эльфийских кланов продолжали бессмысленные стычки. Кто же рискнул
пуститься во все тяжкие сейчас? Ройгианцы? Преступившие? Уанн? Темные?
Чем ближе Роман и Криза приближались к месту, именуемому орками
Обителью Ночи, тем явственнее становились признаки не столь уж давнего
боя. Когда-то здешние места были осенены тенью древней Силы, чистой и
высокой, но теперь старые следы были затоптаны. Бард невольно усмехнулся,
вспомнив, что арцийские контрабандисты заметали следы при помощи пастухов,
за небольшую плату прогонявших по побережью бестолковые овечьи гурты,
после чего даже самый умелый следопыт не мог разобраться, кто же здесь
прошел раньше... Нечто похожее произошло и тут - заклинания разной силы и
сложности сплелись в один тугой ком. Разобраться, кто и против кого их
применял, было невероятно сложно.
Роман почти не сомневался, что отголосок именно этого боя почуял
накануне встречи с гоблинами. Вероятно, сначала Кэрль и Тург сцепились с
Примере и его сторонниками, но что было дальше?
Каменистая тропа вынырнула из ущелья и, извиваясь, поползла в гору.
Криза оказалась права - зверье и птицы избегали этого места, только
бестолковые ящерицы рисковали греться на солнышке там, где осенью
прошумела магическая буря. Теперь уже эльф безошибочно узнавал следы,
оставленные Преступившими, которые перемешались с магией, заставлявшей
вспомнить Годоя, связанную с ним чудовищную туманную тварь и
отвратительное и странное волшебство, встреченное эльфом в Рыжем лесу.
Иногда сквозь всю эту круговерть прорывался отблеск чего-то давнего и
великого, видимо присущего самой природе этих мест, некогда бывших
величественными и прекрасными. Теперь же вековые лиственницы вокруг
Обители Ночи были мертвы - кто-то, защищаясь или нападая, вытянул жизнь из
могучих деревьев.
За века, если не за тысячелетия, каменная основа Ночной горы
покрылась слоем почвы, на которой вырос лес. Теперь он погиб. По мере
продвижения к вершине разрушения становились все сильнее. Деревья не
просто умерли, они были переломаны и перекорежены, а с поверхности горы
сползла земляная шкура, обнажив кое-где оплавившийся камень. Родники,
питавшие небольшое горное озеро, иссякли, зато где-то на самом верху забил
новый мощный источник, и ледяная мутная вода избрала руслом единственную
удобоваримую тропу в базальтовой скале, продолжением которой, собственно,
и была Обитель.
Эльф и орка наконец вышли из растерзанного леса, и Роман со смесью
восторга и робости разглядывал открывшуюся взгляду странную крепость,
словно бы отлитую из темно-серого сверкающего металла. Обитель Ночи
представляла собой одинокую тройную башню с плоской, словно бы срезанной
верхушкой, словно бы выросшую из тела горы. Вокруг кто-то воздвиг каменное
же кольцо, высотой равное двум вековым лиственницам. В одном месте камень
расступался, образуя щель, в которую мог пройти человек. По словам Кризы,
этой тропой и этим прошлом пользовались жрецы-старейшины, дважды в год
приносившие у подножия башни жертвы Истинным Созидателям, в то время как
собравшиеся в широкой долине у подножия горы гоблины, затаив дыхание,
следили, когда над кольцом древних стен поднимется ароматный можжевеловый
дым, знаменуя, что еще один круг судьбы замкнулся.
В остальное время к Обители никто не смел подойти ближе чем на две
весы. Гоблинская стража зорко следила, чтоб никто вольно или невольно не
совершил святотатства. Но Криза и Роман вынырнули из небытия внутри
заповедного круга. Впрочем, эльфа это не волновало, он не сомневался, что
им удастся прокрасться мимо орочьих караулов, тем паче те следили за
входящими, а не за выходящими. Куда важнее было понять, что же здесь
произошло, а для этого нужно было подойти к самой башне.
- Это не бывать раньше, - нарушила молчание Криза, глядя в мутный,
пенистый поток, преграждавший дорогу.
- Чего не было, волчонок? - Роман, хоть и чувствовал себя неуютно,
заставлял себя улыбаться, чтоб ободрить спутницу. - Крепости? Пролома в
стене? Воды?
- Башня быть всегда, в нее нет дверя. Там ходить можно во двор, -
Криза чуть не плакала. - А вода течь... нижее? Низее? Теперь туда никто не
ходить, если жрецы не закрывать воду... Созидатели злиться на наши, что те
пошли с нехорошими, и закрывать дорогу в свой дом.
- Как же они могли закрыть дорогу, если погибли на Седом поле, -
пожал плечами Роман, - но вода тут точно неспроста. Подожди, сейчас
посмотрим, - подниматься по крутому каменистому склону было трудно, но
эльф и орка сумели подобраться к самой стене. Роман больше не сомневался,
что создавали Обитель если и не боги, то существа, владевшие магией такой
силы, которая ему, Рамиэрлю, и не снилась. Они обошли крепость, но не
нашли не то чтобы прохода, даже щели, в которую можно было вставить хотя
бы иглу. Пришлось вернуться к пролому, из которого продолжала хлестать
вода.
Роман велел орке отойти, а сам присел на корточки, сосредоточив всю
свою Силу на ревущем потоке и пытаясь проследить его истоки. Эльф сам не
понимал, почему столь упорно стремится внутрь диковинного сооружения, но
за свою долгую жизнь пришел к выводу, что нельзя противиться таким вот
неожиданным яростным озарениям.
А ведь сначала он пошел сюда только ради Кризы, которая, не устояв
перед искушением в одиночку побывать в священном месте и положить к
подножию башни несколько травинок с Седого поля, обнаружила убитый лес и
бурлящую реку и, пораженная, бросилась за помощью к другу. Еще бы, ведь
все, связанное с Обителью Ночи, для южных гоблинов было преисполнено
величайшего смысла! Однако нынешние события на первый взгляд не имели
никакого отношения к тем, кого орки называли Созидателями и исполнителем
чьей воли неожиданно для самого себя стал эльф из Дома Розы.
Роман был уверен, что возникновение реки никоим образом не связано с
теми, кто создавал Стражей Горды и говорил с ним в Кабаньих топях. А вот
рука Уанна здесь угадывалась весьма четко, можно сказать, все прямо-таки
кричало о маге-одиночке, в последние мгновения своей долгой и непонятной
жизни совершившем деяние, достойное небожителей.
Роман надолго задумался, пытаясь осмыслить увиденное. Сначала все шло
более или менее понятно. Примере, чью магию эльф сразу же узнал, видимо,
во что бы то ни стало решил попасть внутрь башни, для чего и затеял весь
их поход. Кольцо ему, похоже, было нужно именно для этого. Маг-недомерок
предал ройгианским жрецам своих товарищей, однако те приняли бой и
погибли, забрав с собой и врагов. Судя по всему, именно на это и
рассчитывал Примере. Скорее всего маленький волшебник собственноручно
прикончил выдохшихся победителей, кем бы они ни были, после чего
предпринял попытку проникнуть внутрь Обители Ночи, разбудив при этом
какие-то вовсе чудовищные силы. И тут появился Уанн. Маг-одиночка
разделался с предателем быстро, затратив при этом не так уж много сил, но
затем ему пришлось останавливать запущенный недоумком Преступившим маховик.
Магия Уанна остановила уже начавшиеся изменения, которые, Роман в
этом не сомневался, должны были превратить Обитель в такое же безумное
место, как и то, в Рыжем лесу, из которого барду удалось вырваться только
благодаря перстню Проклятого. Уанн победил, но это до дна вычерпало его
силы, и старик уполз умирать на Седое поле, напоследок перекрыв чужакам
доступ в крепость простым и надежным способом. Не так ли некто, познавший
основы иной магии, сделал недоступной дорогу к Проклятому для всех, кроме
владевших сходной силой?
Но почему маг-одиночка так поступил? Чтобы в Обитель Ночи вновь не
проник враг или безумец или чтобы оттуда не вырвалось нечто чудовищное?
Роман поднял голову, рассматривая сооружение, воздвигнутое неведомыми
силами. Немыслимый замок успешно сопротивлялся зубам Драконов Времени,
изрядно поизгрызших некогда высокие и скалистые Корбутские горы. Творение
исчезнувших богов было соразмерным и, если так можно сказать, бережным.
Оно не устрашало, не давило, а логически завершало возвышающуюся над
своими собратьями горную вершину. Не будь на ней башни, та казалась бы
куда более недоброй, и сюда по вечерам наверняка бы слеталась самая
опасная нечисть. Чем больше Роман вглядывался в загадочный замок, тем
больше был уверен, что Ройгу и его последыши не имели с ним ничего общего.
Сила, воздвигшая Обитель, не была злобной. И Роман решился.
- Криза! Я иду туда. Так надо.
- А река? Она не пускать!
- Пускать, волчонок, - улыбнулся эльф, - меня пускать!
- Не тебя, - отрезала девушка, - нас!
Роман с сомнением покосился на спутницу. Клан Лебедя был особенно
силен в водных заклинаниях, а Уанн слишком долго общался с Эмзаром и
Астеном. Да, волшебство, примененное магом-одиночкой, не было эльфийским,
но, зная старика, Роман довольно быстро сообразил, в чем тут суть. К тому
же бард не сомневался - Уанн ХОТЕЛ, чтобы он, Рамиэрль-разведчик, оказался
здесь. Происшедшее на Седом поле не случайно, его умышленно отправили
именно сюда, а значит, водяная стена его пропустит, но вот Криза... Роман
решительным жестом обнял девушку правой рукой за плечи и, прижимая к себе,
увлек в ревущий поток.
Эстель Оскора
Шани объявился неожиданно, как того и требовало затеянное им с Рене
представление. Правитель Эланда был непредсказуем и вездесущ, и Гардани
приходилось мотаться от Гверганды до Идаконы и от Вархи, в которой коптил
небо беглый арцийский двор, до рыбацких деревушек. Надо отдать
справедливость командиру "Серебряных", справлялся он с герцогскими
обязанностями неплохо. Граф выказал себя не только хорошим военачальником
(имея в соратниках Мальвани и Архипастыря, сие было не столь уж и трудно,
хотя Шани даже на их фоне неплохо разбирался в воинском деле), но и умелым
политиком, способным и с гвергандскими старшинами договориться, и Бернара
осадить, и, главное, внушить окружающим, что все идет как надо.
То, до какой степени неуютно Шани чувствовал себя в чужой шкуре,
знали лишь старый Эрик, маршал Сезар, с которым граф коротко сошелся, а
после истории с Гибом еще и я. Появляясь в Идаконе, Гардани всегда вырывал
ору-другую для меня, и я не знаю, кому эти встречи приносили большую
радость.
Я искренне любила этого человека - доброго, умного, мужественного и
какого-то бессчастного, к тому же он знал про меня если не все, то многое.
При Шани я могла не лгать и не изображать из себя заблудившуюся курицу. К
тому же привычка двойника коротать со мной немногие свободные часы могла
подтолкнуть Рене делать то же. Традиция есть традиция...
Вот и сегодня мы сидели, в сотый раз обсуждая то, что нас ждет. Шани
рассказывал, как они укрепляют Гверганду и устье Адены. По всему выходило,
что у этого рубежа уже сейчас надолго застрянет любая армия, а взять его
до осенних штормов, делавших Прибрежный путь непроходимым, и вовсе
невозможно. Кроме того, Шани сделал то, что убедило бы в подлинности его
маски самого завзятого скептика, - он, правда с помощью Феликса, очистил
Гверганду. Шаг воистину дерзкий и опасный, но с военной точки зрения
необходимый. Жители города могли выбирать, переселиться ли им в Идакону
или уйти под руку Михая Годоя, остаться же в городе могли лишь участники
Священного похода.
Те, кто решил покинуть город, получили за оставленное имущество
звонкой монетой. Это изрядно опустошило казну герцогства, но скопленного
маринерами золота хватило бы и не на такое. Зато теперь никто не мог
сказать, что в Эланде заправляют грабители и тираны, согнавшие
добропорядочных горожан с насиженных мест в чем мать родила. Впрочем,
ушедших было немного - горожане надеялись на крепость стен, благословение
Архипастыря и мушкеты Мальвани.
Об арцийской армии пока не было ни слуху ни духу. Михай осваивался в
Мунте и в нашу сторону не смотрел. Мальвани полагал, что дел узурпатору
хватит до осени, а к этому времени Адена превратится в вовсе непроходимый
рубеж. Непроходимый для вражеской армии, но вот для магии...
Я понимала, что в смертельной игре, которую развязал мой, с
позволения сказать, отец, я остаюсь одной из ключевых фигур. Без сомнения,
до меня попробуют добраться, остается лишь гадать как. Я была уверена, что
узурпатор нападет не раньше, чем заполучит меня, а значит, следует ждать
похищения, и скорее всего с применением какой-то магической пакости. Если
б только я знала, как в нужный момент пробудить спящее во мне чудовище, я
бы из мышки превратилась в кошку, а так приходилось Уповать на свой не
такой уж и великий разум да зачатки эльфийской волшбы. В своей полной
неспособности обращаться с обычным оружием я успела убедиться.
Ерунда, что женщина не может быть воином. Ланка выросла на Коне с
кинжалом и пистолями в руках, меня же воспитывали по-другому и для
другого. Если я каким-то чудом сумела восстать духовно, то надежд на то,
что мое тело, даже положи я на это все свои силы, научится сливаться с
клинком, не было никаких. После череды бесполезных попыток я махнула рукой
на благородное искусство фехтования и сосредоточилась на тех крохах
знания, которые в меня впихнули Роман и Астени. Тут дело пошло лучше. Я
довольно быстро продвигалась вперед и вполне могла отбиться от нескольких
сильных мужчин, разумеется, ничего не смыслящих в магии.
- Ты меня совсем не слушаешь? - голос Шани вернул меня на грешную
землю.
- Так, задумалась, прости, - этого можно было и не говорить, Шандер
Гардани никогда не стал бы сердиться из-за такой чепухи, да и говорил он,
похоже, о чем-то не столь уж и важном.
Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. И тут я и почувствовала
Зов. Ошибиться я не могла, так как это ощущение ни с чем не спутаешь. Даже
в самый первый раз, зимой, на краю Босхи, я сразу же поняла, что вблизи
находится некто, владеющий особой магией, и пытается мне приказывать. К
счастью, на меня это действовало не сильнее, чем вопли повара на
обнаглевшего кота, надежно укрывшегося на самом высоком из кухонных
шкафов. Другое дело, что убитый Астени и Преданным Охотник был достаточно
сильным колдуном, и я отнюдь не была уверена, что смогу в одиночку
выстоять в подобной схватке - опыта у меня все же было мало до безобразия.
Хорошо хоть головы от магического визга я не теряла. Зимой меня спас
Астени, сегодня решать предстояло мне, ведь я оставалась единственным
существом в Идаконе, хоть как-то разбиравшимся в ройгианской магии. Увы!
На помощь звать мне было некого; то, что произошло в Башне Альбатроса
прошлой осенью, показало, что верные клинки и отважные сердца для
высокопоставленных адептов Ройгу опасности не представляют, а тот, кто
осмелился меня вызывать, зная и про Охотника, и про Гончих Тумана, был не
последнего разбора.
Собственно говоря, выхода у меня было два. Можно было не обращать
внимания на назойливый призыв, пусть их колдуют. Они хотят, чтобы я прошла
в свою спальню? Почему бы не запереть дверь и не перебраться в другое
место (хотя бы к той же сестре Димана), подождать возвращения Рене,
рассказать ему все и умыть руки. Решение казалось очевидным, но,
во-первых, ужасно не хотелось раскрывать карты, а во-вторых, Рене не был
магом и мог рассчитывать разве что на помощь Гиба, тогда как я победно
шуганула Охоту и прикончила финусов. И это не говоря о том, что я
сотворила с Эанке и ее сворой! Кроме того, враг, каким-то образом
забравшаяся в мою спальню, могла оттуда вылезти и натворить в городе бед.
Нет, решительно, бежать нельзя!
Остается одно - собраться с силами и схватиться с незваным гостем,
надеясь, что Сила вернется ко мне в нужный момент. Я немного помедлила -
как-никак этот мой бой вполне мог стать последним, почему-то поправила
растрепавшиеся волосы, сказала какую-то глупость Шани и отправилась
совершать подвиг.
Когда я открыла дверь в спальню, меня постигло разочарование. В
комнате никого не было. Конечно, под кровать и в здоровенный сундук
черного дерева я не заглядывала, но вряд ли таинственный колдун уподобился
незадачливому любовнику, застигнутому врасплох. Внезапно мое внимание
привлекло высокое зеркало в резной раме, созданное для того, чтобы
отражать разряженных арцийских ноблесок, но каким-то образом оказавшееся в
суровом Эланде. С инкрустированной слоновой костью и перламутром рамой все
было в порядке, но вот стекло... Оно больше не отражало затянутых
шпалерами стен и узкого окна, а являло миру странную клубящуюся массу.
Выглядело это довольно-таки гнусно, но не страшно.
Бедная Тина как-то рассказала мне, что любая отражающая поверхность
может быть использована как окно, через которое умеючи можно многое
увидеть и услышать, а то и пройти туда, куда нужно. Эльфы для этой цели
использовали водоемы с чистой водой, но годились и хорошо отполированный
камень, и зеркальное стекло. Ройгианцы, видимо, предпочитали зеркала. Это
было вполне объяснимо. Подчинить камень и воду могут лишь те, кто знаком с
магией стихий, накладывающей на своих адептов очень серьезные ограничения,
в том числе и запрет на использование чужой жизненной силы. Маг должен
расплачиваться за свое умение собственной болью, тем более сильной, чем
сложнее и длительней заклинание. Зеркало же - вещь рукотворная, его можно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг