и Эланд от Арцийской империи и тянущихся от городка Гумеды чуть ли не до
самых торфяных болот, были сведены под корень.
С военной точки зрения сие было очень даже неплохо, так как
подобраться к Гверганде незаметно смог бы разве что кролик, и это при том,
что город стоял не на горе и даже не на холме, а на плоском, как доска,
побережье. Впрочем, люди как могли исправили упущение матушки-природы,
окружив Гверганду высокими стенами, сложенными из гранитных валунов,
некогда занесенных в эти края ледниками. Теперь с башни святого Титуса,
стерегшей подходы к городу со стороны Мунтского тракта, открывался
прекрасный вид на достаточно-таки унылую коричневую болотистую равнину,
перемежаемую чахлыми рощицами и озерами с рыжей водой, на которых
гнездились полчища уток.
Прослуживший в Гверганде без малого двенадцать лет Сезар Мальвани
знал в округе каждый камень, а в городе каждый дом. Так уж вышло, что
красавец-командор, поставленный оборонять северные рубежи империи от
Эланда, не забывал поглядывать и в сторону родного дома. Мальвани
рассчитывал, что заговор против Базилека и Бернара увенчается успехом и на
арцийский престол сядет сын Эллари, но в случае неудачи Гверганда с ее
толстыми стенами и незамерзающим портом могла стать тем местом, где
восставшие смогли бы зализать раны, отбиться от имперских войск и, чем
Проклятый не шутит, вступить в союз с Эландом и Таяной. Неудивительно, что
город был укреплен с учетом и этой возможности.
Гверганда была готова к бою, хотя со стороны могло показаться, что
город спит или вымер. На стенах ни души, подъемный мост опущен, а южные
ворота открыты настежь...
Всадники показались неожиданно - вылетели из-за чахлой осиновой
рощицы, пронеслись мимо длинного озера, поросшего метельчатым тростником,
и во весь опор полетели к городу. Впереди скакало десятка два воинов в
черных доломанах. Их крапчатые дрыганты легко опережали гнедых ухоженных
лошадей, наездники которых носили черно-желтые императорские цвета. Копыта
простучали по настилу моста, и тот немедленно начал подниматься.
Подлетевшая погоня резко осадила лошадей у широкой протоки, омывающей
Южный форт, в которой, несмотря на начавшуюся войну, нагло орали лягушки.
Слаженный мушкетный залп со стен, прозвучавший как единый выстрел,
заставил имперцев резко повернуть назад, однако шестеро всадников и две
лошади остались лежать у кромки воды.
- Неплохое начало, - улыбнулся командор Мальвани, наблюдавший всю
сцену через окуляр. - Простенько и со вкусом.
- Вольно же им было гнаться за "Серебряными", - откликнулся
Архипастырь, - известно же, что если таянские конники отступают, значит,
затеяли какую-то каверзу.
- Ну уж и каверза, - махнул рукой Мальвани, - так, шутка. Как бы то
ни было, они пришли, и их много.
- Рене говорит, девяносто тысяч. Уж не знаю, как он их считает, но я
ему верю. Годой молодец, за пол-лета собрать целую армию и отправить на
убой. Не у каждого получится.
- На убой? Ты так уверен в нашей победе? - Феликс казался сколько
удивленным.
- Нет, в нашей победе я не уверен, - пояснил свою Мысль Мальвани, -
но поскольку сам узурпатор нас не почтил и если люди Арроя, или кто там у
него ходит в разведчиках, правильно рассмотрели консигны, на нас прет
Марциал Одуа с его южанами, баронские полки и пресловутые гоблины. То есть
те, кого Годою явно не жаль.
- Кого кому не жаль? - переспросил Рене Аррой, появившись на башне
вместе с раскрасневшимся Шандером Гардани в запыленном мундире рядового
"Серебряного".
- Годою не жаль тех, кого он бросил против нас, - пояснил Мальвани и,
окинув взглядом Гардани, с усмешкой добавил:
- Вижу, милейший граф успел развлечься?
- Давно не сидел в седле, - чуть смущенно улыбнулся Шани, - а тут
такая оказия. Мы сначала несколько ор любовались, как они обустраиваются,
и только потом позволили себя заметить. В Арции так и не научились
выращивать приличных лошадей.
- Экий ты привередливый, - хмыкнул Рене и сразу посерьезнел, - так
какого ты мнения об их лагере?
- Устраиваются надолго. С видом на море, пресной водой, земляными
валами. Так что если нам устроят образцово-показательный штурм с налета,
не стоит им верить. Марциал понимает, что с ходу ему ни Гверганду не
взять, ни через Адену не перебраться.
- Как ты думаешь, - Рене с Мальвани перешли на "ты" на другой день
после знакомства, - что предпримет наш арцийский "друг"?
- Если б он был не то чтобы дураком, а обычным твердолобым воякой, то
попытался бы взять южный форт, ворваться в торговый город, захватить мосты
через главное русло и выскочить на эландское побережье. Это кажется
очевидным, тем паче в Мунте не знали, что эту сторону я укреплял восемь
лет.
- Но Марциал, как мне помнится, не дурак, - заметил Феликс.
- Не дурак. Поэтому он сделает то же самое. Только это будет
отвлекающим маневром, а на деле подыщет местечко для переправы. Лично я
постарался бы разузнать, что творится у излучины, думаю, наши "друзья"
предпримут нечто в этом роде. О, глядите-ка!
Над блестящей полоской озерной воды и гнущимися тростниками что-то
сверкнуло, потом еще и еще. Армия Марциала, не торопясь, но и не мешкая,
выходила к городу.
- Около трети от всех пришедших, как я погляжу, - заметил Мальвани.
- Треть не треть, - откликнулся Рене, - но драться они будут всерьез.
Марциалу нужно доказать, что они намерены ворваться в город именно здесь,
а те, кто полезет на стены, наверняка думают, что ворвутся. Кстати, план
при всей его тупости не так уж и плох. В конце концов, нет стен, на
которые нельзя залезть. Гверганда хороша, но до Высокого Замка ей все же
далеко, а пушек они притащили изрядно...
- Рене, друг мой, - Архипастырь положил руку на плечо эландца, - мы
не сомневаемся, что твои сведения верны, но как ты их получаешь? Ты знал
об армии Марциала все, когда она была в десяти диа от нас.
- Ваше Святейшество, - сверкнул голубыми глазами Рене, - в
зависимости от того, кто победит в этой войне, мое знание будет объявлено
либо чудом, либо зловредным колдовством. Главное, что мой, гм, прознатчик
говорит правду и вовремя. Глядите-ка, как бегают, черти!
Арцийцы действительно старались вовсю, устанавливая пушки, подвозя
порох и ядра для стрельбы. Работали они не таясь, находились в пределах
досягаемости крепостных орудий, но Гверганда молчала. Первым здоровается
тот, кто приходит.
2229 год от В. И. 1-й день месяца Собаки.
Фронтера
- Ну кто там? - Луи подсыпал пороха на полку своего пистоля. -
"Рогатые"?
- Не похоже, Ваше Величество, - вырвавшиеся вместе с Луи Арцийским из
лагской ловушки воины упрямо и вдохновенно именовали своего вожака
императором, и принц оставил всяческие попытки это остановить.
- А кто же тогда?
- Больше всего смахивают на синяков и ихнюю стражу, - пояснил Хворый
Жак, славящийся своим умением незаметно подкрадываться к кому угодно, - и
с ними еще другие какие-то, в белых плащах. Я хотел было притащить одного,
да никто из до ветра так и не отошел. Железные они, что ли...
- Сколько их там?
- Ой, много. Вокруг деревни сотен пять, не меньше, так ведь еще и
внутри наверняка есть. А назавтра они еще кого-то ждут. Думаю, грабить
наладились...
- Что делать будем? - Луи всегда спрашивал совета у Ноэля, хотя
далеко не всегда ему следовал.
Ветеран был не в обиде, молодой предводитель оказывался прав семь или
восемь раз из десяти случаев. Ноэль машинально потрогал шрам на подбородке.
- Проще всего обойти село по лесу или вдоль речки. Незачем туда
лезть, их двое, а то и трое на одного нашего. Проклятый их знает, что они
там делают, но за дорогой уж точно не следят...
- Да, - кивнул Луи, - всех синяков не перебьешь. Нам о "жнецах"
думать надо...
Отряд, не обремененный практически ничем - все громоздкое имущество,
включая отобранные во время лихого набега пушки, хранилось в непролазных
для всех остальных Кабаньих топях, - притаился на опушке. Прашинко уже
кварту мотался между Гвергандой и Олецькой в тщетных поисках очередных
"жнецов" или же небольшого отряда, который две сотни "летучих арцийцев"
могли уничтожить подчистую. Увы, кроме одного большого отряда,
расположившегося неподалеку, тракт был пуст, а Луи тщательно оберегал
своих людей и на рожон не пер. Сумеречная втолковала принцу, как важно то,
что они делают, и потом... он обещал Лупе...
Что ж, селян, конечно, жалко, ну да урожай не голова, новый вырастет.
Зато ограбленные годоевцами фронтерцы, возможно, возьмутся-таки за косы.
Пусть не все, но некоторые. Когда синяки уйдут, можно будет наведаться в
село, поговорить... Ему нужны новые люди и, чего греха таить, припасы на
зиму, хотя сборщики вряд ли оставят лишнюю курицу для резистантов. Как бы
то ни было, драки сегодня не будет, надо возвращаться в топи.
Отряд тихо отошел в глубь леса и потянулся на северо-восток. Они уже
почти миновали опасное место, когда Гайда осторожно тявкнула, привлекая
внимание хозяев. И тут же под копыта коней чуть ли не вывалились две
женщины и девчонка-подросток, тащившая за руку мальчонку лет семи.
Выражения исцарапанных ветками лиц говорили сами за себя. Луи спрыгнул с
лошади, даже не поняв, что делает.
- Что случилось?
Одна из женщин, высокая и статная, словно проснувшись от кошмарного
сна, уставилась в лицо принцу, не забывая прикрывать собой спутницу, явно
беременную.
- Хто вы? - голос у нее был низкий, грудной, слегка хрипловатый.
- Арцийские воины, - Луи старался говорить как можно мягче, -
пробираемся в Эланд к герцогу Рене.
И тут беременная бросилась вперед, явно стремясь обхватить принца за
колени. Девчонка с ревом немедля к ней присоединилась, не терпящий
подобных верноподданнических чувств Луи раздраженно отстранился и
обратился к статной, кое-как державшей себя в руках:
- Что случилось, красавица?
И Гвенда рассказала. Она, дура такая, все же послушала войта и не
стала поднимать тревогу, рассказала только соседке Катре. Женщины, хоть и
не решились бросить дом, на площадь со всеми не пошли, Катря с сынишкой
заперлись дома, а Гвенда пробралась через лаз в заборе на задворки
иглеция, где и столкнулась с Ганкой. Остальное население села столпилось
на центральной площади, на коронный помост забрался предводитель синяков,
и тут такое началось...
Голос Гвенды прервался. Однако воины и так все поняли. Теперь, даже
прикажи Луи идти дальше, его вряд ли послушались бы. Горечь Лагского поля,
безымянный ужас уничтоженных Лошадок, унижение отступления не позволяли
пройти мимо еще и этой беды, оттолкнув судорожно цеплявшиеся за запыленные
сапоги женские руки.
Действовали быстро и слаженно. Беременную Катрю с сынишкой оставили в
лесу с вьючными лошадьми, при которых остались несколько человек из числа
еще не вполне оправившихся раненых. Полсотни воинов засели у опушки, чтобы
отсечь погоню, если таковая будет, а Гвенда с Ганкой, наскоро отерев
слезы, вызвались провести два десятка арцийцев в село потайной тропой, по
которой они и выскочили. Луи, как ему ни хотелось идти с передовым
отрядом, стиснул зубы и остался с основными силами, которые должны были
вломиться в Белый Мост, как только поднимется шум. Ноэль, нехорошо
осклабившись, прошелся среди вояк, заметив, что ежели каждый сразу
прикончит по одному ублюдку, силы сравняются. О втором вражеском отряде,
находящемся в полувесе от села, старались не думать, хотя Луи на всякий
случай отправил в ту сторону два десятка всадников посмышленее.
Солнце поднялось уже высоко, день обещал быть жарким. Высоко в небе
проплывали горделивые облака, им не было дела до непотребства,
творившегося внизу. Луи Арцийский махнул рукой, и отряд на рысях двинулся
к околице, которая - редкостная удача - была отделена от открытого
пространства узким, почти пересохшим ручьем, а по его берегам росли
высокие кусты. Место прямо-таки идеальное для засады, если б орудующие в
селе убийцы не были столь самоуверенны. Теперь же славный боярышник
помогал не им, а отряду Луи, прикрывая его от случайного взгляда.
Добравшись до ручейка, всадники остановились. Те, кому надлежало
воспользоваться лазом Гвенды, спешились, привязали коней и один за другим
исчезли в глубокой, заросшей перезрелой крапивой, канаве. Обе селянки
настаивали на своем личном участии, упирая на то, что они знают каждую
улицу. Луи волевым решением отправил красотку-трактирщицу с пешим отрядом,
а Ганку посадил на коня впереди себя. Конникам тоже не мешало знать, где
какой тупик.
Ожидание показалось бесконечным, тем паче ветер доносил звуки, от
которых руки сами тянулись к оружию. Наконец на дальнем конце взвилось
пламя, почти сразу охватившее высохший тополь. Луи взвел курок, и полторы
сотни конников обрушились на бездельничающих стражников, бестолково
таращившихся на дым. В то же время затрещали выстрелы и в деревне. Арцийцы
с легкостью необыкновенной смяли заставу и вихрем понеслись по улочкам, с
размаху рубя ошалевших синяков. На все про все ушло не больше четверти
оры, и Луи и его люди оказались полноправными хозяевами несчастного села.
Главари нападавших и их охрана, судя по всему, были люди с головой.
Они не сопротивлялись, а при первых же выстрелах дунули из села,
прорвавшись через начинающийся пожар. Луи не сомневался, что их целью был
большой отряд, виденный вчера его людьми. Остальные оказались не столь
счастливы. Из тех, кто стоял на южной околице, удрало человек двадцать, и
еще с десяток бросили оружие. Те, кто орудовал внутри села, загружая фуры
всем, что попадалось под руку, побросали мешки и бочки и попрятались по
щелям.
Судя по тому, как и что творили эти крысы, село так и так было
обречено. "Сборщики" трудились не покладая рук, но это все же был не тот
ужас, который творили в Лошадках, а обычный грабеж с поджогами и
убийствами. По крайней мере, Луи так считал, пока они не вырвались на
площадь к иглецию.
Там, на ветвях старого каштана, вниз головой висело несколько
человек, среди суконных селянских свит выделялось зеленое одеяние клирика.
Двое повешенных еще подавали признаки жизни, и Луи с облегчением увидел,
что ловкий, как белка, Хворый Жак прямо с коня сиганул на узловатую,
толстую ветку и принялся возиться с веревками, не обращая внимания на
продолжающийся бой. Толстый Арно, стоя на лошади, бережно принимал тела, к
которым с земли тянулись руки. Затем Луи отвлекся на выстрелившего ему в
спину из-за двери иглеция "сборщика" в белом плаще. Пуля просвистела над
плечом принца, который мгновенно развернул коня и с разгона рубанул
стрелявшего палашом. Больше, по крайней мере сейчас, на площади было
нечего делать, и Луи, внутренне содрогаясь, вошел в храм.
Там никого не было, лучи света, пробивавшиеся через небольшие оконца,
выхватывали лики великомучеников и заступников, в столбах света плясали
пылинки, пахло воском, лилиями, чем-то особенным, свойственным только
храмам. Луи немного задержался у иконы своего небесного покровителя, хотел
было оставить свечку, да не успел, прибежал Ноэль. Солдаты нашли селян,
запертых в длинном сарае, видимо служившем складом для проезжих
негоциантов и мытарей. Луи подоспел, как раз когда плачущие люди начинали
выходить, и поразился, что это сплошь молодые женщины и дети. Старух почти
не было, а мужчин и вовсе не нашлось ни одного. Сотни полторы доведенных
до животного состояния существ выползали из темного дверного проема, как
из могилы. Кто-то заходился от плача, кого-то рвало, но большинство шло,
как во сне, с трудом переставляя ноги.
Скоро отыскались и старики, и мужчины. Первые лежали в садике за
иглецием. Их было много - во Фронтере люди жили, как правило, долго.
Видимо, старые жизни ни для чего не годились, и стариков перебили сразу. А
вот мужчин, как оказалось, загнали в подвал корчмы, откуда предварительно
вывезли все запасы. Их после состоявшегося на площади "суда", признавшего
Белый Мост виновным в грабеже и убийстве на тракте, должны были заклеймить
и вывезти на каторжные работы в Тарские горы. Походная жаровня палача с
раскаленными клеймами отыскалась тут же. В арсенале заплечных дел мастера
были и хорошо заточенные, но на сей раз, к счастью, не окрашенные кровью
белые рога, подтвердившие подозрения Луи на предмет происхождения
орудовавших в селе мерзавцев. Правда, те, похоже, не собирались заниматься
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг