с дурой-женой и северянами, которые относятся к нему хуже, чем к жабе? А
ведь среди эландцев немало по-настоящему красивых юношей... Жаль, здешние
суеверия и предрассудки запрещают столь принятые на юге удовольствия. Увы!
Слава о наклонностях мужчин семейства Одуа достигла северных гранитов и
отнюдь не облегчала жизнь в Вархе, и это при том, что Бернар еще в ранней
юности отказался от своих пристрастий - положение императорского зятя
стоило того. За без малого двадцать лет он ни разу не сорвался, хоть и
хотелось, ох как хотелось... Выбирая между властью и наслаждением, он
всякий раз выбирал власть. И где же она теперь, эта власть?! Исчезла,
улетела дымом в трубу, а молодость ушла, и ушла безвозвратно...
Бернар вздохнул и спустился к воде. Хорошо хоть эландцы не ходят за
ним с пистолями наготове. Впрочем, это лишнее свидетельство того, что он
для Рене отыгранная карта. Его просто терпят и до поры до времени кормят.
Кому он нужен? Кому нужны все они, запертые в этой жалкой крепости?
Варха, хоть и стояла на скальном выступе, соединенном узким каменным
перешейком с таянским берегом, давным-давно отошла к Эланду, так как
добираться снизу вверх по медленной глубокой реке было куда проще, чем
пробираться по топкому берегу от Старой Таянской дороги. Служила крепость
в основном пристанищем для бессемейных ветеранов и местом перевоспитания
особенно ретивых молодых маринеров, которым, по мнению Паладинов, было
полезно остудить горячие головы в старой серой крепости. Конечно, если б
кто-то надумал напасть на Таяну со стороны моря, у Вархи бы ему пришлось
солоно, но на море испокон веку господствовали эландцы, которым покушаться
на союзников и в голову не приходило.
Неудивительно, что на примыкающем к крепости берегу Ганы вырос
небольшой поселок, то ли эландский, то ли таянский - до недавнего времени
это значения не имело. Была там и небольшая таверна. По старым эландским
обычаям в пограничную крепость чужаки не допускались, зато те, кто в ней
жил, в мирное время вольны были выходить за ее пределы, нужно лишь
вернуться до закрытия ворот. Нынешние времена мирными не были, но в
Чернолесье никогда и ничего не случалось, а потому комендант Вархи
ограничился тем, что поднял мост через пробитый в незапамятные времена в
скальном перешейке ров и выставил у речной пристани усиленную охрану,
которая должна была проверять в лицо каждого, кто покидал крепость или в
нее возвращался. Да и это сделано было исключительно для очистки совести.
Предположить, что в этой глуши объявится неприятель, было бы так же
странно, как ждать снегопада в Светлый Рассвет.
Конечно, Рене Аррой во время прошлогодней аудиенции говорил
коменданту, к слову сказать, выходцу из Гелани, о необычности
надвигающейся войны, но добряк ни в какую нечисть, кроме являющихся иногда
после бутыли редкой в здешних местах царки зелененьких бесенят, не верил,
порядок же соблюдал в силу въевшегося в плоть и кровь чувства долга.
Появление арцийских гостей старого вояку не обрадовало, но в письме Рене
Арроя говорилось, что обращаться с ними следует вежливо, особых препон не
чинить, но и на шею сесть не позволять. Комендант так и поступил. Правда,
он на всякий случай отобрал у цитадельного эконома ключи от арсенала и
порохового погреба и воспретил гостям в одиночку подниматься на стены, но
во всем остальном их свободу никто не ущемлял. Когда же бывший канцлер
повадился с утра до вечера засиживаться в береговом кабачке, ветеран
только хмыкнул и рукой махнул. Хочет пить, пусть пьет, его дело...
Бернару же до такой степени опостылели серые нерушимые стены и
презрительные или хмурые физиономии, что даже деревенская харчевенка
казалась уютной. Бывший канцлер пристрастился до вечера просиживать в
"Пьяной Бочке" за кружкой весьма посредственного пойла. Сначала его
сопровождали аюдант, парочка арцийских охранников и, для порядка, эландец.
Затем юный Орри сдружился с младшим сыном коменданта Вархи и вместе с ним
уехал на Аденский рубеж, охранники потребовали платы и стали вести себя
нагло, так что с ними пришлось распрощаться. Эландцы же утратили к персоне
канцлера всякий интерес, убедившись, что тот часами сидит в углу с кислой
рожей и накачивается скверным пивом. Короче, охрана отстала, и Бернар сам
не знал, радоваться этому или печалиться. Было ужасно неприятно думать,
что величие и власть - в прошлом, равно как и молодость.
Одуа заказал еще пива и какой-то местной рыбы с выпученными по-рачьи
глазами и злобно уставился в окно, за которым серел плохонький денек.
- К вечеру пойдет дождь, вы так не находите, уважаемый? - раздавшийся
голос для мужчины был достаточно высоким, но приятным. Бернар поднял
отекшие глаза. Перед ним стоял худощавый красивый человек. Хорошо одетый,
бледный, и - диво дивное, смотревший на собеседника с искренней симпатией.
- Вы позволите разделить ваше одиночество? - незнакомец был сама
любезность.
Бывший канцлер неопределенно махнул рукой, и гость тотчас же
истолковал этот жест как приглашение. Вскоре они были друзьями. От природы
недоверчивый, Бернар Одуа находился в таком состоянии, что готов был
излить душу кому угодно, а его новый знакомец оказался слушателем, каких
поискать.
Глава 19
2229 год от В.И. 12-й день месяца Лебедя.
Таяна. Северо-Западное Приграничье
Трудно сказать, кто первым почуял опасность - эльфы или кони. Если
это были эльфы, то они до поры до времени не говорили о своем открытии.
Кони, естественно, тоже, потому как Творец в великой мудрости своей не
наделил их даром слова. Они просто встали, дрожа и роняя хлопья пены.
Людям это было знакомо, к тому же они теперь знали, в чем дело. Знали они
и то, что те, кто душегубствует во славу неведомого Ройгу, на самом деле
смертны, и даже очень.
"Серебряные" не сомневались, что впереди их ждет еще одна разоряемая
деревушка, такая же, как те, мимо которых они уже прошли. В трех лесных
поселках было поздно что-либо предпринимать, разве что схоронить
покойников, что и проделали быстро и деловито после того, как Максимилиан
отслужил короткую заупокойную службу. Еще на двух хуторах был бой, вернее
- избиение. Спасенных - всего около пяти десятков человек - в
сопровождении двух легкораненых воинов отправили назад в Эланд.
Сопровождающие должны были не столько защищать селян, сколько проследить,
чтобы те не болтали языками. Еще пятерых "Серебряных" Рене отрядил в
ближайший городок и далее, чтобы его именем людей выселяли с уединенных
деревень и хуторов. Но все это было за Ганскими порогами, в лесной полосе,
про которую даже умники из Академии не могли сказать, кому же она
принадлежит: Рыси или Альбатросу. Тут была уже лесная Таяна. Выходило, что
адепты Ройгу рыщут и здесь, хоть это было и вовсе странным - захватчикам
свойственно бесчинствовать на чужих землях, но чтобы на своих?!
В последние дни Рене мог не думать о разведке. Эльфы все взяли на
себя, исчезая и появляясь с проворством и неожиданностью солнечных
зайчиков. "Серебряные" чуть-чуть робели пред неожиданными союзниками, хоть
и старались не показывать виду. Отряд быстро продвигался вперед,
одновременно забирая в сторону Червонного кряжа подальше от торных троп.
Местность стала суше, все чаще попадались каменные россыпи - следы
древнего ледника. Наконец после перехода вброд пенистой ледяной Джавейки
"Джавейка - приток Адены, речка, берущая начало на Червонном кряже" на
смену осинам и вязам пришли лиственницы. Сразу стало легче дышать. Отряд
шел быстро, без задержек, не предполагая встретить кого бы то ни было - в
этих краях, равно далеких и от больших дорог, и от больших рек и ничем
особо не примечательных, если не считать древесины, которую было просто
срубить и трудно вывезти, люди не селились. Но, видимо, кто-то тут все же
устроился и теперь стал добычей "этих ублюдочных рогоносцев", как с чисто
солдатским остроумием прозвали ройгианцев. Известно ведь, что стоит врага
как следует обозвать, и он тут же теряет часть силы, так как не может
настоящий мужчина бояться тех, кого презирает.
"Серебряные" уже привычно спешивались, готовясь взять врага в кольцо,
чтобы никто не ушел, пока эльфийские лучники делают свое дело, а затем
пройти железной сетью по домам и сараюшкам, без жалости рубя головы, так
как ройгианцев можно только убивать. Молча. Без разговоров. Эти пьянеющие
от чужих страданий двуногие существа, бывшие некогда людьми, оказались
совершенно бесполезны, так как ничего не знали и не помнили. В их убогих,
выгоревших душонках жила одна лишь страсть - убивать тех, кто им
подвернется, причем особым способом. Артефакты - гладкие мутно-белые камни
с отверстиями, которые носили на груди предводители отрядов убийц, сразу
же после смерти первой жертвы (сначала убийцы не применяли никаких особых
ритуалов, главное было убить, причем все равно кого - мужчину, женщину,
ребенка, кошку, лошадь...) начинали слабо пульсировать, словно горло
белесой пещерной лягушки, и тут же на жителей взятой в кольцо деревни
накатывал пеленающий, тупой ужас, заставляющий бросать все и ковылять к
центру некоего круга, где всех ждала чудовищная общая смерть. Только
некоторым - чаще всего это были молодые матери или молодожены - по
непонятной причине удавалось избежать паралича воли. Эти пытались
сопротивляться и защищать детей и любимых. Что ж, смерть от удара ножом
или арбалетной стрелы была чище и быстрее той, что ждала остальных.
Убийцы делали свое дело и уходили на поиски новых жертв. Они не
помнили ни того, кто их послал, ни того, откуда они пришли. Они вообще
ничего не помнили, даже своих имен, поэтому пленных перестали брать уже в
третьем селе.
До сих пор отряду везло - ни одного серьезно раненного. Рогоносцы,
пьяные от крови и безнаказанности, оказывались добычей, по глупости
сравнимой с токующими глухарями или обожравшимся болотным львом "Болотный
лев - рептилия, обитающая в болотах Южного Атэ. Названа за счет
своеобразного рогового "воротника", отдаленно напоминающего львиную гриву.
Голодный Б.Л. исключительно хитер и опасен. Добычу пожирает целиком, как
бы велика она ни была, после чего впадает в спячку, пока она полностью не
переварится, и в это время его можно брать голыми руками". Это несколько
замедляло продвижение вперед и вместе с тем, по категорическому
утверждению Эмзара, ослабляло Ройгу, вернее, препятствовало восстановлению
его сил. К тому же никто из эльфов, не говоря уж о "Серебряных", и
помыслить не мог, чтобы пройти мимо гибнущих или не отомстить убийцам.
Подготовка к схватке была недолгой, все заняли свои места задолго до
того, как вернулись разведчики. Клэр, чье право рыцаря Осени первым идти в
самые опасные места никто не смел оспаривать, как всегда возник
неожиданно, и на его лиц невозможно было ничего прочесть. Однако Эмзар
что-то почувствовал. Видимо, у короля Лебедей было какое-то иное зрение
- Что на этот раз?
- Всадники - я не смог подобраться ближе, но это не "вигорнэас"
""Вигорнэас" - двурогие - эльфийское название нижней касты ройгианцев,
занимающихся ритуальными убийствами. Человеческое наименование
"рогоносцы", сами ройгианцы предпочитают название "жнецы", "косцы" или
"сборщики"". Их около сотни, и сила их собственная, не наведенная.
- То, что почуяли наши кони, - объяснил Эмзар, - не есть энергия,
которую выкачивают из жертв. Я и сам заметил некоторые различия, но не был
уверен. Эти существа обладают собственной магией и собственной волей.
- Я понял, - кивнул Рене, - их можно обойти?
- Наши лошади от них уйдут, ваши - нет. Но они в любом случае найдут
наши следы, и тогда охотниками будут они.
- Я тоже так думаю, - согласился Рене, - если их не обойти, их
придется перебить. Жаль, что наши люди стали считать эту добычу хоть и
отвратительной, но легкой.
- А вам и не надо ничего считать, - Эмзар легким движением освободил
стрелку шлема, и она упала на лицо сверкающей серебряной полосой, - это
наш бой, а вы должны, забирая все время вправо, идти вперед. Мы вас
догоним...
- Но...
- "Но" не может быть, - с горечью ответил эльф, - благодаря нашим
бывшим владыкам вы, смертные, беззащитны перед любой магией достаточной
силы. Судя по всему, они заметили исчезновение "сборщиков" и послали
адептов более высокого ранга узнать, в чем дело. Мы были недальновидны,
ввязавшись в пограничные схватки, теперь надо исправлять положение.
Быстрее собирайтесь и уходите.
- Хорошо! - Рене жестом подозвал к себе Роцлава. - Лейтенант! Принять
командование. Уходить на север, северо-восток, прижимаясь к горам так,
чтобы только могли пройти лошади. Мы догоним.
- Это безумие, Рене, ты не должен участвовать в схватке. Ты больше не
принадлежишь себе.
- Глупости, - Рене в бешенстве тряхнул серебряными волосами, - если я
останусь в стороне, я перестану быть самим собой, а это еще хуже. Мне
всегда везло. К тому же я тоже кое-что могу...
Эльф больше не спорил. Может быть, потому, что было не до того.
Перворожденные, быстро переговариваясь на своем звоном певучем языке,
занимались вещами малопонятными непосвященным. Мелькали, сплетаясь и
расплетаясь, изящные длинные пальцы, вспыхивали и гасли разноцветные
искры, на свет извлекались странные предметы, на первый взгляд похожие на
изделия лучших ювелиров древности - только в тысячу раз прекраснее, а на
деле, видимо, являющиеся боевыми талисманами.
У Рене талисманов не было. Если, разумеется, не считать знаменитой
Черной цепи, которая МОГЛА иметь какие-то никому не ведомые свойства, да
Жана-Флорентина, тихо сидевшего на своем браслете. Жаб в последнее время
присмирел, похоже, робел эльфов, хотя у Рене не было в этом твердой
уверенности - герцог так и не удосужился поговорить со своим приятелем,
который тщательно хранил инкогнито. Убедившись, что заставить цевца
"Лошадь цевской породы, славящейся своей выносливостью" сделать хотя бы
шаг навстречу опасности невозможно, герцог спешился и спокойно наблюдал за
сборами. Первыми закончили дела люди. Без лишних слов и эмоций
"Серебряные" быстро уходили в сторону замеченной с полоры назад северной
тропы. Рене глядел им вслед, пока его не отвлекло яростное ржание.
Огромный вороной жеребец рыл копытом землю, злобно поглядывая на иноходца
Рене.
- Гиб! - Рене совсем было забыл о своем водяном знакомце, и, видимо,
зря.
Блестящее черное чудовище нетерпеливо топнуло передней ногой и
приглушенно - понимает, подлец, что не стоит загодя оповещать врага о
своем присутствии, - зарычало, как и положено чудищу из легенд. Всем своим
видом Гиб выражал возмущение как медлительностью адмирала, так и тем, что
намечающаяся драка предполагалась без него. Рене не колебался. Мысленно
ругнув себя за то, что не отправил своего коня со Сташеком, адмирал
привязал беднягу к какому-то деревцу и, больше не думая о нем, вскочил на
лоснящуюся спину порождения Прежних, вновь пережив острое чувство
наслаждения от власти над древним могучим существом.
При виде Гиба Эмзар удивленно приподнял бровь.
- Вот оно что... Я слышал о них, но считал их сказками.
Гиб презрительно фыркнул и яростно, не по-лошадиному, а по-кошачьи,
стеганул себя по бокам белоснежным хвостом. Судя по всему, об эльфах он
был весьма нелестного мнения, но понимал, что сейчас у них общий враг.
- Что ж, - Эмзар взглянул на Рене с явным одобрением ты действительно
избран, и судьба проведет тебя за руку через все пороги до того места, где
уже ты будешь делать судьбу, и не только свою. Сегодня я спокоен. Клэр?
- Пора, - тихо сказал Осенний Рыцарь.
Стремительные силуэты всадников бесшумно понеслись между черными
лиственницами.
2229 год от В.И. 12-й день месяца Лебедя.
Большой Корбут
Криза почитала это место священным, и Роман готов был признать, что
основания для этого были. Здесь, безусловно, чувствовалась Сила. Сердце
эльфа помимо воли забилось радостно и возбужденно, словно в ожидании
свидания с обожаемым существом, но все это продолжалось недолго. Рамиэрль
был слишком хорошим разведчиком и слишком сведущим магом, чтоб не почуять
следы недавней боевой волшбы, насквозь пропитавшей это место.
- Романе, - захлебывалась словами Криза, - такого там не бывать.
Откуда вода? Умирать деревья, скала стать голая... И пусто, птицы, козы -
все уходить далеко... Надо смотреть и понимать.
Эльф не спорил - ключ ко многому лежал здесь, в Последних горах.
Правда, то, что девушке казалось странным и немыслимым, для эльфа
всего-навсего было признаками пронесшейся по этим местам магической
схватки. О чем-то подобном он слышал в Убежище, хоть и родился, когда
великие войны уже отгремели и лишь остатки двух некогда дружественных
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг