторь, - Роман задумался, - все не так плохо!
Слышишь, река шумит, сюда никто не войдет и не выйдет, кроме нас,
разумеется. В башню нам возвращаться нельзя, кто его знает, когда мы снова
выйдем, а вот твои родичи... У них мы, по крайней мере, сможем узнать, в
какое время попали и стоит ли нам идти на заимку или надо придумать что-то
другое. Погоди-погоди... Много ваших сюда приходит?
- Весь ночной народ, который к полудню от Тугара.
- Тугар - это река?
- Да, великий река, ходить полуночь, долго ходить. Те, кто дальше
жить, другую святыню ходить. Птицевая гора. Очень большая, я не видеть,
дед раз был, говорил.
- Про другую святыню потом расскажешь! Значит, ваших тут много, в
лицо все друг друга, надо полагать, не знают.
- Очень много, - подтвердила орка, - так много, как деревья в лесу,
да! И мало кто знать друг друга. Мы сюда тоже ходим. В Последнюю Ночь
можно. Мамку и деда никто не трогать. Нельзя.
- Очень хорошо. Значит, ссориться в эту Ночь не положено, никто
никого не знает, и все тут собираются. Тогда и мы соберемся.
- Но у тебя лицо плохое. Тебя ловить и убивать. Жрец-старейшина...
- Твой старейшина в магии разбирается? Видела ты? Делал он что-то
непонятное?
- Нет. Он только проклинать уметь. И просить духов гор помогать.
- А они помогать? Тьфу ты, вот уж с кем поведешься... Помогали они?
- Не знать. Может, помогать, может, само получаться. Если он не
молиться, лето ведь все равно приходить?
- Именно! А теперь смотри! На меня смотри!
Роман сосредоточился, приложив на мгновение руки к лицу. Эльф давно
научился изменять свою внешность, но одно дело, проведя не одну сотню лет
среди людей, придумать себе лицо человека, и совсем другое прикинуться
гоблином, каковых Рамиэрль знал всего пятерых. Семья Кризы не подходила,
так как они могли оказаться тут же, и двойник бы вызвал подозрение.
Оставался Уррик, к тому же подходивший по полу и возрасту. Роман
старательно припомнил физиономию воина-гоблина и как мог ее воспроизвел.
- Ну, как? - поинтересовался он, отнимая ладони от лица.
- Какой ты красивый, - Криза не могла отвести восторженного взгляда
от нового обличья Романа, - как витязь из сказков. Даже лучше! Ты не
могешь всегда таким ходить? А? - в глазах девушки мелькнула надежда. - Это
ты такой всегда, да? Ты просто хотел нас испытать и сделался страшным? А
теперь ты стал опять ты?
- Нет, Криза, - Рамиэрль не знал, смеяться ему или плакать, - я
такой, каким ты меня увидела сначала. Что поделать, такие уж мы, эльфы,
уроды. Но ты не печалься. Воин, чье лицо я сейчас использую, существует.
Он сейчас далеко отсюда, но он есть.
- Он какой? - нетерпеливо спросила Криза. - Он смелый? Умный?
- Смелый и умный, волчонок, - подтвердил Роман, непонятно почему
чувствуя себя обделенным. Что ж, когда он устанет от своего бессмертия и
ему некуда будет идти, он найдет приют и покой в Обители, будет следить за
волчьими играми, охотиться на гигантских Ледовых тварей, а затем греться у
костра в свете звезд... Но пока он от жизни не устал! Впереди схватка с
врагом, слишком мерзким, чтобы даже помыслить об отступлении. Роман
решительно тряхнул головой и засмеялся, поняв, что невольно перенял
привычку Рене Арроя, - твоего красавца, моя дорогая, зовут Уррик. Может,
ты с ним и встретишься. Жизнь - она ведь непредсказуемая. А сейчас очнись
и идем!
Созданная Уанном река все еще рвалась наружу, только теперь ее исток
был причудливо изукрашен ледяными наплывами, отливавшими всеми цветами
радуги в свете взошедшей оранжевой луны. Роман и Криза спустились к воде,
послушно расступившейся перед учеником Уанна. Уже вступив на скользкие
блестящие камни, Роман бросил взгляд чуть вбок и не поверил собственным
глазам. Лунные лучи, проникшие в холодную глубину, заиграли на эфесе до
боли знакомой старенькой шпаги. Шпаги Уанна, и Рамиэрль понял, что не
может оставить оружие друга здесь, в чужих горах. Он заберет шпагу с
собой, это будет вечной памятью о маге-одиночке.
2229 год от В. И. 1-й день месяца Сирены.
Арция. Мунт
Ворота были намертво заперты. Сквозь кованую решетку с гербами
виднелся двор, покрытый толстым слоем нетронутого снега. Снег превратил
широкую пологую лестницу в белоснежный пандус, пышными валиками лежал на
карнизах и подоконниках. Последний снегопад был позавчера, и не похоже,
чтоб после этого кто-то подходил к особняку баронов Фло. Лупе вздохнула,
понимая, что ей придется вновь тащиться через весь город, причем там ее
может ждать еще один запертый дворец. Во Фронтере, разумеется, слышали,
что в Мунте многое изменилось, но чтоб до такой степени...
Леопина вздохнула и повернула к Льюфере. В столице Арции она была
один-единственный раз совсем девчонкой, но город с его дворцами, мостами и
храмами запомнился на всю жизнь. Мунт был роскошен, шумен и небрежен, как
подвыпивший нобиль. По булыжникам громыхали кареты, раздавались голоса
продавцов цветов и горячих каштанов, из окон многочисленных харчевен пахло
мясом, пряностями, вином. Тогда семья Лупе останавливалась у родственницы,
вышедшей замуж за арцийского нобиля и до смешного гордившейся своей новой
отчизной. Интересно, где сейчас милая Санчия, неужели придется ее
разыскивать?! Если никого из друзей Луи нет в городе, остается только она,
жившая где-то у Мраморного моста.
Лупе поежилась - вроде и не холодно, но даже шубка из золотистой
фронтерской лисы не спасает от пронизывающей сырости, к тому же она очень
устала и хотела есть, а продавцы каштанов и пирожков, как на грех, куда-то
задевались. Женщина вздохнула и торопливо зашагала к дворцу графов ре
Батар, за которых Луи ручался как за самого себя.
Шпиль, увенчанный крылатым змеем Батаров, был виден издалека, но
геральдическая рептилия оказалась единственной обитательницей роскошного
палаццо. Лупе в пятый раз уткнулась в запертую решетку, даже
привратницкая, и та выглядела необитаемой. Женщина тяжело вздохнула. Итак,
нужно решать - возвращаться или на свой страх и риск попытаться что-то
разведать... Сдаваться не хотелось, но она обещала этому арцийскому
мальчику, что ничего не станет предпринимать, только передаст письма его
вельможным друзьям. А друзей не оказалось дома. Всех.
- У красавицы все в порядке? Она здорова? - Густой мужской голос
заставил Лупе вздрогнуть. К ней участливо склонился высокий худощавый
мужчина, держащий на плече измазанный красками ящичек.
- Спасибо, все в порядке, - тихо ответила Лупе, намереваясь уйти, но
от человека с красками оказалось не так-то легко избавиться.
- Я давно наблюдаю за красавицей, - продолжал тот, обезоруживающе
улыбаясь, - белый снег, черные ворота, рыжий мех, так и тянет нарисовать.
- Дан художник?
- О нет! - художники рисуют нобилей, а я - мазила. Рисую вывески, ну,
может, иногда трактирщика с трактирщицей, во дворцы меня не пускают, да и
ладно. Ничего хорошего там, особливо теперь, нету. Орлы разлетелись, одно
воронье осталось "Орел и Ворон - герб Мунта. Щит разделен на две половины.
На черном - золотой орел, на золотом - ворон", благо падали хватает. А
красавица в гости к кому-то приехала. С севера, я вижу?
- С севера, - подтвердила Лупе, отчаявшись отделаться от мазилы,
словоохотливость которого объяснял едва уловимый винный запах, - хотела на
кухню наняться. Я готовлю хорошо, у меня письма есть...
Письма у нее действительно были. Одно, якобы от хозяйки поместья на
границе Арции и Фронтеры, лежало в поясе вместе с тремя аурами и двумя
десятками аргов "Арг - разменная серебряная монета, имеющая хождение в
Арции и Таяне", другие, с печатью Луи Арцийского, были хитрым образом
зашиты в корсаже. Что ж, сказка, которую они придумали для приворотных
стражников, сгодилась и для любопытного художника.
- А что, у вас вовсе худо стало? - посочувствовал тот. - Оно и
понятно, чтоб умаслить юг, выжимают север. Я слыхал, война у вас там?
- Нет, - входя в роль, покачала головой Леопина, - война к северу, во
Фронтере, - там, говорят, все с ума посходили, а у нас тихо пока...
- Да уж, - зло махнул головой новый знакомец, - арцийцы молодцы, пока
половине голову не свернут, другая и не почешется, - и резко сменил тему:
- Что ж это я красавицу на улице морожу? Тут недалеко таверна есть,
"Счастливая Свинья", я там как раз малюю, может, даненка со мной пойдет,
согреемся, поговорим, подумаем. Вдруг хозяину не только вывеска, но и
куховарка нужна? Или даненка только у графа работать хочет?
- Дан смеется, - Лупе уже увереннее играла свою роль, - мне сейчас
хоть какое местечко найти.
- Значит, решили, - просиял художник, - меня зовут Жюльен. А
красавицу?
- Дан мне льстит... Я даже в девушках красавицей не слыла. А зовут
меня Халина, Халина Имстер...
- Красивое имя, и дана ничего себе, только маленькая очень, хоть в
карман сажай, - длинный художник весело заржал, и Лупе показалось, что она
знает его тысячу лет. Надо же, а ведь сначала он ей не понравился,
наверное, потому, что она устала и замерзла. К счастью, "Счастливая
Свинья" оказалась рядом. Это была очень уютная харчевня, скорее всего
обязанная своим именем владельцу. Господин Жан-Аугуст был розов, толст и
белобрыс, но его маленькие глазки светились умом и неподдельным
добродушием. Приветливо кивнув художнику, хозяин без лишних слов кивнул на
угловой стол.
- Понимает, что голодный художник не может сотворить ничего великого,
- подмигнул Жюльен.
- А я думала наоборот, что гений должен быть голодным...
- Выдумки, любезная Халина, отвратительные выдумки, - никто не должен
быть голодным, когда-нибудь это поймут. Кстати, тут все блюда готовят из
свинины, никакого другого мяса Жан не признает. "Свинина и пиво" - вот его
девиз! Но и то и другое выше всяких похвал, потому я у него и рисую уже
кварту. Будь он какой-нибудь болван, я бы управился за два дня, правда,
сделал бы хуже. А так я в эту свинью вложил всю свою исстрадавшуюся по
прекрасному душу.
Леопина невольно засмеялась, разглядывая собеседника. Было тому
что-то около сорока, и он, без сомнения, прожил эти годы отнюдь не
аскетом. Худощавый, высокий, неплохо сложенный, с не слишком приятными
чертами лица и всклокоченными волосами цвета перца с солью, Жюльен казался
изрядно потасканным, но неунывающим, однако небольшие серые глаза смотрели
пристально и оценивающе, как будто художник решал, стоит ли иметь с этим
человеком дело или лучше заняться кем-нибудь другим.
Принесли пиво, хлеб и дымящуюся глиняную миску. Только теперь Лупе
поняла, как она замерзла и устала. Нет, сегодня она больше никуда не
пойдет, "Свинья" - восхитительное местечко, а решить, что делать, можно и
утром, тем более Жюльен явно не дурак поболтать и наверняка расскажет ей
много интересного...
2229 год от В. И. 1-й день месяца Сирены.
Корбутские горы
Это выглядело безумием, но другого выхода не было, да и риск при
ближайшем рассмотрении оказывался куда меньшим, чем представлялось
вначале. Роман за свою карьеру разведчика не единожды выбирался из
ловушек, и эта была далеко не самая опасная. В конце концов, гоблины, как
бы много их ни было, сейчас заняты каким-то ритуальным действом, и все их
внимание приковано к жрецам-старейшинам, или как их там... Если здесь
кого-то и стерегутся, то с другой стороны. Им важно, чтобы никто не вошел
в священный круг, центром которого является Ночная Обитель. Вряд ли кто-то
станет ждать чужаков со стороны священной цитадели, да еще из реки.
Эльф помимо воли улыбнулся. Все же судьба неистощима на выдумки и
шутки. Подумать только. Ночной Народ, единственный сохранивший верность
Первым богам Тарры, собирается для великой молитвы у обители виновного в
их гибели бога-чужака. Хотя чем лучше он, эльф, Дитя Света, путающийся с
гоблинами и иными последышами Первых богов и шастающий тайными путями по
следам странного колдуна? Воистину, все смешалось в этом причудливейшем из
миров.
... На этот раз Роман поступил умнее, чем летом. Возможно, потому,
что лезть в ледяную воду, даже зная, что она тут же расступится, не
хотелось. Роман просто оттеснил бегущий поток от обледеневшего берега, так
что между мерцающей водяной стеной и скалой остался узкий проход. Конечно,
даже сил кольца вряд ли бы хватило, чтоб проделать такое с обычной рекой,
но Рожденный магией Уанна поток слушался Рамиэрля, как норовистая лошадь
опытного всадника. Сначала показал свой характер, а потом смирился, хотя,
возможно, в этом сыграла свою роль шпага мага-одиночки.
Кризе эльф велел идти за ним, и она шла тихо, как лесная кошка.
Только иногда, когда Роман останавливался, чтоб прислушаться, она
подходила так близко, что эльф чувствовал на шее ее теплое дыханье. Как
все же горная девчонка отличалась от изысканных эльфийских красавиц! И,
Проклятый свидетель, отличалась в лучшую сторону.
Эта часть пути была самой легкой, так как эльф не думал, что кто-то
из гоблинов взберется на священную скалу только ради того, чтоб подойти к
берегу и проверить, нет ли в зимней реке кого чужого. Зато там, где поток
выбивался из скал в широкую долину, нужно было смотреть в оба. Они вовремя
заметили отблеск пламени костра, разведенного на самом берегу. К счастью,
между теми, кто развел огонь, и ними возвышалась груда камней, вдававшаяся
в новоявленную реку. Лучшего места, чтоб выбраться из-под прикрытия
потока, нельзя было и представить, Роман и Криза крадучись вышли на берег
и зажмурились. Долина перед ними казалась пылающей.
- Никогда не думал, что вас так много, - прошептал Роман.
- А такого и не бывать ранее, - так же шепотом откликнулась орка, -
тут приходить много чужие, я думать.
2229 год от В.И. 1 - и день месяца Сирены.
Арция. Мунт
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг